Читать книгу Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black - Евгений Князев - Страница 5

Ксюша Залуцкая познакомилась с Толей Карповым на одной из корпоративных вечеринок, что с грандиозным пафосом проходила в «бриллиантовом зале» недавно выросшей в центре города пятизвездочной гостинице «Хёндэ». И хотя многие не верили, что зарубежные инвесторы отважатся вкладывать миллионы в разоренный приватизацией русский порт Владивосток, хитроумные и дальновидные корейцы рискнули сделать этот шаг.

Собственно говоря, они ничего не прогадали, так как гостиница такого класса единственная в городе и сотня другая бизнесменов и туристов ежедневно приезжающих в этот необычный город на берегу Тихого океана не захотят селиться в ужасных русских «отелях», выстроенных еще при советах по казарменному типу для народа, находящегося постоянно в состоянии противостояния к капиталистическим агрессорам, и потому для человека, чья обычная одежда состояла из телогрейки и кирзовых сапог, гостиница с холодным номером на два, четыре человека с общим душем и туалетом считалась нормой. А с цветным телевизором «Изумруд», который выдавал только три ядовитых цвета: красный, синий и желтый и работающим, словно дизель трактора, холодильником «Океан», оснащались люксовые номера для партийных работников тех «счастливых времен».

Но, как только приоткрылся «железный занавес» мордыхайско-ленинской кабалы, русский народ быстро освоился и уже номер люкс за тысячу баксов в сутки был забронирован именно русскими «бизнесменами» на год вперед, не говоря уже о банкетных залах, где русские ежедневно с размахом отмечали каждую свою маломальскую сделку. Деньги, вложенные в гостиницу, окупились через год, такого не ожидал никто, и тогда «оголтелые капиталисты» решили вкладывать инвестиции в судостроение и промышленность края и города, но не тут-то было, здесь они ошиблись и крупно просчитались.

Несчастные корейцы, мало того, что не сделали оговорку на многочисленную чиновничью свору бывших комсомольских и партийных работничков-болтунов, которая растаскивала все переведенные средства и ресурсы еще на первом этапе освоения дикой российской глубинки, но и потом, по завершению строительства какого-нибудь объекта, обнаруживалось, что на нем и работать-то не кому, не смотря на массовую безработицу в России.

О классных специалистах; инженерах, технологах, проектировщиках в то время, как – то и говорить было стыдно среди русских людей, их всех надо было переучивать, а простого слесаря-токаря днем с огнем сыскать, было невозможно. Все, враз, стали либо чудо – бизнесменами (приватизаторами, рейдерами, банкротчиками), либо чиновниками-«откатчиками», либо бандитами-беспредельщиками, либо трусливыми охранниками. Все вновь начатые проекты и объекты были заморожены, а готовые сданы в аренду под склады для автомобилей, запчастей, рыбной и прочей продукции, что поступала из той же Кореи, и все опять стало на свои места. Страна торговала своими природными и интеллектуальными ресурсами, за копейки спуская на ветер, накопленное каторжным трудом, обезумевших в коммунистическом дурмане, предков, живших во времена Великого Советского Союза.

Но зато рестораны, банкетные залы, всевозможные клубы, игровые зоны и прочие развлекательные заведения давали гарантированную стопроцентную прибыль, о которой зарубежные акулы бизнеса, и мечтать не могли в своих супер демократичных цивилизованных странах. Для корейцев, американцев и японцев население города Владивостока на первом этапе казалось варварским племенем, людьми, кидающимися на все, что блестит, даже на дешевую рекламу и экстравагантные названия.

Вот в одном из таких залов и решилась судьба Ксении Залуцкой, простой Владивостокской девчонки, с «высоким юридическим дипломом», как уверенно мыслила она и многие ее однокурсники-выпускники Дальневосточного Университета, решившей попытать простого девичьего счастья на перекрестке, где в нерешительности столкнулись две цивилизации, два мира, два режима; западный – демократический и восточный – тоталитарный.

На этом перекрестке многие выбирали себе неверный путь. Но до конца верили в его правильность, тоже случилось и с бывшей студенткой, знающей из иностранных только немного по-украински, и пару десятков слов на английском, решившей окунуться в водоворот событий того времени невероятно насыщенных событиями и потому интересных для русского человека беспредельных и лихих «девяностых».

