Читать книгу Очередь за солнцем. Откровения дна - Евгений Гиренок - Страница 2

Король Филипп Красивый, или как он себя любил называть, Фил, скучающе расплылся на троне, поглядывая, как тоненькая струйка дыма от благовоний поднимается к темному закопченному потолку. Надо бы ремонт замутить, подумал он, хотя никогда не обращал внимания на такие мелочи. Ему было достаточно того, что он заставил Вселенную вращаться вокруг себя.

Действительно, удача сопутствует смелым. И красивым, – с усмешкой подумалось ему. Во всяком случае, все, что он задумывал, ему удавалось. У Короля Фила всегда остро стояла проблема с баблом, почему-то его расходы всегда превышали доходы, поэтому приходилось крутиться.

Выжимать последние соки из своих подданных ему не хотелось. Не то чтобы его какие-то моральные ограничения останавливали, но он понимал, что семь шкур с одного человека не снимешь, это очень неэффективно, мерзнуть будет. Гораздо выгоднее дать ему накопить жирка, а затем уж забрать свою долю.

Но, как назло, три года подряд был неурожай, поэтому в стране в полный рост шел финансовый кризис, народец постепенно нищал, и с этим ничего нельзя было поделать. Процветали только торговцы шавермой, но Фил и так с них получал по полной. Чуть больше нажми, эти крысы начнут кроить доходы, попробуй их вычисли. А так с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Конечно, у Фила были и серьезные операции – например, отжать у англичан целую область, воспользовавшись тем, что их король Эдик встрял в непонятки с шотландцами и ему просто физически было не разорваться. Фил поднял тут бабла, но быстро его и спустил – как пришло, так и ушло.

Поэтому пришлось мутить уже более серьезную комбинацию, в результате которой сам Верховный Понтифик оказался в сетях, сплетенных не по годам ушлым Королем. Папа Бонифаций оказался на каникулах, которые оказались для него роковыми – но это не сильно наполнило кошелек Фила, поэтому приходилось постоянно искать новые темы.

Барон ЛеПреконс вальяжно вошел в тронный зал и поднял руку в приветствии.

– Здорово, брателло. Часик в радость тебе. Че сидишь, гоняешь?

 Фил вяло отмахнулся.

– Блин, как будто не знаешь. Бабло на исходе – думал вот ремонт замутить, хоть потолки пусть покрасят водоэмульсионкой, да прикинул, что тогда вообще придется одной шавухой питаться. Надо тему какую-то поднимать, а иначе зубы на полку положим. У тебя там с этими венетами подрастает чего?

ЛеПреконс скривился.

– Работаем, брателло, но они парни тертые, их за жабры трудно взять. Лан, не гони, думаю, еще маленько поднажмем, и они под нашу крышу пойдут. На них сейчас ЖесуисШарли жути гонит, они не в курсах, что мы на одну руку шпилим. Но тут тема есть поинтереснее.

Фил оживился – он знал, что ЛеПреконс порожняки гонять не будет. Он уже не раз оказывался очень полезен в деле добывания бабла. Одно предложение снизить долю золота в монете и заменить ее медью чего стоит. Фил реально поправил свои дела, хотя они с ЛеПреконсом немножко пожадничали, конечно.

Из-за того, что позолота была очень тонкая, она быстро стиралась, и медь вылезала наружу, а поскольку это происходило на самой выпуклой части монеты – носу Фила на портрете, то народ прозвал своего короля Красноносым. Фила это немножко обижало, но, учитывая экономический эффект от произведенной операции, он особо не парился. Тем более, что именно ЛеПреконс предложил дворцовой братве называть Фила Красавчиком – не столько из-за внешности, сколько за умение проворачивать свои дела.

ЛеПреконс достал из заднего кармана плоскую флягу с бурбоном и, сделав глоток, предложил Филу. Тот только рукой махнул. Его жена Жанна, была по происхождению из Шампани и, соответственно, признавала только аутентичные вина со своей малой родины. Ее так и звали – Жанна Шампанская. Фил нежно ее называл Искорка и старался не пить другие напитки.

