Читать книгу Джангл - Евгений Матерёв - Страница 5

На следующий день Павел немного опоздал на работу; и бессонница тут ни при чём. Дефицит сна, впрочем, не сказался на его креативности. Быстро поздоровавшись с коллегами, кои повстречались на пути, заведующий задержался у Игоревича, который в это время настраивал кулачки в патроне. Пересказать их диалог как есть Паша не может: фантазия бьёт ключом. Поэтому он передаёт слово… э-э-э… Уильяму нашему Шекспиру!

На цех опустилась кромешная тьма; лишь в кругу света, падающего сверху, видно Валерия Игоревича у станка. Токарь уверенно вращает патрон, в левой его руке поблёскивает ключ. Одежда на работнике времён шестнадцатого века: рубаха, шоссы6, передник. Ох, и нацепляет он стружки на свои чулки: будет как новогодняя ёлка. На станке готическим шрифтом выведено – «ДИП-500».

В будке суфлёра посапывает Георгич из ОТК. Но недолго: над цехом прозвучала вступительная мелодия, наигранная на органе. Позади импровизированной сцены из темноты вышел мужчина, по всей видимости – режиссёр, одетый в дублет7 с расклешённой баской, в чулки и туфли… Уильям?!

Прочтя прогноз неблагоприятный

И вспомнив, кто в цеху есть рак,

Павел решил предупредить Валеру,

Чтобы тот не попадал впросак.

Грозит Юпитер вам какой-то карой

– это утверждает звездочёт,

Венера с Марсом намекают на скандалы

– Вот, почитайте-ка отчёт!

Поверьте старому Ван Гаалю

– меня не раз он уберёг,

Поэтому я вас заклинаю

Не брать сегодня виски в рот!

Как только ухо работяги услыхало

Про гороскоп, про рака, про отчёт,

На токаря «ржака» напала

– «для вас обоих – в задницу полёт!»

Тут выпадает кулачок из паза,

И хват ключа мгновенно ослабел,

Железка приземляется на пальцы,

И ключ добавляет по ноге.

Шекспир растворяется в темноте, потом в цеху постепенно становится светло. Обычно бывает наоборот: когда больно – в глазах темнеет. Паша с Валерой вернулись из прошлого.

– Ну! Я же сказал! Венера с Марсом! – Павел засмеялся, увидев широко раскрытые глаза токаря.

– Да иди ты! – замахнулся Валера, одновременно хохоча и жмурясь от боли.

– Вот она – сила астрологии! – назидательно ответил Павел и ретировался.

08:21 Привет! Я работаю на складе, но сейчас меня поставили на станок – халтура. Как наркоша бегаю в свободную минуту к телефону, смотрю – ты там?

Быстро переодевшись, Павел пошёл к своему станку. Посмотрев чертежи, достал нужный инструмент.

«Сверло надо бы заточить», – подумал он, рассматривая режущую кромку. А Уильям, вновь возникший за спиной Павла, стал комментировать его действия.

С утра Павлу не повезло,

Тут постаралось, видно, зло.

Или присматривается к нему ремесло?

Мол – «Ну-ка, попробуй заточить сверло».

Сначала попросил сверло технолог,

На новичка поглядывая свысока,

Ведь путь в профессии его долог.

«Внимай, как работает моя рука!»

Дела пошли как-то не так,

Технолог, оказалось, не мастак,

Есть риск, что на верстак

Положит Павел первый брак.

Ещё один сенсей попался на пути

– его фигуру ну никак не обойти,

Прошу, студент, со мной пройти

– запоминай, смотри!

Ну что за день! Ну что такое?!

Ну как так можно, дядя Коля?!

Ты слышишь, как скребёт сверло?

Тут стружка тонкая, а тут – во!

Теперь уж точно я набью себе руку,

Как-нибудь сам постигну сию науку,

Подумал новичок, подходя к кругу,

Но не иссякнут те, кто хочет помочь другу.

Вкрадчивый голос у разметчика – вот беда,

Легко Павел упустил момент, когда

– остался он без своего многострадального сверла.

Гипнотизёр уже коснулся кромкой наждака.

А в третий раз не выдержало сверло,

Целый кусок откололся от него!

Дела сегодня обстоят так,

Не один Валера в цеху – рак.

Шекспир сочувствующе поцокал языком, а Павел по столу ударил кулаком:

«Идите вы все, умники, знаете куда!»

В обед Павел пришёл к себе на склад – «интересно, что Викуля написала?» Но ответа не было.

«Может, на экскурсии – некогда?»

Возможно, сей факт повлиял на настроение Павла, и его потянуло на другой стихотворный размер. Вместо Шекспира описывать происшествия дня стал Гомер. Необычным было наблюдать за сим мужем, идущим средь советских станков. К тому же слепого эпопоя8 вёл за руку юноша. На обоих были задрапированные хитоны9 и сандалии.

