Читать книгу Хроники пикирующего Икаруса - Евгений Борисович Мисюрин, Евгений Мисюрин - Страница 2

И пары шагов не сделал, как меня снова по плечу. Тук-тук.

– Ну, чего надо, – говорю.

А это та самая, которая под ёжик. Кстати, только сейчас заметил – у неё волосы фиолетовым отливают. Ни фига себе. Теперь она оделась, стоит такая вся, мнётся. А глазами стреляет, как из пушки. Ну-ну, думаю.

– Вы мне не подскажете, куда пройти? А то я никак не пойму.

Вот же пургу гонит. Там, в правом углу навигатор. Даже стрелочка показана. Или, может, у неё нейросети нет? Ладно, захочет – сама скажет.

– А тебя куда направили? – спрашиваю.

– Два уровня вниз, правая сторона, третья дверь.

– Ну и что непонятно?

Она помялась, осмотрелась, как нашкодивший подросток.

– Так здесь нигде лифтов нет, – отвечает. – И лестниц не видно.

И так глазками на меня, мол, веди, Сусанин. Ты же всё знаешь.

Ну, у меня плечи сами собой как-то так расправились, хотя, чего там расправлять, последний раз зарядку аж в армии делал, пять лет назад. Но пошёл.

Главное, мне-то всё понятно. Вот стрелка, вот проход на схеме, а за ним лифт. Как можно заблудиться? Вместо лифта, кстати, оказалась просто дыра в полу. Аккуратная такая, квадратная, два на два. Будто так и надо. Ни двери тебе, ни кнопки вызова. А я-то уже подошёл. И чудо это с фиолетовым ёжиком мне в спину дышит. Блин, бред какой-то.

И тут нейросеть, как по заказу, сообщает, что нужно лишь выбрать место и шагнуть внутрь. Как сообщает? А хрен его знает. Без слов, без поп-апов. Просто – хрясь – и я уже это знаю, и знаю, что от неё, родимой. Как с языком.

Так что подхожу к дыре в полу смело, но на краю останавливаюсь, вниз заглянул – шесть этажей светятся. Ничего себе, тарелочка. Или мы уже прилетели куда-то? Наверное, да. Мне же ноги заново вырастили, а это не за пять минут делается, уверен.

В общем, оглянулся я на девушку и шагнул внутрь гордым селезнем. Эх, ком от живота к диафрагме как скакнёт! А потом ничего, плавненько так вниз оп – и съехал. Даже понравилось. Надо будет потом ещё раз попробовать. Хотя, почему потом? Заказал я в голове на два уровня выше и снова в шахту. Раз – и я уже перед фиолетовым ёжиком как дядька Черномор из воды поднимаюсь.

– Что стоишь? – говорю. – Скажи: «Два этажа вниз» и шагай за мной.

А сам уже снова опускаюсь. На этот раз живот не бунтует, привык, понимаешь. Только успел из лифта выйти, девушка материализовалась. И что интересно, как спускалась, я не видел. Хлоп, и тут уже. Дышит тяжело, морда красная, как у того рака.

– Спасибо, – говорит. – Сама бы я никогда не разобралась.

– Да чего там. Компот за обедом отдашь.

– Какой компот?

Юмора, похоже, совсем не понимает. Блин, это шутки у меня такие. Ещё со студенческих времён.

– Ладно, – говорю, – проехали.

Зашли мы в третью дверь, а там и вправду столовая. Пяток столиков на шесть мест каждый, а у стены три автомата стоят. Как кофе-машины, только побольше. Ну, моя нейросеть и тут не удержалась.

«Пищевой синтезатор Мидас 3М. Для подключения приложите левую ладонь к тачпаду».

Ну, если честно, тачпадом я это место сам назвал. Если управляется касанием, то как же иначе? Сетка какое-то своё название произнесла, мне и не выговорить. Но разве не всё равно? Я лапу прижал, и, не дожидаясь подсказок, начал, как Вовка, который в тридевятом царстве. И пирожное, и мороженое… но меня, правда, местная техника живо стреножила. Аппарат этот, как к нейросети подключился, сразу гражданина заказчика обломал. Поскольку, говорит, пищевые картриджи не загружены, доступны только поливитаминная каша и компот из местных сухофруктов.

Ну, блин, сервис какой-то советский. Как в детском садике.

