Читать книгу Брежнев, почти танкист. Попытка переворота 10 сентября 1982 - Евгений Додолев - Страница 3

Превентивно оговорюсь: я точно за копилефт. Все US-придумки с копирайтом, это что-то от лукавого.

Короче, я не заморачиваюсь, когда коллеги (и не очень) воруют мои тексты.

Про кражу идей вообще умолчу – там доказательная база более чем расплывчатая.

А то, что по моим очеркам снимаются фильмы, тексты включают в полном объеме в свои книги модные компиляторы, которых по неведомому мне резону величают писателями, – это ведь в некотором роде даже лестно, что же заморачиваться.

Однако лет восемь назад мой придирчивый редактор обратил внимание на то, что в рукописи «Узбекское дело Галины Брежневой», которая планировалась к печати, есть «фрагменты 100% идентичные» анонсу докудрамы НТВ «Казнокрады. КГБ против МВД».

Оказалось, что авторы «сенсационного фильма» просто скопипастили (copy/paste) одну из моих статей на эту тему из газеты «Новый Взгляд» (№33 от 28 сентября 1995 года). Только фамилии актеров в скобках подставили и все.

Les Coulisses du Kremlin.

В начале 90-х я работал над книгой Les Coulisses du Kremlin с бывшим КГБ-куратором «Таганки» (его там звали «Васромом»), сотрудником отдела информации ЦК КПСС & доверенным лицом Андропова полковником Василием Романовичем Ситниковым. Тот, кого Джон Бэррон в своем манускрипте «КГБ» попалил как «заместителя начальника Управления дезинформации ПГУ» (там звали Ситникова «дядя Вася»), осенью 1991 года раскрыл мне недостающие звенья в цепочке событий, о которых я знал от Юлиана Семеновича Семенова.

По просьбе источника, я намеренно изменил незначительные детали. Ну, например, указал, что утренняя беседа 10 сентября 1982 года Брежнева с Щелоковым случилась на даче в Жуковке, хотя на самом деле разговаривали они в квартире №94 дома №26 по Кутузовскому проспекту. И беседовали эти двое на самом деле в 6 утра, а не в «девятом часу».

Короче, лисьи притопы + заметание следов.

Про ту мутную историю с неудачным МВД-переворотом я писал несколько раз (для начала в первом отечественном глянцевом журнале «Обозреватель», который мы с Петром Марковичем Спектором запустили в 1993 году на деньги «Микродина», последний раз – с подачи Дмитрия Львовича Быкова в «Собеседнике» №4 за 2002 год) и детали корректировал время от времени.

Публикация в первом глянцевом журнале «Обозреватель».

Не знаю, почему НТВ-мастера позаимствовали именно тот текст, но теперь (в силу несоизмеримости ТВ-аудитории и газетных тиражей) именно эта версия как бы залитована. Все будут уверены, что супруга брежневского визиря Щелокова застрелилась в день обыска на даче, когда чекисты конфисковали музейную живопись, позаимствованную (раз уж пользовать этот глагол) министром внутренних дел СССР у государства.

Хотя на самом деле в материалах закрытого дела №18/58115—83 есть показания и самого Николая Анисимовича, и их горничной.

Воспроизведены в книге, кстати.

Каждый моделирует реакции других по своим внутренним лекалам, и не все, наверное, готовы поверить, что я действительно не парюсь, когда мои экзерсисы используют коллеги.

Позаимствовали?

Нет, надо называть вещи своими именами. Своровали. И ничего в этом нет необычного.

Таковы нравы медийки.

Да и не только в отрасли дело.

Ведь верно подметил Сергей Капков, который, будучи в ту пору женихом иконы внесистемной оппозиции Ксении Собчак, с одной стороны, и чиновником – с другой, мог утверждать, «находясь в материале»: мы живем в стране воров & жуликов.

Фото из "МК": автор работает над делом № 18/58115-83.

Люблю в этом контексте цитировать Градского:

В 2012 году 30-летней годовщине смерти Брежнева были посвящены все ключевые ток-шоу федеральных каналов. У «Малахова» на Первом и «Метлы» на НТВ были даже одни и те же гости.