* * *

Залуцкая уже больше полугода слонялась по подобным сходкам, неожиданно разбогатевших людей разного возраста, в поисках подыскать себе, как говорили в России, не пыльную работенку, но кроме предложений на одну – две ночи «заняться любовью» за скромное вознаграждение, других вакансий пока в списках «требуется молодая девушка. Работать не надо», не предлагалось. Из-за отсутствия постоянного финансирования, Залуцкая иногда все же прибегала к проверенному женскому способу добывания легких денег, но потом горько об этом сожалела, плакала, жаловалась на судьбу, но что-то ей в этом нравилось, причем с каждым разом все больше и больше, затягивая несчастную, словно наркотик, на ложе, а то, и просто куда-нибудь на романтическую травку на лужайке или в уютную беседку во дворе своего дома, где все заканчивалось примитивным сексом, похмельем разочарований, слезами и очередным абортом.

Как правило, пылкие любовники уходили из ее жизни и не возвращались, а она о них и не вспоминала, наслаждаясь ежедневным притоком нового, свежего пополнения сопливых юнцов, матерых мужичков и богатых старичков. Но накопленный опыт не прошел для Залуцкой даром, после последней «чистки» в абортариуме, ее словно подменили.

«Все, хватит!» – сказала она себе, – «пора устраивать себе, а не кому-то, жизнь». И хотя ее родители были достаточно обеспеченными людьми, они редко баловали дочурку дорогими подарками и поездками за границу. Их принцип был железобетонный, не требуемый обсуждения: «Мы сами с ноля начинали, с одной на двоих подушки…». «Вот и плохо!» – думала про себя Ксюша и упорно искала встречи с тем самым, неповторимым.

Одевалась она скромно, так как поняла, что для мужчин вся ее косметика и тряпки отходят на второй план, если под сатиновым платьем они просматривают великолепную фигуру, высокую натуральную грудь. Лицо, лишенное излишков грима, выглядит натурально и привлекательно, ровные белоснежные зубы и ясные зеленые глаза говорят о хорошем здоровье матери их потенциальных детей и дальше на подсознании, по зову предков, мужчина сам, инстинктивно шел к такой женщине, и уже никто его не мог переубедить, что это обычная «лошица» и есть та самая охотница за богатыми мужьями и, кстати, известная в городе, шлюха.

Залуцкая перестала посещать модные молодежные клубы, дансинги и тусовки, а переключилась на корпоративные вечеринки, презентации, международные форумы, где на банкетах собирались достаточно солидные и богатые люди не только Владивостока, но со всей России и из-за границы. Она быстро освоилась в своем новом амплуа и превратилась в хищницу, охотницу, которая, чтобы достигнуть своей цели, идет по головам когда-то обожаемых подруг-конкуренток, здесь, как в лесу, выживает сильнейший. Но это звериное чувство сидело где-то глубоко внутри, ее безмятежное личико и невинные глаза смотрели открыто и валили наповал, даже отпетых ловеласов.

Ксюша вела себя с претендентами на свое роскошное тело и потенциальными мужьями-спонсорами весьма осторожно и осмотрительно. Она даже не представляла, как «он» будет выглядеть, просто положилась на свою женскую интуицию и на удачу. И вот «ОН» появился. Это был маленького роста, начинающий лысеть, толстый мужчина, лет пятидесяти, в дорогом итальянском костюме в полоску от «Марко Поло» и испанской белоснежной рубашке. Ксения, к тому времени, уже научилась различать фирменный мужской «прикид» от подделок, также, как и людей, многие из которых выдавали себя не за того, что из себя представляли на самом деле.

«Он» никогда не надевал на шею галстук, даже на деловые приемы. Его плоское и круглое, словно хорошо зажаренный блин, лицо с маленькими бусинками веселых глаз, излучало тепло и уверенность. Он был похож то ли на бурята, то ли на корейца. Среди друзей его беззлобно называли коротко и запоминающимся, весьма удачным прозвищем – «Чукча», наш богатенький Чукча.

Чукча первый приметил Ксюшу, которая прохаживалась среди гостей очередного банкета по поводу встречи в верхах с модным названием «саммит». С бокалом белого вина в тонкой руке и скромном чуть выше колена платье с глухим воротом, она больше напоминала американскую феминистку, борющуюся за права угнетенных русских женщин. Но Чукча-то знал толк в таких вот, на вид скромняшках, эдаких, серых мышках, которые в постели превращались в ураган, смерч, выкачивая из любовника не только его энергию, но и все остальные ресурсы. Чукча осмотрелся и, не найдя в зале соперников, пошел в очередную атаку на хрупкую и как ему казалось провинциальную и легко доступную девушку. Он подошел чуть сбоку к девушке и слегка согнулся в незаметном чужому глазу поклоне, отчего его кривые ножки, обутые в лакированные из кожи крокодила туфли, стали еще короче.

– Я рад вас приветствовать, мадам, на нашем скромном ужине, – он улыбнулся необъятным красным ртом и легонько взял незнакомку за пухлый локоток. – Разрешите представиться, Геннадий Николаевич, гендиректор судоходной компании. Он протянул Ксюше золоченую визитку с маленьким черным пароходиком в углу картонки.