А что делать? Взял и то и другое. Каша – фу – как в «Матрице». Больше на сопли похожа. Я даже сначала компот выпил, и только потом первую ложку в себя кое-как утрамбовал. Оказалось, ничего так, на овсянку смахивает. Есть можно. Я следом сразу ещё три порции осилил. Сказалось, наверное, ускоренное отращивание конечностей. А может, просто оголодал.

Девушка рядом со мной села. Ну, я чего-то подобного и ждал. Вот не верится мне, что она настолько тупая, что сама бы дорогу не нашла. Нет у неё этой кукольной пустоты в глазах.

Посидели мы, помолчали. А когда соседка кашу доела, то стакан с компотом мне передвинула.

– Ты чего? – говорю. – Это же шутка такая. Ну, юмор у меня того, своеобразный.

– Я так и думала, – говорит. – Но, вроде, как договорились на компот, вот и отдаю. Меня, кстати, Ксюша зовут.

– Энди, – буркнул я, и только потом спохватился. Вроде, и не хотел продолжать общаться, само как-то вышло.

А она так с интересом на меня посмотрела.

– Ты, – спрашивает, – не русский что ли?

– Почему? Русский. Меня вообще Антоном зовут. Только я своё имя не люблю, вот и представляюсь всем сетевым ником.

В общем, пока я три тарелки каши съел, эта Ксюша меня по макушку вопросами засыпала. И как я сюда попал, и где мы вообще находимся, и что дальше будет. Да всё по нескольку раз в разных интерпретациях. У меня аж в ушах зазвенело. А ответить ей и нечего. Сам знаю ещё меньше, чем она, потому что всю приветственную речь прослушал. Одно только в голове.

– Думаю, кому-то мы тут зачем-то нужны, раз вылечили нас и привезли. Да ещё и соплями поливитаминными накормили. Значит, кажется мне, что и жильё нам предоставят, и питание какое-никакое. А там будем посмотреть.

И тут она расплакалась. Я если бы и так не сидел, точно бы на пол сел от неожиданности. Так резко, будто кран открыла. Вот только что сухие глаза были и вдруг уже слёзы.

Начала мне рассказывать, как сюда попала. У неё, оказывается, бабушка газ на кухне открыла, а зажечь забыла. А Ксюша-то и не знала, вечером, как положено, пошла на кухню чай пить. Только выключателем щёлкнула, в квартире взрыв. Очнулась уже здесь.

Да. Печальная история, не хуже моей.

– Тоша, а как ты думаешь, нас домой отпустят?

Нет, ну вы подумайте? Уж, небось, не просто так нас всех здесь, можно сказать, из могил собирали, чтобы потом по домам развезти.

– Вряд ли, – говорю. – Иначе бы и не заморачивались.

И как-то сам для себя неожиданно свою историю и рассказал. Да ещё так связно, образно, почти в лицах. И не предполагал за собой подобных умений. Станиславский бы все ладони отбил от аплодисментов. А эта вон, снова слезу пустила.

– Бедненький, – говорит. – Машиной ноги оторвало, это, наверное, больно.

И невдомёк ей, что ли, что ноги мои – вот они, снова приделали, как тут и были. Но ответить что-то всё равно надо.

– Больно, конечно, – отвечаю. – Если бы не эти четырёхрукие, я бы и не выжил.

В общем, поболтали мы ещё с пол часика. Она оказалась откуда-то из-под Хабаровска. Какая-то Переяславка. Почти Китай, блин. Я из её объяснений так и не понял толком, где это. Был бы дома – в момент бы загуглил, а здесь… Эх, многого ещё моя нейросеть не умеет.

Кстати, нейросеть! Надо бы по функциям пробежаться, менюшку прошерстить. Может, что толковое и наковыряю. Ну и полез я тут же.

«Медицина», «Устройства», «Связь», «Контакты», «Офис», «Статистика», «Образование»

В «Медицине» оказались мои параметры. Посмотрел, прикинул. Критичных показателей нет, всё зелёненькое, можно сказать, что здоров. Сетка, правда, ругалась на недостаточное развитие мышечного аппарата и некорректную работу печени, но куда деваться? Это жизнь. А в ней пиво.

