Читать книгу Клеон, сын Трояна. Том I - Евгений Нетт - Страница 3

«Сильный делает то, что может, а слабый страдает, как должен»

(с) Фукидид, История Пелопонесской Войны

Койку я-прежний разместил с умом: первый же лучик поднявшегося над крышами соседних зданий солнца впёрся прямо в глаз, таки вынудив меня встать вопреки желанию отоспаться за все испытанные страдания. Подниматься совсем уж спозаранку, к счастью, было не надо – мало того, что рабочий график посыльного требовал работы с полудня и до темноты, так ещё и явка была необязательной. Просто если филонить, то можно в какой-то момент натолкнуться на зеркальный ответ: работы нет, иди, гуляй, мол.

А! Ещё после представления богам в этом мирке участникам, кроме изгоняемых и убиваемых, полагалось три дня на восстановление. Для меня это значит лишь, что недруги, вероятно, не будут в эту пору суетиться, или будут считать, что я гарантированно валяюсь дома.

И этот факт, как и срок, я потрачу с пользой, уж можете мне поверить!

Первым делом я, вскочив с койки и поморщившись из-за боли в отлёжанных рёбрах, принялся за разминку. Нужно было поближе познакомиться с возможностями своего тела, которое хоть и ощущалось худым, но оказалось весьма крепким: быстрые ноги, как говорится, и звиздюлей не боятся, и помогают споро разносить послания и посылки, чтобы делать больше работы за отрезок времени и побольше отдыхать.

Даже прежний Клеон это понимал, а уж для меня свободное время теперь было бесценным ресурсом, без которого, боюсь, не состоятся никакие планы.

Выносливый, юркий, подвижный – вот, что можно было сказать о текущем мне. Не было в конечностях особой силы, как в прежнем теле, но и совсем уж задохликом меня не назвать. При том получаса не хватило для того, чтобы заставить меня даже ощутимо вспотеть, а это – хороший знак. Выносливость преобладала надо всеми прочими параметрами, и с таким фундаментом можно было работать.

Изменить меню, более рационально расходуя средства, добавить тренировки – и к восемнадцати годам я буду достаточно мощным юношей, которого не сломит эфебия.

Что за эфебия? Военная подготовка длиной в три года, обязательная для каждого мужчины. И, можно сказать, социальный лифт для как раз тех, кого жизнь потрепала, ведь отслужив эти три года самые способные могут претендовать на место в войсках или страже, состоять в которых весьма почётно и денежно.

Для метеков, людей без гражданства, это ещё и способ это самое гражданство быстро заполучить. Всего десять лет безукоризненной службы, и ты уже полноценный член общества с правом голоса и статусом, который тут весил совсем немало. И это реально быстро, так как в ином случае какой-нибудь работяга мог в Подолимпье и все тридцать лет пахать, чтобы просто получить шанс на гражданство… не для себя, а для своих детей. Просто за верность, так сказать.

Жестоко? Ну так местное устройство мира тому способствует, но об этом когда-нибудь потом. Сейчас же вернёмся к нашим баранам, а именно – обоснованию необходимости прохождения эфебии с отличием.

Считаем. Первое – подготовка к эфебии позволит мне обоснованно для наблюдателей заняться усилением себя любимого. Приобретение боевых навыков, да и тот же сбор информации о местных порядках. Как-то же надо было двигаться в сторону Хроник? Ну, хотя бы лежать в их направлении головой, я не знаю…

Второе – статус хорошего и перспективного эфеба это какая-никакая, а защита. Я не самоуверенный кретин, и понимаю, что десяток знатных семей, жаждущих моей крови – это, мягко говоря, дохрена, в то время как я сейчас представляю из себя зрелище довольно жалкое. Даже вселение не особо-то что изменило в моменте: бойцом я не был, гением интриг или мастером торговли тоже. Мои навыки из двадцать первого века востребованы тут лишь частично, что, конечно, печально. Звеньев в магических цепях больше среднего, но при этом я неприкаянный. Где плюс, там и минус, так сказать.

Но не критично: всего можно достичь с нуля, пока ты ещё дышишь.

