Читать книгу Стыдно быть несчастливым - Евгений Казмировский - Страница 4

Над летним Петергофом тишина,

Полночных соловьёв умолкли трели.

Лишь братии курсантской не до сна —

До выпуска осталось две недели.

Романтика, прогулки до утра,

Объятья пылкие при свете бледной ночи —

Всё это в прошлом, такова игра,

И правила менять никто не хочет.

Когда-нибудь под тяжестью невзгод

Во сне всплывёт вдруг праздничной химерой

Беспечный мир, где всё наоборот:

Где в очереди ты всё время первый,

Где всё логично, где у неба – синь,

А черноту никто не красит белым…

Остынь, дружок, всё это сон, остынь!

Оставь мечты и занимайся делом.

Поре беспечной наступил конец,

Что впереди? Пока ещё не ясно.

Но если жизнь в тебя вдохнул творец,

Надеюсь, он трудился не напрасно.

Что наши судьбы нам приберегли?

К чему на деле прилагать усилья?

Погоны липкой тяжестью легли

На безмятежно сложенные крылья.

Смогу ли воспарить когда-нибудь,

И хватит ли мне силы для полёта?

Как в оглавленье книги заглянуть?

А меньше станет ли от этого заботы?

Прошли года, под гримом стариков

Не распознаешь нас, двадцатилетних,

Свободных от проблем и животов,

Пришельцев из двадцатого столетья.

В помине нет уж той большой страны,

Которой мы на верность присягали,

И хоть кровавой не было войны,

А флот мы безвозвратно потеряли.

Кому-то строить, а кому крушить —

Стяжать не сложно славу Герострата…

Потомков жаль, а нам уж не дожить

Ни до прискорбной, ни до светлой даты.

Пока ж лихая не пришла пора,

Сегодня вспомним… те, что уцелели:

Конец семидесятых, двор Петра,

До выпуска осталось две недели.

Весенний день опрятен и согрет

И заставляет по-другому мыслить.

Но наши планы все сведя на «нет»,

Автомобиль наш на дороге «виснет».

Поняв, что дел здесь явно не на час,

Рискнул я прогуляться вдоль дороги,

Где пролетал на скорости не раз,

С проворством деревенской недотроги.

Мой интерес привлек мемориал.

Таких немало вдоль дорог пылится.

Быть может, кто-то лихачу воздал,

И к месту гибели навряд ли возвратится.

Но этот был ухожен и угрюм,

И даже оборудован скамейкой.

Сюда не долетал с дороги шум,

И кто-то там возился в телогрейке

Я подошёл, старик оставил кисть,

Которой бережно колонку красил.

«Погибшим здесь, вам сохранившим жизнь

От Сашки» – так гласила надпись.

Возможно вид мой – замечал не раз —

Щит недоверия способен был разрушить,

Но как священнику свою излил он душу.

Прохожему – послушайте рассказ.

Их привезли к нам на страстной неделе

С курсантской срочно призванных скамьи.

Им, не обстрелянным, казалось там, в апреле

Что им открыты тайны всей земли.

Они были насмешливы, безусы.

И счет своим канонам был открыт:

Греха страшнее не было, чем трусость,

Почетней участи, коли в бою убит.

Но это всё, конечно, в идеале.

Истории исход известен всем —

«Фашистам что положено «отвалим»

И – вновь к решенью истинных проблем».

Но жизнь хлестнула жёстко, непривычно.

Запасный полк, вдруг ставший основным,

Пал полностью своим составом личным,

Оставив шанс для жизни остальным.

Наутро похоронная команда

Нашла его среди остывших тел,

Что защитили Сашку от снаряда,

Который до окопа долетел.

Отправлен в тыл, по всей стране скитался,

Учился, честно родине служил.

Но на земле тот уголок остался,

Которым он всё время дорожил.

Вернулся. Что ж? – былой деревни нету.

Шоссе шумливое, покошенный погост.

И в том краю, где он явился свету,

Вдруг оказался не желанный гость.

Все превозмог – ребята «подсобили»

И, как не странно, местный депутат.

И вот над безымянною могилой

Встал монумент, дразня электорат.

Я был повержен, стиснут, в прах раздавлен.

Превратностей не чувствуя судьбы,

Торгуясь в мелочах, теряем в главном,

И – вновь плацдарм оставлен без борьбы.

А он живёт по собственным законам,

Отточенным резцом его души.

И будет мир всегда к нему с поклоном,

Каким бы ни был этот мир большим.

Послушай, может, тут… ещё… оградку…

И деньги сунул, словно сбросил груз.

Ушёл к машине скоро, без оглядки,

Наверно зная – больше не вернусь.

Мельканье дней не составляет повесть.

Привычно протерев очков стекло,

Из мелочей сложить пытаюсь «совесть»,

Но мне в который раз не повезло.

Блиндаж наш освещён неярким светом,

Ребята добирают сон беспечно.

Письмо авось закончить до рассвета,

И, может, Кай наш сложит слово «вечность».

Вот скоро май и тишина такая!

Стрелять наверно пушки утомились?