В «Устройствах» было вообще пусто, как на форматированном диске. Я даже задерживаться не стал, хотя думал, что синтезатор этот сопливый или планшет должны были отобразиться. Но, может, там видно только то, что сейчас подключено? А может вообще, какие особые устройства должны быть. Имплантаты всякие, или что там у них есть? В общем, сейчас всё остальное проверю и подойду к кухонному комбайну, гляну – покажется или нет.

А вот «Связь» порадовала. Аж три сетки увидел. Общая Галанет, местная БС-Нет, и, похоже, какая-то служебная. Она, в отличие от всех, была под длинным номером. В Галанет меня пустили, но только на страницу авторизации. Там регистрация идёт по индивидуальному коду. Что это такое, я не понял. Но, думаю, если бы он у меня был, нейросеть бы его тут же предоставила. Так что подождём.

В местной – пожалуйста. Тут тебе и новости, и доска объявлений, форумы. Даже киношки какие-то выложили. Но, оказывается, всё платное. Выйти не смог, зато узнал, что местные деньги называются «Кредиты» или сокращённо «Креды». Пока, конечно, не актуально, но инфа лишней не бывает.

Ксюша сначала волновалась, видимо, каждую минуту по плечу стучала, что-то спрашивала, но потом поняла, что если я в монитор уткнулся, то окружающий мир для меня потерял свою актуальность, и, кажется, успокоилась. Во всяком случае, никто дальше не отвлекал.

В «Контактах» оказались только трое. Но зато с описаниями. Правда, про Ксюшу ничего толком и не было, кроме того, что она хуман, это, как я уже догадался, человек, землянка, и не имеет статуса. А вот этого четырёхрукого, оказывается звали Сипон, и раса его – креаты. Интересно. Хотя, имечко я бы на его месте поменял. Но, может, на их языке это значит, например, «Самый сильный» или ещё что приличное. Мне-то откуда знать. Кстати, был этот креат не кем-нибудь, а врачом. Ни фига себе, доктор. Я вспомнил бластер на заднице, и решил не болеть. А то ещё вместо бюллетеня лоб зелёнкой намажет, чтобы инфекцию не занести, и расстреляет. Кто их, четырёхруких, знает.

А вот Трокс был троллом. Я сначала даже решил, что прочитал неправильно. Всю жизнь считал, что говорят «тролль». А тут вишь ты, без мягкого знака. Тоже, оказывается, раса такая. А должность у него – бригадир. Что за бригада, кто у этого тролла джамшутит – не пояснили. Ну, думаю, и так разберусь со временем.

Рака, кстати, в контактах не было. Видимо, нейросеть посчитала, что мы с ним недостаточно близко знакомы. Да оно и к лучшему. Уж больно рожа страшная.

И тут меня из моей нирваны выдернули. Оказалось, все наши вновь прибывшие уже давно собрались в столовой, мест за столиками не хватает, меня даже собирались насильно в коридор выкинуть, раз пообедал, но Ксюша меня отстояла, как блокадный Ленинград. Зачем ей это, я не знаю, но всё равно, спасибо.

А тут и нейросеть нарисовалась с новым маршрутом. Ещё на три этажа вниз.

Не, на лифте я с радостью прокачусь. Даже вот думаю, если вдвоём в него шагнуть – будет друг друга видно, или он ездоков по каким-нибудь параллельным потокам разбрасывает?

В общем, вышли мы как пионеры, почти за ручку, и опять к лифту.

На этот раз в коридоре возле двери наших уже человек двадцать было. Как в поликлинике. Блин, космос, летающая тарелка, а очередь как дома. Бред какой-то. Но куда деваться? Пришлось стоять. Не меньше часа проторчал. Зато раздел «Офис» прошерстил. Это оказалась моя типа домашняя бухгалтерия, а также вся почта там, входящая и исходящая. И блокнот, куда же без него. Я даже попробовал в нём писать. Сначала никак не мог сообразить, что делать надо. Висит перед глазами полупрозрачный белый лист, а ни стилуса, ни клавы.

Но потом плюнул, и нейросети напрямую, только что не вслух, сказал, чтобы клавиатуру дала.

Но здесь всё оказалось гораздо интереснее реализовано. Никакой клавы, мыши, не надо. Просто представляешь себе символ, и – хоп – он уже в блокноте. Причём, что классно – не обязательно из местной азбуки. Я, когда разобрался, стал даже по-русски писать. И ничего – появлялось. Даже сохранялось куда-то.