Звезда «Эха Москвы» Ксения Ларина у себя в дневнике выдвинула гипотезу:

«Удивительно. Сегодня, кажется, все вспоминают смерть Брежнева, задвинув в чердак день милиции. Мы все-таки недооцениваем роль ТВ в нашей жизни: этот дикий юбилей навязало телевидение! Понятно, что это не плачущий по совку Добродеев и не тайно влюбленный в генсека Эрнст придумали. Сограждане, ну согласитесь, что вряд ли вам бы захотелось запостить нечто трогательное про Леонида Ильича, если бы вам услужливо не напомнило об этой дате вкрадчивым задушевным голосом наше ТВ. Как козлов на веревочке ведут».

Впрочем, теория хитрого теле-заговора не прокатила даже в ларинском Facebook’е. Петр Лесаков, например, ответил ей:

«Послушайте, Ларина, я телевизор не смотрю последние лет 10. О юбилее узнал от Адагамова в Twitter. И если размышлять о том, что лучше – обсуждать почившего 30 лет назад „маразматика“ или ментов, запихиваюших бутылки из-под шампанского в жопы своих сограждан и расстреливающих их в супермаркетах, то я выбираю „маразматика“! А вы меня сегодня порядком расстроили своими „мыслями“. И если вы – это элита российской журналистики, то ну её на… такую журналистику!».

Facebook, вообще говоря, пестрел репликами о юбилее.

1962.

Журналист Александр Тимофеевский (сын поэта Александра Тимофеевского) признался:

«Читаю френдленту в некотором изумлении. Она забита переживаниями по поводу смерти Брежнева тридцатилетней давности. Мне тридцать лет назад хватало других переживаний. Кончина Брежнева ничем вообще не запомнилась, а вот зимой 1985 года я жил в Питере, снимал там квартиру без радио и телевизора – зачем нужен этот мусор? – весь день 10 марта провалялся дома с книжкой, вечером пришел Ипполитов, долго и увлеченно что-то рассказывал, потом вдруг вспомнил: „Да, ты, наверное, не знаешь. Андропов умер“. Так я узнал, что умер Черненко».

Лауреат премии «Золотой телёнок» Аркадий Кайданов рассказал:

«Фрагментами смотрел передачу на Первом об эпохе Брежнева. Целостного впечатления нет, но дело не в этом. И речь даже не о том, чем продиктовано такое обилие брежневской темы в сетке вещания – думаю, в ленте уже оттоптались всласть по этому поводу. Мое ощущение того времени: незыблемость, досада, ирония и поверх всего – какая-то общая небоязнь завтрашнего дня и притерпелость к дню текущему, которая уже как бы и не слишком мешала. Какой-то всеобщий данелиевский АФОНЯ и балаяновские ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ…

В тот год я на некоторое время ушел с ТВ и стал редактором низковысокохудожественной литературы в книжном издательстве, что было тогда уважаемо и отчасти даже престижно. Сижу, значит, в кабинете весь из себя по младости неприступный для авторов, а по радио сообщение ТАСС о кончине «неутомимого борца за мир во всем мире, верного ленинца» и пр.

Входит докучливый и нудный классик с огромной рукописью подмышкой. По своей непонятной привычке вместо приветствия как бы оповещает о своем пришествии:

– Вооот…

С тоской смотрю на необъятную рукопись и со скорбной миной укоризненно пеняю:

– Ну, как же вы можете в такой день… Брежнев умер…

Кажется, классик жалеючи хочет погладить меня по голове, но ему мешает рукопись и он лишь ласково произносит:

– Ничего-ничего…

И с присущей моменту скорбью нежно укладывает тяжеловесный плод своего таланта ко мне на стол. Тут я в полной мере осознаю, насколько трагичен этот день».

Замдиректора Московского театра «Школа современной пьесы» Екатерина Кретова сетует:

«Так мерзко то, что имеем сегодня, что уже и «дорогой Леонид Ильич» слезу умиления вышибает. Вот о чем надо бы подумать. Как нужно было обосрать либеральную идею, чтобы у огромного большинства свербило о совке? И ТВ здесь не главный модератор. Здесь, увы, объективная реальность.

Рисунок: Edmund S. Valtan.

А я вспоминаю: пришла в день смерти Ильича на работу в музыкальную школу, мне 21 год. Захожу в учительскую. Наш парторг трагическим голосом говорит директору: Галина Михайловна, крепитесь… У меня, натурально, смеховая истерика. На вечер назначили траурное собрание. Пытаюсь выйти из своего класса – ужас: закрыто снаружи. Сижу, как дура, ничего не понимаю. Через час открывают: оказывается, один мой старший коллега меня закрыл, понимая, что я буду на этом собрании ржать. Спасал, короче».

