Читать книгу Ружемант 2 - Евгений Лисицин - Страница 6

Глава 6

Оглавление

Я разлил кипяток в кружки, швырнул по пакетику чая в стаканы. Отхлебнул.

– Арестуете?

– Ну если бы ты решил быть сегодня плохим мальчиком – пришлось бы. А ты оказался умней, чем я думала.

Вот, значит, к чему были все эти фокусы: просто провоцировала.

– Значит, поможете?

– Этого тоже не говорила. Но за хорошие деньги могла бы. Не вижу смысла брать тебя под арест – куда ты денешься? Стоит только завтрашним утром хмырю с погонами и ушами из-под фуражки не дозвониться в твою дверь, как ты будешь подан во всероссийский поиск. Если не в международный. Слышал про вероятный союз с Китаем?

Отрицательно покачал головой, и без этого дел хватало. Кэлисса помахала рукой.

– Не важно. Суть одна: бежать ты мог бы в Царенат, но ты ружемант. Единственное, чего добьешься этой хитрой подставой, так только того, что твою голову повесят на стену в комнате с итальянским антуражем, а не в наших глубинках. А останься здесь – тебя поймают на должностном преступлении. Нарушение печати, сокращение прошлых заслуг. Рецидив.

– Я спасал дочь Вербицких.

– И они очень будут рады твоему положению. Окажешься в их вечных должниках. Или ты думал, они щедры на благодарность?

Наивностью я точно не отличался.

– Некто… Макмамбетов рассматривает тебя не как новую игрушку, а как будущего партнера. Заинтересован, чтобы ты пошел в гору, а потому валялся в ногах, умоляя помочь.

Представил склонившегося перед Кэлиссой орка – нет, такую картину не могло осилить даже мое воображение. Привирает. Преувеличивает.

– С чего бы?

Она ткнула меня пальцем в нос, словно плюшевого мишку. Усмехнулась.

– Какой же ты все-таки… дурачок, Потапов. Ты же ружемант, а он торговец смертью. Его склады забиты оружием. Хорошим, уникальным и легендарным. Он скупил лучших инженеров и химиков в стране. Поговаривают, у него даже есть охолощенная формула оружейной чумы. Но помимо прочего, он художник. Лучшие стволы выходят только из его рук.

– И никто не захотел его присвоить? Государство, император? Другие благородные роды?

– Можно вытащить мещанина во дворянство, а вот выудить мещанство – задачка не из легких. Он и так на государственной службе. Приближенный императора.

Я нахмурился. Какая-то ерунда!

Для служащих заградотрядов надо было ехать в магазин, чтобы купить, что стреляет. Автоматы с патронами соседствуют с закусками и газировкой. Почему хваленое оружие Макмамбетова не попадает туда? Или оно идет сразу в армию? Последняя догадка казалась самой здравой.

– Я уже говорила, что он художник? Он делает хорошее оружие. Шедевральное. И это не пустой звук. Качество после легендарного, ты наверняка о таком даже не слышал.

Кивнул в ответ, признавая правоту. Кэлисса продолжила.

– Много ли шедевров за свою жизнь в состоянии воплотить творец? Один, два, десяток? Потому его берегут, как зеницу ока. Не дают распыляться на мелочи…

– Это все еще никак не объясняет, почему ему не плевать на мою судьбу.

– Ты ружемант, – Кэлисса пожала плечами, будто это должно все объяснить. Вздохнула, решила продолжить: – Его интересуют твои способности. Истории о способностях ружейных магов… скажем так, впечатляют. Возможность создавать артефакты, по сравнению с которыми его шедевры – детские игрушки. То копье – Лоэнгин? Не помню, как звалось. Его взял ружемант, это да. Но создано оно было оружейными магами.

Не зря весь мир решил избавиться от ружемантов. И неспроста те решили, что в состоянии взять управление миром в свои руки…

– Макмамбетов не надеется, что ты достигнешь божественных вершин и форм, но то, что станешь его постоянным покупателем, очень даже.