Молодой человек помог сесть сказителю на табурет Игоревича, почтительно передал ему лиру и отошёл в сторону. С минуту Гомер сидел недвижно, будто бы продолжая в уме шлифовать строки, обильные на незнакомые слова. А потом завибрировали струны, вознёсся голос:

Ещё недавно тут шторма ревели – узлы станков от напряжения гудели,

По трубкам резво СОЖ текла, чтобы резцы и свёрла не горели,

И стружка вилась будто смерч над обрабатываемой деталью,

Подача, нужный оборот – и, будто градом, станка станину осыпало,

Иль повела она хоровод, когда сверло металл срезало.

Теперь же надо отдохнуть, а кто любит – часок вздремнуть,

Люди от напряжения устали, газетами столы устлали – жрут,

Тем временем в цеху сгущались краски, инженер ОТК явился в водолазке,

Надел очки на свои глазки, склонил главу он в белой каске

И стал осуществлять замер.

Краем уха достопочтенный услышал для себя посыл коварный,

Будто по спине ударил жгут – «Чего это вокруг все ржут?»

Но не обращая ни на кого вниманья, бубня про себя заклинанья,

Абстрагируясь, упрямо Георгич возится с деталью.

Взопрел, побагровел – не каждый день такие испытанья.

Зараза – вот те на! – гайка на вал не наворачивается – «А?»

И мимо люди проходили, и Леониду, улыбаясь, говорили:

«Это ты, что ль, бракодел? Так можно остаться не у дел!»

И странно токаря бранили – шутя, пальцами ему грозили.

Так то Георгича сии авгуровы взгляды10 смутили.

Но жизнь богата на моменты, когда встаёт всё на круги своя,

Инженер почему-то не заметил, что на гайке отсутствует резьба.

Пока.

Взмахнув рукой, древнегреческий драматург резко ударил по струнам вслед посрамлённому Сергею Георгиевичу.

Фантазировал Паша и после работы, когда с Леонидом вместе ехали домой на электричке. Сев на свободные места, огляделись вокруг, и рты у них расплылись в улыбке – заметили знакомое лицо. Казалось бы, столько времени прошло. Но мужик этот кудрявый запомнился в связи с одной давней историей, и Павлу захотелось её рассказать. Поэтическим образом.

Поэтому двери в тамбур разъехались по сторонам, и в вагон вошёл… Александр Сергеевич. Да, тот самый – Пушкин который. Павел встретился с ним взглядом; они кивнули друг другу, как давние знакомые. Поэт снял цилиндр, прошёл до их купе, сел в противоположном. Александр поставил боливара11 на скамью, сверху положил лайковые перчатки и с интересом обвёл взглядом вагон, ненадолго задерживаясь на отдельных лицах: каждая деталь важна для вдохновения. Вскоре выуженные из окружающего слова отдельные строки задали ритмику:

Несётся поезд; кто на дачу, кто домой,

Кто радостен, кто переживает злоключенья,

Знакомый человек сидит передо мной,

Напомнил он мне про одно приключенье.

Александр Сергеевич сделал паузу, перевёл взгляд с Пашиного знакомого на окно и продолжил:

Стучат колёса, качается вагон,

Преодолевает поезд километры,

Пронёсся мимо очередной перрон,

Сдувают снег с него ледяные ветры.

Но всё это там где-то за окном,

А мы с тобою, друг, в уюте

И, представляя всё живьём,

Истории слагаем на досуге.

У друга – друг, а у него есть брат,

Тот ещё акробат! Зовут его Игнат,

Вот-вот устроился на мясокомбинат,

Неплохо платят и премируют, говорят.

Павел усмехнулся от слов «мясокомбинат» и «премируют», слетевших из уст Александра Сергеевича. Интересно было наблюдать за мимикой, за движениями великого. Осознавать, что перед тобой живая душа; гений, которому ничто человеческое было не чуждо. Тем более соприкосновению душ способствует шутливый тон стиха.

Но логика пути с работы у Игната

Довольно-таки странновата,

Нет, чтоб поехать напрямки,

Он делает по городу крюки!

Доедет на развозке до метро,

Доедет он до здания вокзала,

Чрез полчаса, через окно

Проводит взглядом корпус комбината.

И ладно в городе ждала бы дама,

Понятно – хочется любви. Но нет —

Развозка, говорит, бесплатна —

Трудно кому понять Игната.

Тут между коллегами и поэтом случился визуальный контакт. Ох, и лукавый был у него взгляд, ха-ха.

Пока друзья посмеивались над ним,

Судьба перетасовала карты,

Павел вдруг понял, что за окном

Плывут незнакомые пейзажи.

