Читать книгу Темпориум. Антология темпоральной фантастики - Александр Щёголев, Александра Давыдова, Александра Родсет - Страница 9

Актёр закидывает за плечи рюкзак, из которого торчит геологический молоток, вместе с актрисой они становятся с тыльной стороны декорации – перед фальшивой дверью. Кряхтя, он поднимает партнёршу на руки, переступает порог, роняет ношу на постель. Лица обоих светятся нежностью. Она шепчет: «Милый! Милый!» Он опускается перед ней на колени.

На тумбочке лежат книги, придавая эпизоду вес. Малый читательский набор: «Как закалялась сталь», «Целина» и томик Тургенева.

ОНА: (включает бра). Любовь моя, о, наконец мы одни!

ОН: Каждую минуту, каждую секунду своей суровой жизни в тайге я думал о нашей встрече и ждал её!

ОНА: Когда ты сегодня позвонил мне на фабрику, я чуть с ума не сошла от радости. Даже до конца профгруппы не высидела! Ой, что будет, выговор влепят…

ОН: А знаешь, какая в тайге красотища? Воздух чист, как слеза, вода прозрачна, как воздух. Кедры шишками тебя одаривают, птицы и звери с тобой здороваются…

ОНА: Я хочу в тайгу, увези меня с собой.

ОН: Жизнь моя, теперь мы всегда будем вместе.

Целуются, умело изображая страсть.

– Стоп! – командует режиссёр. – Спасибо, нормальненько. Не космический полёт, конечно, не взрыв сверхновой… Разве что – подработать реплики…

– Зачем – реплики? – живо удивляется актёр. – Например, у Герасимца метод – импровизация, полное доверие исполнителям.

Режиссёр мгновенно воспламеняется:

– Твой Герасимец – дряхлый пень, самодур и бездарность! Снял полтора идейно правильных фильма – и классик, видите ли!.. (Несколько секунд тяжело дышит.) Ты мне лучше вот что скажи, умник. Куда ты всё время смотрел? Куда угодно, только не на свою возлюбленную.

Актёр мнётся, криво улыбаясь. Медлит с ответом.

– Давай, давай, не тушуйся.

– На «Зосю» смотрел.

– На кого? – Режиссёр в недоумении оглядывает помещение.

– Да вон, «стеночка», – показывает герой на декорацию, вернее, на шкаф и на сервант возле кровати. – Польская «Зося». Скоро себе такую же покупаю. Очередь подошла, деньги нужны. Прости, из головы не выходит.

– Бред. С кем работаю…

– Бред? – злится актёр. – Ты при студии отовариваешься – без очереди, без записи и без наценок, а нам Союз выделяет – шиш без масла! Кому бред, кому – геморрой!

– Тоже мне, оправдание нашёл.

– Никита, а нельзя, чтобы он побрился? – встревает актриса.

– Кто?

– Да этот твой «заслуженный и без пяти минут народный», – мажет она пятернёй по щеке партнёра. – Тёрка, а не герой-любовник! Кожу с меня живьём сдирает.

Актёр хочет что-то гневно возразить, но режиссёр закрывает ему рот рукой.

– Экие вы оба тонкие. Ларочка, ты ж и не такое терпела. Зимняя прорубь, полуденный песок в Гоби… подумаешь, лёгкая щетинка. Представь симпатичного ёжика из мультика… (Внезапно суровеет.) Кстати, к тебе тоже вопрос. Что ты там всё время рукой делала? Под ночнушкой зачем-то шарила… Признаться, это странно выглядит.

Она агрессивно подбоченивается.

– К твоему сведению, капроновые чулки надо периодически подтягивать. Чтобы гармошек на коленках не было. Или чтобы винтом не пошли.

– Почему по размеру не подобрала? Чем вы там с костюмером занимались?

– НЕ ПО РАЗМЕРУ?! – Яростным рывком она задирает подол. – Полюбуйся, как это устроено, если раньше не видел!

Устроено самым обычным образом: чулки крепятся к поясу на резинках. Все детали пригнаны друг к другу, как в хорошо отлаженном механизме.

– Как ни старайся, мой милый, чулок не ляжет по ноге, это тебе не кожа! А если кому-то представляется по-другому, он либо мальчишка, либо дурак!

– Развоевалась… Перед объективами только не поправляй больше ничего, хорошо? Зрителю совсем не коленки твои интересны… (Хлопает в ладоши.) Внимание, нулевая готовность!

Звукооператор спускает к кровати микрофон на длинной палке со шнуром. Оператор нехотя вылезает из тележки, на плече у него громоздится неопрятного вида агрегат.

– А стационарные?

– Вот, вот и вот. – Оператор показывает на камеры. – Точки я со вчерашнего не менял – в отсутствие постановочных распоряжений.

– Где кордебалет?! – внезапно вспоминает режиссёр и начинает безумно озираться. – Убить меня хотите?!

Помреж высовывает голову из павильона.

– Девчата, ау!

Вплывают три русалки в блёстках, покачивая хвостами из перьев. Кроме блёсток и хвостов иной одежды на них нет. Пожилая постановщица танцев сопровождает это трио. Объяснять им задачу не нужно: всю неделю плотно репетировали.

– Свет!

Вспыхивают юпитеры, раскалёнными лучами впившись в декорацию.

Режиссёр заметно волнуется:

– Ларочка, Серёженька, ребятки! Я хочу увидеть настоящее чувство. Покажите, что возвышенная страсть присуща нашему человеку не только за станком или кульманом.

СЦЕНАРИСТ: (презрительно фыркнув). Идеалист хренов!

ДИРЕКТОР: Эдичка, оставь и мне сколько-нибудь.

Сценарист возвращает товарищу бутылку, затем достаёт из бокового кармана пиджака театральный бинокль. Величавым жестом прикладывает оптику к глазам – и застывает. Директор потрясённо смотрит на сценариста с его биноклем и бормочет: «Чёрт, не догадался…»

– Мотор!