Читать книгу Оптимизация пессимизма - Евгений Евзельман - Страница 2

Однако, ветрено. Но это не причина,

Чтоб отказаться выйти подышать.

Иду, пинаю…

             Слышу вдруг: «Мужчина,

Не узнаёте? Это я, душа.

Конечно Ваша. Ну а как иначе?

Есть кто-нибудь на улице ещё?

Здесь только я и Вы. А это значит,

Нам с Вами греться под одним плащом.

Тем более, что вариантов нету.

Не Вами и не мной заведено

Бродить на пару вдоль по белу свету.

Мы с Вами это целое одно.

Я это Вы, хотя и бестелесна.

Вы это я в плаще и без зонта.

Из-за меня Вам в кабинете тесно.

Я из-за Вас, как рана без бинта.

И маяться мы, вероятно, будем

До той поры, когда нас разлучат.

Нет, что Вы. Разлучат не люди.

Нас по веленью Свыше разлучат.

И слабо верится в объединенье снова.

Реинкарнация – такая ерунда.

Зато совместно сказанное слово

Нас точно возродит. Вопрос: «Когда?»

Я в комнате из тысячи зеркал

Души нетленной силуэт искал,

Наивно веря в тайну зазеркалья.

Но что нашёл я? Глупости оскал.

Из темноты мне кто-то строил рожи.

Он, как близнец, был на меня похожим.

Шалил, но за черту не заступал.

Смешной, нелепый, ветреный чуть-чуть.

Хотелось его хлопнуть по плечу,

Сказав: «Дружище, выключи балбеса.

Зачем тушить погасшую свечу?»

Вдруг перестав кривляться, он исчез,

Лишив меня и таинств, и чудес.

Он знал, что без него мне не увидеть

Души. Она и Бог, она и бес.

Я вопрос задаю себе снова и снова:

«Почему о душе у Хайяма ни слова?»

Не поверю, не мог Нишапури не знать,

Что душа всего сущего в мире основа!

По веленью души разжигаю камин.

Отражает картинку хрустальный графин.

Никого кроме нас в полумраке гостиной.

Этот вечер дарован нам Богом самим!

В этот вечер желаю тебе подарить

Те слова, без которых нельзя говорить

О любви и о том, что мне кажется важным.

Без которых нельзя в счастье дверь отворить.

Тебе станет известен мой главный секрет.

И, увидев моими глазами рассвет,

Ты узнаёшь, что это же ты – вдохновенье,

Из которого рифмы черпает поэт.

Для души это таинство словно магнит.

Ощутившего раз постоянно манит

Поднебесье. И можно Пегасом крылатым

Взмыть туда, где поэзию Муза хранит.

Позволь и мне, прекрасная Сапфо.

Пока молчит Алкей, вся эта сцена,

Она моя. Я буду говорить

О том, что дорого,

Что сердце мне тревожит.

Я, как и ты, о таинстве любви

Узнал от несравненной Афродиты.

Она явила мне твои черты,

Божественно-прекрасные ланиты.

Я ослеплён твоею красотой

И голосом твоим, что слаще мёда.

Мужчина – раб, ведь женская природа

Нас призывает жертвовать собой.

Сапфо, я верю, стало быть – люблю!

И беззащитен, как новорожденный.

Я, красотой твоею побеждённый,

Лишь о тебе единственной пою.

А ты? Сапфо, ты холодна, как лёд.

Тогда зачем ты молишь Афродиту

Мою гордыню превратить в стихи,

Пасть на колени нынче пред тобою,

И днём и ночью пламенной строфою

Просить тебя принять мою любовь?

Ну что же ты молчишь?

Теперь,

Когда ты получила, что желала,

Уж лучше смерть от твоего кинжала,

Чем равнодушный взгляд. Я снова пред тобой.

Сапфо, прошу, один лишь тёплый взгляд

Без алчности, без хитрости, без злобы.

Прекрасная, так дай же повод, чтобы

Мне вновь поверить в искренность любви.

Чтобы во имя истинного чувства

Боготворить создание небес.

О, женщина! Ты – Бог!

А может бес?

Мне писать о любви помогает Луна.

И нежна, и всегда романтична она.

Я смотрю на неё и без слов понимаю,

Этот шарм в одночасье лишит меня сна.

Да и разве уснёшь, когда радуга чувств

Будоражит меня целым миром искусств.

Тишина позволяет мечте проявиться,

А Луна интригует молчанием уст.

Очарованный таинством, еле дыша,

Ощущаю, как в небо стремится душа,

Чтобы вновь обрести состояние полёта,

Чтобы вновь целый космос в объятьях держать.

Понимая, Луна улыбается мне.

Знать сюжетом поэмы довольна вполне.

Я в восторге от действа, поскольку случилось

Это всё наяву, а не в сказочном сне.

Я вышел из дому, укутав душу в плащ.

Зонт напросился мне составить пару.

