Читать книгу Так гласят легенды. Волчья стая - Евгений Холмуратов - Страница 4

Каждый, кто достиг чего-то, думает, что успех будет нарастать, как снежный ком. Кажется, раз тебе покорилась одна вершина, то подняться на остальные не составит труда. Но правда в том, что воля истощается с каждой победой. Чем дольше ты смотришь на солнце, тем сильнее слезятся глаза, и рано или поздно тебе придется отвести их. Закрыть. И ровно в тот момент, когда ты закроешь веки, считай, ты проиграл.

Амэя знала это не понаслышке. Однажды она уже проиграла, и теперь даже родные отвернулись от нее. Теперь у девушки остались только меч и путь, которому она ревностно следовала.

Этот путь привел ее на торговую площадь. Торговцы не обращали внимание на девушку, облаченную в красные одежды – одежды дана огня. Может, все в ней видели мужчину, ведь шла она гордо, тяжело, а лицо скрывала полупрозрачная ткань, свисающая с широкополой соломенной шляпы. Даже жрецы Небесного волка игнорировали Амэю. Они размахивали самодельными амулетами, пучками трав и еще невесть чем, привлекая к себе все больше покупателей. Каждый хотел защитить себя от Соры, хитрой лисицы, но Амэя подозревала, что грошового амулета для этого будет недостаточно.

К девушке протянул руки старик. Он сидел в пыли, прислонившись к красной стене дворца, а его кожа свисала. Было видно, что некогда он не знал бедности и не отказывал себе в еде, но сейчас, после войны между провинциями, старик остался ни с чем.

– Пожалуйста, – взмолился он.

Амэя осмотрелась. Покупатели обходили старика стороной, а торговцы старались не смотреть на него. Словно он был прокаженный, чумной, заразный. Словно он не существовал. И верно: этот исхудавший старик – живое напоминание, что еще недавно эти земли разрывала гражданская война. Еще слишком свежи воспоминания, перед глазами еще стоят образы повешенных детей и разорванных в клочья женщин, земля еще влажная от крови. Амэя помнила всех, кого лишила жизни.

Она положила на землю свой меч длиною с локоть и села рядом со стариком, подняла ткань со шляпы и посмотрела на бедняка.

– Я помню эти глаза, – сказал старик. – И точно, помню. Этот цвет мне снился не один месяц. О, госпожа!

Старик тут же встал на колени и поклонился, коснувшись лбом земли. Амэя положила руку ему на плечо и помогла выпрямиться. В глазах бедняка застыли слезы, его подбородок трясся, а сам он отмахивался от Амэи, норовя отвернуться и скрыть собственную сентиментальность.

– Я помню ваши медовые глаза, госпожа, – сказал старик севшим голосом. – Помню, ведь сам я стоял там, когда вы наголову разбили силы провинции Зимы. Без вас, госпожа, я бы умер там.

– И я помню тебя. Ты ведь Тань? Крупный землевладелец.

– Был им. Когда началась война, я вызвался защитить провинцию, но пока мой меч рубил врагов, мою землю растерзали шакалы. Вернувшись, я понял, что лишился всего. Даже моя жена ушла, решив, что я давно мертв.

– Мне жаль это слышать.

– Я так постарел. – Тань осмотрел себя, словно впервые увидел после той самой битвы. – Но не вы. Ни на день. Как такое возможно?

– У каждого свои пути, – лишь ответила Амэя. – Ты мне не поможешь?

– Все, что угодно, госпожа.

– Где я могу раздобыть лошадь?

– Лошадь? Осенью это сделать несложно. Но вам, госпожа, не нужны крестьянские скакуны. Нет-нет, они худые и слабые. Их кормят второсортным сеном, а в конюшнях моют раз в месяц, а то и реже. Нет, вам нужен конь из личной коллекции тенна.

– Где же мне взять такого?

– Как где? Во дворце, конечно.

Тань кивнул в сторону огромного дворца, окруженного красной стеной. К нему вела крутая лестница, а возле главного здания со скошенными крышами и тонкими стенами стояли пристройки. Там жила прислуга. А еще держали лошадей.

– Конь из стойла тенна стоит немало, – на выдохе сказала Амэя.

– Вот, – старик протянул немного монет спасительнице. – Здесь немного, но это почти все, что я скопил. Хотел взять пару инструментов и пойти работать в поле.

