Читать книгу Орден Последователя. История Проклятого - Евгений Евгеньевич Артеменко - Страница 8

Последнее время Грифф с трудом засыпал. По вечерам юношу учил фехтованию Клаур. Несмотря на нелюдимость и грубость, гвардеец был прекрасным учителем. Клаур прекрасно понимал возможности Гриффа и учил юношу самым базовым принципам – как правильно держать клинок и растить мышечную массу для сильных ударов. Это на самом первом этапе освоения меча оказалось самым главным. Грифф старался как мог, несмотря на то, что многое от него не требовали. Ему хотелось в следующем бою быть полезным. Но пока какое-либо участие в битве оставалось мечтой. Любой опытный воин Морроу имел огромное преимущество над Гриффом.

Большинство людей легко засыпает после физической нагрузки. Но Грифф всегда страдал от сезонной бессонницы. Поэтому, устало полежав на свое кустарной лежанке, он поднялся и ушел смотреть в опаленные остатки костра. В нем он представлял лицо Нерциса, и думал, как же, выглядел неудачливый искатель престола. Наверное, как романтичный юноша с длинными волосами. Можно спросить Гириона, но к несчастью, едкий Арети уничтожает любое романтичное явление одним движением языка.

– Не спится? – раздался тихий голос за его спиной. С трепетом, он узнал Оливию.

– Не могу. Пытаюсь уснуть, но… Мысли. Дрожь по телу. Я чувствую тревогу.

– Не только ты, – Оливия села рядом с ним.  – есть еще двое. Я и Коннор. Алидо, которой бродит возле лагеря, по лесу. Обычно его любимое занятие – смотреть в костер, но сегодня ты занял излюбленное место для лучшего обзора углей.

– Он немного нелюдимый, – заметил Грифф – в нем есть высокомерие.

Оливия грустно улыбнулась

– Грифф, люди бывают разные. Одним нравится изливать свою боль на других, другие скорее погибнут, чем откроют свои эмоции. Вряд-ли Коннор высокомерен. Ему пока больно. К тому же, он не верит Гириону.

Грифф украдкой засмотрелся на Оливию. В известном смысле, ее красота была не очевидна – хрупкая и слабая, с синяками под глазами и измученным взглядом. К тому же под повязкой на правом плече явно проступала кровь, видимо из-за раны она и не могла уснуть.  В то же время, от нее шла странная энергетика жизни. Тон ее голоса, поведение – все говорило о жизнелюбии Оливии. Этим она отличалась от большинства спутников Гириона.

–А ты веришь Гириону?

Оливия улыбнулась и негромко заговорила:

– Просто можно верить в только богов. Людям могут лишь заслужить доверие, как бы избито это не звучало. Нет. Я не доверяю Гириону. Он фанатик, из тех людей, которые пляшут на кострах, не чувствуя огня на пятках. Если ему нужно будет кого-то убить он убьет. И не будет особо сожалеть. Все в фундамент будущей авантюры. Когда он снова повернет войска на столицу, Алуя утонет в крови на десятилетия.

– Не знаю. Есть в Гирион что-то … – пожал плечами Грифф.

– Да, фанатики, как правило, привлекают. – согласилась Оливия. Они помолчали несколько минут, глядя на угли. Затем, девушка улыбнулась и мягко продолжила:

– Ложись спать, Грифф. У нас уже есть Коннор, который регулярно пытается испепелить взглядом костер, тебе нет нужды идти по его стопам.

– Хорошо, – тихо ответил Грифф.

– Или тебе холодно спать так далеко от костра? Могу найти тебе теплое место, – озорно улыбнулась Оливия.

Грифф кивнул, думая об интересном, но в результате оказался положен между дородным Марном и костром. Марн чуть похрапывал, но вокруг  почему-то распространялась волна тепла, словно у него жар. Оливия улыбнулась Гриффу и ушла спать к своему дяде Креру.

Когда Грифф проснулся Файон и Грифф уже были на ногах. Файон немного смутился и спросил:

–А как ты здесь оказался?

–Оливия уложила, – грустно ответил юноша.

–С каких пор… А хотя, чего уж там. Ночи холодные, почему бы и нет, – улыбнулся Файон и отправился искать свой меч.

До замка Дитрихов оставалось идти несколько часов.

***

Поход к твердыне Дитрихов продолжился. Амит с утра выглядел нервно, и ,видимо, волновался. Он метался из одной стороны отряда в другую и пытался поговорить со всеми, но к несчастью остальных в дороге к замку Дитрихов обуяла тоска. Самый молодой из гвардейцев наоборот в напряженные периоды славился говорливостью. Гирион мрачно смотрел за попытками Амита завязать разговор со всеми одновременно и в отдельности, затем устало произнес:

– Амит, если ты хочешь поговорить, то просто расскажи о себе нам всем. А то получается, что только я вскрыл душу перед всеми. Тебя тоже было бы интересно послушать.

