Читать книгу Не без обломов - Евгений Макарихин - Страница 3

В середине первой половины 1980-х гг. один школяр, по имени, ну, скажем, Пётр, живший в «городе автомобилестроителей», ходил во Дворец культуры в кружок автомоделирования; как-то сам профиль места проживания на это настраивал, что ли…

Пётр изначально захотел пойти в подобный кружок, потому что с детства изрисовывал альбом за альбомом всяческой авто- и мотопродукцией. На уроках рисования в школе, когда никто не предлагал использовать линейку и циркуль, дело у Петра не спорилось, – в отображении натуры художнически он был неодарён. Зато, в свои относительно малые годы, потенциальный автомобилестроитель успел прочитать немало номеров журнала «Наука и жизнь» и знал такие заграничные термины как «кузовное ателье», «Пининфарина», «Бугатти» и ряд иных шикарных слов. Хотя он трезво оценивал свои графические способности, тем не менее, возлагал большие надежды на объёмное, трёхмерное воплощение своих задумок, потому что чертёж – это плоско, а объёмная модель гораздо интереснее и солиднее.

После трёх месяцев занятий в кружке Пётр имел перед собой картонный кузов в масштабе примерно 1:25. Тенденции автомобильного дизайна 1980-х с торжествовавшей тогда угловатостью как нельзя лучше ложились на картонные сгибы, промазанные клеем. Руководитель кружка, как и положено, направляя подопечных к высоким достижениям, предложил Петру уже подбирать подходящие по диаметру и внешнему виду колёса, чтобы моделька лучше смотрелась в целом, – или даже самостоятельно их сделать, этакого спортивного вида, поработав с латунью и пористой резиной.

Неведомая миру иномарка типа «хэтчбек» в руках Петра была примеряема к колёсикам, когда-то снятым с различных б/у детских игрушек: минут десять технарь лазил рукой в большую картонную коробку с запасами колёсного сырья, доставал, прикладывал к нишам в кузове, отвергал. Произведённые советской промышленностью пластмассовые игрушечные колёса были нарочито ненастоящими и отторгали всякий серьёзный взгляд на будущую модель. Пётр задумался о том, что придётся вытачивать колёса самому; зато тогда они будут не как у обыденного автотранспорта на улицах, а завидные заграничные «литые диски», да более того – под широкопрофильную резину!..

С этой мыслью он взял в руки коробку с колёсиками, чтобы отнести её на место; и тут на него, от созерцания массы никудышных пластмассовых деталек, снизошло нечто вроде откровения. Господи, что за фигнёй я занимаюсь, – примерно так можно было выразить мысль, неведомо откуда пришедшую в ходе технического поиска. Пётр за пару секунд осознал, что какую бы совершенную модельку автомобиля он ни сделал, и какие бы замечательные колёса под неё ни выбрал или выточил, это будет не вещь, и даже не пол-вещи, – это будет фитюлька, к настоящему автопрому никакого отношения не имеющая. Настоящую с неё никто никогда не сделает. В неё не сядешь и не поедешь. И «литые диски» на ней – не диски, а так, алюминиевые или латунные цилиндрики, размером с катушку для ниток.

Картонный кузов, как символ проходящего игрушечного наваждения, был отставлен Петром на полку с иными заготовками других кружковцев. Технарь вышел в коридор Дворца культуры, чтобы вне стен кружка пережить своё перерождение в сурового сторонника настоящих вещей. Он подумал и о соседних с автомодельным кружкáх, – моделистов кораблей, самолётов, космических ракет и т.п.: каким бессмысленным воображаловом заняты люди!.. Что толку с их усилий? Поставить результат под стеклянный колпак?.. Нет уж, решил Пётр, лучше потратить время и силы на подготовку к реальной работе: автомобилист – так изучай реальные автомобили, учи правила дорожного движения, бери в руки гаечный ключ; авиалюбитель – изучай всё, что делали от братьев Райт и аэродинамики Жуковского; вдохновлён космосом – вот тебе астрономия, физика и Звёздный городок… Надо, пусть и теоретически, изучать, как делаются настоящие вещи, а не имитировать реальность убогими средствами, делая эксклюзивные игрушки, которые разве что в магазине не будут продаваться, а воплотятся в единственном экземпляре…

С этой мыслью Пётр вернулся в помещение, в последний раз. Волнуясь, он прямо сказал руководителю, что, наверное, больше не будет посещать кружок; потом, торопясь (чтобы не пришлось объяснять окружающим, что все они заняты полной ерундой) сказал «до свидания» и вышел из приюта игрушечного самостроя навсегда.

Менее чем через полчаса старый трамвай довёз Петра до бульвара Поперечного, около которого жил он сам и большинство его одноклассников. Собственно, это ещё не был бульвар: пешеходные дорожки и чёткая уставная растительность, согласно планам переустройства района, должны были раскинуться только в следующей пятилетке. Пока же происходил вялотекущий снос десятка гектаров полосы частного сектора в долине речки Ржавки, разделявшей массивы «хрущёвок» и «брежневок». Бульдозеры успели заровнять больше половины будущей территории бульвара, хороня в тоннах и кубометрах песка не только сады, огороды, заборы, покосившиеся неброские домики, но, главное, закапывая под землю речку Ржавку.