– А сегодняшнее нападение на Вербицких…

Кэлисса покачала головой, поняла, что хочу спросить.

– Рушинники были вооружены не его стволами. Странно, что ты не разглядел китайские корни в винтовках.

А должен был? Спрашивать вслух не стал, но слухи о моих умениях преувеличивали.

– Так что там с печатью?

– А что с ней? – девчонка невинно хлопнула ресницами. Допила чай, закусив пряником. Недовольно зажмурилась. – Пряники мог бы купить и посвежей.

Ухмыльнулась.

– Не писай в компот, Максимка, там повар ноги моет. Я все восстановила, пока мы болтали.

Звучало, как какая-то шутка. Отчетливо помнил, как после первого подбитого «Дракона» Бейка лично показывала мне диск печати. С другой стороны, эльф с собой никаких сургучных плошек не приносил: значит, проверял на магическом уровне.

Интересно, а Ириска в состоянии проверить? ИИ-ассистент лишь удрученно покачала головой. Не в ее компетенции.

– Вот так запросто? Без объявления цены?

– Ты бы все равно не отказался, Максимка. Не будь букой, иначе я обижусь. Но раз уж ты сам заговорил об оплате…

Выдохнул. Лучше бы молчал…

* * *

Сна не было ни в одном глазу. Кэлисса исчезла точно так же, как и появилась, оставив после себя аромат духов и обещание позвонить как будет время. И резную фигурку. Я крутил в руках покрытую лаком собачонку. Язык из пасти, подобие улыбки. Хвост с засечками.

Как, зачем, почему – Кэлисса решила играть в Бейку, оставив размышлять над ее действиями.

Подарок? Сувенир? Опыт подсказывал, что это шпионский жучок – так, на всякий случай. Неужели думает, что буду везде таскать его с собой, а не швырну пылиться на полку?

Заслышал шарканье шагов – Инка, ничуть не стесняясь полуобнаженного вида, зевнула, потирая глаза. От ее острого носа не скрылся чужой запах. Навострились мохнатые кошачьи ушки.

– У нас кто-то был? Вор?

Она как будто вновь собиралась пустить в ход когти. Обойдемся пока без этого. Отрицательно покачал головой.

Рассказать ей про нашу новую проблему? Спрашивал у себя, а ответила Ириска, скрывать от кошкодевочки правду не было смысла.

Заметила в моих руках барбоса, протянула к нему ладони. Фыркнула, что на личного врага – собаки у нее не в чести, вернула.

Я выдохнул и заговорил:

– Пойдешь со мной на бал Вербицких?

Хвост девчонки пришел в движение, огнем вспыхнули глаза.

– Хозяин изменил решение? – кошачьи глаза сверлили меня взглядом. Кивнул, Кэлисса, едва завидев приглашения, пришла в восторг. Хотела бы сама там оказаться, но увы. Сказала, что я либо глупец, либо дурак, если хочу проигнорировать подобное. Сделки, связи, влияние, власть, которую можно заполучить, лишь раз побывав на таком мероприятии, огромны. Да и в конце концов, что мне стоит разок наступить на горло собственной гордости?

– Не так уж важно. Скажи, «Алмазная пуля» – говорит о чем-нибудь?

Для Инны – ровным счетом ничего, Ириска тоже была не в курсе.

Кэлисса перед уходом успела пояснить: магический артефакт, фамильная реликвия. Безделушка, приятная ее сердцу, не более того. Нужно лишь мое согласие на участие в авантюре, она расскажет обо всем позже.

Безделушка, как же! Будь я трижды проклят, если оно и в самом деле так.

Инна коснулась пальцем губ, провела им по столу. Пряничные крошки… А от ее глаза ничего не скроется!

– Слушай, Инна. Заступившись за Вербицкую, я спас ей жизнь. Не знаю, что она за человек: хороший, плохой? Знаю, что род Вербицких влиятелен настолько, что ему простят открытое предательство. Вступившись, я умудрился стать их должником. Или должником кого-то другого, большая ли разница?