А в конец вообще обнаглел и попробовал спецсимволы, мало ли… Так вот, никаких ограничений. Хоть солнышки рисуй. Ну, я в итоге и попробовал скриптик наваять. Простенький, почти «Hello, world». Так вот. Наваять я его наваял, а запустить где? Среда нужна программирования. Ну, или компилятор какой. А ничего же нет!

В общем, бултыхался я, бултыхался, но запустить так и не смог. Обидно даже стало. Такой мир продвинутый, а комп, то есть нейросеть, без компилятора. Разозлился даже.

И тут моя очередь подошла. Причём, Ксюша, хитрюга, снова меня вперёд пропустила. Чтобы, значит, сначала я всё разузнал, а потом ей сообщил. Те ведь, кто выходили, ничего никому и не сказал никто. Молча, как во сне, чап-чап по коридору в какую-то им одним известную сторону. Не по-товарищески, блин. Их уже и за плечо дёргали, и в спину плевали – по барабану. Бред какой-то. Идут как зомби.

Так что я в кабинет входил как на плаху – хрен его знает, что там ждёт.

А внутри – опа – тот самый ракообразный.

– Приветствую, – говорит.

И тут нейросеть включилась. Сразу же я узнал, что зовут его как-то сложно. Куча букв и все согласные. Прямо, не имя, а немецкое прилагательное. А вот раса его называется «раакшас». Тоже язык сломаешь, но хоть произнести можно.

У меня в башке как щёлкнуло. В сети-то я уже не первый год, все языки и на слух, и в буквах встречал. Так вот, сдаётся мне, что так арабы своих мусульманских чертей называли, или что-то похожее. Блин, и не загуглить – негде. Так что просто поднял глаза на него. А куда смотреть? У человека-то понятно – глаза, вот они. Прямо передо мной. А тут торчат два шарика по сторонам головы, куда хочешь, туда и пялься. Но этот мне сам помог. Булькнул что-то между глаз, и вдруг молвит на чистом русском, ну это, то есть, на общем:

– Мне приятно, – говорит, – что вы уже разобрались со своей нейросетью.

Я киваю молча.

А ведь не дурак, даром, что усы как у таракана. Сразу просёк. И продолжает, как ни в чём не бывало:

– У вас, очевидно, появилось много вопросов. Пожалуйста, вы можете все их задать.

В общем-то я и сам до фига, чего понял. Так что вопрос остался, практически, один.

– Чем вы планируете нас всех занять?

– Вы меня удивили, – отвечает ракообразный, и усами своими так из стороны в сторону – фух-фух.

Я плечиками скромно пожал, мол и не старался даже, само вышло.

– Нам, – говорит, – нужно развивать добывающую промышленность. Здесь, как вы видите, фронтир. То есть, самая граница обжитого космоса. Именно этот участок и является основным поставщиком сырья в более развитые миры содружества.

Я молча киваю, как китайский болванчик. Кстати, никогда их не видел в жизни, только выражение такое ещё с детства знаю. Так что как эти болваны кивают – это не ко мне. Наверное, так же, как собачки на торпедах в маршрутках. В общем, соглашаюсь с ним молча.

А что он неправильно сказал? Во все времена новые области только за счёт сырья и выживали. И на Руси, вон, Сибирь, да севера, до сих пор только сырьём и пробавляются. Нефтью, газом, лесом, да шкурками всякими. А все ништяки – центру. Почему здесь должно быть иначе?

А этот продолжает:

– Содружество миров – очень развитое и спокойное общество. Более того, это конгломерат, где каждый может найти для себя именно ту дорогу в жизни, какая ему и нужна. Поэтому граждане не хотят лететь за тридевять световых лет, чтобы стать шахтёрами или мусорщиками.

Хм, понятное дело, думаю. Я бы сам не поехал на Камчатку дерьмо выгребать. Если только красную икру.

Но сам слушаю. И не зря, потому, что это только присказка была.

– Нет, – тут же возражает сам себе раакшас. – Шахтёры, конечно же есть. Но их крайне мало. Поэтому мы давно нашли для себя вполне приемлемый и этичный выход. Мы спасаем людей от смерти.

Вот теперь у меня весь пазл сложился. Думаю, не только мы с Ксюхой должны были ласты склеить, таких жмуриков, не иначе, как вообще все. Что, кстати, и подтвердилось.