Так что в перспективе статус будущего воина может прикрыть мне тылы и уберечь хотя бы от самых наглых интриг, подстав или вообще попыток огреть дубинкой в сумерках. При этом я бесплатно получу возможность учиться у ветеранов, которые на какой-нибудь Земле полдесятка крепких мужиков в одиночку положить смогли бы, и это на одних лишь кулаках. Ну и, повторюсь, своего рода социальный лифт: из грязи в князи, пусть и ценой пота, крови, усилий и риска. Эфебов последнего года всё же выводят «в поле», да и сам процесс обучения отнюдь не полностью безопасен.

Да. сама задумка не без минусов, конечно, и до пресловутой эфебии ещё два года, но как иначе-то? Задумываться об этом нужно уже сейчас!

Мир богов предоставлял возможности для развития в теле магии, факт. И наличие магических цепей это доказывает. Вот только ключевое слово тут – развитие! Я не японец, и даже не школьник, чтобы на третий день начать щелчком пальцев щёлкать десятками матёрых рубак, которые воинскому искусству всю жизнь посвятили. Мне потребуется время, чтобы развить в себе заложенные природой таланты.

А если ещё и Великий План моего Сумрачного Гения, – прямой, как удар серпом по яйцам, – в ближайшее время не выгорит, то в ближайшие два года придётся вообще крутиться ужом безо всяких защитников и покровителей, особо не до тренировок будет. Худший из вариантов, но я его не отбрасываю.

Как говорится – надейся на лучшее, а готовься к худшему.

Благо, время пока ещё было, и сейчас, пока на огне очага разогревалось в горшке варево, идентифицированное мной как тушеные бобовые с кусочками рыбы, я вполне себе мог поразмышлять «о вечном», распихивая память и результаты её осмысления по полочкам.

Мой дар, которым я обладал в «прошлой жизни», тогда казался мне настоящим чудом: уникальным, позволяющим обоснованно считать себя особенным. Место его средоточия я именовал сердцем, – так как у сердца оно и находилось, – или ядром. Ну, сами понимаете, почему.

Сейчас же прежние знания отчасти потеряли актуальность: ядро оказалось не ядром, а звеном цепи, просто было оно у меня в одном экземпляре в силу отсутствия на Земле источника магии, Хроник Акаши. Справедливости ради, его там не должно было быть вообще, но имеем то, что имеем.

Теперь же звеньев в теле двадцать, плюс одно моё. И вроде бы круто, да только все «не мои» звенья выглядят и ощущаются так себе: тусклые, слабые, почти пустые. Привнесённое извне на их фоне сияет солнышком, припекая от избытка силы, постепенно тянущейся дальше по цепи.

Что это сулит? В моменте, пожалуй, что и ничего. Я понятия не имею, как творится местная магия или как эти цепи используют, да и выглядят все новые звенья так, словно попытка ими воспользоваться приведёт к чему-то очень нехорошему. Точных и обширных познаний по теме в голове моего предшественника, конечно же, не было, так как даже имеющееся он «запомнил» или в детстве, слушая рассказы взрослых, или от сверстников, которые нередко судачили о магии, эфебии, прекрасных девах и прочих беспокоящих юношей вопросах.

А потом всю эту кашу Локи восстановил, если верить его словам, конечно.

Отрывочные и неполные сведения у меня были, в общем.

Но в перспективе, если я разовью такую прорву цепей, творить можно будет всякое. Да, даже с моими скромными познаниями мага-самоучки. А если получится пройти эфебию и получить полноценное образование…

Красотища же! Надо только до этого момента дожить, на что и будут направлены мои следующие действия. Великий План, да-да. Ведь получить защиту от «государства» – это, конечно, здорово, но я намеревался попробовать все возможные варианты сохранить свой зад в целости и сохранности здесь и сейчас, а не когда-нибудь потом.

И, желательно, не полагаясь на наш старинный авось.

Плотно позавтракав, я оставил угли в очаге дотлевать, сменил хитон на второй и последний, поприличнее, посетовал в процессе облачения на кривость процесса и отсутствие в «арсенале» греков нижнего белья, пригладил рукой непослушные вихры на макушке, после чего вышел-таки на улицу, полной грудью вдохнув наполненный ароматами трав воздух. В уши ожидаемо ударил шум: город несколько часов как уже проснулся, и то, что эта его часть принадлежала среднему классу, лишь способствовало оживлению.