Мы зашагали с ним по тротуару

Под дождика обиженного плач.

Мелькали в окнах призраки людей.

Должно быть их пугала непогода.

Да, неуютно в это время года.

Я тоже не люблю сезон дождей.

И всё же выхожу порой гулять.

Забавно мне в тиши пустого сквера

Смотреть на то, как мокрую фанеру

Стремится ветер над землёй поднять.

И как слезливую симфонию дождя

Играют капли, падая на зонтик.

И серое панно на горизонте.

И как напевно провода гудят.

Всё это, несмотря на декаданс,

Искрится вдохновеньем бесконечным.

И обещает мне с Эвтерпой встречу.

Стихотворение – единственный мой шанс

Отображать увиденное в сквере,

Пока горит поэзии свеча,

Пока не перестану в чудо верить.

На улицу пробравшись словно вор,

Я посетил в ночи свой старый двор

Лишь для того, чтоб оказать услугу

Душе, поскольку проиграл ей спор.

Шумя неодобрительно, кусты,

С которыми я был всегда на «ты»,

Мешали единению с природой,

Как будто мало было темноты.

И лавочка, омытая дождём,

Не предлагала: «Что же ты? Идём».

Она с кустами явно сговорилась

Дождаться, когда мы домой уйдём.

За целый месяц первый раз душа

Из заточенья вышла подышать.

Её не волновал ни дождь, ни ветер.

Ничто ей не могло бы помешать

Расправить крылья. Пусть на миг всего.

Запреты, полночь… разве до того,

Когда стремишься снова в поднебесье,

Чтобы оттуда крикнуть: «Йо-хо-хо!»

Ещё один этюд про снег с дождём.

Сплин захотел сегодня стать вождём.

Он предложил мне побродить по лужам

И, подтолкнув, спросил: «Кого мы ждём?»

Я молча согласился. Так и быть.

Полезно ведь немного походить

Среди каштанов, в золото одетых.

Не всё же время зеркалу грубить.

И мы пошли по мокрой мостовой,

Покрытой разноцветною листвой.

Завидев нас, сорвался с крыши ветер

И улицу пронзил кошмарный вой.

Картинки из Хичкока: тень в кустах,

Ошмётки старомодного зонта,

Проклятия по поводу обувки,

Видавшей, как женился Ринго Старр.

И мизансцена – мокрые носки

В комплекте с ощущением тоски,

Где сплин, разбухший до размеров цеппелина,

Стотонным прессом давит на виски…

Но я таки добрался до скамьи.

Сесть не присел. Но около семи,

Чихнув три раза, повернул обратно,

Желая поскорей разжечь камин.

Пустая аллея осеннего сквера,

Сырые скамейки, продрогший фонарь…

И «впавшая в кому» в хорошее вера,

И дремлющий на колокольне звонарь —

Осколки вчерашней обыденной жизни,

Того, что казалось должно быть всегда,

Того, что светилось сплошным оптимизмом,

Над чем по идее не властны года…

Да разве причина для вечности это,

Чтоб выключить время по просьбе души?

Пожалуй, оставлю вопрос без ответа.

Скажу лишь душе: «Уходить не спеши».

Не ко времени покрылись лужи льдом.

И уж точно ни к чему сегодня снег.

Так не хочется напяливать пальто.

О зиме нет даже мысли в голове.

Я писал уже, что осень не люблю.

И за что её унылую любить?

За возможность наглотаться «терафлю»?

Иль за снег с дождём и ветром, может быть?

И уж точно не за сплин и за тоску.

В буйстве красок нежеланье уходить.

Нежеланье подносить «ТТ» к виску.

Нежеланье расставанья впереди.

К чёрту это надоевшее «прощай»

Покидающему пристань кораблю.

Ведь важнее мне весну весной встречать.

Чем стонать про то, как осень не люблю.

Забудьте о проблемах на чуть-чуть.

Попробуйте представить: ночь и море.

На пляже ни души. Лишь ветер вторит

Протяжной песне, балуя свечу.

Морской песок как шёлковый платок:

Тепло и нежность пухом тополиным

Укрыли ступни ног наполовину

Под ласкового воздуха глоток.

За барной стойкой силуэт мечты.

Текила, соль, два ломтика лимона.

И нет ни ипотеки, ни «короны»…

И далеко до финишной черты.

Блаженства и достаточности смесь.

Не верится, что могут плакать где-то.

Да, вероятно смысл жизни в этом.

Библейский рай определённо здесь.

Намедни довелось встречать рассвет

В открытом море, далеко от суши.

Чудес подобных в мире больше нет.

Едва дыша, чтоб тайны не нарушить,

Я стал на миг частичкой волшебства.

Внезапно пробежал мороз по коже.

С величием живого божества

Я созерцал рассвет из «царской ложи».

А солнце, подсветивши небеса,

Лениво всплыло из морской пучины.