– На вашей планете, мне сообщили, что вы называете её «Земля», мы в последний момент выдёргиваем из лап смерти тех, кто нам подходит.

И тут уже я его прервал. Ну, непонятно мне кое-что стало.

– Подождите, говорю, товарищ, не могу выговорить, как вас зовут.

А он, такой, поклонился. Блин, кланяющийся рак! Бред какой-то! Но эффектно. И говорит:

– Зовите меня Скржыщ. Я знаю, что полное моё имя для ваших голосовых связок практически непроизносимо. А лучше «доктор Скржыщ».

Фига се, доктор! Блин, не дай бог заболеть! Однако, продолжаю:

– Так вот, – говорю. – Если вас послушать, то у нас кладбища закрыться должны из-за непосещаемости, раз вы всех из-под косы выдёргиваете. А я на похоронах сам год назад был. Нестыковка.

Но фиг я этого усатого с темы собью. Всё у него схвачено.

– Нам, – отвечает, – все и не нужны. Мы общество высокотехнологичное. Поэтому какие-нибудь эскимосы с неграми у нас если куда и сгодятся, то только на стволовые клетки. Ну, и старики, сами понимаете, тоже ценности мало представляют. А берём мы лишь тех, чей возраст не превышает тридцати пяти земных лет, а показатель интеллекта не ниже ста сорока.

Вот это он меня удивил. И здесь так же, как в кадровых агентствах. Молодые и с высшим образованием. Даже, блин, на должность уборщицы за слонами. Нет в жизни справедливости. Вот, мой приятель, например. Ему под шестьдесят уже. Он с детства, ещё со времён Гагарина, хотел космос своими глазами увидеть. А фигушки. Умищем не вышел. Не то, что высшее, школу еле вытянул, и то за счёт усидчивости.

А я – раз, и в тарелке. В глубоком космосе.

– А меня вы, – спрашиваю, – уже обмерили? Сколько там по вашим подсчётам?

– Сто семьдесят один, говорит. Но, это цифра приблизительная, может на два-три балла отличаться.

А я сижу такой, глазами хлопаю. Не знаю, на общем фоне это много или мало? Если до ста сорока не берут, то вроде, как и не очень высоко. А если им середнячки тоже ни к чему, а принимают лишь тех, у кого уровень повышенный? Фиг знает…

– Поэтому для вас у меня сразу два предложения, – продолжает между тем ракообразный доктор. – Можно направить вас и карелоний добывать, но лучше, мне кажется, будет, если вы отправитесь на свалку.

Я аж рот открыл. Бред какой-то. Это за что ж меня сразу на свалку-то? Я ещё, вроде, не сломался.

И тут забулькало. Да так громко, будто чайник на плите забыли. Я аж оглядываться начал, думал, может и правда – поставил, чтобы потом, после собеседования, как положено, в спокойной обстановке чайку попить, да забыл выключить. Всякое бывает… а оказывается, этот Скржыщ так смеётся. Аж глазки закатил, морда ракообразная. Причём, в прямом смысле закатил, за затылок.

А главное, физиономия у этого рака в тот момент стала, ну прямо как у актёра Ливанова в роли Шерлока Холмса. Причём, не могу сказать, чем похожа, человеческого-то в ней вообще ничего. Так что не усами, не глазами, и даже не мордой лица. Но вот поди ж ты – чистый Шерлок Холмс.

Отсмеялся и продолжает.

– Я понимаю, что вы подумали. Но свалка в нашем понимании – это не то место, куда отвозят отходы. Отходы у нас вообще никуда не деваются – всё раскладываем на составляющие и снова используем. Как, кстати, вам обед?

Меня чуть не вывернуло в этот момент. Это что, выходит, я как бомж, помойки наелся? Бред какой-то!

Он, видимо, по лицу всё понял, потому что снова забулькал. Мне так обидно стало. Ну, думаю, всё бы тебе, рожа усатая, над людьми издеваться.

Но потом гляжу, успокоился, даже, вроде, физия его, рачья, подобрела. Вы спросите, как я понял? А хрен его знает! Как-то вот начал через некоторое время определять. Наверное, так же, как со временем люди учатся близнецов отличать, или там, у собак по выражению глаз настроение понимают. Точно не скажу.