Залуцкая в страхе отшатнулась от этого ужасного, внезапно возникшего ниоткуда, лунообразного, лица. Но тут засигналил, всеми нервными клетками, ее внутренний голос, разбуженный голос разума. Сигнал повторял: «Это он, это он…».

Такого мерзкого с виду мужчину Ксюша, даже, если бы захотела, вряд ли бы нашла во всем городе Владивостоке и его округе. «Что ему надо?» Но мозг ей подсказывал, что это тот, кого она ищет. «Хватай, иначе подберет другая!». И Залуцкая ухватилась за мужчину. Нет, она не кинулась ему на шею, даже не взяла под руку, слегка отстраняясь и давая понять, что она не из тех, что ловят мужчин за сотню другую баксов на сеанс одновременной игры. Девушка, как бы из приличия, улыбнулась и слегка попятилась, но затем смягчилась и протянула руку.

– Ксения, я здесь никого не знаю, подруга пригласила, а сама почему-то не пришла, – ее лицо покрылось алым бархатистым румянцем.

– Не бойся меня, детка, – перешел в лобовую атаку мастер интриг и завсегдатай вот таких тусовок, толстячок по прозвищу «Чукча», – разреши за тобой поухаживать, – учтиво и элегантно уже на «ты», предложил Геннадий Николаевич.

Ксюша опустила глаза, но сквозь густые ресницы, словно через смотровые щели самоходки, она разглядела, как плотоядно засветились мышиные глазки толстячка, зрачками просверлив вздымающуюся грудь девушки, наглухо прикрытую под горло, казалось непроницаемой мягкой материей, на которой отчетливо вырисовывались два объемных, не по взрасту, холмика – грозное оружие будущей светской львицы. «Этот, попал!» – мелькнула самодовольная мысль в отработанной модели поведения мозга, придавшая девушке уверенности в скорой победе.

– Как тут жарко, – голосом ребенка произнесла Ксюша и расстегнула две верхние пуговички на вороте платья.

Чукча достал платок с гербом какого-то княжества и помахал у девушки перед лицом. – Я сейчас распоряжусь, чтобы запустили дополнительные кондиционеры, – он взмахнул рукой в сторону юркого стюарда и снова прильнул к девушке. – Разрешите мне вас сегодня сопровождать.

Ксения в знак согласия опустила мохнатые ресницы прямо на персиковый бархат пухлых щечек и слегка пригубила «мартини» из своего фужера. «А он милашка, на самом деле», – подумала она про себя, – и, наверняка, догадался, зачем я здесь, а виду не подает, не то, что маменькины сыночки, с полными карманами «зелени» и «крэка», что норовят через минуту после короткого знакомства, затащить тебя куда-нибудь в подсобку или туалет и залезть с руками и ногами под юбку, никакой романтики и смысла.

Залуцкая прибыла на вечеринку в одиночку, ей не нужны были лишние конкурентки и свидетели. Пригласительный билет за две тысячи рублей она прикупила у своей подружки Милы Скворцовой-администратора отеля «Хёндэ». Деньги, как обычно, одолжила у родителей. Ох, и тяжела жизнь начинающей «аристократки»!

Весь вечер «милый толстячок», как Залуцкая про себя называла своего нового ухажера, не позволяя излишних вольностей, знакомил девушку со своими бизнес – партнерами, друзьями и их веселыми, красивыми и довольно раскрепощенными подругами. И, хотя Ксюша в этот вечер слегка перебрала с «мартини» и льющегося пенной рекой дорого шампанского…? которое пил по словам толстячка исключительно сам Джеймс Бонд – агент ОО7 личной персоной, девушка держала марку до конца. И лишь, когда в такси, «толстячок», как бы невзначай, приобнял захмелевшую красотку и скромно попросил лишь номер телефона, она окончательно поняла, что все предыдущие неудачи послужили ей хорошим уроком, и она наконец-то превратилась в ту самую актрису высшего общества, которой вскоре будет позволено решительно все, ну может почти все.

Ксения размашисто написала номер своего сотового китайским «паркером» на белоснежном манжете испанской рубашки, на тучном торсе богатенького чукчи, отчего «толстячок» взвизгнул от восторга, словно ему оставил на память свой автограф его любимый певец Тхе-Тхо-У, которого знали, может, лишь, ну супер продвинутые, россияне корейского происхождения.

* * *

С тех пор прошел год. Геннадий Николаевич перезнакомил всех своих знакомых со своей новой пассией. Один из них был такой же очередной гендиректор, вновь народившейся судоходной компании под названием «KalinShips & Co.», бывший капитан одного из управлений «Востокрыбхолодфлота», холеный, с пышной шевелюрой, начинающих седеть волос на голове, плотный мужчина по имени Георгий Калинкин.