Киновед Ирина Павлова:

«Давно умерших вспоминают не просто так – да еще на всех каналах радио, ТВ, и пр. Нам рассказывают, что это было эталонное время, и нынешние правители стараются нас туда вернуть. Странно только, что мы (даже те, кто был тогда молод, счастлив и получал приличное образование) не очень стремимся назад в будущее».

Создатель ДООС (Добровольное Общество Охраны Стрекоз) Константин Кедров-Челищев:

«Мы с Парщиковым, Ерёменко, Ждановым и Олей Свибловой праздновали мой день рождения у меня на Артековской, 8. В телевизоре несли красный гроб Брежнева – лучший подарок к моему дню рождения. Парщиков сказал: Константин Александрович! Да выключите это. Зачем мы всё это смотрим… А я ответил: смотрите-смотрите! Когда ещё такое увидите».

***

Короче, интерес к брежневской эпохе очевиден. Это, кстати, доказывает и успех телесериалов, в которых рассказывается о людях, персонифицировавших период правления Пятизвездного Генсека. Сейчас настало время осмысления брежневского периода и заоблачные рейтинги сериалов на эту тему – тому доказательство.

Но с фактами авторы обращаются пренебрежительно, и лишь про четырехсерийную работу 2005 года «Брежнев» люди, которые в материале, отзываются позитивно.

Юлиан Семенов (справа) в Ялте. Крайний слева Тельман Гдлян.

Что касается «Казнокрадов», то это вовсе за гранью добра и зла. Мне, повторю, забить на факт «заимствования».

Однако, переврав нюансы, можно полностью исказить суть. И превратить неоднозначных вождей «застоя» в плоских бесполетных воров, что и сделали авторы картины.

Как сказал мне Роман Берестов: «Тем, кто хорошо разбирается в теме, никакой художественный фильм или сериал не покажется достоверным. Это полностью исключено. Кино – поверхностное искусство, склонное к эпатажности и дурному вкусу. Только литература может приблизиться к настоящей проблематике темы. А кино – это балаган, аттракцион».

«Казнокрады»?

Юлиан Семенов, Куба, 1976.

Есть такое слово «крады». Это погребальные костры. Так вот наша медийка – местами такой же костер, где умельцы, халтурно зарабатывая себе на жизнь, ритуально уничтожают в ТВ-жертвенниках целую эпоху.

Воруют наше прошлое.

Без которого будущего нет.

О событиях осени 1982-го мне рассказал Юлиан Семенов…

Сам Юлиан Семенович об этом написать не успел. А сейчас уже никому это не может быть интересно. Ну, кто такой Щелоков? Сколько у Андропова было подписчиков в соцсетях (здесь ставим условный смайлик)? Всем, повторю, пох. Но пусть будет.

***

Есть такое выражение: «Для тех, кто в танке». Вот вельможи брежневской поры представляются такими «танкистами», которые совершенно не понимали, что происходит в державе и осознанно игнорировали служебные записки осведомленных чекистов. В этом и природа феноменального ханжества, про которое забыли, похоже, еще живые свидетели эпохи.

Лучшее в мире образование, сильнейшая наука, мощный ВПК – все это было положено на алтарь инерции, тотального неприятия перемен, которые уже произошли и/или намечались: медийке почти никто не верил, многие внимали «вражеским голосам», а уж об эстетическом проигрыше советской модели даже и дискутировать не приходится.

Постараюсь примитивно, на пальцах, что называется, объяснить почему именно Брежнев, а не Горбачев развалил СССР. В отличии от Сталина, допустим, или того же Михал-Сергеича, Леонид Ильич не был «хозяином дискурса». Он не рефлексировал на тему о том, как должен быть устроен мир. Ему хватало догматов предшественников, а которые он особо и не вдумывался.

Брежнев не был «настоящим сварщиком» (©), и настоящим танкистом не был.

В отличии от Карла Маркса, Владимира Ленина и/или Иосифа Сталина он не являлся и… журналистом (здесь ставим смайлик), то есть даже отвлеченно порассуждать на эти темы ему не хотелось, будучи всего лишь первым среди равных, он предпочитал быструю езду на красивых автомобилях.