Так погружён он был в беседу,

Теперь спросил: «Куда я еду?»

К часам потянулася рука – Ну да!

«Видно, и мне не избежать крюка!»

– А вы не подскажете, где мы проезжаем? – спросил Павел тогда у кудрявого мужика, сидевшего напротив.

– Поповку проехали недавно.

Павел сразу всё понял и захотел посмеяться над собой. Лицо сделал удивлённо-взволнованным:

– Как Поповку? Мне туда не надо, – спросил он, поставив не туда ударение.

Леонид заржал:

– Всё! Проехали твоё Колпино.

– И чего это получается?! Домой поеду через Саблино… ха-ха.

А ещё ведь над Сашкиным братаном прикалывался! Чего я буду в Саблино делать? Там есть музеи, архитектура?

Так время и пролетело: вспоминали забавные истории.

– Ну, давай, до завтра!

– Куда ты? – Леонид не спешил отпускать Пашину руку. – Поехали к нам в Саблино!

– Спасибо, как-нибудь в другой раз! – ответил Паша, пытаясь высвободиться.

– Да поехали, чего ты?! – не унимался захватчик.

– Я уже там был. Хорошего понемножку.

Еле вырвался, еле успел протиснуться меж закрывающихся дверей.

17:50 ММС Наркоша, бросай станок!

Виктория порадовала своей фотографией.

17:57 О! Какой красивый глюк! Девушка, а как вас зовут? Полетели в Эдем вместе?

Оказывается, она забыла взять на экскурсию телефон – потому молчала. Сейчас отдохнут немного и поедут погулять по вечерней Евпатории.

Виктории сначала не улыбалась такая перспектива: хотелось полежать, уставившись в потолок, осмыслить прошедший день, пообщаться с Пашей, послушать музыку.

А вот Настя хотела по максимуму занять эти дни событиями.

– В гробу належишься, – грубо ответила она на Викины отговорки. И, знаете, проняло.

Вечерний южный город с лунным диском над морем – особый шарм. Отчего так происходит – не дай бог разгадать. Пусть это остаётся в тайне. Просто будь здесь и сейчас. Виктория и была. Усталость улетучилась: девушка невольно подстроилась под динамичный ритм города. Атмосфера была какой-то тёплой, торжественной – как если бы все собрались на танцы.

Анастасия затащила подругу в ресторанчик «Блюз». Им повезло: одна влюблённая парочка освободила столик с видом на море. Только в первое мгновение напрягла шумная компания напротив. Окинув её взглядом, Настя успокоилась: интеллигентные люди, тем более с дамами.

– Не жалеешь, что пошла?

– Теперь – нет, – ответила Вика и стала любоваться лунной дорожкой.

Необыкновенная атмосфера, вкусные блюда и блюз почти заглушили её внутренние переживания по поводу личной жизни. Возможно, что и Настин рассказ про её вчерашнее знакомство с парнем внёс свою лепту: посмеялись от души.

И как приятно ощущать открытость этому миру: прислушиваться к разговорам, присматриваться к людям, улавливать запахи или задумываться о своей, и не только, жизни.

Вика заметила, что подруга начала часто смотреть в сторону – к мальчику присматривается? Может, уже строит глазки? Любопытно.

Компания была из пяти человек: двое мужчин с дамами и ещё один-одинёшенек. Он-то и был душой компании. На его мимику посмотришь – серьёзные вещи говорит вроде. А друзья его улыбаются, смеются.

Вика не заметила, чтобы он Насте глазки строил, но всё равно – любопытно. И она стала прислушиваться к разговору.

– Жень! Ешь давай – остынет.

– Да и фиг с ним! – махнул рукой «душа компании».

Евгений всё-таки положил в рот ещё один кусок и, не разжевав как следует, снова начал рассказывать:

– Оттуда вид такой открывается, ум-м-м. Представляешь: приносят тебе свежие морепродукты – ешь! Рыбёха там всякая, крабики-кораблики, мидии-шмидии. В общем, объесться можно! Туда вас на гондоле притащат, а оттуда на буксире…

– Давай ешь нормально уже, буксир!

Все стали переглядываться, улыбаться, пока Евгений прожёвывал. В его глазах тоже искорки лукавые вспыхнули:

– Про эти скалы – Адалары – есть легенда; чего-то я её четко запомнил…

В общем, жили-были два брата-акробата; князья. Мажорам делать было нечего – взбрело им в голову жениться. Давно им приглянулись две чики из соседнего княжества.

Все за столом заулыбались. А Женя начал входить в роль слагателя легенд: откинулся назад, положил на спинку стула руку, ноги вытянул.