– Я не могу взять деньги.

– Можете. Я уж не переживу эту зиму, я это знаю. Боги заберут меня, стоит только снегу опуститься на землю. И если уж мои дни сочтены, то хоть умру не зря. Засыпая в последний раз, я буду представлять ваши медовые глаза. И буду помнить, что помог вам. Отплатил хоть небольшим добром за добро.

Амэя взяла деньги.

– Госпожа, – прошептал старик и вновь поклонился. – Богиня.

Амэя опустила ткань со шляпы, скрыв лицо, и поднялась. Она еще раз посмотрела на старика и, пока тот не видел, поклонилась ему в ответ.

Девушка взглянула на лестницу снизу вверх. Когда-то давно, когда она была еще совсем юной, она бы сочла такую прогулку необходимостью. На подобных лестницах легко натренировать ноги и легкие, чтобы они не горели от нехватки воздуха. Амэя невольно вспомнила, как занималась под присмотром отца. Как он заставлял ее носить свиней от одного дома к другому, как она носила ведра с водой на плечах, как она вставала еще до восхода и подстреливала птиц, ориентируясь на звук. Но Амэя больше не та маленькая девочка.

Она стукнула ногой по каменной дороге, и по той кругом пошли трещины. Халат поднялся от ветра, и Амэя поднялась в воздух. Одним мощным прыжком она достигла двора, где были стойла и дома прислуги, и приземлилась на колено.

Амэя осмотрелась. Вокруг ни души. То ли тенн еще спит, а прислуга уже хлопочет по дому, то ли тенн отправил всех по делам в город. Для Амэи это значило только одно: она не могла купить себе коня. Его придется красть.

Амэя подкралась к стойлу. Там стояло три великолепных коня, но только один из них черной масти. Как в старых легендах. Амэя подошла к скакуну и низко поклонилась, выражая свое уважение. Тогда она заметила, что шерсть у правого копыта коня была белой. Нечистокровный. Не такой уж дорогой, как можно подумать.

Но выглядел конь благородно. Статный, крепкий, мускулистый. Грива расчесана и прибрана, а хвост ровно подстрижен. Настоящий скакун тенна.

Когда конь привык к ней, Амэя положила руку ему на морду и прошептала нежные слова. Она погладила скакуна по носу, а затем по шее. Животное не дрогнуло.

Амэя отвязала коня от стойла, оседлала его и вывела к лестнице. Широкие каменные ступени, окруженные красной стеной, уходили глубоко вниз, но для такого скакуна, как этот вороной жеребец, подобное – сущий пустяк.

Амэя ударила по бокам коня.

Скакун прыжками спустился по лестнице. Копыта громко цокали по камню, пока Амэя кричала от радости, придерживая шляпу одной рукой. Но все же от скорости она упала с головы девушки и повисла на шее на повязке. Черные волосы Амэи до этого момента собранные в пучок под шляпой, распустились и развевались на ветру, точно знамя.

Конь мигом достиг нижней ступени лестницы, но Амэя не остановила его. Наоборот, она еще раз хлопнула пятками по бокам жеребца, и тот унес девушку прочь из города.

Как только стены города остались позади, Амэя вывела коня на большак и чуть сбавила скорость. Дорога вела на юг, в сторону лесной чащи. Во время войны там часто бродили разбойники и конокрады, а сейчас это место считалось проклятым.

– Как же тебя назвать? – спросила Амэя. – У всякого доброго коня должно быть имя, так?

Девушка собрала волосы в пучок, закрепила их шпилькой из красного дерева с бронзовым наконечником и натянула на голову шляпу. За городом не было смысла скрывать лицо, но все же Амэя опустила ткань с полей шляпы и повела коня на юг.

– Назову тебя Луной. Белое пятно на черном полотне. Верно, Луна?

Они шли семь дней, прежде чем Амэя повстречала старого знакомого.

Там, где вытоптанная дорога большака превращалась в каменную тропу, стоял крупный мужчина. Борода и усы его были седыми, а голова лысой. Его наряд говорил о том, что перед Амэей стоит жрец Небесного волка: тот же желтый халат с голубым поясом и бусы на шее. Только этот жрец был крупнее и сильнее своих коллег. А еще он держал в руках посох из красного дерева, с четырьмя кольцами на бронзовом навершии. Иронично, но известен этот жрец был по другому посоху – стальной пике с серебряным наконечником. В народе его прозвали Стальной Змей, и это прозвище так укоренилось, что настоящее имя жреца забылось.