Куда-то шли люди, разъезжались, недобро поглядывая друг на друга, возничие со своими гружёными телегами, возмущался незадачливый горожанин, ступивший в смердящую кучу, носились дети, изображая какую-то сценку из не такого уж и мифического прошлого своего народа, прогуливались неспешно вчерашние юнцы, заканчивающие свою эфебию и трудящиеся в рядах стражей – статные, горделивые, готовые совсем скоро выйти наконец на «вольный простор»…

– О! – Восклицание раздалось откуда-то слева, и там я, обернувшись, увидел низенького, крепкого мужичка, во все глаза на меня смотрящего – соседа. У него не было правой руки, а телосложение выдавало в нём некогда воина. Ныне же – всего лишь инвалида, отселённого на задворки города. – Клеон, никак ты оправился?!

– И вам здравствовать, Онесим. – Я улыбнулся. Этот человек был одним из тех немногих, кто приглядывал за вчерашним дурачком. – Вчера было моё представление богам, и я, кажется, избавился от мешающего мыслить увечья…

– Слава богам! – Тут же воскликнул бывалый вояка, подошедший и хлопнувший меня по спине широкой ладонью. До плеча ему тянуться было высоковато. – Прими мои поздравления, юный Клеон! Троян бы гордился тобой!

Я вздрогнул, когда из памяти реципиента полезли новые воспоминания об отце этого тела. Ну, удружил, соседушка: опять мигрень будет!

– Я сделаю всё, чтобы ему и правда было, чем гордиться. И спасибо вам за то, что присматривали за мной! – Поклониться достойному человеку – не зазорно. Ни для местных, ни для меня самого. Так что какое-то время Онесим лицезрел мою вихрастую светловолосую макушку. Выпрямившись, я продолжил: – Но после представления дано всего три дня на восстановление, а мне нужно успеть сделать очень и очень многое.

– О, понимаю-понимаю, Клеон. Не буду тебя задерживать. – Махнул рукой мужчина. – Но ты заходи поболтать, как будет время. Я о многом могу тебе поведать, на самом-то деле.

– Обязательно, да улыбнутся вам боги! – Попрощался я, развернувшись и двинувшись дальше по улице. Хороший мужик, надо и правда заскочить к нему, как появится «окно» хотя бы часа в четыре. И вина захватить.

Возвращаясь к Великому Плану, первостепенной задачей сейчас я счёл ни много, ни мало, а разбирательство с имуществом моей семьи. Если судить сугубо по устаканившимся в голове воспоминаниям, то это большой двухэтажный дом в центре города, суть родовое гнездо, пара управляемых наёмными работниками, – а такие ли они нынче наёмные? – синоций, доходных домов по-понятному, и доля в крупнейшей гончарной мастерской города. Остальное было продано ещё при живых родичах, так как на «войну» со врагами семьи деньги уходили нешуточные.

А, может, и этого, – кроме дома, – уже нет: кто знает, какие обязательства были на нашей семье, утратившей способность их исполнить?

По этой причине первым и, возможно, последним на сегодня пунктом назначения был избран храмовый комплекс. Ведь даже моё вселение, а для окружающих – излечение, было приурочено к представлению богам. Ежегодному ритуалу, в ходе которого шестнадцатилетние юноши и девушки или обретают покровителя, или изгоняются.

И изредка, как в моём случае, оказываются неприкаянными – не заслужившими ещё изгнания, но и богам не приглянувшимися. Тоже, знаете ли, та ещё проблема.

В народе ходили слухи, что неприкаянным мог стать смертный, которым кто-то из пантеона всё же заинтересовался, но ещё хочет понаблюдать, чтобы впоследствии принять решение. И мне именно этот сценарий подходил не особо. Сами понимаете, почему: скорбный умом дурачок вряд ли мог кого-то хоть сколько-то заинтересовать, и своё чудо-исцеление с отсутствием метки изгнанника я приписывал проделкам Локи.

Кто, если не бог обмана, один из старших в своём пантеоне, мог изящно кинуть через моржовый хрен процедуру важнейшего ритуала богов-«соседей»?

Так или иначе, но представление богам несло в себе ещё одну, отнюдь не второстепенную цель: избранники богов получали так называемое «раскрытие цепей», суть признание Олимпийцев и право прикоснуться к магии. В этом возрасте оформлялся талант смертного в мистических искусствах, и боги могли тому поспособствовать.

