Читать книгу Так гласят легенды - Евгений Холмуратов - Страница 3

Нид’Фаэль взирала на битву сверху, с холма. Ее пышные белые волосы сверкали в лучах рассветного солнца, а пыльное лицо украшала улыбка. Богиня войны уже знала, что битва выиграна, и ей даже не пришлось пускать в дело свое великолепное серебряное копье, которое разит без промаха. Гномы и сатиры сами расправились с людьми, а значит, перевал Хортан теперь принадлежит фоморам.

Войско Артана не выдержало натиск врага. Старики, коих в пехоте оказалось немало, бросали оружие и сдавались. Юноши, еще недавно бегавшие за соседскими девчонками, пытались отступить в тыл, но погибали, затоптанные своими же. Лишь закаленные сражениями войны, повидавшие не одну битву, стояли на смерть, но и они были обречены. Никакое войско не способно уничтожить противника, если на стороне того сама богиня войны.

Нид’Фаэль повела коня вниз, спешилась. Гномы уже кричали гимн и поднимали сжатые кулаки, а сатиры обыскивали трупы. Тех из людей, кто еще шевелился, они без колебаний добивали изогнутыми клинками.

– Мать и покровительница! – крикнул один из гномов. Рыжий Ргоил. Он ударил себя по груди кулаком, и поклонился, широко расставив ноги и отведя топор за спину. – Мы выиграли эту битву. Снова.

– Вы нанесли им тяжелую рану, но зверь не добит.

– Поэтому я решил, что моим воинам стоит идти прямо на столицу! Отрубим зверю голову, и его земли станут нашими. Гномы, сатиры, дриады и кентавры смогут возделывать поля, сеять рожь и пшеницу. Если только Артан и его король падут…

– Если мы займем Артан, то окажемся аккурат между Мерионом и Кадором. Это нам ни к чему. Незачем спешить, мы выигрываем.

– Но наших людей погибает все больше и больше, мать и покровительница. Совсем скоро некому будет воевать.

– Мы заключим мир с людьми юга. Мерион откроет нам торговый путь, ибо мы и так его забрали. Кадор отдаст часть своих северных, плодоносных земель, ибо их король у нас в темнице. Артан сохранит нейтралитет, ибо его армия изношена и не способна вести ожесточенные бои, которые мы навязываем. Их короля Виглафа не даром называют Мудрым.

– Значит, мир? Они убивали наших братьев, словно диких зверей! Уничтожили всех единорогов, фей, русалок и минотавров! Наш народ довольно натерпелся от людей, и теперь фоморы должны ответить тем же. Сжечь их дома, как они жгли деревья! Убивать их, как они убивали твоих детей ради магии, что течет в их жилах. Мать и покровительница! Внемли же моим словам, ведь они не оставят нас в покое, покуда последний гном не превратится в белый, обветренный и всеми позабытый скелет!

– Не зазнавайся, юный Ргоил! Ты король, но я ваша богиня и создательница. И мне, как матери, лучше знать, что нужно моим детям. Но если ты готов идти против воли своей покровительницы, то, может, сам поведешь в бой своих людей? Посмотрим, как долго выстоят фоморы против камня, которым люди выстроили свои дома. Посмотрим, как ваши мечи налетят на них, словно коса. Посмотрим, как Артан сметет с земли даже воспоминания о вас! – Нид’Фаэль выдохнула. – Мир заключается с врагами, юный Ргоил. Но и мир не вечен. У тебя еще будет шанс отомстить людям за все то зло, что они причинили нашему… твоему народу.

– Я отправлю письма королям людей, – сказал Ргоил после недолгой паузы. – Если у тех есть хоть немного ума, они не станут противиться переговорам. Но если хоть кто-то откажет, мы продолжим свой поход и усеем их земли пеплом и кровью.

Ргоил подозвал к себе трех гномов. Каждый из них получил задание, и каждый выполнил его. К Артану, Мериону и Кадору поскакали гонцы с просьбой о переговорах. Уже через месяц под тем самым перевалом Хортан собрались четыре правителя. Король фоморов Ргоил, король Артана Виглаф Мудрый, король Мериона Годфри и наследник короля Кадора Осберт. И каждый из них привел армию.

Встретились короли под шатром, закрывающим их от яркого весеннего солнца. Первым среди людей стоял Виглаф Мудрый, и он единственный не принес с собой никакого оружия. Даже доспехи не закрывали его грудь. Король Артана был одет лишь в легкую красную рубаху, словно и не видел в фоморах противника, но лишь младшего брата, с которым они поссорились несколько лун назад. И он же единственный пожал руку королю Ргоилу, чем смутил юного гнома.

– Надеюсь, – сказал Виглаф Мудрый, – что наша встреча не простая формальность. Нэннии уже хватило войн, что мы ведем за золото и земли. Я думаю, настала пора мира.