Калинкин без всяких ухаживаний предложил Ксюше прокатиться с ним на Кипр, отдохнуть и слегка поразвлечься, может, немного пошалить. Там, у Геры, так она называла своего «второго», была одна из его дочерних компаний и его основной офис, ну и небольшой домик на берегу Адриатического моря в тысячу квадратных метров с бассейнами и лужайками для гольфа. У причала, как это бывает в сказках, в лучах заходящего солнца на бирюзовой поверхности бухты покачивалась белоснежная яхта, в ожидании достойной женщины, хозяйки на борту «Принцессы Японского моря».

Условия были смешными. Постель не предлагалась, Ксении нужно было лишь сопровождать босса на различных приемах и увеселительных мероприятиях. В первый раз Ксюша, глотая слезы и размазывая тушь по щекам, отказала Калинкину, ссылаясь на выдуманную болезнь матери, затем всю ночь промучилась в сомнениях, правильно ли она сделала. А что вдруг не поступит второго предложения. Все, «толстячок» свою миссию в ее и в своей жизни выполнил, ей надлежало сделать очередной шаг по крутой лестнице к вершине, к небесам. Ах, прямо закружилась голова…!

Но нет, «старичок», новая погоняло для Калинкина, ничего дурного не заподозрил, хотя наверняка знал, что к этому моменту «недотрога» Ксюша уже вовсю зажигала с Чукчей, каждый раз удивляясь его мужским незаурядным способностям. И это она делала не потому, что «япончик» – его новая забавная для Ксюши кличка, подарил новенький, сверкающим лаком автомобиль «Infinity», нет, ей просто нравилось «заниматься любовью», такое дебильное выражение она часто слышала в таких же шизоидных американских фильмах. Между девочками говоря, среди подруг это назывался обычный «трах» в удовольствие, причем предложи ей сей час любой боле менее приличный мужчина постель, она бы ему не отказала, а если красавчик – так сама затянула бы в кущи у дороги.

Ей трудно было избавиться от мыслей о сексе, и она ждала каждой новой встречи с толстячком с трепетом нимфоманки, она боялась и ругала себя, обзывая грязными словами, но остановить начавшийся в организме процесс уже ей было не под силу, он вышел из-под контроля. Ксюша на улице боялась встретиться глазами с молодыми мужчинами, ей казалось, что все ее «хотят», причем, алчно, и она с готовностью пошла бы с любым из них, но …Ксения в тоже время была очень расчетливая девушка, и это ее спасало от падения на дно жизни.

Через «япончика» Ксюша, как и задумала прежде, начала выходить на все новых, более солидных и серьезных дядей и уже считала, что будущее у нее в кармане, и тут, как-то по случаю, Гера знакомит «светскую львицу» с довольно молодым, перспективным бизнесменом. Это был Анатолий Карпов, немного нервозный, с бледным лицом и умными глазами учителя женской гимназии, очень темпераментный и вполне симпатичный молодой человек. Он пожирал томную Ксению глазами, и если бы не эти чертовы приличия, то и, и она уже через минуту после знакомства, прочитав в глазах друг друга волнительный трепет влечения, готовы были здесь же, на жестком полу сплестись в судорожно пульсирующий клубок страсти и наслаждений, что дал бог человеку в обмен на нудные и серые будни, которые наступают между молодыми людьми также внезапно и непредсказуемо, как и пылкая любовь.

Да, Ксения влюбилась по-настоящему, и ей это не очень было по душе. В любви рассудок и здравый смысл отходил на задний план, а в делах бизнеса такие отношения не приветствовались.

Толя Карпов взял ее к себе «под теплое крылышко» на должность юрисконсульта, хотя эта была обыкновенная ширма, и все сотрудники это понимали. Он не загружал Ксению работой в фирме, у нее хватало работы и в кабинете генерального, то на столе, среди бумаг, то на кожаном рабочем диване, то и в отдельном номере гостиницы, которую недавно он со Смагиным прикупил и отремонтировал за деньги, что в тот год валом шли со всех торговых точек, начиная от двух больших магазинов и кончая тремя автолавками, торгующими нарасхват китайским ширпотребом и тканями в разных частях Владивостока, на улицах Окатовой, на Сахалинской и на Баляева.

Залуцкая ежедневно в конвертах получала такие деньги, что ей не могли присниться ни в одном из ее фантастических снов и фантазиях. Благодаря новой политике правительства несчастной России, деньги ежегодно обесценивались ровно в десять раз, а так как оприходован товар был в свое время по старым ценам, то разница шла нескончаемым потоком в виде «черного нала» в «потайную комнату», как все «ее» уважительно, с загадочным блеском в глазах и раболепным шепотом, называли в управлении.