– Мяу? – в голове кошкодевочки такое не укладывалось. На объяснение ушло десять минут.

Слом печати, эльф проверяющий, рецидив – казалось, я гоняю сказанные Кэлиссой слова по кругу.

Инна кивнула, понимая тяжесть ситуации. Приуныла, но поделать ничего не могла.

– Значит, разберусь сам. Ты вот что, подготовься хорошенько к балу. Подучи… этикет? Отвлечешь на себя внимание, а я тем временем заведу пару полезных знакомств. Идет?

Девчонка послушно кивнула. Хотел спросить ее про школу, но не стал. Глянул на часы – второй час, до рассвета еще минимум два.

– Это завтра. А сейчас вернись-ка ты в кровать. Выспись. Я съезжу к Щебекину поутру, ты попробуй узнать все про Остроглазую.

– Не про статую? Про нее саму?

Кивнул. Ириска вновь надула губы и зря: в библиотеках и читальных залах подчас можно уловить то, что посчитали недостойным занесения в сеть. В конце концов, ей ничего не мешает рассказать мне, пока я буду пытаться уснуть.

На том и порешили…

* * *

Восемь. Время истреплет имена, с кличками будет попроще. Молчунья, Влюбленная, Остроглазая. Веселушка, Плакса, Неряха, Пышка. Верная… За что так прозвали? Предысторий не спрашивают, их рассказывают. В этот раз без предысторий.

У меня болел ствол. Проблемы с шепталом, истертый спусковой крюк. Магазинный отсек расшатался – сколько раз отчаянно принимал в себя одну обойму боепитания за другой? Я не считал.

У Верной мозолистые руки и неказистое, по-деревенски простое лицо. Россыпь рыжих веснушек, голубые глаза. Соломенного цвета волосы. Кто-то сказал бы, что красавица, а я знал одно. Она не даст мне покоя. Будет чинить, латать, паять пока не умрет, или я не разорвусь в ее руках. Память обрел лишь с ней.

У сознания есть куча минусов и ни одного плюса. Приходится думать. Посмотрел на товарок – такой же модели, что и я, но в руках врагов. Не видят, не слышат, не думают. Убивают. Счастье.

После боя Верная соберет те, что покажутся ей достойными. И присобачит от кого приклад, от кого мушку. Вчера вот достался голографический коллиматорный прицел. Он ей не нужен – в зачистке траншей, пробираясь сквозь вражеские окопы, целиться некогда. Делает, будто правда знает, что я живой. Хочет порадовать.

Сегодня хорошо, сегодня мы умрем. Осознание с гадкой мыслью приходит поутру, как только встает солнце. Надо бы испугаться или расстроиться, хотя бы для приличия. Но не получается ни у меня, ни у нее.

Слышу ее мысли, как собственные. Мягкие, нежные, девичьи. Истрепанный временем образ парня давно преобразился. Память желала помнить цвет глаз, улыбку, легкость очертаний лица, выкидывая из общей картины недостатки. Тот, кому была и осталась верна, вызывает на ее лице улыбку, хочу улыбаться вместе с ней. Но мне попросту нечем.

Рядом скакала неуклюжая Пышка – она младше остальных. Винтовка в ее маленьких пухлых ручонках казалась дубиной великана.

Что-то бормотала под нос Неряха – ни Верная, ни я не могли разобрать ни слова.

Магазины блестели жестью мятых корпусов. Царапины по краям, остатки черной краски на матовом покрытии. Слезой бежал конденсат, лоснились маслом плеяды заготовленных патронов. Скоро стрелять?

Верная гладила по бокам, кивала. Скоро, очень скоро.

Бой завязывается вдалеке. Где стреляли? Откуда?

Из сектора Молчуньи – тяжкий грохот ее пулемета ни с чем не спутать. Остроглазая, затаившаяся где-то в тенях, подхватывает винтовку. Одна нога здесь, другая там. Никогда мне не нравилась ни она, ни то, из чего стреляет. Слишком своевольная, слишком быстрая, слишком… Слишком. Верная велит заткнуться.

