Читать книгу Анимация мысли - Евгений Михайлович Кашников - Страница 12

Черное и белое… теперь они не смешивались. Но переливались в этом создании, имея четкие границы. Словно серого больше не существует. Он был удивлен другим – Мир так же совершенен, а сложность и простота не уступают тому, что он видел. Всё не умещалось в сознании. Силуэт перемещался в огромном зале. Над головой из одного угла пола в другой часто ветвилось, не имея ломаных линий, что-то полупрозрачное, к центру оно разделялось на три ветви, каждая из которых имела круглые плоды, или другими словами исходы. Одна ветвь сливалась в стену, вторая врастала в паре метрах в неё же. Другая, разделяясь, соединяла потолок и вход в этот зал. Все линии были хаотично идеальные, плавные, то сплетаясь словно в косу, но не касаясь друг друга, то отдалялись меняя свою траекторию. Толщина была одна. Не понятно было только откуда и куда оно росло. Силуэт снял с чаши этого растения созревший маревый исход. Который постепенно стал впитываться через его пальцы. Как только плод закончился, ладонь, затем рука, и всё тело, концентрируясь, вытолкнули черно-белое наружу, оставив мерцать силуэт полупрозрачным маревом. Он смотрел на цветовую гамму, отделившуюся от себя, переливающуюся не имеющую определенной формы. Это был сгусток энергии, им можно было создавать свои мысли.

Черного становилось все больше. Сначала в нем утонул силуэт, затем это странное растение, после и весь зал укрыла тьма. С каждым разом он распространялся повсюду быстрее, потеряв свое начало и конец.

Белый же приобрел форму шара, который раскручивало вокруг своего центра, его размеры, относительно черного, бесконечно уменьшались. Он стал светиться, то переливаясь, разделяясь на спектр, то снова белым.

Черный словно пытался поглотить этот свет, превращая его уже в точку, но её лучи все продолжали касаться бесконечных границ мрака. Скорость шара теперь была огромна. При этом рождалось колоссальное количество тепла.

– это не твоя мысль. Кто ты? – Корректор смотрел не отрываясь от сознания этого силуэта. Имея такие способности, любой из них уже к началу такого действия потратил бы всю энергию, и присоединился к черной реке.

– но она может стать твоей…

Мрак стал проникать в космос, растворяясь в нем. Теперь это был не шар, но Звезда, сиявшая где-то в их галактике. А силуэт, повернувшись к корректору, продолжал:

– ты получишь знания, и сможешь создавать миры – его глаза словно испаряли тьму

– что я должен сделать?

– уничтожь того, кто сможет превзойти тебя. Он не принадлежит Миру людей – силуэт засиял черным, словно корректор общался с самой тьмой – поэтому, как только покинет свою оболочку, им займусь я. Докажи, что ты сильнейший, и ты получишь власть над своими богами.

– но мне не проникнуть в тот мир? всех кого мы посылали не смогли вернуться.

– ты сможешь проникнуть в него, ты сможешь жить в нем, внушать ему свои мысли, зачем тебе мир глупец? – силуэт вспыхнул от ярости.

Аластор вспомнил, как свечение Вероники содрогнуло их двердь, и под его ногами проявилась трещина. Но сила тёмной энергии его заинтересовала больше:

– я согласен.

Звезда достигла предельных скоростей, накопив избыток энергии. Произошел мощнейший взрыв. Куски разлетелись по космосу, а на ее месте образовалась черная дыра, затягивая все, что находилось поблизости. Корректору была знакома эта стихия, когда трое исчезали из их Мира, она была той же. Протянув руку, этот смерч начал проникать в него. Корректор стоял уже в его центре, и словно вдохнул в себя тьму. Через минуту вокруг снова стало тихо.

– я жду ваших действий. – силуэт исчез.

Корректор стоял в том же зале, наслаждаясь новыми способностями.

Такси стояло позади, освещая им путь. Девушка помогала, хотя это слово здесь неуместно, она тащила своего спутника, еле передвигавшего ногами. Это было именно то состояние, когда человек ничего не вспомнит на следующий день. Состояние безразличного счастья, для неконтролируемого тела.

– Ника, я говорил, что люблю тебя? – его язык каким-то вязальным способом пытался собрать нужные буквы и расставить их в порядке понятном девушке.