– Лан, рассказывай, чего у тебя там нарисовалось?

 ЛеПреконс поудобнее устроился в кресле и сказал.

– Тут на днях одного барбоса должны казнить, ничего серьезного, так, бытовуха – трактирщика на перо поставил, да пару поварят его подрезал. Ну, попутно еще двоим посетителям поленом башку проломил. Говорит, перебрал немножко. Но не в этом дело. Он в камере сидел с одним типом, тому тоже вышак корячился, но его уже вздернули. Так вот, перед казнью он ему открыл какие-то жуткие вещи про тамплиеров, которые он готов поведать, но только тебе, Красавчик. Говорит, что в обмен на жизнь расскажет все, что знает.

Фил призадумался. Богатства храмовной братвы давно не давали ему покоя, но он не решался подступиться к ним, пока не будет достаточно веских аргументов для предъявы. Все-таки, за храмовниками стояли римские пацаны, ссориться с которыми особо не хотелось. И так они за Бонифация поднапряглись, да еще и как назло, его преемник Веня Одиннадцатый как-то подозрительно быстро копыта откинул, даже года не порулил. У римской братвы вопросы появились, правда, пока до прямых разборок не доходило.

– Ты же понимаешь, что можем и рога пообломать?

ЛеПреконс хмыкнул.

– Бабло кончится у нас, нам и так их пообломают, попробуй пару месяцев зэпэ не платить бойцам.

Фил согласно махнул рукой.

– Лан, давай тащи сюда этого душегуба, посмотрим, что он расскажет. Но предупреди его, что если он тут порожняки собрался гонять, то ему лучше бы самому удавиться, потому что я буду зол.

ЛеПреконс понимающе кивнул головой и пошел к выходу.

Барон вернулся через сорок минут в превосходном расположении духа. Он даже напевал себе под нос какой-то немудреный мотивчик – Гренобельский централ, ветер северный, этапом на Клермон, зла немеряно…

За ним шли двое конвоиров и вели невысокого мужичка с лицом, на котором отпечатались все человеческие пороки, начиная от похоти и заканчивая чревоугодием. Видно было, что он нисколько не смущен обстановкой, в которой оказался, хотя заплывшие глазки так и зыркали по сторонам, подмечая малейшие детали. Был он одет в какие-то лохмотья, и от него доносилось стойкое зловоние, свидетельствующее о том, что подземные казематы – не самое комфортное место во Франции.

При виде каторжника Фил недовольно поморщился.

– Ну чего вы сюда притащили эту немытую образину? Надо было хоть водой его окатить, да переодеть.

Вертухаи смущенно переминались с ноги на ногу, но ЛеПреконс только ухмыльнулся и приказал.

– Вы двое, валите отсюда. А ты,—обратился он к приговоренному,– встань сюда и дыши через раз, а то, действительно, шмонит от тебя, как от тухлой селедки.

Фил нетерпеливо дождался, пока все выполнят распоряжения барона, и спросил у каторжника.

– Ну что, душегуб, реально имеешь что сказать, или будешь тут задвигать почем в Марселе рубероид?

Каторжник с достоинством откашлялся.

–Я, ваше благородие, отродясь фуфлыжником не был, за базар отвечаю. Реально тот фраер мне перед смертью душу свою излил. Он с храмовной братвой кентовался, хотя под ними не ходил, сам на сам был, как говорят, один на льдине. Просто уважали его, он для них пару делюг провернул, вот они и порой подпускали его к своим темам.

Фил, пряча неподдельный интерес, небрежно спросил.

– Да что там за темы-то? Небось, как муслимам отомстить? Омар Шариф их наладил из Палестины, так они теперь не знают, как перед римскими пацанами отдуплиться.