Мы побежали по склону к позициям. Сегодня ни траншей, ни окопов, ни атак. Терпеть не могу торчать в обороне.

Загремели разрывы, каскадом прокатившись по горному хребту. Последние арт-батареи подавлены. Напрасная трата снарядов – у единственной оставшейся там пушки не осталось стрелков. Вчера ночью я слышал, как скрипя, она выла на луну, умоляя хотя бы еще раз сунуть снаряд в утробу. И жахнуть…

Верная упала, ободрала о камень локоть, зашипела от боли. Пыльные фонтанчики вздымались песчаными брызгами там, где была мгновение назад.

Хлюпающе откуда-то сзади шмыгнула винтовка Остроглазой. Как бы она мне ни была неприятна, а должен признать: минус один.

Я начал говорить на языке огня, застрекотал затвор, горячие гильзы жгли Верной руки. Она стреляла не целясь, наугад, вслепую. Умничка.

Очередью я скосил бойца. Молодой вчерашний призывник – сегодняшний труп. Зачем поехал на войну? Кто его знает. Второму пробуравил плечо. Вгрызся клыками пуль в его пистолет-пулемет. Тот заискрил, сломался и заклинил.

Вновь ударила Остроглазая, я чувствовал, что ведет двойную игру. Хотела забрать тех, кого смерть припасла для нас. – Тише, – зашипела на меня Верная. Остроглазая ей как сестра. Она всем как сестра, но у оружия к людям иное отношение. Мы редко бываем разумны.

Стрекот огня в нашу сторону прозвучал гласом здравомыслия. Штурмовая винтовка на казенном языке по-военному строго предложила сдаться. Просто и без обиняков. Или убьют.

«Убьем, убьем, уб-бьем!» – по-собачьи, почти лаем поддакнули остальные.

Верная насчитала шестерых в нашем секторе – не знаю, как ей это удается. Не видела врагов, не слышала, но еще ни разу не ошиблась. Пулемет Молчуньи как-то задумчиво промолчал в ответ, когда я спрашивал об этом. Намекал на слепоту удачи… С удачей не спорят.

Граната из подсумка заплакала, едва лишилась кольца. Не хотела умирать. Мне ее жалко, но Верную жальче больше.

Разрыв осколками скосил одного, заставляя орать от боли. Второму, замешкавшемуся, снесло полголовы.

Кровь, никакой красоты. Верная била в подставившиеся под удар плечи, спины и животы. Вместе с ней съели еще две жизни. Удача благоволила, лыбилась во все тридцать два зуба! Или у людей их тридцать три?

Ухнуло прямо рядом с нами. Верная покрылась мурашками близкого ужаса.

Танк. Здесь не должно быть танка. То, чего быть не должно, кряхтело и тарахтело не хуже трактора. Верная гнала страх прочь – это же всего лишь налепленные на платформу сварные пластины. А поверх них совсем недружелюбный, сумасшедший пулемет.

Ему все равно, что бить, и он прошивал насквозь булыжники, пеньки, многовековые деревья. Земля стонала под наглой поступью стального великана.

«Не справимся», – прошептал Верной в ухо, сказал отступать. Велел отступать. С кличкой ошиблись. Моя девчонка не столько Верная, сколько упрямая. Словно воробьи, в голове щебетали жуткие мысли.

Если эта махина прорвется, проедет внутрь – всем остальным гибель! Гранатометы закончились вместе с артой.

Молил, чтоб в сумке не было гранат, но Боги войны слушали чужие осанны.

Верная высунулась назло, отчаянно и нагло. Я ударил по танку, будто в самом деле надеялся убить того, кто сидит за рычагами.

Незнакомая речь, тяжелый каркающий язык. Перекличка, обрывки приказов, отчаяние. Разобрал лишь одно: да это же просто девчонка!

Нападавшие ошиблись, Верная была кем угодно, но не просто девчонкой. Ствол пулемета скользнул в ее направлении, но она выкатилась из-за укрытия. Спина, плечо и руки в грязи, в волосах древесные колючки.

