Читать книгу Лейтенант Старновский - Евгений Читинский - Страница 5

Солдаты сидели возле клуба, смолили цигарки и слушали Солнцева.

– Ну сами посудите, все мы тут, окромя сержанта, проштрафившиеся. Казалось бы, плохо, кино завтра не посмотрим, а с другой стороны глянь, кормят-то тут от пуза, спать можно больше, на строевые и прочие занятия гонять не будут. Да и яму-то, такой-то толпой, выкопали влёгкую! Теперь только не переусердствовать со строительством этого погреба, а то живо обратно в часть отправят! А тут-то, посмотрите, ребята, как хорошо. Сидим, курим. Никто не гоняет. Счас спать завалимся! Вот оно солдатское счастье!

– А я бы лучше кино посмотрел! – мечтательно произнес худенький Воробьев. – Да и пострелял бы с удовольствием. В среду, говорят, стрельбы будут. А мы тут сиди до следующей субботы!

– Верно! – поддержал его Степан. – Там не погреб будет, а блиндаж в три наката на целый взвод, вы видели, какие здоровенные бревна? И сколько их много? Даже я замучился их обтёсывать! Так что долго возиться придётся!

Рыжий встрепенулся:

– А ведь и верно, это же будет готовый блиндаж в три наката! Ребята, чуйка у меня какая-то нехорошая! Чует моё сердце, что мы на пороге грандиозного шухера!

– Да перестань ты тут панику разводить, а то вон, как лейтенанта, прищучат, мало не покажется! – цыкнул крепыш Парамонов.

– А я панику не развожу! Я, между прочим, все сведения воедино собираю, голова ты садовая!

– Сведения он собирает. Воедино! Стратег нашелся! Раз старшим назначили, значит, самый умный? Вон у нас Женька Воробьев поумнее тебя будет, городской. Школу закончил, потому и призвали в 17 лет и сколько месяцев?

– 9 месяцев, – ответил худенький боец.

– А все потому, что Воробьев закончил школу в год призыва. А год призыва заканчивается в декабре, а 18 лет ему исполнилось тоже в декабре. Но ты не смотри, что он самый молодой, зато самый грамотный, не то что ты! – Парамонов с победным видом глянул на Солнцева.

– Ну хорошо! – не сдавался рыжий. – Вот пусть нам Женька и скажет, прав наш лейтенант или нет?

– А что я-то? – смутился молодой боец.

Парамонов продолжил:

– Ну так скажи, а то мы тут все не из вашего взвода, вашего лейтенанта плохо знаем. А ты с Солнцевым и Тишей Васильевым из второго взвода.

– Ну, что я скажу? Старновский командир грамотный, начитанный, много знает, да и сам по себе мужик умный! Что его не спросишь, всё знает!

– Во-от!!! – обрадовался Солнцев. – Наш лейтенант абы чего сдуру не ляпнет! Докладную написал! ДокУмент! Понимать надо! И органы компетентные проверку провели. И не арестовали, а вот сюда сослали, с глаз долой, ну и чтобы обидно ему было! Вот и сидят там сейчас с сержантом, самогон с горя пьют!

– Не язык у тебя, а помело, Вася! – солидно сказал Степан, поднимаясь во весь свой богатырский рост. – Ну пьют, а то наши офицеры тоже самогон не глушат? Еще как глушат! Пойдемте, мужики, лучше спать, пока есть возможность! Сил завтра много понадобится!

А тем временем в комнате для гостей на втором этаже лейтенант и сержант уже сидели за небольшим столиком, уставленным тарелками с котлетами, малосольными огурчиками, салом, большим караваем черного деревенского хлеба и прочей снедью, а над всем этим великолепием возвышалась солидная бутыль первоклассного самогона!

– Ну, за Сталина выпили, закусили, теперь давай по второй! – скомандовал Старновский.

Васильев кивнул и разлил по железным кружкам самогон, аккурат по половине.

– Вот, что Григорий Иванович! – начал лейтенант. – У меня завтра день рождения!

– 22 июня?

– Да! Вот ты спрашивал, почему я захотел отметить день рождения сегодня, отвечаю. Вот смотри, командую я 2-ым взводом 2-ой роты 2-го батальона, 22-го мотострелкового полка, 22-ой танковой дивизии!

– Ого! Что-то я сразу не сообразил, а и то верно, вы же из второго взвода!

– Но и это еще не все. Сегодня мне еще 22 года, а завтра, 22 июня 1941 года исполнится уже 23 года. Чувствуешь, что магическое сочетание цифры «2» пропадает?

– Так то ж цифры!

– Скажу тебе по секрету, у меня никогда ничего с первого раза не получалось. Всё всегда только со второго раза! Только в военное училище поступил с первого раза! Вот тебе и цифра «2».

– Судьба!

– Вот, правильно говоришь, судьба! Вот давай за неё и выпьем, и пусть нехорошие предчувствия останутся в прошлом, и пусть завтра все будет хорошо!

– И за ваш день рождения!

– Спасибо! – лейтенант поднял свою кружку, они чокнулись, выпили, закусили.

– Хорошо пошла! – одобрительно закивал сержант. – Знатный самогон!

– Председательский! Я его попросил привезти, сказал, что на день рождения!

– Хороший мужик председатель! Справный у него колхоз!