Пренебрежительная гримаса пробежала по толстому лицу каторжника.

– Э, ваше благородие, ничего-то ты не знаешь. Реально, у тамплиеров везде свои люди, и в Галлии, и в Испании, они даже до России уже добрались, мутят, как Сибирь прибрать к рукам. Это же мафия настоящая,—он понизил голос: – La piovra. Ну, спрут, короче.

Фил усмехнулся.

– А ты прям знаешь? В общем так, землячок. Давай подробный расклад – что, где, когда, сколько и почему. И будешь жить, и я в долгу не останусь, баблеца тебе отсыплю. Попробуешь кружева тут выплетать, я тебя за язык подвешу. Ферштейн?

Тот согласно кивнул.

– Я, ваше благородие, все рамсы раскину. Прям вот с Жака Моля и начну. Прохвост он знатный, но как говорится на всякую хитрую дупу…

Разговор затянулся до глубокого вечера. Фил и барон уже давно не обращали внимания на запах от каторжника, да и сам он освоился вполне, тусуясь взад и вперед по залу, заложив руки за спину и рассказывая все новые и новые детали. Фил то и дело переглядывался с ЛеПреконсом, и видно было, что слова каторжника достигают своей цели, выстраивая определенную картину. На самом деле, Фил и раньше понимал, что тамплиеры не мелочь по карманам тырят, но только сейчас стал осознавать истинный масштаб этого организованного сообщества.

– А общак, общак-то свой они где держат? – ЛеПреконс как всегда старался проникнуть в самую суть.

– Вот точно я сказать тебе не могу, потому что не знаю, но этот тип мне базарил, что в замке Жака каждый месяц собираются бригадиры. Какой смысл в этом? Я не знаю, но, возможно, как раз и приносят на общее то, что поднимут за это время.

Фил угрожающе кивнул.

– Лан, разберемся. Короче, земеля, история твоя хорошая, нам ты помог, я тебя реально помилую, хоть ты и душегуб. Но. Одно но. Сейчас возьмешь свой гонорар, помоешься, переоденешься и поедешь в Ситэ, найдешь там подходящий отель и будешь ждать от меня указаний. Не бухаешь, не куришь, баб не водишь. Сидишь там, пока я тебе не скажу – ты можешь еще понадобиться. Если задуплишь делюгу, я тебя на куски порву. Тебе все понятно?

Каторжник с энтузиазмом закивал головой. Фил приказал ЛеПреконсу.

– Распорядись там насчет него. И давай пожрем чего-нибудь, а то уже стемнело. Есть у меня пару думок, надо прикинуть хрен к носу.

Он уже чувствовал, как адреналин вскипел в крови, будоража мозг, и понимал, что это тот самый шанс ухватить судьбу за причинное место.

Ночь застала Фила в окружении своих самых преданных пацанов, тайно вызванных во дворец. Двери зала были наглухо заперты, чтобы ни одно слово из серьезного разговора не вырвалось наружу. Даже слугам было приказано сидеть по своим каморкам и не выходить под страхом смерти. Стол был завален пиццой и гамбургерами, как всегда бывало во время мозговых штурмов, чтобы не отвлекаться от разговора на еду. Филу предстояло решить самый сложный вопрос – как себя обезопасить от римской братвы, которой тамплиеры уделяли щедрое внимание, регулярно внося в общак крупные суммы.

ЛеПреконс, глотая остывший кофе из большой кружки с надписью Boss, предложил.

– Надо подключить чекистов. Они одновременно ластают всех известных тамплиеров, а мы в тот же момент цинкуем в Ватикан, что раскрыт заговор против пахана. Главное, мусоров не подпускать, а то все протечет раньше времени. Да и к баблу их подпускать нельзя – в тот раз, когда у Захарии кассу считали, сколько лямов потом не досчитались?