И зазвучали жизни голоса…

Я понял, пробуждения причина —

Надежду возвращающий восход,

Возможность снова отыскать начало.

Учтя ошибки, сделать верный ход

Навстречу сходням старого причала.

Вчера, «гуляя» по морскому дну,

Я выявил особенность одну —

Вода – портал, ведущий в зазеркалье.

А чувство, близкое таинственному сну,

Гасило всё эфирные потоки.

Вдруг мир людей, порочный и жестокий,

Стал наблюдаем лишь со стороны.

Я, как пришелец из другой страны,

Был от впервые созерцаемого в шоке.

И всё казалось, будто бы душа,

Реальность обретая не спеша,

Брала контроль над безмятежным телом.

Раз никому до этого нет дела,

То, стало быть, душе теперь решать —

Вернуться к суматохе бесконечной,

А может просто окунуться в вечность,

Закрыв глаза и перестав дышать.

Мне этих ощущений круговерть

Напомнила клиническую смерть.

Ну и конечно свет в конце тоннеля…

Вдруг что-то повернуло время вспять.

Я очутился на поверхности опять,

И статус-кво себе вернуло тело.

А вот душа мириться не хотела

С тем, что пока свободы не видать,

И предстоит ей продолжать «страдать».

…бессмысленная война.

Зачем она нам нужна?

Идти в рукопашный бой

Не с кем-нибудь, а с собой?

Бить палками по горбу

Живущему в нас рабу?

Пленить себя и казнить,

Чтоб душу во всём винить?

Чтоб всякую боль души

Пытаться в себе душить?

Ты спорь, хоть изнемоги,

Мы сами себе враги.

Как низко мы летаем, господа.

Все устремления – такая ерунда.

Разве не жалко тратить жизнь на это?

Подумайте. Мы здесь не навсегда!

Вы спросите: «Что предлагаешь ты?

Оставить за околицей мечты?

И пусть реальность обескровит душу

На сером фоне финишной черты?»

Конечно, нет. Я думаю, что нам

Маячить у «закрытого окна»

Навязывают вопреки желанью.

Но это иллюзорная стена…

Лишь кажется, что в клетке мы, как звери.

Что нету смысла выходить за двери,

Поскольку путь наш явно в никуда.

Но, если честно, разве ж то беда?

Пока жива любовь, жива и вера.

Весь смысл в этом! Верите мне? Да?

Даже если весь век собирать и копить,

Всё равно новой жизни, увы, не купить.

И поскольку нам душу вручают на время,

Предлагаю с душой эликсир жизни пить.

«Прости, Хайям, коль что не так.

Ты на фарси писать мастак,

А я лишь скромный переводчик.

Я строю так, как хочет зодчий.

О, истина, как ты проста!»

Три тыщи лет прошло, как Эхнатон

Сказал, что Бог един для всех живущих.

Сегодня знает всяк к Нему идущий,

Что многобожие – фальшивый камертон.

Неважно где, в соборе иль в глуши,

Он сказанное нами понимает.

И каждому с сочувствием внимает.

Мы с Ним общаемся на языке души.

Язык души – гармония в стихах.

Для чувств совсем не нужно перевода.

На нем вещает матушка-природа,

Несущая живущих на руках.

Но её голос слышен лишь тогда,

Когда душа живет в обнимку с телом.

Вселенная, ты этого хотела?

Да будет так! Сейчас и навсегда!

Фантасмагория – цветной фонтан души,

Калейдоскоп надежд, желаний и тревог.

Танцуя в паре, кисти и карандаши

Рисуют жизнь, а хороводит ими Бог.

Это ведь Он даёт нам время на мечту,

Мечту, которая сбывается во сне.

Переступив во сне реальности черту,

Любой из нас способен видеть летом снег,

Любовь-цыганку в ярком платье из цветов,

Вперёд летящие кибитки-облака…

И вечный праздник в старом цирке Шапито.

И всё это реальное, пока

Душе на ноги не наденут «кандалы»

Необходимости возврата в серый мир.

Нет в этом мире ни Родена, ни Дали.

Нет ничего, за исключеньем чёрных дыр.

Долой чернуху! Жизнь – не только зло.

Разве не чудо облака на небе?

Ну или просто корочка на хлебе?

Не жалуйтесь, что нам не повезло.

Ведь это счастье: бегать по росе,

Ловить волну и созерцать рассветы,

Купаться в чудесах и красках лета

И веселиться, вопреки грозе.

А таинство рождения любви,

Единственного смысла созиданья?

Мы – самые счастливые созданья,

Хоть от макаки ДНК в крови.

Всё это убеждает меня в том,

Что негатив – случайное и только.

Ну а раз так, вишнёвая настойка

Законно ожидает встречи с ртом.

И к чёрту чёрно-белое табу!

Я выбираю радужное небо

И те места, где я ни разу не был.

Пусть идиоты злятся на судьбу.