– Тебя долго не было, – сказал Змей.

– Охотилась на Изама.

– И как прошла охота?

– Безуспешно. Он всегда уходит. Дважды я видела его в провинции Сна, однажды в провинции Солнца. Это значит, что Изам еще не нашел Нефритовый меч, но он явно что-то знает.

– Я предупреждал тебя об этом мальчишке.

Змей повернулся спиной к Амэе и пошел по каменной тропе. Девушка спешилась и повела за ним коня.

– Если Изам и знает что-то, то это несущественно, – сказал жрец. – Только Сора знает, где лежит Нефритовый меч, но она не скажет об этом мальчишке. Не дотягивает он до ее ранга.

– Ты молился ей?

– Как и всем богам. Они глухи к моей мольбе, но их несложно понять. Меньше всего Стае хочется, чтобы люди завладели Нефритовым мечом.

– Но ведь Ллир сам и создал этот меч. Для кого, если не для нас?

– Небесный волк ведет свою игру, дочь. Он создал Нефритовый меч, чтобы Стая смогла сражаться с детьми Соры. Кто ж знал, что оружие попадет в наш мир?

Змей и Амэя пришли в храм, построенный в скале. Он был темным и сырым, но воспоминания, которые храм пробуждал в Амэе, вызывали свет и тепло.

Она вспомнила, как играла здесь. Вспомнила, как бежала от уроков отца в лес, тренируясь игрушечным мечом. Вспомнила, как отец взялся сам учить ее Путям, когда Храм Путей отказался принимать в ученики девочку.

– В тебя могут целиться три тысячи лучников, – любил говорить Змей. – Но все их стрелы могут отразить пронзающий ветер и стальной шторм. Если ты будешь заниматься долго и прилежно, для простого воина ты станешь богиней.

Змей любил повторять про стальной шторм. Он говорил, что достаточно быстрый воин не только отобьет все стрелы, но и направит их против врагов. Но для этого нужно изучить новый Путь. Не те три, которым учат в Храме, нет. Путь Воды.

– Я называю его Путем Воды, – сказал однажды Змей. – Он не просто совмещает в себе все пути Храма, но и совершенствует их. Следуя по нему, ты не учишься ярости, хитрости или стойкости. Ты учишься быть собой. Божественным отражением себя.

И Амэя училась, училась прилежно и долго, как советовал ей отец.

– Я наконец-то отмыл статую, – сказал Змей, вырвав Амэю из воспоминаний.

И действительно, статуя Ллира была чистой и обновленной. Кажется, Змей не только вымыл ее, но и подкрасил.

Амэю всегда забавляло, что только в храме ее отца можно было встретить статую бога в человеческом облике. Словно бы только Змей признавал людскую натуру Ллира, словно только он видел в нем что-то человеческое.

– Тебе нужно снять эти одежды, – сказал Змей. – Церемониальный наряд лежит в сундуке.

Амэя подошла к статуе Ллира, открыла сундук и достала черные одежды. Она скромно отошла за угол и переоделась. Из прежнего наряда осталась только соломенная шляпа, да и с той Амэя срезала полупрозрачную ткань. В храме Змея ей не от кого прятаться.

Когда Амэя вышла из своего укрытия, отец отвел ее в комнату.

Там все осталось так же, как и было больше века назад. Та же кровать, только белье чистое. То же кривое окно. И тот же стол, на котором Амэя оттачивала каллиграфию.

– Тот, кто хорошо владеет пером, просто не может отвратительно бить мечом, – говорил Змей.

Амэя посвящала письму столько же времени, сколько и фехтованию. Ремесло, требующее усидчивости, давалось сложно, но в конце концов, девушка познала его.

– Можешь отдохнуть, – сказал Змей и обнял Амэю. – Здесь тебе незачем бежать. Боги присмотрят за тобой.

Амэя поклонилась отцу, но тот снова обнял ее, теперь уже крепче. Змей тяжело вздохнул, чуть отстранился и поцеловал дочь в лоб.

– Я скучал по тебе. Больше не покидай старика так надолго.