– да, да говорил – Вероника повела взгляд, отворачиваясь от перегара

– и что уважаю, тоже говорил что ли? – его лицо выразило удивленную гримасу

– ну конечно, пойдем я прошу тебя.

– Ника, дай я тебя поцелую – он чмокнул её в щечку – ты женщина молодец вообще вот такая вот.

Он сжал пальцы в кулак и посмотрел на него.

– дааа, о таком комплименте мечтают все женщины.

Они стояли возле прохода между мирами. Корректор не ожидал этого, но увидев беспомощность своего лучшего из силуэтов, уловив его взгляд, не мог не воспользоваться этим. Черная сущность, сплошным плотным дымом проникла через его глаза.

– где мы вообще?

– ты что, серьезно? – Вероника остановила его.

– вполне – он огляделся, отпустил девушку и сделал пару шагов вперед, затем повернулся к Нике, но её уже не было. Вокруг не было ничего. Он произнес её имя, но не услышал даже своего голоса, все звуки исчезли. Пытался о чем-то подумать, но воспоминания стерты. Он не чувствовал себя. Была только пустота, не существование ничего.

Утро.

– доброе утро соня —

– доброе – он поднял голову, но тут же замер. Боль словно молнией пронзила мозг – что это было?

– ты о чем? – Ника стояла на кухне, повернувшись к нему спиной и, что-то жуя, готовила завтрак.

– что произошло?

– ааа, ты ничего не помнишь? – девушка оставила приготовления взяла стакан с водой и подойдя уселась к нему на диван. – ну, начало ты наверняка помнишь, перейду сразу же к…

Сделав пару больших глотков он поставил стакан на журнальный столик, и больше не слышал Веронику. На ней была белая, огромная рубашка, просвечивающая, выделяющая, словно классика, талию. Рукава, накрученные до локтей. Кружевное белье: черный низ, красный верх. Пары пуговиц ближе к воротнику вообще не было. Все совершенно обычно, Он сотни раз видел её такой, и никогда не обращал на это внимания, но сейчас…. Рука словно сама потянулась к полуобнаженному телу. Появилось простое желание прикоснуться, не нужно было знать зачем, почему или как. Просто ощутить тепло, испытать нежность её кожи.

– да, а потом я тащила тебя слышишь, и ты не такой уж легкий – Голос Вероники стал тише, а затем медленнее. Его ладонь скользила по её ноге. Ника уже не так уверенно говорила о вчерашнем, запутываясь в своих воспоминаниях. – я держала тебя… и отпустила… или сначала… отпустила… а потом держала. Глаза девушки закрылись, сердце забилось быстрее. Словно автоматически нога отодвинулась в сторону.

– тебя не было. Слышишь? – его губы шептали ей на ухо. Рука отодвинула край рубахи. Пуговицы одна за другой выбрасывались из петель – я произнёс твоё имя, но не услышал себя.

Он не заметно поцеловал её в щеку. Рубашка поползла с плеч. Затем в шею.

– а потом… ты просто… упал —

Разговаривая, их губы краями стали чуть прикасаться друг к другу, не позволяя себе большего.

– я никогда такого не ощущал.

– и я

Ника вытащила из под себя одеяло. Но укрыв себя лишь на половину забылась в его поцелуе.

Желание мыслить – это самое начало. А сами они часто идут произвольным потоком. Иногда смешные, ты пытаешься удержать улыбку, стоя где-то среди толпы пассажиров в автобусе, но не получается, и прячешь лицо от недоумевающих соседей, поймавших тебя на этом. Это было с каждым, ну или будет. Некоторые в то же самое время ловят страшные по своей сути мысли и думают: «Что за бред?». Или приходят в голову, или думают, или мечтают, назовите этот процесс, как угодно. Иногда и ты получаешь такие: пошлые, грустные, развратные, скучные, глупые, пустые, интересные, важные, мудрые и т.д.. Как только ты улавливаешь одну, словно поймав какого-то собеседника, из всех кто предлагает свои, эта мысль начинает развиваться в тебе. Мы делаем выбор не из своих, а совершенно чужих идей – интересная фраза. А своих оказывается совсем мало, хотя это всего лишь мои мысли, но кто знает?…

Страсть захлестнула, сплетая под ними свои бесконечные руки в гамак из диких мыслей. Они будто стояли перед ней на коленях, выпрашивая этого. Похоть, переворачивая по дивану, бросила пару на пол. Раздался крик рвущегося чьей-то ногой покрывала. Тела пылали от жара, без всяких морских пляжей или раскаленного солнца. Скользя от пота, их сдерживали остатки белья Вероники. Они дышали, словно кто-то тянул их на дно океана, и из последних сил касаясь края воздуха, хватали его хотя бы раз в жизни.