Ежедневно всю наличку свозили в мешках и сдавали первому заму Смагину под роспись. Для хранения денег была отведена отдельная комната без окон, бывшая бытовка для рабочих, куда установили мощную бронированную дверь с немецкими замками, которые применялись в банковских хранилищах по всему миру и изготовлялись в Дюсельдофе на станкостроительных заводах известного германского промышленного магната Круппа. Это и была та самая «потайная комната», бурно развивающейся компании. На первых порах Смагин пытался часть денег сдать в кассу бухгалтерии и отвозить в банк, но вскоре понял, что ни один сейф не выдерживал такой нагрузки и с этими правилами советской плановой системы он с легким сердцем распрощался, а деньги вскоре начал принимать в определенных купюрах мешками в килограммах, взвешивая их на обычных складских весах.

В то время Залуцкая еще как следует не понимала, какую роль ей уготовила судьба в этой сложной игре, где деньги, не смотря на утверждения философов и скептиков об их придуманном всемогуществе, в конечном счете, решали все. Ну, может не все, но самое главное и когда «старичок» Калинкин как-то пригласил Ксюшу на деловое свидание, у девушки по спине побежали мурашки, те самые позывные страха, когда женский организм физически ощущает приближение опасности и новые крутые перемены как в целом по жизни, так и в хорошо начавшейся карьере.

Как-то в порыве страсти, то ли от припадка счастья всего насыщенного гормонами радости организма, то ли от глупости, которая присуща мужчинам в первые минуты, после затяжного наслаждения от владения женским телом, «Карпурша» – кличка нового любовника, начал взахлеб рассказывать Ксении как он фантастически богат, где у него открыты счета, сколько недвижимости и что все это он готов отдать за мгновения, подаренные ему прекрасной женщиной. В эти первые секунды после мучительно – сладких терзаний Залуцкая терялась и не находила, что сказать своему герою, но очнувшись раньше, она включала всю свою женскую лесть и хитрость, от которой бы не устоял ни один, будь даже он мудрецом с огромным жизненным опытом. Ведь получалось, что только ты один самый самый, сильный, красивый, мужественный и добрый… Карпов готов был хоть сейчас сорваться с ней на край света в Австралию, Америку, да куда угодно и ведь они оба верили в это, и возможно все бы так и случилось, но игра была задумана более умными людьми. Об этом случае Залуцкая по секрету, чтобы вызвать дикую зависть, разболтала своей лучей подружке Миле Скворцовой, та естественно в постели передала это одному из своих «VIP» клиентов, ну а дальше по мужскому телефону, как снежный ком, обрастая все новыми слухами, новость докатилась и до Калинкина.

На той деловой встрече, куда так не хотелось идти Ксюше, Калинкин включил монитор своего супер современного компьютера, где объемная «флэшка» размером в почтовую марку вместила всю интимную жизнь Ксении с того момента, как она впервые легла в постель с Чукчей, а затем и с другими мужчинами, вплоть до самого «старичка». И что она там вытворяла! Уму непостижимо! В первое мгновение Залуцкая сидела, словно парализованная, она подумала, что старый развратник включил ей для просмотра довольно красочный порнофильм, которые она терпеть не могла, где все ей представлялось мерзким, наигранным и пошлым. Но вдруг в девушке, которая так искусно изгибалась с очередным партнером, она узнала себя. Ксюша вообще никогда не снималась на камеру, и та девушка на мониторе, возможно, была просто ее копией, но она вдруг хорошо осознала и вспомнила всех остальных участников этих мерзких интимных сцен, что когда-то доставляли ей божественной наслаждение.

– Ты грязная свинья, – голосом обреченного на смерть человека сказала Залуцкая и выплеснула остатки шампанского в ненавистное лицо улыбающегося «старичка». Тот лишь отер дряблые щеки, накрахмаленным заботливой женой, носовым платком и, не проронив ни слова, выключил компьютер и впился в девушку взглядом стервятника, почуявшего падаль.

– А ты, что же, сучка, возомнила о себе, думаешь, мне интересно вот с такими шлюхами, как ты развлекаться, у меня каждая минута свободного времени на учете. Неужели, разыгрывая из себя простушку, ты надеялась ввести в заблуждение меня и моих друзей… А теперь слушай сюда, дура, пока у тебя есть шанс. – он глубоко вздохнул, как человек испытывающий проблемы с сердцем и продолжил.

