Читать книгу Провинция Солнца - Евгений Холмуратов - Страница 3

Этрэйн бесконечно топал ногой, пока Гела кричала. Он закрыл нижнюю часть лица руками и не не моргая смотрел на лицо жены, мокрое от пота. За окном бушевала буря, и кони нервно ржали, словно предчувствуя что-то страшное.

Гела извивалась. Она стояла на четвереньках и проклинала мужа, проклинала богов и неумелых служанок, вытиравших ее лицо и плечи. Гела проклинала свои длинные волосы, потому что те свисали жирными локонами. Она проклинала свое тело, неспособное быстро родить сына. Гела на несколько секунд замолчала, опустив голову, и Этрэйн даже подался вперед, но кьона тут же закричала.

– Почти, – сказала повитуха. – Старайтесь, ребенок почти появился.

Теперь в комнате кричала не только Гела. Пухлая повитуха взяла новорожденного на руки и обтерла его маленькое тельце. Обессиленная кьона повалилась на пол. Служанки подбежали к ней, положили под голову подушку и принесли стакан теплой воды с сахаром.

Этрэйн собственными зубами перегрыз пуповину и забрал своего сына у повитухи. Он сел рядом с Гелой и положил руку ей на плечо – так генералы хвалят доблестных солдат. Громко, напоказ, немного сверху.

– Ты молодец, – сказал Этрэйн, покачивая ребенка. – Это мальчик. Здоровый мальчик.

– Ему нужно имя, – сказала Гела и зачем-то взмахнула рукой. Ее сил едва хватало, чтобы не заснуть прямо там: в хлеву на соломе. – Хорошее имя.

– Ты права.

– Назовем его в честь моего отца? – спросила Гела. Она приподняла голову и с надеждой посмотрела в глаза Этрэйну. – Он был хорошим воином. Он вырастил меня.

– Твой отец не имел сыновей, а свою жизнь закончил на войне, не достигнув и половины той славы, что снискал мой отец, – ответил Этрэйн. – Слабаком был твой отец, это всем известно, и я не позволю назвать сына в его честь. Нет. Сувэйн – вот его имя. Воин, вождь. Названный в честь деда, несущий знамена. Непоколебимый. Таким и должен быть настоящий кьон.

Гела промолчала. Служанки хлопотали вокруг нее, быстро вымыли, переодели в чистую одежду и отвели в свою комнату. Повитуха забрала Сувэйна из рук Этрэйна, хоть это ей удалось и не сразу. Кьон холодно улыбнулся женщине, когда она убедила его отдать ребенка, и аккуратно вложил сына в ее руки.

Этрэйн вышел из хлева и скрылся в лесу. Он долго шел по тропе, а затем свернул в чащу. Это был его секретный путь, его личная дорога. Она вела через заросли, вниз с холма, а потом к обрыву на берегу. Этрэйн ловко спрыгнул вниз и сел прямо у моря. Кьон снял сапоги и поставил их рядом, и вода волнами накрывала его босые ноги. Он с бесстрастным лицом смотрел в ночное небо, и даже холодный дождь не отвлекал его от мыслей. Этрэйн погрузил руки в песок и поднял голову.

– Я знаю, вы слышите меня, сыновья. Орм… Юный Орм, каким бы хорошим воином ты стал. В тебе были отвага и умение. С самого детства ты давал мне отпор. Никогда не сдавался. И в ту ночь не сдался. Но не ты бы стал следующим кьоном, а Приам. Вот у кого хватило бы духа на тяжелые решения. Даже упертый Тирри не мог совладать с волей Приама. Что за сыновья! Ни один кьон не пожелал бы лучшего. – Этрэйн хмыкнул. – Станет ли Сувэйн достойным? Будет ли он хотя бы бледной тенью вашего прерванного величия?

Никто не ответил на вопросы Этрэйна, но он этого и не ждал. Кьон отряхнул руки, лениво натянул сапоги и перед тем, как вернуться в город, взглянул на море, словно его дикие волны могли принести тела павших сыновей Этрэйна.

* * *

– Я не понимаю, зачем мы собрали здесь всех этих людей, – сказала Гела, кивнув в сторону оглушительных гостей, часть из которых уже мерялась силой.

Этрэйн созвал кьонов всех провинций, и даже тэнн прибыл со своей свитой. Пышная рыжая борода скрывала его сухое лицо и морщины, но преклонный возраст правителя все равно угадывался. Дело даже не в сутулых плечах, не в жидком животе, давно потерявшем былые упругость и прочность. Не в глазах, полных боли, не в десятках шрамов. Дело было в его руках. Скрюченные пальцы, худые ладони. Такой вряд ли мог бы держать меч, но тэнн Хирот не только здорово управлялся с клинком – против его натиска вряд ли смог бы выстоять и молодой воин, полный сил.

