Читать книгу Свежий ветер с моря. Записки одесского путешественника - Евгений Деменок - Страница 3

Когда количество стран, в которых я побывал, подобралось к пятидесяти, я задумался.

Разумеется, задумываться мне доводилось и до этого. Но в этот раз я задумался о том, в каких городах и странах мне понравилось больше всего.

Даже не так – где именно я чувствовал себя лучше всего.

Ответ я нашел в себе быстро, но так увлекся этими размышлениями, что решил вовлечь в них своих путешествующих друзей и знакомых. Картина получилась удивительная. Одни оказались горячими приверженцами Азии, считая Европу скучной, и месяцами жили в Индии или Тайланде.

Другие были поклонниками экзотики, островов и дайвинга. Мальдивы, Маврикий и все такое прочее.

Третьих – суровых и закаленных, – интересовали лишь трекинги, маршруты и переходы подальше от цивилизации. Я называю их «Клубом поклонников Непала», хотя маршруты эти пролегают везде, от Сибири до Камбоджи.

Кто-то обожествляет Мексику и Южную Америку, кто-то не хочет знать ничего, кроме Нью-Йорка.

Двое моих друзей, чья работа связана с морем, предпочли Европу. Но Европу северную, дисциплинированную и упорядоченную. Один осел в Гамбурге, другой – в Стокгольме.

Оба они горячо говорили о том, что терпеть не могут Европу южную – всякие там хаотичные и бардачные Италии, или, не дай Бог, Греции.

Я набрался мужества и признался им, что эти вот бардачные страны Южной Европы я люблю как раз больше всего. Все эти хаотичные Италии и Греции.

Удивительно, но дружба наша до сих пор крепка.

Левант. Магическое слово и магическое место для меня. В Греции, Израиле и на Кипре я чувствую себя лучше всего. Я наслаждаюсь достоинствами этих стран и умиляюсь их недостаткам.

Нет, право слово, как там может не нравиться? Прекрасный климат. Вкусная еда. Красивые женщины. Что еще нужно для того, чтобы достойно встретить старость, начав готовиться к ней с молодости?

И, самое главное – там есть море.

Удивительно, но в мире есть множество людей, которые прекрасно обходятся без моря. Я не принадлежу к их числу. В один прекрасный момент я осознал, что для одессита жизнь без моря как-то противоестественна.

Лет восемь назад я брал интервью у одесского художника Юрия Плисса. Он незадолго перед этим вернулся в Одессу из Москвы, где долго жил и успешно работал, и я спросил, почему же он вернулся.

– Не могу жить без моря, – ответил он. – Мне нужно видеть этот берег, край, горизонт.

Настоящий одессит.

Вернусь к Леванту. Сейчас это понятие «сузилось» географически, но для меня он по-прежнему остается «средиземноморскими землями к востоку от Италии».

Но ведь Италия тоже невероятно прекрасна, правда?

Иногда я думаю, что это лучшая страна на свете.

После прочтения «Волхва» Джона Фаулза я полюбил Грецию окончательно и бесповоротно еще до того, как побывал там. Так вот, Фаулз написал несколько абзацев о Греции, Италии и Англии, которые запомнились мне навсегда:

«Рим.

Я покинул Грецию несколько часов назад, а казалось – несколько недель. Солнце тут светило в упор, манеры были изящнее, архитектура и живопись – разнообразнее, но итальянцы, подобно их предкам, римлянам, словно бы прятались от света, правды, от собственной души за тяжелой ширмой роскоши, за маской изнеженности. Мне так недоставало греческой прекрасной наготы, человечности; низменные, расфуфыренные жители Рима отталкивали меня, как иногда отталкивает твое отражение в зеркале».

А вот о Лондоне:

«Если Рим, город дурного тона, после Греции нагоняет одну тоску, то уж Лондон, город мертвенной желтизны, в пятьдесят раз тоскливее. На просторах Эгейского моря я забыл, как он огромен, как уродлив, как по-муравьиному суматошен. Словно вам подсунули мусор вместо бриллиантов, серую чащобу вместо солнечного мрамора; и пока автобус из аэропорта буксовал в безбрежном предместье между Нортолтом и Кенсингтоном, я гадал, как можно вернуться к этой природе, к этим людям, к этой погоде по собственной воле. По грязно-синему небу ползли вспученные белые облака; а рядом кто-то сказал: «Отличный денек выдался!» В ореоле блекло-зеленого, блекло-серого, блекло-коричневого лондонцы за окнами двигались однообразно, как заводные. В Греции каждое лицо говорит о цельном, оригинальном характере; я так привык к этому, что перестал замечать. Ни один грек не похож на другого; лица же англичан в тот день сливались в одно лицо».

Неудивительно, что миллионы англичан-пенсионеров живут в средиземноморских странах. И их, кстати, никто не обвиняет в предательстве родины.

И все же многие решат, что Фаулз переборщил с грекофилией. Многие ведь любят Англию, не правда ли? Я, например, очень люблю.

Что уж говорить о Риме, лучшем городе на Земле? Ведь в него был влюблен один из лучших сынов Одессы, Владимир Жаботинский:

«Вероятно, уж никогда не видать мне Одессы. Жаль, я ее люблю. К России был равнодушен даже в молодости: помню, всегда нервничал от радости, уезжая за границу, и возвращался нехотя. Но Одесса – другое дело: подъезжая к Раздельной, я уже начинал ликующе волноваться. Если бы сегодня подъезжал, вероятно, и руки бы дрожали. Я не к одной только России равнодушен, я вообще ни к одной стране по-настоящему не «привязан»; в Рим когда-то был влюблен, и долго, но и это прошло. Одесса другое дело, не прошло и не пройдет».

Душу любого одессита согреют эти строки.

А вообще, нужно стремиться прожить жизнь так, чтобы количество посещенных стран равнялось количеству прожитых лет. Прямо вот поставить себе такую задачу. И тогда можно спокойно дожить до двухсот лет – а там, глядишь, и новые страны на карте появятся.

В этом случае вам точно не будет мучительно больно за бесцельно прожитые годы.