– Насколько я понимаю, милая, этот твой новый дружок Карпов, капитально запал на тебя, да и ты, по-видимому, не равнодушна к этому молокососу. Как ты понимаешь, душечка, от тебя требуется минимум – это ежедневная информация о деятельности фирмы твоего приятеля, подтвержденная копиями документов. Я думаю, ты справишься, через месяц, два получишь от меня хорошее вознаграждение и вот эту запись, – он покрутил квадратиком источника информации перед вздернутым носиком Залуцкой. И ни каких условий, у тебя нет выбора. Денег тебе хватит, чтобы исчезнуть здесь и вынырнуть под чужим именем в любой стране мира. Ты сможешь себе позволить исполнения любых своих фантазий, в том числе и сексуальных. Ты станешь богата и свободна, чек на предъявителя в Нью-Йоркском банке, я тебе выпишу сразу же, как получу пакет документов на фирму Карпова и Смагина. Все понятно. – Ксюша кивнула головой и, еще до конца не понимая, что все рухнуло. Мечты, планы, надежда и любовь, какая никакая!

Стоцкая сидела и не могла понять, что же произошло, почему сразу так изменилось все вокруг, все люди, окружавшие ее в одночасье стали ее врагами. Откуда-то издалека она вновь услышала голос Калинкина.

– Не отчаивайся, это еще не самое страшное, что могло бы произойти с тобой. Поедешь в штаты, можешь прихватить с собой своего дружка Карпова или Смагина, кто тебе больше приглянулся, они еще деньги у тебя взаймы просить будут, попомни мои слова.

«Да уж я запомню, козел старый, я злопамятная…» – лихорадочно думала девушка, прокручивая в голове всю свою предыдущую жизнь. Ей было очень обидно за себя, и она заплакала. – «За что люди так жестоки, что я им сделала?!»

– Но они меня просто убьют, когда узнают, – тихо пролепетала Ксения и замотал головой, в порыве начинающейся истерики, – Я знаю Игоря Смагина, у него все друзья бывшие рэкетиры и бандиты, я их сама видела, они часто к нам в офис приезжают.

– Дура, как только твой Смагин и Карп останутся без гроша они мгновенно потеряют всех своих друзей и покровителей, уж поверь мне, а чтобы убить человека или даже просто покалечить, или запугать, опять же нужны большие деньги. Никто из-за этих щенков мараться не захочет. А ты, если не захочешь работать на меня, закончишь свои дни в дешевом бардаке, я это устрою, или в канаве в наркотической коме. Подумай, в конце концов, о своих родителях, они ведь тоже не совсем старые и могли бы еще пожить.

Но Залуцкая уже кроме себя, ни о ком не думала. Она решительно вытерла слезы и повернула измазанное тушью лицо к ненавистному Калинкину, отчего тот рассмеялся старческим блеющим смехом.

– Ты как та комсомолка в коммуне после оргий с первыми, вторыми и третьими секретарями обкома…ой, хе-хе, ты и впрямь хорошая актриса, как говорят, далеко пойдешь… хе-хе!

– Ладно, старая гадина, мерзкий ублюдок … я согласна, я все сделаю, но вы гниды, еще плохо знаете женщин, я под любого вонючего зэка лягу, буду ноги ему мыть и воду пить, чтобы он вас всех опустил и кастрировал, как свиней перед забоем, – Залуцкая гневно блеснула своими красивыми глазами.

– Ну, зачем же нам ссориться, это всего лишь бизнес, детка, подрастешь и еще вспоминать меня добрым словом, будешь вспоминать, в конце – концов, мы цивилизованные люди и не будем доводить до крайности обычное рядовое дело.

* * *

Вот так Ксюша оказалась между двух огней, между молотом и наковальней. Она долго думала, размышляла, плакала, затем опять размышляла и пришла к логическому выводу. То, что тебе дано богом, надо развивать и использовать в полном объеме, а так как развивать особо нечего было, как говорят: «все было при ней».

Оформлять недвижимость всей базы шеф поручил Игорю Смагину. Он хоть и наглый циник, и гуляка, но все же, он мужчина, и не посмеет устоять, как рассчитывала Ксюша, против ее «женских чар». А всего то и надо было пару раз невзначай затащить мужичка на себя, а уж там она свое женское дело знает на отлично. «В постели Смагин расскажет все, что знает, они же мужики болтуны страшные, когда расхрабрятся, не остановишь». – Эти умные мысли проносились в девичьей маленькой головке, когда она, раздевшись и распустив волнистые локоны по плечам, поворачивалась то в одну то в другую сторону, рассматривая свою безукоризненную фигуру перед большим старинным зеркалом в родительской квартире.