Небольшая часть «деревни» всё ещё оставалась ещё на виду и, как магнит, приманивала ребятню соседних многоэтажек: она предоставляла шанс, пройдя несколько десятков метров от асфальтобетонных джунглей, очутиться на природе в полном смысле этого слова. Солнечный майский денёк, только начинавший клониться к закату, придавал остаткам аграрного прошлого, не так давно покинутого расселёнными в бетонные коробки обитателями, картинный колорит; запах свежей растительности, цветущие вишни, ивы около заборов, склонившиеся над, увы, не по-сельски загаженной речушкой, превосходили в живописности любой городской парк, – в них была неподдельность и натуральность. Неудивительно, что именно сюда направил свои стопы Пётр, захватив по дороге одноклассника Сергея, чтоб погулять остаток дня после бесповоротного завершения возни с задумками, которые никогда не сбудутся.

Надо сказать, Пётр читал не только «Науку и жизнь», но всё без исключений; в том числе и журнал «Катера и яхты», невесть зачем и почему пропагандировавший буржуазные излишества среди советских людей. Поэтому, когда у друзей, по ходу прогулки и осмотра местности, сложился авантюрный план – поплавать на чём-нибудь по остаткам не загнанной в трубу речки – Пётр был как-то особенно доволен, что сейчас в жизни будут полноценные и полноразмерные вещи, настоящее плавсредство, а не какая-то там модель.

К тому, чтобы побыстрее превратить валявшиеся на земле большие ворота от частного землевладения с куском примыкающего к ним забора в плот, друзей дополнительно расположил такой фактор, как присутствие симпатичных одноклассниц. Несколько обладательниц портфелей, которые Пётр и Сергей регулярно носили, стукательниц книжками по голове, недавательниц списывать и т.д., живших в девятиэтажке совсем неподалёку, прогуливались рядом с тем живописным местом, где друзья развивали свою деятельность. Деятельность состояла, во-первых, в нахождении чего-то, похожего на шесты, а во-вторых – в спихивании плавсредства на воду. Не будь подначивавших «королев красоты» поблизости, школяры, небось, ещё поукрепляли бы плот, оценили его плавучесть, прикинули глубину речки… Но – к чему всё это, когда девчонки смотрят с насыпанного бульдозером песчаного бархана!..

Друзья, находясь в кругу проблем и решений, более свойственных Робинзону Крузо, кое-как продвинули тяжеленный для их детских сил плот на полметра, спихнув его в реку, – или уже, точнее говоря, в озеро, в значительной степени заиленное и заболоченное (буквально в сотне метров вниз по течению река так же, как и в сторону истока, была заблокирована грунтовой насыпью). С виду плот казался надёжным – лишь для одного пассажира; было понятно, что «Боливар не вынесет двоих». Но девчонки смотрели; так что надлежало быть бесконечно бравыми. Адреналин и эндорфин делали своё дело.

Сергей и Пётр с обломками чего-то деревянного в руках, явно не дотягивавшими до высокого звания шестов, одновременно вспрыгнули на противоположные края плота и оттолкнулись. Реальное плавание на настоящем плавсредстве началось. Пётр окончательно отринул в сознании все идейки о модельках чего бы то ни было, – вот оно, в масштабе 1:1 и никак иначе, на природе, с «болельщицами», в движении…

Проблемы начались сразу: оба новоявленных моряка со своими малопригодными для маневрирования досочками немедля после отплытия перестали дотягиваться до дна, из-за этого массивный плот отходил от берега с торжественной плавностью и почти самостоятельно. Стоявшие в паре десятков метров на противоположном берегу реки зрительницы чуть ли не визжали от восторга. Парни, вынуждено обратившиеся из шестовиков в гребцы, задирали головы от гордости и старались грести как-то особо пренебрежительно.

Вскоре тональность девичьих комментариев поменялась, и неудивительно: плот, совершенно никуда не кренясь, – настолько точно балансировали его своим весом по краям Пётр и Сергей – стал тонуть. Он и изначально-то, под весом мальчишек, находился на поверхности во многом благодаря первому закону Ньютона; чтобы уйти под воду, надо было преодолевать инерцию, к тому же сопротивление воды мешало, – но с каждой секундой движение вниз неумолимо развивалось. Доморощенные Хейердалы, продолжая изображать пренебрежение к ситуации и даже лёгкий сплин, оказались по колени в воде. Не будь одноклассниц в паре десятков метров напротив, они бы уже спрыгнули со своей недостаточно плавучей опоры обратно к берегу, – но пока держали фасон как могли…

Когда горе-мореплаватели, как бы продолжая грести, погрузились в воду уже по пояс, а плот лёг на дно, они, работая явно на публику, обмолвились, что как-то скучно-с сегодня, и даже плавание не развеивает, – так что, не пора ли бросить это заурядное дело и продолжить гулять по суше. Не теряя осанки и пафоса, они, увязая ступнями в придонном иле, под заливистый девичий смех и квакание лягушек, неторопливым шагом вышли обратно на сушу и стали оценивать личный ущерб, внешне сохраняя безразличие к произошедшему. Плот медленно всплыл и так и остался на середине недвижной речки-болота. Зрительницы ликовали.

Так закончилось нечто настоящее. Около часа юные авантюристы обтекали и обсыхали в прибрежной низине, на глазах сочувствующих и одновременно хохочущих одноклассниц, которые ещё долго никуда не уходили, возможно, ожидая продолжения устроенной для них водной феерии…

Пётр понял, что вполне можно и даже нужно продолжать читать журнал «Катера и яхты», а может даже что-то моделировать, чтобы в следующий раз так не облажаться. Впоследствии он перешёл на моделирование нематериальных объектов.

А, в общем, даже настоящая рогатка лучше, чем игрушечный самолёт…