Змей оставил Амэю одну. Та села за стол, откупорила банку с чернилами и написала три слова на куске бумаги. «Разбитое не собрать». Амэе нравилось это выражение.

Сев на кровать, девушка поняла, насколько устала, и решила поспать. К тому же, ей не доводилось отдыхать в нормальной постели уже почти месяц, так что греховно было отказывать себе в удовольствии.

Проснулась Амэя чуть за полночь от шороха. Кто-то явно бродил по ее комнате, но кто-то маленький. Послышалось фырканье, и на кровать девушки запрыгнула лиса. Амэя не дрогнула, хоть и потянулась за мечом.

– Кто ты такая? – спросила девушка.

Лиса фыркнула еще раз и спустилась на пол. Она подошла к окну, встала на задние лапы и посмотрела на Амэю. Девушка поднялась с кровати, накинула черный халат и аккуратно, чтобы не спугнуть, приблизилась к лисе.

– Что ты хочешь мне показать?

Лиса прыгнула из окна, но она не упала на землю. Ее подхватил ветер, и она, точно плывя, мягко опустилась на траву и побежала вперед.

Амэя схватила свой меч, надела шляпу и выпрыгнула вслед за лисой. Девушка побежала туда, где, как ей казалось, скрылся зверь.

Лиса то пряталась за деревьями, ныряя в тени, то появлялась вновь. Она оборачивалась, чтобы убедиться, что Амэя идет за ней, и принюхивалась, чтобы найти верный путь. Девушка брела за зверем около часа, пока не вышла к обрыву. Внизу текла река Кирин, отделяющая провинцию Неба от провинции Зимы. Амэя еще никогда не спускалась вниз, даже во время войны, когда ее мучила жажда. Спуск слишком крутой, если оступиться, то ухватиться будет не за что. Падение с такой высоты если не убьет, то определенно выбьет дух, а в потоке недолго и голову раскроить о выступающие камни. К реке можно спуститься, но с берега на востоке. Там в небольшой хижине даже живет лодочник, перевозящий людей и грузы, Амэя встречала его, когда окровавленная бежала от Изама. Но с этого обрыва вниз спустится только сумасшедший.

И, видимо, лиса не понимала всей опасности. Она подошла к самому обрыву, обернулась в последний раз и спрыгнула вниз. Амэя вскрикнула, подбежала к уступу и, взглянув вниз, увидела лису, сидящую на широком выступе. Зверь хитро смотрел вверх, словно улыбаясь, и махал хвостом, а рядом с ним стоял небольшой алтарь в форме дома.

Размеров выступа хватило, чтобы туда встала Амэя. Сначала она робко проверила его на прочность, надавив одной ногой, а затем спустилась. Девушка села напротив лисы, а когда та отошла в сторону, лучше рассмотрела алтарь. Возле маленькой деревянной постройки стояли выжженные палочки благовоний, а к домику были привязаны красные лоскуты ткани. Словно дан огня разорвал здесь свою одежду и ее куски принес в дар какому-то богу.

От этой мысли сердце Амэи сжалось. Почему-то она догадывалась, что это был за дан, и какому богу он приносил жертву. Сама теория о том, что Изам мог проходить здесь, да еще и заключил сделку с Сорой, казалась девушке несуразной, но оттого и правдивой. Это походило на Изама, он любил импульсивные и дерзкие поступки, последствия которых не мог представить.

А Амэя не могла представить, что именно с Изамом ей придется состязаться в скорости и выносливости. Она не думала, когда просила Змея приютить неопытного юношу, что он направит оружие против нее. Ох, как же тогда грохотало! Амэя и Изам сражались как боги. Они летали над кронами деревьев, от их ударов расходились такие волны, что сбивали падающие капли дождя.

В ту ночь бушевала буря, и на то была воля двух смертных воинов, не поделивших одну легенду о Нефритовом мече.

На эти мысли Амэю натолкнули куски ткани. Страшно подумать, о чем она будет думать, когда встретит Изама. Как она сможет его остановить, если простое воспоминание о бывшем ученике Змея вводит ее в ступор?

Амэя сняла красную полосу ткани и повязала ее себе на запястье. Небольшое напоминание о том, с кем она сражается. И для чего это делает. Лиса села рядом с Амэей.

– Зачем ты привела меня сюда? – спросила девушка.