– У нас понятие «свалка» означает место давнишних космических боёв. Здесь, на фронтире, эти точки и благо и, одновременно, большая проблема. А всё потому, что там скопилась старая военная техника.

Тут я, вроде, допёр, о чём он.

– То есть, – подсказываю, – на местах сражений можно немало всяких военных ништяков выкопать. Вроде солдатских касок, ремней, а если повезёт, то и оружия работоспособного.

– В основном другое, – и головой мотает, прямо как человек. – Детали и узлы космических кораблей, станций и автоматических огневых точек. Двигатели, например, системы жизнеобеспечения, да даже просто горючее. Но в целом, вы правы. А проблема в том, что некоторая часть техники до сих пор находится в исправном состоянии, что очень усложняет не только добычу, но и сам проход через эти зоны.

– Ну это понятно – пристрелить могут.

Но он меня, будто и не слышал.

– Бои обычно ведутся не где попало, – поясняет. – Чаще всего враждующие стороны интересуют стратегически важные районы. Такие, например, как пересечения трасс, или узловые станции.

Я киваю, типа понял всё. Хотя… да нет, всё он правильно излагает. Вон, Смоленск, например. Он на пути в Русь-матушку стоит, так его кто только ни брал. Правда, каждый раз аккуратно назад возвращали.

А рак тем временем:

– Поэтому даже простая расчистка подобных участков от действующей до сих пор техники имеет важное транспортно-хозяйственное значение.

Вот завернул, блин, юный ленинец. Но, мне-то что? Моё дело кивай молча, да жди финала. Хотя…

– А сколько вы собираетесь нам платить?

Вот! Это вопрос, граждане, архиважный, я думаю. Потому что, если сразу шкурные дела не утрясти, они потом очень некрасиво выплыть могут. Но этого усатого так просто на понт не возьмёшь.

– Всё зависит, – отмазывается, – от эффективности вашего труда. Одно могу обещать. Вас всегда будет ждать отдельное благоустроенное жильё, и полноценное питание.

– Не-ет, – говорю, и пальчиком так перед собой, типа, не проведёшь. – я человек конкретный, технический. Поэтому мыслить абстрактными категориями не привык. Вы мне скажите, сколько мой трудодень стоит, или что там у вас. А главное, как это выглядит на фоне прожиточного минимума и средней зарплаты по Содружеству.

Фух, завернул, аж язык чуть заплетаться не начал. Но доволен. Пусть эта пивная закусь видит, что не абы-кого из-под КАМАЗа выдернул, а человека, который, как ему и положено, звучит гордо. Но этому ракообразному пофиг.

– Всё, – отвечает, – будет зависеть от стоимости сданных вами узлов и агрегатов. Будут, конечно же и заказы. Тогда вам сразу скажут, что и почём у вас купят. Но в основном, сдавать собранное вам придётся самостоятельно, а значит, через некоторое время вы уже будете разбираться в ценах.

В общем-то верно вещает, гад, как по радио. Но в душе чувствую – какая-то кака у него в рукаве ещё запрятана.

– В чём подвох? – спрашиваю.

Он аж снова забулькал. Да так сильно, что я думал, выплёскиваться начнёт.

– Почему вы ищете подвох? – спрашивает.

– Да всё просто. Я в жизни кое-что повидал, к тому же в голове у меня, как вы сами сказали, не каша из синтезатора. Поэтому в альтруизм в чистом виде я давно уже не верю. Так что выкладывайте козыри, доктор Скржыщ.

Ну, он и объяснил. Да так, что у меня сразу весь боевой настрой пропал.

Сказал этот рак, что мы должны своим спасителям возместить затраты на наше чудесное исцеление. Нет, в общем-то понятно, хоть и не по-человечески. Как в том анекдоте про пионера, который спас из воды еврейского мальчика, а наутро пришла мама с вопросом, почему он ещё и кепочку не достал.

Обидно, блин. Причём, сумма оказалась совсем не маленькой. Четыреста тысяч восемьсот кредов на нос. Эта хитрая рачья рожа сначала всё не хотела её ни к чему привязывать, чтобы я не понял, много это или мало. Но я-то тоже разбираюсь, в каком месте Гейтс кнопку «Пуск» запрятал. Поэтому спросил, типа между делом и гораздо позже, сколько мне придётся выплачивать, если я корабль разобью.