Пацаны возмущенно загудели, каждого охватил праведный гнев и досада, что не смогли тогда оказаться в нужное время в нужном месте. А после драки шашками махать уже было бесполезно – три ляма так и ушли в сторону моря. А сейчас на кону стояли суммы покрупнее.

Фил согласно кивнул головой.

– Чекисты помогут. Тем более, что у них уже накопилось достаточно на этих отморозков. Особенно на юге – там эти гасконцы вообще страх потеряли, у них все менты прикручены, народ жалуется на беспредел. Главное, чтобы пахан не подписался за Жака, а то мы сами можем в непонятку угодить. Но тут нашим пропагандонам надо будет подключиться. Нам надо доказать, что Жак давно уже только на словах был за пахана, а сам мутился с этими, как их там – готы или эмо, хрен их разберешь, сатанисты, одним словом.

ЛеПреконс закивал.

– Ну да, ну да. Ты прав, Красавчик – тут надо на больное давить, на символику, на атрибутику. И вообще, что они себе подразумевают под Храмом? Что-то мне кажется, совсем другое, нежели мы. Небось, ждали Антихриста, отморозки. Во, точно. Так и запишем. Отвергали власть пахана и готовили пришествие, как бы пострашнее сказать – врага рода человеческого. Ну и еще можно добавить, что с русскими макли какие-то наводили, типа своего пахана там поставить. Русский след – это всегда работает.

Свечи тихо плакали толстыми слезами, оплывая в канделябрах, и потихоньку серый рассвет забрезжил в узких витражных окнах. Пацаны уже заметно подустали, но разговор от этого не становился менее напряженным. Все понимали, что один неверный шаг может поставить под удар успех всей операции, и тогда прилетит такая обратка, что мало не покажется. Фил, конечно, король удачливый, но если облажается, то его никто не спасет. Гнев римской братвы может оказаться жестоким и беспощадным. Поэтому сейчас кубатурили все возможные варианты развития событий.

Наконец ЛеПреконс подытожил.

– Ну что, братва, вроде все порешали. Каждый из вас в курсах, что должен делать. Смотрите, не налажайте, потому что спрос будет со всей строгостью, как с понимающих. Если кто что еще не догнал, то самое время вопросы задавать, потому что потом уже поздно будет ясность вносить.

Все хором загудели

– Брателло, не гони, ясность полная, ты только цинкани, когда начинаем.

Фил удовлетворенно хлопнул в ладоши.

– Ну и славно. Начинаем прямо сейчас. Два дня у вас есть, чтобы добраться по своим местам, и к вечеру семнадцатого все должно быть готово. Секретные письма чекистам получите у ЛеПреконса. Связь через него же.

– Фил наконец-то почувствовал, что все складывается в елочку, план действительно был хорошим. Одним махом он мог убрать с доски фигуру давно уже мешавшего ему Жака Моля, а приятным бонусом становилась казна тамплиеров, как предполагал Фил, решившая бы все его финансовые проблемы. Это действительно был Большой куш, за него стоило зарубиться даже с дремучими русскими, но вряд ли они вообще полезут – пока до них весточка долетит, все уже будет кончено.

И завертелось, и началось… По всей Франции были произведены аресты, тамплиеров бросали в подвалы и на бесконечных допросах под пытками вытягивали из них все, что нужно. Некогда могучий Орден был растоптан, раздавлен и обесчещен. Даже папа не рискнул сказать ничего в их защиту, когда люди Фила подробно выложили ему всю изнанку бизнеса храмовников. Понятно, что это было умело сфабрикованная полуправда, подкрепленная протоколами допросов, на которых сквозь строчки сочилась кровь.

Фил ухватил свою удачу, он оказался реально фартовым, ему все удалось. Мало того, что он поправил свои финансовые дела и теперь мог смотреть в будущее со спокойным прищуром холодных глаз, так еще и расправился с этим высокомерным наглецом Жаком Молем. Ровно год назад он сгинул в жарком пламени костра, оглашая площадь страшными воплями. Правда, перед тем как испустить дух, он, завывая от боли на разные лады, проклял Фила самыми мерзкими и гнусными проклятиями, но ведь ветер их сразу же унес.