– Я ее попросила, – ответил другой голос.

На уступе появилась богиня Сора. Она прикрывалась синим веером с рисунком облаков и заходящего солнца, а ее красное платье даже в таком слабом свете было ярким пятном в темном лесу.

Амэя внимательно рассмотрела глаза богини. Темные, они выделялись на лице, покрытом белилами. Особенно их подчеркивала тушь. Амэя долго не могла отвести взгляд, словно завороженная.

– Впервые встречаешь богиню? – спросила Сора.

– Впервые встречаю тебя, но ты не первое божество на моем пути.

– Кого тебе доводилось встречать до этого?

– Я видела Королеву Зимы. Однажды столкнулась с Кинрой. И дважды имела дело с Лгуном.

– Значит, избранница богов. Можешь и меня записать в свой список, Парящий Меч.

Амэя вздрогнула. Ее не называли так уже почти двадцать лет, она и позабыла про это имя. Парящий Меч и Бессмертный Посох. Так прозвали Амэю и Изама на поле боя. Она – разящий клинок, не знающий преград. С мечом Амэя была призраком, вихрем, ветром. Он – копейщик, способный за секунду ударить трижды. Его стальное оружие отбивало все снаряды, летящие в Изама, и ни одна стрела не могла найти его сердце.

– Я слышала, ты ищешь Нефритовый клинок, – сказала Сора. – Могу я поинтересоваться, зачем он тебе?

– Можешь. Дело в Изаме.

– А, Бессмертный Посох.

– Он считает, что, заполучив меч, сможет победить богов. Он хочет занять их место.

– А ты хочешь его остановить?

– Боги нужны людям. Ни Изам, ни другой смертный не сможет их заменить. Это все равно, что заменить снег зерном. Такова природа, и если так получилось, что Волчья стая живет на Туманном острове, то пусть так и остается.

– И ты не собиралась повернуть меч против моих детей?

– Любой герой жаждет победить одного из твоих потомков. Разве они не опасны? Разве они не опаснее, чем ты сама?

– Многие из моих детей несут смерть, это правда, но каждого из них я люблю. – Сора выдохнула. – Наверняка, ты слышала о свитках Ши Ань.

– Это лишь легенды.

– Не легенды, а забытая истина. Три свитка Ши Ань скрыты по всей Нэннии, и имя им: «Метод», «Вера», «Книга». Где последние два, я не знаю, но первый всегда со мной.

Сора убрала от лица веер, показав спокойную улыбку, и взмахнула им. Он словно сломался, а затем свернулся в синий свиток.

– Здесь написано, где искать Нефритовый меч. Изам жаждет получить свиток Ши Ань больше прочего, он ищет его и даже не представляет, насколько близко был к находке. Скажи, Амэя, что ты готова предложить мне за этот свиток?

– А чего потребует богиня?

– Я требую две вещи. Первая – твое обещание. Обещаешь ли ты, встретив моих детей на пути, не использовать против них Нефритовый меч?

– Обещаю. Это здравая просьба. Но если кто-то из них нападет первым, я отвечу. И это я тоже обещаю. Что ты хочешь еще?

– Неправильно, что человек будет обладать знанием свитка Ши Ань. С ним ты познаешь куда больше, чем дозволено смертной душе, и за тобой рано или поздно придут боги.

– Ты хочешь, чтобы я пообещала собственную смерть?

Сора улыбнулась. То была не веселая улыбка, даже не дружеская или понимающая. Это улыбка скорби, улыбка прощания. Богиня поняла, что Амэя уже давно приняла решение и теперь просто осознает всю тяжесть своего выбора.

Амэя выдохнула. Ее руки затряслись, она отвела взгляд. Она вновь вспомнила, каким был Изам когда-то. Вспомнила, как часто они бродили по ночам, сбегая из храма, и вместе мечтали открывать мир. Только вдвоем.

– Кажется, у меня нет выбора, – прошептала Амэя.

– Прости, дорогая. Я бы хотела, чтобы все было по-другому, но не мне дано писать твою судьбу.

Амэя кивнула. Она подняла глаза на богиню, выпрямилась, убрала упорную слезинку с щеки и сказала твердым голосом:

– Я обещаю.