Амит ухмыльнулся и заявил:

– я готов. А то вы с утра унылые.

Не выспавшаяся Оливия чуть слышно пробурчала:

– Унылость – нормальное человеческое состояние, в отличие от бодрости.

– Так вот, – Амит ухмыльнулся и вырвавшись на своем коне вперед, приготовился говорить. – начать стоит со своей семьи…

Клаур и Марн все время грустно переглядывались. Возникало ощущение, что гвардейцы слышали историю жизни Амита слишком часто и, видимо, не по своей воле.

– Моя семья достаточно знатна, хоть и подобное обстоятельство не дает привычных для знати преимуществ. Мой предок, Амит Ланарь был одним из ближайших союзников Последователя. Именно он стоял за созданием Церкви Последователя и написанием священных книг, посвященных жизни основателя Алуи. Последователь не хотел становиться основой культа, но после смерти возразить уже не мог. Амит Ланарь стал одним из первых адептов церкви, а затем и одним из первых Владык. Именно благодаря ему самый высокий пост в нашей религии требовал прошлого воина. Церковь основана в честь воина, и управлять ей должен воин, благо мой предок имел такой опыт. Далее, мой род успешно утвердился на высоких постах вплоть до моего деда.

Амит вдруг рассмеялся:

– Мой род никогда не славился праведниками. Мы влияли на политику, мы не смиряли плоть и любили роскошь. И мой ненаглядный дедушка совсем не подходил на роль священнослужителя. Используя сан, он начал воровать не абы что, а целые виноградники, пользуя церковным авторитетом и отбирая их у мелкой знати, и продавать свое вино. Церковь закрывала на это глаза, но король в какой-то миг поняв, что мой предприимчивый дед диктует цены на вино по всей Алуе решил все прекратить. А церковь, также со времен Последователя подчинена королевской власти. Иначе и быть не могло ведь первым королем стал Последователь. Так вот, король Нуриан Старый, в то время, правда, еще молодой, подверг наш род публичной критике, забрал все имущество в пользу короны и запретил занимать церковные должности. Так что, род из которого я происхожу не только славен, но и в каком-то смысле очень грешен. Хотя слово «человечен» здесь подходит даже больше.

Амит пожал плечами:

– Впрочем, Нуриан Старый прославился своей отходчивостью. Поэтому, когда мой дядя, истинный праведник, организовал несколько приютов и больниц, неся слово Создателя, его приняли в церковь. Отец мой святым не был, решил спиться досмерти. Я же…

Глаза Амита вдруг засверкали:

– C самого раннего детства я очаровался турнирами! Они проходили совершенно по-разному – и конные бои на пиках, и на мечах, и на булавах, и все мне чудовищно нравилось. Поэтому, я избрал путь воина. Мой отец в то время бороздил канавы столицы и готовился к бесславной смерти, но это желание поддержал дядя, которому как раз отсутствие ратной подготовки мешало занять Святой Престол. Всю юность я наблюдал за Сэром Цвайсом, самым славным из всех турнирных бойцов. Он выиграл восемь турниров подряд! Веселое время!

– Турниры уничтожали казну Алуи похлеще некоторых войн, – безразлично заметил Клаур.

– Ай, – отмахнулся Амит, – ты прав, но деньги ничто. За деньги мы покупаем эмоции, и что может быть лучше старого доброго турнира! Это лучшее развлечение в мире. Момент, когда ты без мыслей и эмоций сражаешься против соперника позволяет тебе отбросить вещи, которые тревожат, дергают, отбросить личность, грехи, добродетели, впервые за жизнь оказавшись чистым как лист. Остается только испытание самого себя, лучшее что может быть. И испытание честно и благородно, в отличие от прочего в нашей жизни. Вот что я испытываю в любом сражении.

– Чересчур романтично для описания драк потных мужиков в железе, – пожал плечами Марн.

– Мы люди, и любая деятельность человека может рассматриваться со стороны грубой и возвышенной, будь то ремеслом или искусством. Любая картина – мозоли на пальцах от кисти, просиженный стул и лишь сгустки разноцветной краски на холсте. И одновременно это другой мир, более прекрасный чем наш. Многие улавливают только грубую сторону турнира, схватки, но во мне всегда отзывалось что-то другое. С детства у меня появилась цель – победить сэра Цвайса! И я стремился к ней. И я стал воином, достойным победы в турнире.

– До тошноты жизнеутверждающе, – мрачно заметил Клаур. – самое обидное, что ты действительно один из лучших рыцарей Алуи.