Его предшественники, обладавшие авторитетом, корректировали дискурс своей страны, приспосабливали установки классиков к меняющимся условиям, публиковали статьи, тезисы из коих воспринимались социумом как новые догмы. Например, ленинский разворот в сторону НЭПа или сталинский откат от идеи мировой революции. Хозяином дискурса является тот, кто в любой конкретный момент может сказать, что политически правильно здесь и сейчас, а что нет.

При Брежневе же установилось коллективное правление Политбюро. Началась эпоха ритуального цитирования, и на фоне падения авторитета лидеров страны, генсек выглядел жалким и глупым. Он не способен был публично артикулировать, как должно жить в условиях мирного сосуществования двух систем, как быть с тем, что «у них» «все есть», а у нас ничего нет.

Леонид Ильич не смог объяснить населению преимуществ бесплатного жилья перед наличием туалетной бумаги, бесплатного здравоохранения перед жвачкой, бесплатного образования перед джинсами с рок-н-роллом, из-за чего в обществе зрело недоверие к власти, которая и так всего недодала, да еще не позволяет получать удовольствия от жизни.

1970.

Для особо одаренных читателей поясню: я знаю про «Полное собрание сочинений». Я не утверждаю, что Брежнев не умел писать. Речь не о том СКОЛЬКО сочинено, а о том – ЧТО: при ЛИБ оставался сталинским, а реалии кардинально менялись!!!

Роман Берестов этот мой пассаж в Facebook’е прокомментировал:

«Абсолютно согласен со сказанным. Добавлю только, что при Брежневе общество не только стало оглядываться на очевидные сравнительные успехи стран Европы за пределами ареала Варшавского договора, но и утратило перспективы развития, перестало мечтать о работе, квартире, образовании, медицине и безопасности. Все эти дорогостоящие блага стали в позднем СССР сами собой разумеющимися, что стремительно их обесценило. А пёстрый мир ширпотреба, и таинственный мир порока не утратили своей притягательности. В результате у большинства граждан случился в головах перекос, в котором пара джинс стала цениться выше годовой аренды квартиры.

Общество утратило мечту, перестало крутить педали, закономерно зашаталось, и сошло с исторической дистанции.

А теперь система устроена проще и жёстче. Никто никого не манит в светлое завтра, а тупо запугивают ужасным. Поэтому передовыми персонажами сейчас стали те, кто уверен, что завтра общество будет отличаться от сегодня только большей степенью цинизма.

Но и в этом направлении есть предел "развития" инстинктивно ощущаемый большинством граждан как порог гражданской войны. Вот и приходится всем выбирать "худой мир", и "не раскачивать лодку".

По итогу имеем катастрофический дефицит в обществе моральных авторитетов, когда даже циник Дудь видится «рыбой» (хотя он настоящий «рак», во всех смыслах). Ещё немного такой жизни, и появятся массовые движения, замешанные на морали вместо рацио. Общество не хочет умирать, но и меняться боится. Потому что на данный момент денег слишком много в стране. Ждём мирового кризиса, он почистит атмосферу от миазмов потребительства. XXI век будет веком религий. Не знаю, хорошо ли это. Может быть».

1979.

Мой коллега из «Экспресс-газеты» Михаил Панюков заметил:

«И все же при Брежневе был Золотой век СССР – стабильная, предсказуемая жизнь с постоянным ростом благосостояния, социальными льготами и реальными профсоюзными. Т.е. теми, кто реально защищал права трудящихся. Да, при всех совковых „прелестях“ и идиотизмах. И все же… Чем дальше от той эпохи, тем авторитет „нашего дорогого Леонида Ильича“ все выше и выше».

Татьяна Еременко согласилась:

«Не имеет смысла идеализировать время правления Брежнева. Но, как ни крути, у людей тогда была та самая пресловутая «уверенность в завтрашнем дне», от которой сегодня не осталось камня на камне, пессимизм просто давит всех, представителей абсолютно всех поколений (даже пятилетних малышат в детских садиках уже).

Алексей Юрчак писал:

«Для того чтобы представлять систему государственного правления как легитимную, идеологический дискурс современного государства вынужден постоянно апеллировать к некой «объективной», не поддающейся сомнению истине. Эта истина существует вне идеологического дискурса, за его пределами. Это означает, что идеологический дискурс государства не может поставить эту истину под вопрос, но при этом и не имеет достаточных средств для того, чтобы доказать ее верность. Возникает противоречие между использованием некой объективной истины в качестве основы легитимности государственного правления и невозможностью доказать средствами государственной идеологии, почему эта истина действительно верна.