– Чем наша дочь занимается? – Спрашивал Юрий Викторович, отец Ксении, бывший заведующий отделом пропаганды в крайкома партии, а с начала враждебных ему «девяностых», когда он поддержал так называемое новое правительство «ГКЧП» переквалифицировавшийся в начальника пожарной службы города Владивостока. На что его жена, Альбина Яковлевна, еще довольно моложавая женщина чуть за сорок, с нескрываемым раздражением отвечала.

– А ты хоть помнишь, сколько нашей дочери лет?

– Конечно, по-моему, двадцать два? – Юрий Викторович оторвался от газеты, на первой полосе которой красовался Анатолий Чубайс в обнимку с Егором Гайдаром со статьей «Приватизация всех отраслей экономика страны спасет Россию от дальнейшего развала». – Смотри, что сионисты творят в стране, – он бросил смятую прессу на стол, – куда все наши партийные лидеры в Москве попрятались… и, молча опустил глаза, куда-куда, да все туда же.

– А что Гайдар тоже еврей, – не удержалась Альбина Яковлевна, – говорят, он неплохой экономист, может, поднимет страну после этого вашего недоучки – комбайнера, великого перестройщика «Мишки – меченного», что до карточек довел страну, промышленность встала, работы нет, детям есть нечего. Вот и Ксения болтается без дела, без семьи, не нужны в стране юристы, ты сам, когда последний раз в магазин ходил? Зайди, посмотри, до чего вы с вашим коммунистическим будущим довели государство, пустые полки, как в войну, я то войну помню, там враги были явные, а здесь кто? Свои же грабят страну, за копейки скупают заводы, пароходы и самолеты. Ты сам по разнарядке крайкома за сто рублей мясокомбинат купил, только там одни пустые унылые помещения без окон и дверей, да старое ржавое оборудование и самое главное, мяса нет, и рабочие разбежались, все ринулись челноками в Китай. Да ладно, пустой разговор, а детям как объяснишь?

– Во-первых, я всегда был против политики Горбачева выступал за возвращение прежнего курса партии, ты это знаешь, Альбина, во-вторых; само здание бывшего мясокомбината – это недвижимость, при новых рыночных отношениях, в которые мы вступили, послужит нам хорошим источником денег, эдаким доходным домом, он рассмеялся, так сионисты обещают. Лет через пять, десять эти полуразвалившиеся корпуса в центре города будут стоить миллионы долларов и третье; а сколько все же нашей дочери лет? Я считал, что после окончания Университета она останется на кафедре, потом защитит диссертацию…

– Какая диссертация, Ксюше уже двадцать четыре, когда она защитится, будет тридцать, а на что ей прикажешь жить эти пять, десять лет. Она у меня недавно заняла две тысячи рублей, говорит, что на «бизнес». Какой с нее бизнесмен, ей замуж надо, а за кого? Посмотри на молодых людей, они либо превратились в рвачей и бандитов, либо пьют и нищенствуют. А нашу дочь моя знакомая видела на какой-то презентации в окружении пожилых мужчин, я ее долго пытала, но она вся в тебя партизанка, хоть калеными щипцами вытягивай, ничего не скажет.

– И что же ты молчишь до сих пор, – Юрий Викторович хлопнул ладонью по столу, отчего подскочила и опрокинулась кружка с чаем.

– А ты сам ничего не видишь, сколько сейчас времени, уже одиннадцать утра, а она еще в постели.

– Так ведь сегодня суббота, нам «Гайдары» подарили ее в дополнение к нашему воскресенью, как нерабочий день, для иудеев это святой праздник в субботу даже по телефону говорить нельзя, – усмехнулся бывший партогенос, вспоминая свои лекции в Дома политпросвещения на улице Мордовцева, где он делал доклад о сионистском движении в Советском союзе и за рубежом.

– А у Ксюши нашей теперь каждый день суббота, – Альбина присела рядом с мужем на краешек стула и погладила его по пышной седой шевелюре, – да, хоть она и русская и у большинства людей сегодня так, и возвращается по ночам, а, то и утром и выпившая, только ты со своей новой работой ничего не видишь кроме своих учений по пожарной безопасности, скоро и гореть – то нечему будет…

– Что-о-о! – Юрий Викторович выскочил из-за стола, словно в старые добрые времена, когда ему звонили из приемной первого секретаря крайкома, и кинулся в комнату дочери. Он распахнул дверь как раз в тот момент, когда его любимая Ксюша нагишом красовалась перед зеркалом.

От неожиданности он остановился с открытым ртом. Перед ним стояла красивая обнаженная женщина, сверкая всеми своими прелестями, и на минуту он забыл, что это его дочь, у него потемнело в глазах.

– Папа, что так и будешь стоять, тебе не стыдно, быстро закрой дверь, – сказала Ксения, как показалось Юрию Викторовичу как-то совсем бесстыдно, даже с какой-то чуть прикрытой наглостью и легкостью. Он замахал руками и попятился в холл, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ну что убедился? – Альбина Яковлевна с тревогой посмотрела на бледного и враз осунувшегося и постаревшего мужа, – что там?