– Оно и видно! – ответил Ргоил. – Мир. Но не вы ли привели с собой тысячную армию, короли людей?

– Верно, – сказал Осберт. – Но не за твоей ли спиной, гном, я вижу такую же армию? Не твои ли кентавры держат копья так, будто вот-вот ринутся в бой? И не у вас ли в подземельях сидит мой дорогой отец, без которого Кадор стал мокрой больной кошкой под проливным дождем?

– Хватит ссор, – рыкнул Годфри. – Иначе мы ни к чему не придем. Король Ргоил, ты призвал нас для переговоров, и вот мы здесь. Чего же ты хочешь от нас?

– Мира лучшего, что знала Нэнния. Вы убивали наших братьев, но фоморы готовы простить вам грехи прошлого, если это поможет явиться светлому будущему. – Ргоил понизил голос, и теперь говорил глухим басом. – Вы ведь видите, что мы побеждаем. Каждая битва выиграна нами.

– Мой отец всегда говорил, что можно проиграть все битвы, но выиграть войну, – сказал Осберт. – Да, наши люди убивали единорогов, русалок и прочих существ. Но вы заняли наши земли. Вы со своей богиней пришли неизвестно откуда и объявили степи собственностью фоморов! Степи, что наши предки кровью завоевывали! Скажи мне, король Ргоил, честно ли поступила богиня войны, когда отобрала наши дома для своих детей?

– Довольно, – сказал Виглаф Мудрый. – Годфри прав, ссорами мы ничего не добьемся. Мы здесь решаем вопрос, но не вопрос чести, гордости или зависти. В этом мире живут наши дети, а после них придут дети наших детей. И в наших силах лишь оставить им лучший мир. Однако, – Виглаф повернулся к Ргоилу, – в твоих словах я чувствую требования. Ты просишь мира, однако твои глаза горят корыстью. Что ты хочешь в обмен на спокойствие?

– Воистину, люди оказались правы, назвав тебя Мудрым, король Артана. Я освобожу короля Кадора, но взамен заберу часть его северных земель. Тогда мой народ сможет сеять весной, а осенью собирать урожай. Голод и злоба, что направляют руку фоморов против людей, покинут наши земли, и наступит мир.

– Мой отец никогда не допустил бы такого! Его освобождение не может стоить плодородных земель подданных Кадора, и он первым бы заявил это!

– Дай мне закончить, молодой принц. Я также требую от Мериона открыть доступ к торговому пути, что проходит через равнину Борог. Мы силой забрали его у вас, но готовы вернуть, если в фоморах там будут видеть честных торговцев, а не врага с мечом.

– Справедливо. – Годфри кивнул. – Но они будут платить налоги, как и добрые люди Мериона. Я не вижу повода делать вам поблажки.

– От тебя же, Виглаф Мудрый, мне не требуется ничего, кроме твоего нейтралитета. Я прошу прекратить войну, убрать отряды партизан из лесов на севере ваших земель и более не поднимать оружия против моих людей.

– Кажется, ради этого мы все здесь и собрались, – сказал Виглаф. – Но мы с тобой оба не дураки, Ргоил. Союз, заключенный на словах, так быстро забывается, а бумаги можно сжечь, как и все мосты между нами. Поэтому вот тебе мое предложение, Ргоил. Я молод, и у меня нет жены. За меня выйдет одна из дриад, и тогда наши народы породнятся. В моих жилах течет кровь королей Артана и древних правителей Мериона и Кадора. Нельзя представить лучшей партии для замужества. Эта свадьба положит конец всем нашим распрям. Если на таких условиях ты готов заключить мир, то люди Артана поддержат его. Король Годфри?

– Я свое слово уже сказал. Мир меня устраивает куда больше, чем война. Теперь решение осталось за принцем Осбертом.

– Даже ценой жизни своего отца, я не готов делиться землями с захватчиками, – сказал Осберт. – Если король Ргоил хочет воспользоваться моим отцом лишь как разменной монетой, но не освобождать его в знак доброй воли, то миру не бывать.

– Принц Осберт, но подумай, – сказал Виглаф, – сколько жизней мы сохраним, прекратив войну. Разве не ради этого мы проделали такой путь и собрались здесь?

– Нет, мой добрый друг Виглаф. Ты получаешь жену, а я теряю землю и уважение людей? Воины Кадора не поймут моей слабости, а крестьяне даже по приказу не отдадут свои земли, которые они вот уже несколько веков облагораживают.

– Ргоил. – Виглаф снова посмотрел на гнома. – Есть ли возможность оставить земли Кадору? Посмотри, сколько твои люди уже успели достичь. Мир между нами уже на горизонте, даже ближе. Только руку протяни!