По-человечески Фил его понимал, конечно. Ему бы тоже было обидно, наверное – всю жизнь Жак лез на вершину, стал магистром Ордена, под его руководством находились сотни и тысячи людей, а денег было столько, что он вполне мог скупать оптом правителей мира. Но у него на пути встал пацан, которому даже и сорока лет не было – и прервал такое эффектное восхождение.

Фил усмехнулся своим мыслям и посмотрел по сторонам. Туманным октябрьским утром он со своей свитой выдвинулся на охоту и теперь мерно покачивался в седле. Рядом молча скакал ЛеПреконс, время от времени пытаясь разглядеть что-то в тумане. Было еще слишком рано, тусклый диск солнца едва пробивался сквозь белесую пелену, и еще не заиграли полным цветом краски осеннего дня. Фил с удовольствием бы еще спал, но ЛеПреконс убедил его встать пораньше – им хотелось подстрелить вепря, о котором в последнее время стали поговаривать окрестные крестьяне. Этот вепрь был хитер и осторожен, но Фил верил в свою удачу.

Ведь у него всегда все получалось. Он был реально Король – молодой, красивый, умный и смелый. Весь мир был у его ног, и Фил знал, что весь этот мир будет принадлежать ему. А иначе и быть не могло. Он вдруг привстал в стременах, увидев впереди какую-то грязно серую тушу. ЛеПреконс тоже вскочил.

– Красавчик, вот он! Погнали!!

Они разом оторвались от свиты и устремились в погоню за старым вепрем, который тут же начал петлять среди деревьев. Фил и барон мчали во весь дух, значительно сокращая расстояние, и вдруг резкая боль в груди высекла из глаз Фила сноп ослепительных искр. Он как пуля вылетел из седла и распластался на холодной земле, потеряв сознание.

Сквозь ватную тишину он услышал, как где-то капает вода. Только капля за каплей – из времени дни, ты пойдешь рубить лес, а увидишь лишь пни… Кровь гулко стучала в висках, и он с трудом приоткрыл глаза. Из непроглядной тьмы вокруг вдруг постепенно начали проявляться чьи-то лица, и он потряс головой, пытаясь сфокусировать взгляд. Он узнал ЛеПреконса, а рядом с ним стоял и мерзко ухмылялся тот самый каторжник, с которого все началось два года назад. Еще ничего не понимая, Фил каким-то животным инстинктом уловил весь драматизм ситуации и, переведя взгляд на барона, спросил омертвевшими губами.

– Ты? Но почему?..

ЛеПреконс равнодушно пожал плечами.

– Красавчик, а что мне оставалось? Мне приказали. Пахан. Я не мог ослушаться. Ты же знаешь наш девиз – ты умри сегодня, а я завтра. Они бы убили меня. Всем не выжить, ты же понимаешь. Ты реальный пацан, но мне моя жизнь дороже.

Фил с трудом прошептал.

– Ты же знаешь, у меня есть лавэ…

ЛеПреконс усмехнулся.

– У меня оно тоже есть. Благодаря тебе. Я этого не забуду. Прощай, Фил.

Он развернулся и пошел к своему коню, стоящему чуть поодаль. Фил, собрав остатки сил, попытался закричать:

– Демоооон!…

Но ЛеПреконс только рукой махнул и вскочил в седло. Каторжник наклонился над Филом и ловким движением свернул ему шею. Равнодушно поглядев, как тело короля дернулось несколько раз в конвульсиях, он растворился в тумане, как будто страшный сон. А ЛеПреконс схватив охотничий рог стал трубить и кричать.

– На помощь! На помощь! Король умер! Филипп умер…

Скажи мне, Мама, сколько стоит моя жизнь? Моя жизнь – это драма, моя душа несется ввысь…