Амит неожиданно погрустнел:

– К несчастью момент, когда я стал достаточно натренирован и начал выходить на турнирные бои наступил слишком поздно. В своей мечте я упустил самое главное – время. Сэр Цвайс постарел и первый же турнир, который я выиграл, он уже пропустил, уйдя на заслуженный отдых. Поэтому, мы так и не столкнулись в бою. Я выиграл три турнира, и король Коннас пригласил меня в гвардию на почетное место. В гвардии меня многому научили, особо…

Амит вдруг осекся. Клаур мрачно посмотрел на него и сказал:

– Договори.

– Особо Генрих Мал, – мрачно продолжил Амит – он был прекрасным командиром гвардии, и научил всех нас много чему, от жизненных принципов до военного умения. Во многом, он заменил мне отца. Жаль что спустя пару лет…

Все жизнелюбие и веселость гвардейца испарились

– Он вместе с большей частью гвардии предаст короля и не станет пытаться спасти его от магов. Оказалось, что мой отец, умерший в канаве от алкоголя куда как более благородный человек, чем Генрих Мал. Он подвел только свою семью, а Мал – все королевство.

Весь дальнейший путь Амит не проронил ни слова.

+++

В Ледяном замке лидер магов Раагу и Орлан Морроу пытались доказать Тайному совету права герцога на престол. Притязания встретили неожиданный отпор.

Герцог Рошер не из породы великих людей, определяющих жизнь поколений. Всю жизнь он провел бюрократом, искренне гордясь тем что никогда не участвовал в военных походах лично. Но он родился герцогом, что накладывало на него определенные обязательства. Даже сегодня, уже в преклонном возрасте Рошел оставался лидером Тайного совета. И сегодня, когда часть членов Совета не явилась на заседание, в полупустом заде собраний именно Рошер, своим сухим старческим голосом накладывал вето на каждое предложение Морроу.

Бывают разные сражения. Иногда гремят клинки, иногда скрежеcчет железо, глухо отзываются кулаки ударами о плоть, но сейчас происходила битва законов и прецедентов – самая бесчестная их прочих. Раагу считался не только сильнейшим магом, но и опытным законоведом, и именно в этом качестве он присутствовал на заседании. Но Рошер не отступал перед магом, глядя подслеповатыми глазами сквозь убийцу короля.

– Сотню лет назад великий король Айнос, – Раагу никогда не походил на убийцу короля. Невысокий и полный, с кудрявой бородой, он напоминал скорее ученого, нежели вероломного предателя. Голос Раагу звучал негромко, в нем слышался явный орианский акцент. – короновался короной, состоящей из трех венцов. Конечно, мы говорим не про физический облик атрибута, а об обосновании правового статуса на престол. Первый венец обозначал право на престол по роду, второй по силе завоевания, и третий по воле народа. Те же три аспекта предлагает и Орлан Морроу.

– Красивые слова, но, к сожалению, пустые, – произнес Рошер. – лишь согласие великих лордов подарило Айносу корону. А венцы – это выдумка придворных лизоблюдов да философов. Как известно, верить, что тем что другим себе дороже. Я и Тайный совет не имеем права даровать герцогу корону. Лишь согласие всех лордов может решить возникшую проблему. И нам нужно время для ее решения.

Рошер лгал и тянул время. Айнос сто лет назад наплевал на волю лордов, и забрал корону вероломно, приказав обосновать причины своей власти после коронации, попутно казнив других претендентов на престол. Герцог Рошер не хотел видеть Морроу на престоле. Но и прямого конфликта боялся.

Морроу понимал возникшую проблему. Он уже назначил коронацию, которая должна будет произойти через полгода, но хотел, чтобы противников его восхождения на престол осталось как можно меньше. Поэтому, старик Рошер, хоть и раздражал Орлана, но по мнению герцога представлял малую угрозу.

Но игра продолжалась. Рошер понимал свою задачу. Ему предстояло не пускать Морроу на престол как можно дольше, удерживать лордов от законной передачи короны. И герцог надеялся на то, что кто-то выступит против Морроу и магов, которые убили короля. Надежда – тоже способ борьбы. Хоть и изначально обреченный на провал.

Морроу демонстративно поднялся, поклонился Раагу и Рошеру и прихрамывая, вышел из зала. Он очень устал, но лорда звали дела будущего короля. К тому же, скоро в столицу должны приехать дети Орлана, и герцог не мог избавиться от приятного томления. Впервые за много лет с того самого турнира, где заносчивый северный лорд Цвайс сбросил его с лошади, из-за чего произошел тройной перелом кости ноги и последующая хромота, Орлан чувствовал себя победителем. И только в глубине души он понимал, что великие лорды так просто не сдадутся. И в то же время… Герцог чувствовал азарт. «Ну, попробуйте отобрать мое» и ухмылка превосходства невольно осеняла его лицо. Королем не стать без боя. И все венцы, перечисленные Раагу лишь разные аспекты этой схватки. Ему еще предстояло победить.