Но через какой-то миг Ника уже сидела в метре от него и, пытаясь спрятаться за порванным одеялом, сделала жест рукой» стоп».

– Вот этого сейчас не надо – девушку охватил страх. Не ужас, не испуг, но страх, когда он пробегает мурашками по коже. От него не сбежать, но приходится прочувствовать.

Белки его глаз испаряли черную бездну. Но зрачки были такие же обычные, возможно с тем же рисунком сетчатки и карим оттенком.

– что случилось Ника? – он приподнялся, – да, что с тобой?

Девушка хотела повторить его последнее сказанное предложение, но все стало прежним. Паника сменилась смелостью и простым женским интересом. Она медленной грациозной пантерой подползала к самому его носу, увидев обычные глаза, долго всматривалась, наверно убеждая себя в мыслях: «Показалось».

– Ника

Но девушка не слышала, впуская в себя ту неудержимую безумно расковывающую страсть, переходящую из него.

Кто-то или что-то играло ими, подобно куклами.

– Ника – он произнес громче, но она лишь открыла глаза, испарявшие ту же тьму, и через секунду ставшие прежними. Девушка продолжала в своей голове секс. Он держал ее за плечи, не подпуская и не отталкивая от себя. Вероника застонала, завораживая его, выгнулась в сторону, в другую. Нежно, но так же безумно укусила за предплечье, сманивая любым способом. Её всю ломало.

– согласна, – немного успокоившись, и сменяя свою позу на сидячую, издала еще один очаровывающий выдох со словами, – что-то не так.

– надо разобраться. Что-то происходит с нами.

Девушка положила свою голову ему на колени.

– ты… —

– что?

– почему ты выбрал её?

Какое-то время молчание пыталось найти ответ: «Странный вопрос – почему я сделал такой выбор? Наверно…»

– я не выбирал… – удивление возрастало в разы. – Вероника, я должен идти.

– ммм… иди – хладнокровным голосом ответила она, – тебя никто не держит. – Девушка подняла рубашку, надела и пошла к плите с одной лишь тихо произнесённой фразой: «Какого черта?»

Он шел по вчерашней аллее около 10 минут: «Я мог позволить себе в выборе абсолютно всего, кроме этого, я принял эту ситуацию, этот случай, это чьё-то предложение… что это вообще тогда? Разве это любовь?»

Сомнения запутывали, подкрадываясь одно за одним: «Ведь идеального ничего не существует… почему я не вижу в ней пороков? Что-то ослепляет меня? Нет, она – моя ложь.?»

Он присел на скамью возле своего портала. Словно повторяя чью-то примету, перед долгой дорогой.

– почему ты такой злой? – рядом сидела девочка лет пяти

– злой? – удивился он.

– ну да, люди всегда так сдвигают брови когда злятся

– не, я не злой, я задумчивый

– и что ты задумал? Что-то злое?

– нет, я пытаюсь узнать, что такое любовь.

– ну тогда ты должен улыбаться как я, вот так, – девочка широко улыбнулась, показывая двумя указательными пальцами на края губ.

– ого, какая у тебя большая любовь, у меня не такая

– разве она бывает другой?

К ним быстрым шагом подошла женщина

– я же говорила, не разговаривай с не знакомыми, о чем вы говорили?

– у вас очень умная дочь – вмешался он.

Но женщина только строго посмотрела на него, взяла за руку девочку, и они стали удаляться.

– Мама, мама, а разве любовь бывает разная?

– нет дочка она всегда одна. Вот например ты Света да?

– да

– и когда я называю тебя мой маленький светлячок, ты ведь тоже остаешься Светой

– ну да.

– вот и с любовью так же.