Этот парадокс в структуре любой современной государственной идеологии, говорит Лефор, делает ее заведомо неустойчивой. В какой-то момент он может привезти к кризису идеологии, а значит, и кризису легитимности государственного правления, которое на этой идеологии базируется. Однако до поры до времени этот парадокс скрыт господствующей фигурой [master), – встроенной в идеологический дискурс, – правящего субъекта, который отличается тем, что он предстает как обладатель уникального знания этой внешней объективной истины. Иными словами, пока существует субъект, который якобы обладает личным знанием объективной истины и лично уверен в том, что эта истина действительно верна, противоречие между существованием этой истины и невозможностью ее доказать остается скрытым. Такой субъект занимает уникальное положение в системе государственной власти – он находится как бы «за пределами» идеологического дискурса и из этой «внешней» позиции способен осуществлять оценку любых идеологических высказываний и формулировок на предмет их соответствия или несоответствия объективной истине

<…>

Парадокс Лефора присутствовал в идеологическом дискурсе Советского государства, как и любого другого современного государства. В советской системе объективная истина, на которой базировалась легитимность идеологии и власти, была сформулирована в виде постулата о возможности и неизбежности построения коммуниза35. Это означало, что в рамках советского идеологического дискурса можно было сформулировать только те высказывания, в которых этот постулат подразумевался, как неоспоримая и не требующая доказательств истина. При этом средствами советского идеологического дискурса было невозможно ни поставить эту истину под сомнение, ни доказать ее верность. Эта истина была отправной точкой для дискурса советской идеологии – он вытекал из нее и был вторичен по отношению к ней. Парадокс Лефора здесь заключался в том, что в основе советской идеологии, претендовавшей на всеобъемлющее и научное описание реальности, лежала истина, которую эта идеология доказать не могла.

На ранних этапах советской истории, как будет показано в последующих главах, этот парадокс был скрыт господствующей фигурой, которая руководила идеологическим дискурсом. Сначала роль этой фигуры играл революционный политический и художественный авангард, который, располагаясь за пределами идеологического дискурса, постоянно комментировал и оценивал его из этой внешней позиции, внося в него свои коррективы. Однако революционные годы экспериментаторства постепенно сменились введением централизованного партийного контроля за идеологическим производством и репрезентацией. Авангард был подавлен. С этого момента (вторая половина 1920-х годов) уникальная роль господствующей фигуры советского идеологического дискурса перешла к Сталину – теперь только он имел доступ к внешнему канону идеологической истины, лично оценивая различные идеологические и иные публичные высказывания на предмет их соответствия этому канону и лично делая в них соответствующие редакторские замечания и исправления. Его оценки и разъяснения часто публиковались в печати, циркулируя по стране в виде метадискурса, дававшего возможность всем лично прикоснуться к канону объективной истины.

Сталин и Горький, 1931.

Роль Сталина как господствующей фигуры (master) идеологического дискурса, имеющей уникальный доступ к внешней объективной истине, способствовала появлению тех феноменов, которые стали визитной карточкой его режима, включая огромную политическую власть, сосредоточенную в одних руках, культ личности, персональную вовлеченность Сталина в редактирование всевозможных высказываний и текстов – не только текстов и выступлений политического руководства страны, но и научных статей, художественной литературы, кинофильмов, музыкальных сочинений, а также бесконечных кампаний чисток в рядах партии и, наконец, Большого террора, приведшего к гибели миллионов людей».

***

Про царских и/или сталинских бюрократов можно помыслить и говорить что угодно. Некомпетентные садисты. Тупые подхалимы. Жадные глупцы. Но! Они все поголовно ассоциировали Власть с Отчизной. Вынужденно любили Родину. Не рубили сук, на коем восседали. А нынешним про сук и веточки березовые упоминать без пользы. Какое уж там дерево, когда корней нет. По-своему почитали Россию даже функционеры ленинской гвардии, подменившие традиционные государственные институты партийными инстанциями. И легион постсталинской номенклатуры не мыслил своего процветания вне рамок Административно – Командной Системы (© Г.Х.Попов), а значит – и вне пределов Империи. Мина нынешнего порока была, впрочем, заложена именно коммунистами, при коих единственной функцией госчиновничества была легитимизация решений партийных бонз.