Уж не знаю, от чего это зависело, но подозреваю, что смотреть надо на то, кто из богов раскрывал эти самые цепи.

Скажем, Зевс потрудится – получишь склонность к разрушению и молниям, а коль Гефест отметится, то тебе сам бог, – ха-ха, – велел посвятить себя ковке могущественных артефактов и созданию всякого разного, включая и постройки.

Доподлинно мне известен только результат: магические цепи смертного в любом случае проявлялись и становились видимыми, а в случае с избранниками – адаптировались для конкретного направления магии. Это не было что-то вида «теперь ты файермаг, Гарри, но холод тебе недоступен», вовсе нет. Скорее «вот это будет получаться лучше и проще, чем это».

И степень воздействия отличалась от почти никакой, если условный Зевс посмотрел на паренька и сказал «ну, окей, лишним не будет», и до весьма внушительной, когда всё тот же громовержец с азартом во взгляде значительно изменял магические цепи подопытного.

В прошлой, так сказать, жизни, я своё звено цепи практикой «заточил» под свою же узкоспециализированную деятельность: чувство направления, влияние на токи древней магии, предчувствие угрозы, ощущение близкой магии.

Заточил до такой степени, что иной подход в стычке с циклопом меня просто убил нахрен, простите за выражение.

Тем не менее, я это к тому веду, что даже на достижение этого скромного и двоякого результата ушли годы. В Подолимпье же похожую адаптацию приглянувшимся смертным организовывают боги. Моментально и для всех звеньев разом.

И это именно та причина, по которой в этом обществе любимчиков богов было принято считать особо перспективными. Во время эфебии они получали лучших учителей, может даже не из числа рабов; им многое сходило с рук; они почти сразу могли претендовать на то, чего обычный человек будет добиваться годами; им даже «прозвище» в народе давали очень рано, словно каким-то знаковым личностям, гениям и героям, да и в ряды армии их принимали куда охотнее, а там совсем иная петрушка, чем даже в стражах Подолимпья.

И жалование выше, и перспективы, и статус.

Для этого всего-то и надо было, что родиться с большим числом магических цепей в теле, и в шестнадцать лет приглянуться хотя бы одному, а лучше – нескольким богам. Так сказать, хоп – и ты если не на вершине, то уж точно перед кабинкой лифта, готового тебя туда доставить…

Я много думал этим утром, планируя свой первый день в новом мире, так что был уверен – маршрут я построил совершенно верно. Почему? Загибайте пальцы, так сказать.

Первое – мне хоть как-то помогли лишь жрецы Гермеса, не позволив, судя по всему, незатейливо грохнуть сиротинушку, дабы быстренько попилить недвижимость.

Второе – Локи весьма недвусмысленно выразился, сказав, что лишь в начале пути боги и жрецы не смогут разглядеть во мне засланца. Сколько это начало продлится, что именно во мне смогут разглядеть, не смогу ли я скрыть это уже своими силами – непонятно, а со жрецами всё равно встретиться будет надо.

Так когда к ним наведаться, если не сейчас?

Ну и третье, как бы не самое важное – я «исцелился» после представления богам.

Местные меня не то, что не поймут, но и охренеют, если я не поспешу вознести этим самым богам хвалу. Даже статус экс-дурачка не спасёт: прошлый владелец тела при всех своих бедах каждую декаду-две приносил дары, да и пищу в очаг не забывал подкидывать, благодаря Гестию. Ну и мне неплохо было бы с ещё одной стороны прикрыть тылы, «во всеуслышанье» заявив о своём исцелении, не делая из этого тайну. Тогда меня убрать будет сложнее, и, вероятно, враги залягут на дно, наблюдая.

По крайней мере на ближайшие декады, пока шум не уляжется.

Ну и «в довесок» я намерен поговорить со жрецами Гермеса, наведя справки об одном из вариантов избавления от здоровенной красной мишени на моей спине.

Вариантов-то, что самое паршивое, у меня на самом деле не так уж и много: любая попытка сохранить за собой поместье и бизнес приведёт к одинаково печальному финалу. Не вывезу я сейчас против местных мастодонтов, уважаемых членов общества и тех ещё воротил бизнеса в обществе, где слов уважаемых людей будет достаточно, чтобы обвинить меня титаны пойми в чём.