Воспоминание:

– он взял меня за руку, и растворил во всём вокруг. Среди тысячи силуэтов. Никто и представить не мог, что мы были в каждом из них. Я чувствовал всё, и мог изменить любого. Но он не позволял мне этого. Я не знаю откуда у него такие способности? Я был в каждом атоме. Чувствовал живое и не живое. Я был во всём и повсюду.

Корректор взял мальчика за руку, и белый свет медленно проник в него, выталкивая собственный привычный темный оттенок. Он вспомнил ту энергию молодую и чистую, белую неизмеримую мощь. Когда с первой созданной мысли он израсходовал её, и приобрел свой родной светлый фиолетовый оттенок, со временем и этот утративший былую яркость. Силуэт подошел к рядом растущему растению и прикоснувшись впустил эту силу в одно из ответвлений, получив обратно свой свет. Через несколько лет на той ветви замерцали, среди десятка других плодов, три белых исхода.

– пойдем, у тебя теперь особая судьба.

Мальчик обернулся к отцу, но тот лишь кивнул в ответ, и тут же исчез. Они внезапно возникли на каком-то бесконечном мосту из стекла или хрусталя с похожими на фарфор узорами. Вокруг на больших расстояниях друг от друга в пространстве висели, не двигаясь несколько белых шаров, гигантских размеров.

– почему здесь все белое и так светло?

– нет, это твоё сознание делает таким всё вокруг.

– но я даже ни о чем не думаю

– я знаю. Тебе ещё многому надо научиться.

Сверху к ним спустился необычный величественных размеров силуэт, имевший бело-прозрачные громадные крылья. Корректор поклонился ему и, передав мальчика, удалился.

Бесконечный мост за пару секунд превратился в маленькую прямую линию. Они поднимались туда, где было очень много света. Большего он никогда не мог вспомнить. А несколько вспышек памяти скорее всего не были правдой?

Отпустив прошлое, он встал со скамьи и шагнул в свой мир.

Мимо пролетело маленькое живописное создание, похожее на одну из наших бабочек. Яркое цветное. Через какой-то миг оно словно разделилось на трех себя. Одна часть содержала только контуры, другая гамму цвета, третья была почти прозрачна, как будто скрепляла эти образы. Творения порхали, то сливаясь в одно, то в два таких силуэта, оставляя после себя небольшой след линиями, исчезавшими через определенное время. Существо подлетело к реке, текущей потоком энергии в виде плазмы, и словно освещалась тысячью лампочек расположенных на самом дне. Её излучение меняло цвет с каждой волной, всегда светлыми оттенками. С поверхности непрерывно небольшими, в виде шаров, сгустками эта энергия» испарялась», постепенно растворяясь в пространстве. Где-то в вышине она концентрировалась, и выпадала осадком подобно снегу, медленно опускаясь на поверхность похожую на мягкий теплый с крупным ворсом ковер. Совсем близко от реки в этом «ковре» была расщелина, откуда бил источник сплошным дымом, иногда переходящим в тоненькую струю или дымку, реже ползущим плотным туманом. Он переливался сотнями картинок из чьих-нибудь воспоминаний или мечтаний, либо чем-то не существующим, или просто отражая того кто в него смотрел, иногда создавая бесконечное счастье, или совсем простую мелодию… Этим можно было наслаждаться бесконечно.

По двум берегам реки росло несколько деревьев, раскинувших ветви над рекой так, чтобы часть испарившейся энергии задерживалась, запутываясь в них. Поэтому там кружило множество необычных созданий.

Он стоял возле редкого и удивительно гармоничного среди всех растений дерева, геометрией напоминавшего бокал. Ствол не высоко от земли разделялся на три ветви. На одной рос исход, две другие симметрично равноудаленно делились так же на три. И все снова повторялось. Все плоды росли как бы внутри этого дерева. Оно не росло выше, или шире. Оно было создано таким, в отличие от других. Все исходы начиная с «дна бокала» к верху меняли цвет. Снизу был бардовый, выше – красный, затем синий, зеленый, желтый, белый и прозрачный.

Он был совершенно бессилен. Другая жизнь выматывала, отнимая все возможности. Поэтому он вкушал по одному сорту из всех этих плодов. Приходя в сознание, чувствуя себя таким, какой он есть.