Сора протянула свиток Амэе. Девушка почувствовала, как он оттягивает ее руку, будто весил, как три ведра с водой. Амэя дернула за веревку, связывающую пергамент, и развернула свиток.

Там не было слов, лишь символы. Они накладывались друг на друга, мешались, как зеваки в базарный день, и пересекались. Амэя с трудом улавливала смысл. Символы напоминали что-то давно забытое, девушка силилась вспомнить утраченное знание, как вдруг свиток изменился. Теперь это была поэма, длинная и красивая. Амэя обрадовалась, что написана она на родном ей языке, и быстро прочла слова.

В поэме говорилось о любви. О предательстве. О том, как часто ты переживаешь из-за собственных ошибок. О том, что душа родного человека – все равно, что дом.

– Мое солнце, мой освежающий бриз, – прочла Амэя последние слова и закрыла глаза.

А открыв, обнаружила, что свиток вновь обновился. Теперь это был рисунок сундука. Амэя подняла руку, чтобы коснуться свитка, и обнаружила, что указательный палец превратился в ключ. Она коснулась им рисунка, и сундук открылся.

Из него в небо поднялись бабочки разных цветов. Красные с черным, желтые, зеленые, синие с фиолетовым отливом, белые с темными узорами на крыльях. Они окружили Амэю, а шелест их крыльев был таким громким, что заглушил все вокруг. Девушка не двигалась, пока бабочки порхали вокруг нее.

Крылья стали опадать, словно листва по осени. Бабочки падали на землю замертво, а их тела рассыпались в пыль. Когда Амэя смогла осмотреться, она поняла, что больше не стоит у алтаря Соры. Нет рядом ни реки, ни лисы, ни уступа.

Но она знала это место. Когда-то давно здесь провинция Неба подавила восстание в провинции Зимы. Амэя сражалась здесь. Она убивала и кромсала, и стоило ей сделать шаг, девушка поняла, что земля все еще мокрая от крови.

Амэя увидела флаги провинций. Увидела тела вокруг. Многие лежали лицом вниз, но некоторые смотрели мертвыми глазами на красное небо, и от их взгляда Амэе стало не по себе. Она бросилась бежать, но едва ли достигла середины поля, как встретила сгорбленную старуху.

Та снимала ботинки с ног поверженного воина. Заметив девушку, она подняла седую голову и широко, неестественно широко улыбнулась.

– Кто ты? – спросила Амэя.

– Я простая старушка, – ответила незнакомка. – Если тебе важно мое имя, зови меня Лин. Так меня звал сын, хотя родной матерью я ему не была.

Амэя поморщилась. Конечно, она видела, как обирают мертвых. Сапоги им не нужны, ходить-то им больше некуда, а добрая кожа стоит немалых денег. И все же девушка считала бесчестным вот так снимать с них обувь. Они бились за эту старушку, сложили за нее голову, а она их раздевает.

– Из какой ты провинции? – спросила Амэя.

– Я не из провинции, птенчик. Дом мой – Чундэй, а все остальное не имеет значения.

Лин потянула, и сапог наконец-то поддался.

– Хочешь, я расскажу тебе историю Чундэя?

– Я знаю историю своей родины.

– Уверена? – Лин хихикнула. – Думаешь, раз ты побывала в бою, так знаешь все на свете?

– Это не просто бой. Здесь решилась судьба всего Чундэя.

– Как часто я это слышу. Судьба Чундэя решалась не один раз, птенчик, и уж точно не здесь прошло главное сражение. Пойдем.

Лин сложила сапоги в мешок, перекинула его через плечо и поманила Амэю за собой. Девушка нерешительно пошла за старухой, оглядываясь. Флаги провинций Неба и Зимы вдруг изменились. На их место пришли знамена провинций Смерти и Сна.

Старуха привела Амэю в свой дом. Она жила на отшибе, ведя отшельничий образ жизни, хотя прямо у порога стояли чаны с вином.

– Выпьешь? – спросила Лин. Амэя помотала головой. – Когда живешь в одиночестве, главное – чтобы всегда было что выпить.

– Откуда столько вина?

– Места знать надо, – загадочно ответила Лин. – Проходи со мной.

Старуха повела Амэю вглубь дома. Она открыла дверь в дальнюю комнату, откуда доносился приятный запах цветов и пряностей.