– Нет. – Ргоил помотал головой. – Что ж. Я вижу, король еще многому не научил молодого принца. Ведь он, – гном махнул в сторону своих людей, и тогда короли людей увидели, что правителя Кадора держат в первых рядах, закованного в цепи, – сам уже был согласен на эти условия.

– Так освободи его, Ргоил! – крикнул Виглаф. – Не дай войне снова вспыхнуть, словно заразе.

– Нет уж, Виглаф Мудрый. Войне быть!

– Тогда ты станешь ее жертвой! – крикнул Осберт и воткнул меч прямо в горло Ргоилу. Тот лишь успел схватить лезвие руками и тут же упал замертво.

Нид’Фаэль, скрытая в тенях, видела это. Она видела, как армия фоморов ринулась вперед. Видела, как три армии людей, словно одна, пошли в бой. Видела, как принц Осберт отбил своего отца у сатиров и увел в безопасное место. Видела, но стояла на месте, пока не почувствовала, что ее люди проигрывают. Тогда богиня войны подняла свое копье, которое сверкнуло в лучах солнца, и побежала на помощь.

Ее сбили с ног. Могучий удар, словно таран о ворота. Богиня войны поднялась на ноги и увидела перед собой высокого мужчину в шкурах. Его могучие руки блестели от пота, из носа и рта шел пар, а голову венчали ветвистые рога. Лицо Бога-Оленя было скрыто тенью, но Нид’Фаэль узнала его.

– Талуриан, – сказала она, то ли приветствуя, то ли спрашивая. – Охота, что никогда не кончается. Меня предупреждали о тебе.

Бог-Олень пригнулся и помчал прямо на Нид’Фаэль. Богиня войны увернулась от рогов и сама задела его ногу копьем. Кожа Талуриана порвалась, и из раны полилась кровь. Бог-Олень наклонился, словно не веря своим глазам. Там, куда падали капли его крови, вырастала крепкая, свежая трава.

– Нам нет нужды сражаться, Талуриан, – сказала Нид’Фаэль. – Я не оспаривала твоих прав, я не веду против тебя войны.

Но Бог-Олень ее не послушал. Он снова разбежался, но теперь достиг цели. Его рога пробили руку Нид’Фаэль, и резким движением головы Талуриан оторвал ее. Богиня Войны закричала, и от ее крика битва между фоморами и людьми на миг прекратилась.

Но лишь на миг. Воины Артана, Мериона и Кадора опомнились первыми и продолжили сражение с новой силой, оттесняя фоморов все дальше на север. Как и битва между четырьмя армиями не закончилась, так и дуэль двух богов еще не подошла к концу.

Нид’Фаэль тяжело дышала. Она уже знала, что ее война проиграна. Что Талуриану достаточно лишь одного выпада, чтобы убить ее. Все, что ей оставалось, так это продать свою жизнь подороже.

Бог-Олень разбежался в третий раз. Теперь Нид’Фаэль даже не думала уйти от удара. Она приняла его прямо в грудь. Рога разбили ей ребра, проткнули легкие и вышли прямо из спины, но богиня войны на последнем вздохе воткнула свое серебряное копье в грудь Талуриану. Он скинул со своих рогов бездыханное тело матери фоморов и сам упал на колени, пытаясь остановить кровь. Бог-Олень поднял голову к небу. Из его рта вырвался утробный, глубокий и грубый рык. Его голос походил на гром и гул падающих камней.

Небо затянулось тучами. И во второй раз битва между людьми и фоморами остановилась. Поднялся ветер. По металлическим доспехам забарабанил дождь, а следом за ним и град. Из туч на черных конях появились двадцать всадников, и каждый держал в руке копье. Между ними бежало двадцать черных собак, и лай их был подобен грому. Талуриан призвал своих слуг, некогда умерших во сне. И теперь они скакали к нему, скакали, чтобы спасти жизнь Богу-Оленю.

Фоморы, увидев Дикую охоту, повернули на север и побежали в свои земли, закрываясь щитами от крупного града. Люди, впервые выигравшие битву, не стали догонять своих врагов. Их кони были встревожены, а воины подавлены. Виглаф Мудрый взял на себя командование тремя армиями и поспешил увести их на юг.

Дикая охота остановилась возле Талуриана. Лидер всадников Замиэль поднял Бога-Оленя и усадил его на своего коня, а себе забрал копье Нид’Фаэль как трофей. Собаки вновь залаяли, и Дикая охота вновь поднялась в небеса. Они уводили с собой раненого Бога, чтобы тот вылечился на своем Туманном Острове, а затем вновь вернулся в Нэннию.

И тогда люди, давно забывшие Талуриана, вновь вспомнят, кто есть ветер, гуляющий в кронах деревьев. Кто есть дождь, орошающий плодородные земли. Кто есть охота, что никогда не кончается. И кто есть первобытный страх, который живет в сердце каждого.