– Ничего, ты права, я ей найду дело, и чтобы девочка была под моим присмотром. Сейчас в этой неразберихе можно определить ее на службу в одну из наших пожарных частей. В военкомате у меня все схвачено, оденем ей погоны лейтенанта, и в сорок лет она уже будет получать пенсию, пока у нас для военных и льготы не отменили и продовольственные пайки исправно получаем, ничего, ничего мы еще всем вам покажем, – он погрозил пальцем в сторону свернутой газете на столе.

Ты что совсем с ума сошел, нашу Ксюшу и в армию, это что паранойя или маразм, ты глянь какая она у нас нежная и хрупкая, какая пожарка, какие погоны! – жена внимательно взглянула на мужа, так смотрят на безнадежно больных родных, с материнской горечью и тревогой.

– А вот такая армия, – Юрий Викторович стукнул кулаком по столу, – как раз для нее, я только что на нее посмотрел, ты что, мать, хочешь чтобы наша девочка, которую мы лелеяли и кохали, превратилась в проститутку и на старости лет на нас люди пальцами указывали, давясь от смеха «Вырастил коммуняка шлюху, какой сам такие и дети», ты этого хочешь?!

* * *

Тем временем у Залуцкой созрел план действия. «Карпов уже никуда не денется», – это девушка чувствовала всем своим женским чутьем, а вот Смагин так и раздевает ее глазами, ну что ж, Игореша, давай позабавимся напоследок, я посмотрю, как ты наставишь рога своему шефу, а я твоей женушке и непременно сделаю так как поступил со мной Калинкин, все засниму на камеру, вот тогда-то вы у меня завертитесь, как черти на сковороде. Прав был старый развратник и педофил Калинкин, хороший он мне преподал урок, но я и ему верну должное». Залуцкая набрала телефон Смагина.

– Игореша, можешь говорить?

– Да, – ответили на другом конце провода.

– Тут одно к тебе дело личного характера, – Ксюша нарочито замялась, сделав паузу для усиления интриги, у меня есть подружка, ты ее знаешь, Милочка Скворцова, она как-то отмечала с нами новый год, ты тогда еще мне сказал, откуда таких красивых девчонок берут.

– А, эта, ну, ну и с каких пор Игореша, слушай, не темни, Ксюша, покороче.

– Так вот, она на тебя запала, дуреха, места себе не находит, готова себе вены вскрыть, а ты ее игнорируешь.

– И что я могу сделать, я ведь не сексопатолог и даже не психиатр, она, мягко говоря, меня обломила в тот раз, а сейчас любовь, чувства взыграли, и вообще, я знаю, чем эта любовь заканчивается. Переспать с ней – не проблема, но потом ведь не отвяжется.

– Ну что это у вас у мужчин только секс на уме, – Ксюша загадочно сделала очередную паузу, представляя, как засветилось лицо Смагина, – я как подруга говорю, ей лично от тебя ничего не надо, но от себя прошу, приласкай, скажи какие-то слова, ты ведь можешь, и ты, в конце концов, мужчина нельзя отказывать женщине.

– Я что утешитель несчастных вдов, радующий избалованных жеманниц, пусть ищет кого-нибудь другого у меня времени нет. И между нами, если это все правда, то это очередная блажь разбалованной бабы, ей только свиснуть, сотня таких как я в очереди стоять будут.

– Дурак ты Смагин, не понимаешь, что женщине нужен именно тот, кого она желает, видит во снах, в своих фантазиях…

– Ах, вот как, а вот может, ты мне нужна для забавы, на время, я ведь не пристаю к тебе, не лезу с глупыми предложениями.

– Игорь, но ведь ты знаешь у нас с Карповым все очень серьезно, хотя ты мне нравишься, ты забавный, но нет, никогда!

– Ну ладно, пусть звонит твоя влюбленная, что-нибудь придумаем. Мое сердце с такой жизнью поседеет раньше, чем голова. А, ты, кстати, не едешь в Москву?

– Нет, Смагин, я ведь в этих приватизационных делах дилетант и, прошу не болтай о нашем разговоре, даже шефу.

– Окей, но ты у меня будешь в долгу.

– Я не люблю быть должна, думаю, скоро я тебе все верну сполна.

«Какая-то странная эта Ксения, ясно что-то мутит, но для чего?»

«Интересно Смагин догадался, что я ему намекаю на себя или мужики совсем тупые в этих делах, пока ты не в его постели, он ничего не понимает, одним словом все им надо дебилам разжевывать, ну что ж не в первой…