Брежневская административная элита просто технически не могла конвертироваться в бюрократию западного образца. И лишь в этом смысле, по-моему, разумно говорить о преемственности. Критерии путинской номенклатуры – равно как и при Брежневе – суть не профессиональные способности, а лояльность клану & личная преданность. Достижения или провалы в профдеятельности не имеют никакого значения. Если кого-то сливают под лозунгами борьбы с коррупцией, это означает лишь передел власти. Казнокрадство и взяточничество имманентно нашей элите; они не любят воровать, «как волк не умеет есть мясо» (© БГ).

1975.

На то, что про них думают «внизу» и чем там захлебываются блогосфера и «четвертая власть», обладатели власти подлинной кладут. Это все «из жизни насекомых». Главное, что Тандем думает. Разве после скандалов а-ля майор Евсюков смеет министр внутренних дел не написать рапорт об отставке? Неужели после ванкуверского позора товарищ Мутко не обязан был сделать себе пластическую операцию и эмигрировать, чтобы его не узнавали? Хотя честнее (и дешевле) было бы сделать харакири. Но наши не любят дешевле. И харакири не приемлют.

Во время ТВ-полемики в «Картине маслом» пролужсковский-как-казалось-навеки Алексей Пушков заметил, что нельзя, дескать, обижать такого рода обобщающими пробросами миллионы скромных чиновников, которые не покупают любовницам поместья на сакраментальной Лазурке и не приглашают на приватные банкеты Шакиру. Однако беда в том, что ключевое слово в реплике оппонента – «миллионы»! В свое время на «перегруз» социума обратила внимание директор Института прикладной политики Ольга Крыштановская, которая сравнила численность советского «политического класса» (0,1% от численности населения на 1981 год) с нынешним раскладом. На 2000 год это уже 0,8% населения (1,2 млн. при численности населения 145 млн. человек). А в 2009 году чиновничья «перегрузка» составила 2% населения. Не вдвое. Не вдесятеро. В 20 раз!

С вождями ГДР.

Именно на волне борьбы с привилегиями ворвался во власть Ельцин, при котором аппарат – помимо беспрецедентных материальных благ – получил привилегию тотальной безнаказанности. Чиновничество превратилось в господствующий класс, от которого невозможно избавиться. Похоже, бюрократия неистребима. Как гельминт, заразивший весь организм. Весь. От волос, по коим не плачут, голову снеся. До пят, куда ушла душа. Истребить их, похоже, можно только со всей страной. Они одержали победу. Захватили встречную полосу. Их дочери смеют сбивать на тротуарах пешеходов и оставаться безнаказанными. Их сыновья могут заводить уголовные дела на тех, кто не уступил дорогу машине с мигалкой, которая несла студента на клубную вечеринку. Поэтому прав, наверное, мой знакомый экс-коллега, который на пошел к Малкину на работу (на ТВ), а остался в чиновниках. Примыкать надо все же к победителям, не так ли? Не спрашивал, кстати, кем он в детстве стать мечтал. И мне интересно, наступит ли момент, когда школьники в ответ на вопрос, кем ты хочешь быть, отвечать будут: чиновником. Ведь после моих публикаций в «МК» о валютных проститутках в 1986 году старшеклассницы писали в анкетах о желанной перспективе стать профессиональной «ночной бабочкой».

Я это помню.

Но я помню и другое: угол падения равен углу отражения.

***

Брежнев не имел авторитета.

Не имела его и правящая верхушка в целом.

Горбачев, объявивший, что все разрешено, что не запрещено, был последним коммунистическим правителем, кто попытался рулить дискурсом, но сделал это «на пол шишечки».

Ни гласность, ни перестройка не вылились в стройную программу действия для новых людей в новое время. Инерция сталинских догматов, коим чисто механически следовала КПСС, стала драйвером, который поднял в воздух лайнер, посадочная полоса для коего подготовлена не была (примерно © Ю. Бондарев).

Крылатая империя рухнула. Обломки собирает Путин, оседлавший дискурс геополитический, но так и не нашедший (пока?) убедительных «скреп». Дело ведь не в том, что их нет, а в том, что время требует новых формулировок и новых аргументов. И если вождю не удается управлять дискурсом, то и наследия у него не будет.