Внутри был алтарь. На деревянной скамейке стояли семь идолов волков, а позади них огромная статуя Змея. Амэя ахнула, увидев это, но куда сильнее ее поразила девушка, прикованная к этой статуе.

Ее кожа была покрыта шрамами. Все худое тело изрезано, а некоторые раны еще кровоточили. Сальные черные волосы закрывали лицо, но Амэя смогла рассмотреть ее янтарные невидящие глаза.

– Зачем вы?..

– Она моя дочь, – сказала Лин. – Ее разум поглотила Змея и теперь терзает ее тело.

– Что же это? – Амэя села напротив девушки, протянула ей руку, но та сжалась и отвела глаза. – Ей нужно поесть.

– Ей нужен мир, – поспорила Лин. – А такие, как ты, только мешают.

Амэя на секунду застыла, а затем медленно поднялась и посмотрела прямо в глаза Лин.

– Я – героиня войны. Я сражалась за мир, сражалась за людей. Чтобы такие, как ты, могли жить дальше и осуждать мои действия.

– Нет. Ты сражалась против мира, против порядка. Заступилась за провинцию Неба? Повела войско? Размела всех врагов? А кто ты сама была для противников? Не таким же врагом? Им просто не повезло, что в их армии не было тебя и Изама.

Имя старого друга поразило Амэю. Она даже отпрянула, сделав шаг назад.

– Ты – порождение насилия. Ты – меч, которым кто-то более могущественный лишает людей жизни. И твоя война ничем не отличается от предыдущих войн. Помнишь, как сражались провинции Смерти и Сна? Ух, что было за зрелище! Наверняка, ты знаешь, как Рхаган вторгался с севера в Чундэй. Тогда у провинций не было таких воинов, как ты, и страна потеряла много молодых воинов. Где ты была?

– Я еще не могла…

– Тогда не рассказывай мне о том, что нужно Чундэю или моей дочери. Я намного старше тебя, птенчик. Провинция Зимы потеряла в той войне чуть не половину людей, ее земли были выжжены, и это в провинции, которой покровительствует богиня урожая. Чем отплатила провинция Неба за такую жертву? Налогами. Почему бы провинции Зимы не взбунтоваться, скажи? Когда еды не хватает, люди бунтуют.

– Они не могли победить в этой войне!

– Они не победили только потому, что вмешались ты и твой дружок. Не будь дурой, птенчик, и прими тот факт, что твоя работа – убивать непокорных. У тебя нет пути, у тебя есть цель. Достигая ее, ты ищешь новых жертв. Зачем тебе Нефритовый меч?

– Я должна остановить Изама.

– Зачем? Чем опасен твой дружок, птенчик?

– Не называй меня так.

– Изам предал тебя? Переспал с другой? Разочаровался в учении твоего отца?

– Замолчи.

– Чем плох Изам? Он ищет Нефритовый меч, чтобы защитить себя. Потому что с ним он станет непобедимым, верно? А ты боишься, что не сможешь отомстить ему.

– Отомстить?

– Ты знаешь, что он любит тебя. До сих пор любит. Но ты не способна простить его, не способна принять его ошибку. Ревность съедает тебя, убивает, и ты ищешь выход этому гневу.

– Он сам виноват! – крикнула Амэя, выделяя каждое слово.

– А ты виновата так же, как и он.

– Он хочет свергнуть богов!

– Но не в этом причина твоей злости.

Амэя зарычала. Она обнажила меч и вонзила его в грудь старухи. Та пошатнулась, но не упала. Лин усмехнулась. Ее зрачки сузились, глаза пожелтели, а над губой выросли усы как у сома. Тело Лин захрустело и вытянулось. Меч Амэи выпал из раны, а старуха превратилась в огромного усатого змея с крупной зеленой чешуей, пробив стены и потолок дома. Лин обвила Амэю, шипя.

– Хочешь знать, где Нефритовый меч? – спросил Змей, сжимая своим телом девушку.

– Не надо слов, – на выдохе сказала Амэя. – Я вижу его.

Вместо одного клыка изо рта Змея торчал Нефритовый меч. Ровный клинок, чем-то похожий на меч Амэи. На его лезвии красовалась гравировка усатого змея, а на гарде два иероглифа, значения которых девушка не знала.

– Хочешь получить его? – спросил Змей.

Амэя уже не могла говорить. Она застонала и кивнула.