Я упал наземь, лишаясь тепла ее рук – и увидел жуткое. Две гранаты, кольца прочь, отскочили дуги предохранителей всего за миг до того, как успела их бросить.

Ее прошибло насквозь, дернуло, словно тряпичную куклу. В последнем отчаянии, цепляясь за крохи жизни, Верная осталась верна лишь принципу. Не отступать.

Упала, рухнув под танк. Словно не понимая, он катил и катил, а я видел лишь одно: зубастые траки мололи землю, обещая смешать меня с грязью через минуту, через секунду, через мгновение.

И грянул гром…

* * *

Вздрогнул, будто от удара. Повалился со стула, ударился копчиком. Опрокинул невесть как попавшую под руку кастрюлю. Инку, наверно, разбудил.

Пять утра, эльф за дверью, ничего нового. Смотрит на меня, словно я украл его сладкий рулет. Я сделал морду кирпичом, подавил естественное волнение, не подал виду.

– С вами все в порядке? – спросил он почти механическим голосом, склонившись над бумагами. Ого, я и не думал, что его может волновать что-то, не относящееся к документообороту. – У вас бледный вид.

– Попал вчера на мост. Немного перенервничал. Пройдет.

Остроух кивнул, умчавшись в страну печатей и бумаг.

Выдохнул, когда за ним закрылась дверь. Что бы там Кэлисса ни нахимичила, а оно работает.

Инка не проснулась, будить ее не стал.

В голове самый настоящий сумбур – ну и сон!

Бросил взгляд на фигурку пса, валяющуюся на полу – выпала из рук, когда проснулся. Вздрогнул. Зажмурился на миг. Перед глазами по-прежнему стояли перемалывающие землю грязные траки, неотвратимая гибель, абсолютная беспомощность.

Позвал Ириску. Умеют ИИ-ассистенты спать? Хотелось бы верить, что нет.

– Руж-волны, – сурово заметила она, кивнув в ответ.

– Седьмого порядка?

Сомнений быть не могло.

Нож, отвертка, напильник с ножовкой – комод, где все это лежало, покочевряжился, прежде чем поделиться инструментами. Не хватало разве что миниатюрной ручной дрели, но ничего. Обойдусь.

Стружка оседала, липла к пожелтевшему газетному листу. С детства привык к порядку, не любил шалмана.

Главное, не превратиться в Белку. Вспомнил рыжую проворницу, поймал себя на том, что скучаю. Может, в самом деле послать все эти великие замыслы к чертям и вернуться? Прогнал трусливую мысль прочь.

Секрет вывалился на ладонь крохотным самоцветом. Я прищурился – это он-то вызывал эти самые руж-волны? Не похож на то, что хоть как-то могло быть связано с оружием.

Ириска, кажется, тоже в недоумении: молчала, искала информацию в сети. И очень тихо сканировала. Алмаз, полкарата. Искусственно выращенный, особой ценности не имеет. Испускает волны седьмого порядка.

– Фантастика? – спросил у Ириски. Той разве что не хватало сыра «Хохланд»…

Может, что-то подобное лежит и в изваянии Остроглазой?

Желание схватить молот и расколупать погасло при воспоминании о статье «за вандализм». А если учитывать, что Восемь – народные герои, еще и экстремизм найдут. Да и кто в здравом уме надеется расколоть молотом мрамор?

Требовался иной подход.

– Взгляните, – Ириска неуверенно привлекла внимание, тыкая пальцем в описание.

Ничего не понял поначалу, но лишь после заметил притаившийся в самом низу знак вопроса.

– И что это значит?

– Данный предмет может быть наделен магическими свойствами. Нераскрытыми.

Цокнул языком – Декарда Каина, увы, в карманах не завалялось. А если бы Ириска могла, опознала бы без лишних приказов.

Все ответы были у Кэлиссы. Сдавалось мне, она не так проста, как хотела показаться…

Ружемант 2

Подняться наверх