– Колхоз сильный, верно. И связь со всеми есть. Я ведь под вечер нашим позвонил, сказал, что намеченный на сегодня план работ уже выполнили, происшествий нет, спросил, какие у них новости А дежурный лейтенант, ну командир третьего взвода, новенький.

– Белесый такой?

– Ну вот, он доложил, что мое дело о паникерстве будут рассматривать на комсомольском собрании в следующую субботу, так что в пятницу приказано нам всем вернуться в часть.

– Да вы не расстраивайтесь, товарищ лейтенант! Ну влепят выговорешник. Плёвое дело!

– Да я не расстраиваюсь, Григорий Иванович, мне просто обидно, что там наверху не видят очевидного. А если немец завтра войну начнет, он же нашу 22-ю танковую дивизию в порошок сотрет первыми же залпами орудий с той стороны. Стоим в Южном городке скученно, на открытой местности, до границы всего 2—3 километра. Неужели не видят?

– Мы же договор о ненападении подписали!

– Сержант!!! Ты что, веришь фашистам?!

Григорий смутился, и, подцепив вилкой огромную котлету, стал медленно её жевать. Основательно так. Вдумчиво.

Александр продолжал:

– Может, конечно, я чего-то не понимаю, может, у меня тут окопная точка зрения, как мне сказали в наших компетентных органах, только лейтенант, который мне это говорил, думал совсем о другом. И понял я, что в НКВД что-то знают, что-то такое, что даже им становится страшно. Хотя говорят совсем другое, голос бодрый делают. Но я-то чувствую!!! Давай по третьей и пойдем покурим!

Когда сержант разлил самогон по кружкам, Старновский поднял свой импровизированный бокал, тряхнул головой, словно отгоняя тяжелые мысли, улыбнулся и произнес:

– Третья рюмка пьётся за любовь!

– Кружка! – весело уточнил сержант.

– Тем более! Вот скажи, Григорий Иванович, у тебя есть невеста?

– А как же, есть, как осенью вернусь на гражданку, так сразу свадьбу и сыграем!

– Счастливый ты человек, Григорий Иванович! Ну, за любовь!

Когда выпили, сержант спросил, закусывая хрустящим огурчиком:

– А у вас, товарищ лейтенант, есть невеста?

– Жена! Я Григорий Иванович когда весной в отпуск ездил, женился! Сговорились, что осенью, когда мне дадут отдельную комнату, она ко мне приедет. Да вот теперь не знаю, стоит ли ей сюда ехать. Вон что на границе происходит!

– Ну, товарищ лейтенант, опять вы про немцев. Сдались они вам? Пойдемте лучше покурим! – предложил сержант, опасаясь, что офицер сейчас начнет напиваться с горя. Вон их командир первого взвода вообще по этому делу оказался мастак!

– А и то верно, Григорий Иванович, пойдем-ка на свежий воздух, покурим! А потом по последней и на боковую!

Сержант сразу повеселел. Наверное, бутыль самогона была рассчитана на целую неделю, такими-то маленькими дозами!

Когда они проходили мимо дежурной, та их окликнула:

– Товарищ лейтенант! Связи с Центральной усадьбой нет, и с Брестом тоже! Только до деревни и успела дозвониться, так председатель еще до дому не доехал. Хотя чего тут ехать-то?

Старновский остановился и странно так посмотрел на Аграфену Никитичну. Сержант поспешно сказал:

– Да подумаешь, беда какая! Наверное, коммутаторная сломалась, техника – она завсегда ломается!

– Так в первый раз такое случилось!

Старновский, словно очнувшись, спросил:

– А председатель часто домой опаздывает?

– Да случается. Председатель же. То одно, то другое!

– Это хорошо!

– Что ж хорошего, жена его, почитай, и не видит дома!

– Хорошо, что живой! – нашелся что сказать лейтенант и быстренько вышел на крыльцо. Сержант покачал головой и направился следом.

Курили молча. Старновский о чем-то думал, Григорий Иванович начинать разговор тоже не хотел. Наконец лейтенант произнес, затушив сигарету:

– Григорий Иванович, у тебя знаки различий сержантские запасные есть?

– Петлички-то? Есть!

– Нужны новые!

– А треугольники к ним нужны?

– Нет! Просто чистые сержантские петлички. Как у ефрейтора.

– И кому присвоили?

– Солнцеву и Степану Орловскому! Сегодня утром по телефону сказали! Завтра в обед их и поздравим. Я попросил председателя конфет купить, вот он и привез. Угостим всех, а заодно и поздравим новых ефрейторов, знаки различия вручим, так сказать, в торжественной обстановке!

– Так вот почему вы Солнцева за старшего оставили, а не моего Стёпку?

– Так твой Степан из первого взвода! А Солнцев мой! Способный боец! Шустрый! Стреляет хорошо! Лучше него в роте стреляет только Воробьев!

– И оба из вашего взвода!

– Потому мы и лучшие! Вот ваш первый взвод, одни залётчики. Половина проштрафившихся ваши. Не удивительно, что из всех сержантов тебя отправили!

– Ну вот такой у нас взводный, злой как собака. Не то что вы!

– Ладно, пошли обратно, а то смотрю на лес, и муторно становится. Только бы председатель живой был!

– А что с ним сделается? Мы его еще увидим!