Каким богам молиться я не знаю,

Я просто отдаюсь весне на милость.

Что по тебе тоскую – это знаешь!

Мне остаётся лишь в удачу верить.

Здесь каждый день сто жизней проживаешь,

И столько же живёшь в объятьях смерти.

Я на войне живу надеждой встречи,

Надежда эта даже раны лечит.

Вновь память – нашей жизни метроном

Качнёт весной по обнажённым нервам,

И затеснятся мысли о былом:

О том победном бое и о первом.

Не оценить живущим в тишине

Заслуги ваши в битве за отчизну,

Ведь каждый день, прожитый в той войне,

Был равен подвигу в привычной мирной жизни.

Не в наших силах угадать подчас,

Когда усталость нас, кряхтя, обнимет,

Но пусть наступит этот грустный час,

Когда последний враг окоп покинет!

Пусть тёплых дней не смолкнет хоровод,

И рощи вновь обильно зеленеют!

Вы много отдали за тот победный год,

И с каждым годом жертва все ценнее.

По улицам, хлебнувшим горя впрок

Чудовищной блокадною зимой,

Проплыл автобус – исторический лубок,

От прочих отличаясь новизной.

Георгиевская лента, алый фон,

Чуть впереди – осанистый овал

Вождя, чтоб не осталось у сторон

Сомнений, кто победу нам ковал.

Как вовремя возник ты, «культпросвет»,

Воздать тебе всегда готов за труд

Доживший мой израненный сосед,

Ну, и другой «непросвещенный люд».

Казалось, память – словно сталь крепка.

Но знает ли зачавший маскарад,

Как проредила Сталина рука

Людей, что отстояли Ленинград?

«Пришла пора – твердит апологет —

Вам жить с историей, какую заслужил…»

А как быть с теми, чей затоптан след,

И не найти в седой степи могил?

Дай бог, сегодня в споре повезёт.

А вдруг назавтра, птиц спугнувши клин,

Расправит крылья Сталин-самолёт,

Известный друг детей, герой былин?

Зачем расстраивать Верону

Бесплодьем пламенной любви?

Зачем расходовать патроны,

Когда закончились бои?

Победа не далась. Так что же?

Ей, даме, логика претит.

Но и проблемы снять не может

Демонстративный суицид.

Кто объяснит потом народу,

Что благороден был порыв

Противодействовать природе,

А не банальный нервный срыв.

Всегда возможны варианты

Сберечь и имя и живот.

Увы, не свойственен гиганту

Простейшей гаммы поворот.

Сложи бессвязных слов весомость,

Помножь на суть забытых снов —

Получишь неопределённость

Без смысла, цели и основ.

Прошла эпоха одиночек

И божества сменил телец.

Неотвратимость. Ставлю точку,

Впуская в грудь свою свинец.

На сердце отбивают ритм,

беснуясь, черти —

та, что воздвиг я на Олимп,

ушла со смертным.

Была б потере грош цена —

не этот случай:

богинею была жена,

с ней – друг мой лучший.

Как будем этот груз нести

всю жизнь без злобы?

Не просто будет объяснить,

но ты попробуй.

Фальшивит скорый мадригал

на каждой ноте.

То, что любовью ты назвал,

иначе – похоть.

Словами дружбу не спасти,

лишь губит слово.

Измену я давно простил —

Разочарован…

Не снимает жар закат светила.

По грехам и наказанье наше —

Просто озарений ждать уставши,

Небо свою помощь прекратило.

Чуть в делах затор – с мольбою к Богу.

Церковь мнится, как толковый стряпчий,

Что сулит просящему удачу,

Не заботясь о морали строго.

Искренность в молитвах лишь отчасти.

Лишь тогда, когда совсем «припёрло»,

Надрываем у распятья горло,

В суетных делах моля участье.

Только ведь у всякого кредита

Есть и обязательства, и сроки.

Наши показатели – убоги,

Наши планы – белой ниткой шиты.

Опыт был: таких не смыть потопом.

Он решил тогда нас всех зажарить.

Как известно, страсть «покулинарить»

Выше наслаждения «полопать».

Боже, сжалься! Грех свой осознали

Твои дети! Стоит ли так злиться?

Может, разучились мы молиться,

Но твоими быть не перестали.

Пусть сегодня вопреки прогнозу

Хлынет дождь, как на исходе мая.

Скажут, мол, циклон, но я-то знаю:

То твои, отеческие слезы!

Концерт окончен, с вами я прощаюсь,

Но сон тяжёл в гостиничной тиши:

Как вам почти случайно удавались,

Аккорды дивные из струн моей души?

Казалось, душу вычерпал без меры,

Но, окунувшись в омут ваших глаз,

Я чувствую: осталась горстка веры

Да и любви достаточный запас.

Его растрачу я без сожаленья.

Ведь игроку всегда оставлен шанс —

Едва оправившись от прежних заблуждений,

Опять влюбиться как в последний раз.

Богиня, не останьтесь безучастны

К готовности опять на плаху лечь.

Не верю, что старания напрасны —

Вы не дадите голову отсечь.