– Друг мой! – крикнул Хирот, подняв руки, и обнял Этрэйна. Кьон отстранился и кротко поклонился. – Да брось, тебе ли передо мной чиниться? Посмотри! Какой же все-таки грандиозный пир ты затеял! Я рад любому поводу покинуть провинцию, но рождение сына моего любимого кьона – дело особое. Где я могу сесть?

– Конечно, рядом со мной.

Служанки поставили Хироту богатое кресло возле трона кьона, и тэнн сел в него, откинув назад поседевшие волосы. Он с улыбкой взглянул на Гелу, которая держала на руках Сувэйна.

– Ты хорошая жена, Гела, – сказал Хирот, и кьона вмиг покраснела. – Моя любовь тоже была хорошей, но так и не смогла подарить мне сыновей. Надеюсь, в этот раз все будет по-другому, иначе за титул тэнна разгорится нешуточная борьба. – Хирот задумался, но тут же широко улыбнулся и хлопнул Этрэйна по плечу. – Завидую я тебе, друг мой, белой завистью завидую! Такая плодовитая жена – каково благословение!

– Жена, которая не смогла уберечь трех сыновей, – буркнул Этрэйн, отпивая вина.

– Будет тебе, Этрэйн, это не ее вина. – Хирот заметил, как Гела опустила глаза и прижала к себе Сувэйна.

– Ты прав, тэнн. Я слишком строг к жене. Она всего лишь проявила невиданную глупость, не ее вина, что ее ума хватает лишь на платья. Вина лежит на том, кто организовал набег.

– Наемники вредят повсюду, тут ты прав. Даже в моей провинции от них нет продыху, что уж говорить о торговых жилах, вроде твоих владений. Это ж золотые пути! Грабь не хочу.

– Наемники никогда не сунулись бы ко мне, Хирот, ты это знаешь. Мои воины знают Путь, их не остановить простым грабителям. Их кто-то подослал. Тот, у кого карманы достаточно глубоки, чтобы в них хватило золота за десятки жизней. Есть идеи?

– У меня всегда есть идеи. – Хирот схватил кусок мяса и закинул его в рот. – Поэтому я тэнн. Но я знаю, к чему ты клонишь. Ты уже давно пытаешься достать Микао, и мне это не нравится. Пока вы будете грызться между собой, за власть может начаться резня. Мне нужен достойный приемник, Этрэйн, и не говори, что я ошибся в тебе. – Хирот перешел на шепот. – Твои дрязги с супругой меня заботят мало, но ходит молва, что ты не так уж и благородно с ней обращаешься. Поумерь свой пыл, если все еще хочешь стать тэнном.

– Каким же я буду тэнном, если спущу Микао смерть собственных сыновей? Что бы ты сам сделал на моем месте?

– Хочешь воевать с провинцией Микао? Хорошо, я не стану вмешиваться. Это ваше личное дело. Он жаждет твоих земель, ты жаждешь мести – все просто, как в старые-добрые времена, когда врагов мы знали в лицо. Но сколько продлиться ваша ссора? Месяц? Год? В этой битве не будет победителя, пока один не истребит другого. Твой сын уже повзрослеет и сам будет держать меч.

– И если он не слабак, то будет сражаться со мной плечом к плечу.

– Не знаю. – Хирот расслабился в кресле и закрыл глаза. – Я бы не пускал своего сына в бой, пережив то, что пережил ты.

– Сувэйн когда-нибудь станет кьоном. У него нет выбора. Он родился с этой судьбой, как когда-то родился и я. Его нужно подготовить. Ему будет тяжело. – Голос Этрэйна стал хриплым, казалось, что невозмутимый воин вот-вот заплачет. – Он возненавидит меня. Он будет желать моей смерти. Но он станет лучшим кьоном, чем я. Может быть, даже лучшим тэнном, чем ты.

Хирот посмотрел в глаза Этрэйна, а затем громогласно засмеялся. Кьон тоже усмехнулся.

Пир проходил своим чередом. Кьоны и их жены пили и болтали, то и дело несколько особенно буйных воинов уходили во двор лишь затем, чтобы через несколько минут вернуться с синяками и ссадинами. Одному не повезло, в потасовке ему сломали руку, но он все равно продолжил пить, пока его не прогнали силой.