Оказалось, сто восемьдесят тысяч. Так что, не такие мы, земляне и дешёвые, как погляжу. Хотя, если серьёзно, рвут эти гады. В три горла жрут. И, что ни говори, очень это всё на рабство похоже.

Видимо, лицо у меня в этот момент само за себя говорило, потому что рак тут же клешнями замахал.

– Нет, – говорит, – что вы. Рабство у нас в союзе вольных торговцев запрещено.

А потом прищурился так хитро, как дедушка Ленин.

– Вы, может, считаете, что стоило вас оставить там, где вы и были?

Понимает, гадёныш, что под КАМАЗом мне верная смерть. Да и хрен с ним.

– Ладно, говорю. Давайте свой договор. Всё равно у меня выхода нет.

И протягивает доктор Скржыщ мне карточку чуть больше визитки, и просит:

– Вот сюда плюньте, пожалуйста.

Я в шоке, глаза не хуже него выпучиваю.

– Нет, – поясняет. – это нужно, чтобы зафиксировать договор вашим генетическим кодом. Идентификатора-то у вас пока нет. Мы его можем только на основании договора получить, а договор заверить надо.

Я всё понял, и щедро, от души харкнул на карточку. Пусть потом не говорят, что я жадный.

Доктор тут же мне протянул три таблетки, сантиметров по семь диаметром каждая. У меня даже мысль мелькнула, какой врач, думаю, такое у него и лекарство.

Оказалось – нет. И не таблетки это вовсе, а базы знаний. Учатся они так.

– Потрогайте ваш затылок, пожалуйста, – поясняет. – Там антенна вашей нейросети. Вам необходимо приложить базы к ней в любой последовательности. Они будут переданы в вашу сеть, а потом, в процессе обучения, распределены по соответствующим областям мозга.

Обалдеть! Вот бы у нас так учили. Колесо закинул – и иди за дипломом. А рак продолжает:

– Здесь базы «Пилот 1», «Техник 1» и «Навигатор 1»

Я говорю:

– Один, это типа, первого уровня?

– Совершенно верно. Вам для путешествий по местной системе больше и не надо. Хотя, если вы впоследствии захотите поднять свой уровень, то это будет только полезно. И в финансовом плане тоже. Так что можете приступать к обучению.

Я сразу понял, почему все из этого кабинета как пришибленные выходили. Базы грузились. Но мне это не очень удобно. Я бы лучше всё в удобное время в удобном месте сделал.

– А можно, – говорю, – я, когда домой приду, тогда и за учёбу примусь? И, кстати, домой, это куда? Вы благоустроенное жильё обещали, если мой склероз мне ни с кем не изменяет.

– А, домой…

И тут мне на сеть падает маршрут. Ни фига себе, ещё на пять этажей ниже. Да сколько же они понастроили?

– Скажите, – интересуюсь, – а до земли, до первого этажа, ещё далеко?

Блин, ну что делать с этим усатым чайником? Опять закипел! Булькал, пока я уже вставать не начал, еле успокоился.

– До земли, говорит, по вашим меркам девятьсот километров. Мы на станции.

Бред какой-то… Хотя…

В общем, так я и вышел из кабинета.

А за дверью меня тут же Ксюха за локоть поймала.

– Тоша, что там?

Блин, ненавижу, когда меня Тошей называют. Ещё хуже, чем полное имя.

– Меня Энди зовут, – говорю.

– Ладно, ладно, – и по плечу меня гладит.

Понятное дело, самой-то любопытно.

– Доктор там, – отвечаю. – Дал мне три таблетки.

И показываю ей базы. У Ксюхи глаза не хуже, чем у того рака стали.

– Как же ты их глотать будешь? Или они шипучие, как аспирин?

– Не, – говорю. – Их грызть надо. Это гранит науки. Как догрызу, так мне сразу личный автомобиль, кабинет и секретаршу.

– Да ну тебя, – отвечает. – Всё прикалываешься. А почему все хмурые выходили, а ты весёлый?

– Они, – поясняю, – уже свои таблетки слопали, а я на ужин оставил. Мне доктор посоветовал перед едой принимать, а ты сама знаешь, обед только кончился.

Гляжу, Ксюха сама не знает, верить мне, или нет. Заржал в голос и пошёл новую квартиру смотреть.