– Думу думали и не придумали ничего лучше, как пойти на соседей войной и силой их к себе доставить; покуда строптивыми сёстры слыли.

Хороши были братья собой: верхний и нижний брейк танцевали, из лука отменно стреляли, толк в искусствах понимали, но, видать, комплексовали. Иначе по-другому бы всё обустроили.

Сунулись эти придурки к соседям, натворили делов, как лиса в курятнике. Добились-таки своего. Стоят теперь перед ними сёстры, а замуж за них, идиотов, не хотят.

Рассказчик помотал за сестёр головой – вот так, мол. Смочил горло вином и продолжил:

– Вы нам много бед принесли – из нашего народа никого не оставили; ни отца, ни братьев. Отвалите! – так молвили им сёстры.

Почесали братья свои тыковки, покумекали. И не зря. Вспомнился им старый их слуга – грек Нимфолис. «Древний грек», как они его промеж себя называли. Много лет он воспитывал братьев – уму-разуму учил. А когда пришло время расставаться, подарил он на прощанье две шкатулки со стразами.

– Три угаданные буквы дают вам право на две шкатулки12, – добавил Евгений голосом Якубовича и показал неприличный жест, намекая на содержимое.

– В этой шкатулке скипетр лежит. Надо будет по дну морскому пройти – укажи себе путь скипетром. Волны перед тобою расступятся, и пройти можно буде спокойно. Во второй шкатулке крылья серебряные – степлером к спине пристрелишь – крылья будут как у птицы.

Обрадовались тогда братья, как дети малые. Кинулись было они в ванную, чтобы испытать штуки диковинные, да сшиблись лбами в дверях – остановил их окриком старец.

– Стойте! Думаете, я бы дал вам силу волшебную на всякую фигню тратить?! Сила эта для некорыстных целей вам дадена; чтобы мир познавать окружающий да мудрость свою преумножать. Только затем. Но если вы будете её переводить бездумно…

И сверкнул Нимфолис своими пронзительными очами, пошевелил гусарскими усами – братья громко сглотнули.

– Ладно, мне пора. Чао-какао!

Отряхнул старец свои кожаные штаны от пыли, поправил косуху, очки со лба скинул и был таков.

И вспомнили братья этот блеск. Не глаз Нимфолиса, а шкатулок красивых. Переглянулись и поняли друг друга без слов.

Решили они не откладывать покорение сердец женских в долгий ящик, несмотря на зашедшее за горизонт солнце. Первые звёзды засверкали на небе, и решили их братья девушкам подарить.

– Вы только и можете языком молоть, лузеры! – не поверили им сёстры.

Тогда старшой привёл лошадь, запряжённую в колесницу, и приладил ей на спину крылья. Встала молодежь поудобнее на квадриге – и поехали. Стал конь скорость набирать, но не успел набрать высоту.

Раздался голос Нимфолиса из темноты – ругался он бранными словами всех времён и народов. Необычно это было – слышать такое из уст интеллигента; испугались братья, остановились. Повисли крылья на коне, как две сопли.

Подняли их на смех сестры. И долго ещё этот смех не давал им уснуть.

Захмелевший Евгений, ещё раз пригубив вина, продолжил свой рассказ, от которого все за столом были красны от смеха.

А поутру, когда бог Гелиос прочертил дорожку на море, решили братья реабилитироваться – прочертить свою дорогу на море. То-то удивятся сёстры волшебству, поутихнут смехуёчки.

Сделали они гимнастику, выпили ряженки и пошли свой план исполнять.

И вот вчетвером едут они в колеснице; мотает их в стороны, как в маршрутке, но ничего – держатся. Прикалываются за их спинами сёстры – отвешивают язвительные шуточки.

Ну, ничего. Недолго терпеть осталось; море уже проглядывало сквозь листву.

И снова голос Нимфолиса слышится – ругается люто. Того и гляди – выскочит навстречу да будет махать кулаками, синими от наколок.

Вспомнили братья вчерашний смех красавиц, и заглушил он голос старца. Ещё быстрее понеслась колесница навстречу морским волнам.

«Только бы не сели батарейки», – подумал один из братьев и навёл скипетр на водную гладь. Та с шипением стала сворачиваться в стороны; прямо по курсу показалось морское дно. Братья, наслаждаясь мгновением триумфа, оглянулись на девчонок и обомлели: две большие птицы вдруг появились за их спинами. Схватили они сестёр и, взмахнув крылами, стали набирать высоту.

Волны морские перестали расступаться перед мажорами; врезалась колесница в прозрачную стену, подняв кучу брызг, и окаменели братья.

– Так и появились Адалары13, – закончил рассказ Женя.

– Ну ты даёшь! – сказала одна из девушек. – Тебе надо книжки писать.

– Как-нибудь попробую.