– Для чего тебе этот меч?

– Надо остановить Изама, – буквально выплюнула Амэя. – Я всегда защищала свой народ и сейчас я должна снова это сделать. Чтобы он не нарушил ход вещей, чтобы боги остались в безопасности.

– А кто ты такая, чтобы возлагать на себя эту ответственность?

– Мое имя Амэя. Я – воин, познавший Путь Ветра. Мой долг – сделать все для защиты людей, и, если это значит, что я должна сложить голову, пусть будет так.

Змей зашипел. С его тела опала чешуя, разбиваясь о пол, словно тарелки, и перед Амэей снова оказалась старушка Лин. Она держала Нефритовый меч в руках. Тот покоился в деревянных ножнах, обитых металлическими скобами.

– Он твой, – сказала Лин, протягивая меч.

Амэя взяла оружие и обнажила его. Меч идеально подошел ей по руке, хоть она привыкла к клинку подлиннее. Девушка взмахнула им, перекрутила за спиной, схватила левой рукой и выставила перед собой.

– Этот меч твой, – сказала Лин, широко улыбнувшись. – Не заставляй меня жалеть о своем выборе. И не доверяй этой лисице, Соре. От нее только беды, недаром она богиня лжи.

Амэя посмотрела в глаза Лин, но ничего не ответила. Тогда старушка подняла ладонь и ударила ею Амэю по лбу. Девушка провалилась сквозь землю и оказалась в воде. Амэя быстро всплыла на поверхность и осмотрелась.

Она плыла по реке Кирин. Даже отсюда она видела тот уступ, с которого, должно быть, упала. Амэя плыла по течению, пока не нашла подходящий берег, чтобы выйти на сушу.

Амэя все еще держала в руках Нефритовый меч, но свиток Ши Ань куда-то исчез. Девушка запаниковала, но ничего не поделаешь. Если свиток унесло течением, Амэя никогда не найдет его. Как не нашла она и свой старый меч.

Девушка подняла руки, и ее тело охватил ветер. Одежда мигом высохла, как и волосы. Амэя собрала их в пучок повесила Нефритовый меч за спину и пошла в лес.

Но у протоптанной тропы ее уже ждали. То был Изам. Черные волосы убраны в хвост, изогнутые наплечники и пояс с пластинами закрывали красный халат, а руки, закрытые перчатками с клепками, лежали на двух коротких мечах. Воин явно готовился к битве.

Амэя достала Нефритовый меч и приняла боевую позицию. Она слишком хорошо знала Изама, чтобы они что-то говорили друг другу. Весь диалог прошел в их голове еще давным-давно, и никто не мог сказать другому ничего нового.

Изам не принял бы убеждений Амэи. Он долго решался, но как пошел по своему пути, встал на него железной ногой. Ни сдвинуть, ни остановить. Амэя же не приняла бы извинений Изама. Она не собиралась выслушивать череду оправданий. Ее устроил бы только один исход – смерть Изама. И девушка хотела добиться его любыми способами.

Начался дождь. Изам обнажил правый клинок и побежал на Амэю. В прыжке он выставил перед собой меч, но девушка заблокировала удар собственным оружием и попятилась, уходя от второго удара в шею.

Они разошлись по разные стороны дороги. Все еще молча смотрели друг на друга. Изам обнажил второй меч.

Воины разбежались и скрестили оружие. От их силы вверх поднялась волна, на секунду остановившая дождь. Изам извернулся и ударил снизу, но Амэя легко подпрыгнула и замахнулась сверху.

Воины кружились, точно два стальных вихря. Еще никто не достигал такой скорости. Изам бил с такой частотой, что разрубал падающие капли, в то время как Амэя летала по полю боя, избегая прямых стычек.

На Нефритовом мече уже появилась пара засечек, и девушка не хотела сломать оружие раньше времени. Она отлетела от Изама и, взмахнув мечом, убрала оружие за спину. Ее противник тоже остановился, упав на колено и резким движением убрав сразу два меча в ножны. Они посмотрели друг на друга.

Амэя представляла, как она нападет. Может ударить слева, отбросив Изама, а затем воткнуть меч ему прямо в грудь. Этого Изам не ожидает, он привык, что Амэя сражается длинным клинком и будет нападать спереди, используя свое преимущество.