Читать книгу Этюды романтической любви - Евгений Козлов - Страница 10

Образ. Поклоненье. Свет.

В душе неистово волнует

Платонический сонет.

Все чувства бастуют и чаруют

Безмолвия обет.

В сжиганье звезд

Остынет злость и ночь проснется,

Словно винограда гроздь

Дурманит, опьяняюще прольется

В уста младые винный дождь

Стихир любовной прыти,

Подвластные азам сердечных мук.

Шепот – «Спите…»

Но бессонна грусть разлук.

О сердце не корите.

Радуйся мученик поэт!

Портреты пусть твои рисуют,

Растает слава как первый снег.

О величье гения уж боле не ревнуют.

Молчанье – от всякой ссоры оберег.

Вечностью уснет творец,

Душой от тленья оторвется.

Ужель в ночи примет он конец?

Не жизнь, но творенье оборвется.

И восплачет льстец,

Терзаясь страхом, то молчаньем,

Усладой лени.

Но воскреснет вдохновеньем

Поэт убогий в бесславной тени,

Что именуется стареньем.

Россыпь звезд, ночной покров.

Господь, кто смертный час минует?

Вернется ли счастье вдов?

Кто душу истолкует?

Страсти – усмешки злых богов.

А добродетель – сердце

В груди любовно жмется.

Трепещет тельце,

Так тихо бьется

Семечком в младенце.

Ты помнишь свое рожденье?

Царские покои, сени,

Средь зверей раденье.

В ручонках погибают змеи.

И утихло их шипенье.

Мы трижды примем наготу:

Рождаясь, крестясь и Духом омываясь,

И когда теряя красоту,

Плоть мертвую одевают содрогаясь

Сожаленьем во бреду.

В ночи отверст исход,

Тьмою зыбкой преисполнен.

Светочем воссияет тот,

Кто кроток, кто покоен.

Благословлен тогда поэзии синод.

Восторг мечтательный исторг.

Душою всей склонился.

Слов безудержный поток

В тумане речи заклубился.

И видит Бог,

Любовь невинна в поцелуе

Эфирных губ дыханья.

Любимой имя поминая всуе,

И в тишине молчанья,

На свободе, в сбруе

Памятью воображенья

Дева видится – Святыня.

Оставив вопрошенья.

Сердцем он шепнет – о, Арина…

Ангел поднебесья,

Образом приди в обители моей души,

Обними очами.

Жизнь мою единым взором осуши,

Пыл остуди речами,

Покойника в глуши.

Я не глупец – чтобы кончать с собою.

Всякий творец бессмертен в слоге.

Я безумец, лишь, мечтавший быть с тобою.

Гость незваный на пороге.

Оледенело хладно здесь,

В шаге от уюта и тепла.

Там горячится юности немая спесь,

Как пламя и свеча.

Ревность, месть —

Прокляты, и глас —

«Юность уходит без следа,

Не искушен твой глад,

Вкуси запретного плода,

И сонмы бранных фраз.

Познай же страсть!»

О, духи, лютые злодеи.

Помыслы – дракона пасть.

Оскалив зубы греха химеры

Козни и напасть

Исполняют словно феи.

Целомудрие – вот мой удел,

Бесславного поэта бремя.

К Небу взор благостный воздел.

Да не прольется злое семя.

И бесстрастье это не предел.

Люби душой любовию Творца.

Очищайся чистотой

Венчального кольца,

Едины будьте вы душой.

Как Божий Сын и Дух Отца.

О, землетрясенье

Естества писанья и холста,

Благое сокрушенье

Колдовства желаний и греха

Зельеваренье.

Эссенция стиха во слоге.

Но не родился тот талант.

Да будет наша жизнь лишь в Боге.

Муза – изменник франт

Всегда в пути, всегда в дороге.

Словно метафизик Кант,

Невинна и пространна.

И то малое вниманье,

В мечтании столь статно

Рельефа изваянье

Вдохновеньем деликатно.

То воспоминаньем,

То обликом прекрасным

Поэт измучен упованьем

Столь долгим, столь опасным,

Ночь укрощает содроганьем.

«Смирись, иль будь несогласной» —

Воззвал поэт —

Лирой величавой, громогласной.

Ослабь корсет

Мечт моих усладой властной.

О, дева – святое провиденье,

Сон прибрежный.

Не осуждай мое ты поведенье.

Мой ангел нежный.

Жаль неподвластно мне сравненье

Достойное тебя и вновь,

О Небесном чувстве я толкую,

Дарую я тебе любовь,

Столь невинную и неземную.

Опять ты хмуришь бровь.

Улыбнись, не печалься, устыдись.

Иль распни отказом ежечасно.

В сердце кровью воротись,

Не грубо, но атласно.

Молись, покайся, в меня влюбись».

Бесстрастно внимала пенью ночь

Монологам странного юнца.

Он жил и погибнуть был не прочь.

Обрыва крутизна

Душа его точь-в-точь.

Воззрившись на луну,

Хотел было волчий вой

Издать сквозь пургу,

Но насекомых рой

Прорвал кожи скорлупу.

И второпях,

Он вглубь сада ринулся спеша

Словно на санях.

Летела романтика душа

Заблудшая в ветрах.

Священная беседка

Осветилась бликом в полутьме.

А там марионетка —

Заложница в чужом уме,

Простолюдинка и соседка.

Иль поэт любви невольник,

Ее причуд слуга и раб

Страданий стольких

Пойманный в ловушку краб,

Платонический любовник.

Ах, да будет так.

В сиянье девы он проник,