Наконец, Этрэйн встал. Все тут же смолкли, даже Хирот перестал гоготать во всю глотку. Все смотрели на кьона. Ждали, пока он скажет свое слово. Но Этрэйн стоял с закрытыми глазами, словно собираясь с мыслями.

– На моем теле много шрамов, – наконец сказал он. – Большую часть из них я получил в бою. Каждый из вас знает, что мне не страшно принять на себя удар, и я готов расстаться с жизнью, если того потребует дело. Но с чем я не был готов расставаться, так это с моими сыновьями. Вероломный набег, устроенный наемниками, перевернул мою жизнь и оставил новые шрамы прямо здесь. – Этрэйн хлопнул кулаком по сердцу. – Но я учусь на своих ошибках. Сегодня я собрал столь много крепких воинов под одной крышей не только для того, чтобы отпраздновать рождение наследника, но и для состязания. Пусть каждый, кто захочет, предложит свою кандидатуру на роль защитника моего сына. Мы устроим бой среди вас и поймем, кто достоит этого почетного звания. Честь и богатства ждут этого воина, он станет братом мне, а для маленького Сувэйна наставником. Ну? Кто готов?

В зале поднялись шесть трясущихся рук. Все воины были пьяны и едва могли готовить, а уж сражаться? Нет уж.

– Глупо, – тихо сказал Хирот. – Как ты оценишь их, если они не в состоянии стоять?

Но Этрэйн не ответил. Он пригласил воинов поближе к себе. Они шатались, широко улыбались и будто бы не осознавали, к чему их призвали.

– Сражайтесь, – коротко сказал Этрэйн.

Пятеро воинов мигом выхватили клинки, а шестому кинули копье. Они стали кругом и долго смотрели друг на друга. Наконец, началась драка.

Это был нечестный бой. Совсем скоро воины отбросили оружие и стали бить друг друга кулаками. Они грызли, кусали и царапали. В их битве не было техники, не было красоты. И тут появился седьмой воин.

Совсем молодой, но его плечи и крепкие руки выдавали в нем бывалого бойца. Воин сражался длинным мечом, да так технично, что ни один из противников не мог к нему подойти. Он бил только плоской стороной меча, оставляя широкие синяки на руках и лицах врагов. Наконец, молодой боец остался единственным, кто устоял на ногах. Он убрал меч и преклонил колено перед Этрэйном, опустив темноволосую голову.

– Я честно победил в этой схватке, кьон, и предлагаю свой меч и свою верность тебе и твоему сыну.

– Кто ты таков? – спросил Этрэйн. – Ты еще молод.

– Меня зовут Ситрик. Я обучался Пути Огня у самого Ио, и смог побить его в поединке.

– Немудрено! – крикнул кто-то. – Старику лет под триста уже!

– И все равно этот старик может запросто перебить нас всех, – заметил Этрэйн.

– Я получил титул дана, – продолжал Ситрик. – Я планировал стать одним из мастеров, но Ио решил, что мне нечему учиться у него. «Иди в путь», – сказал он. «Иди, и дорога тебя сама обучит всему».

– Я узнаю наставления Ио, – сказал Этрэйн. – Но почему ты не последовал совету наставника? Сошел с дороги, остался в моей провинции.

– Потому что у дороги нет конца, если у воина нет цели. Я не хочу сгореть на ней.

– Мне нравится твой ответ. – Этрэйн подошел к Ситрику и подал ему руку. Воин схватил ее и поднялся с колен. Он оказался даже выше кьона, хоть и худее. – А еще мне нравится, что несмотря на пир, ты сохранил трезвость ума. Именно такой защитник и нужен моему сыну. Защитник, готовый в любой момент схватиться за оружие. С сегодняшнего дня я поручаю тебе следить за моим сыном и оберегать его, а также служить мне и выполнять мои приказы. Ты справишься с этой задачей?

– Клянусь всеми богами.

– Тогда чего стоишь? – захохотал Этрэйн и хлопнул Ситрика по плечу. – Садись возле моей жены. С сегодняшнего дня ты мне как брат, ведь я это обещал. Ты будешь богат, ведь я обещал и это. Садись, ешь и пей. Этот пир теперь и в твою честь.

– Спасибо, кьон. Я с радостью набью живот птицей и дичью, но пить не стану. Мне не нравится дурман.

– Как пожелаешь.

И праздник продолжился, словно ничего не было. Все пили, ели и смеялись. И только Ситрик держался гордо и слегка отстранено. Он наблюдал за собравшимися, выслеживал среди них подозрительно трезвых или агрессивных. Казалось, он даже не моргал. Казалось, его серые глаза видят всех насквозь. Даже кьона.