И богов как судий едва ли кто-то привлечёт – я не того полёта птичка, чтобы это выглядело хоть сколько-нибудь осмысленно, не говоря уже о том, что их пристальное внимание мне противопоказано.

Соответственно, требовалось это моё имущество сохранить особо извращённым, надёжным способом, который уже обрисовывался у меня в голове.

По дороге к храму я прикупил здоровенную корзину, наполнив ту пшеном, виноградом и оливками – дарами богам в благодарность за исцеление. По-хорошему, следовало хотя бы на быка раскошелиться или корову какую, но состояние моего кошеля не позволяло. Потому пришлось ограничиться минимумом, собранным, впрочем, по всем религиозным правилам: именно это преподносили на алтарь в подобных случаях.

Правда, не с такой серьёзной болезнью, но и мне сейчас не до жиру.

Сам по себе храм был местом, находящимся в самом центре города и вроде бы в пешей доступности, если бы не лестница. В моём родном мире «нормальные» для местных полторы тысячи ступеней, витиевато тянущихся из стороны в сторону, идущих то вверх, то вниз, преодолел бы не каждый. Тут проблемы возникали разве что у стариков из тех, кто не следил за питанием и нагрузками. Все остальные греки как ни крути, но были эталонами того, каким должен быть здоровый телом человек: подтянутые, крепкие, пышущие жизнью.

Недаром что ни девушка – то красавица хотя бы в вопросе фигуры, а каждый парень – хоть прямо сейчас позировать скульптору.

Но как в эту гору переть здравствующую и бодрую животинку – для меня загадка, отвечать на которую, к счастью, пока было не надо. За полчаса я преодолел путь от подножия храмового комплекса к его вершине, оказавшись на просторной, мощёной гранитными белоснежными плитами площади. Тут и там возвышались статуи, причудливые беседки с колоннами, лепниной и барельефами, важно выхаживали жрецы и мыслители, философы и учёные – эта публика нередко тут ошивалась, ибо по статусу положено.

Куда меньше было воинов, но зато каждый из них тут давил своим присутствием, создавая впечатление спокойных и умиротворённых, но всё же хищников. Неофиты сюда не заглядывали, а вот матёрые бойцы присутствовали в изобилии: я отчётливо ощущал те объёмы магии, что скрывались в их мускулистых, подтянутых телах, которым никаких доспехов было не надо для создания соответствующего впечатления.

– Возрадуйтесь, юноша, и вознесите хвалу новому дню. – Обратился ко мне немолодой жрец, словно акула устремившийся ко мне, едва я уверенно двинулся в сторону храма Гермеса. И лишь спустя пару секунд он узнал меня, и глаза старика распахнулись в удивлении: – Клеон? Юный Клеон, ты ли это?!

– И вы возрадуйтесь, о благородный Теокл, жрец Гермеса. – Я чуть поклонился, не сдержав улыбки. – Я прибыл сегодня сюда, чтобы в меру возможностей своих отблагодарить богов за чудесное исцеление. Долгие годы мой разум был словно подёрнут дымкой, а вчера я наконец прозрел!

– Боги благоволят тебе, Клеон, истину глаголю! – Жрец радовался вполне искренне. Что не удивительно, ведь именно этот старичок поспособствовал тому, чтобы моё тело дожило до своих шестнадцати, и даже сохранило кое-какое имущество. – Пойдём. Я уверен, что у тебя накопилось немало вопросов. Иначе стал бы ты так торопиться сюда?..

– С благодарностью тянуть не стоит…

Жрец отмахнулся с лукавой улыбкой на устах:

– Молодости свойственна спешка. Никто бы не осудил тебя, задержись ты немного. Тем более, почти все твои одногодки, Клеон, сейчас и шагу ступить не могут: представление богам вымотало их сильнее самой жуткой тренировки…

– Хорош бы я был, ссылаясь на слабость, которой нет по воле богов. – Соглашаться с апелляцией к молодости я не стал, ибо понимал: сие есть не более, чем игра слов, истинной целью которой, вероятно, является выяснение степени моей дееспособности. Боги, конечно, никогда не останавливались на полпути, единожды взявшись за дело, но одно дело – исцелить голову, и совсем другое – напичкать эту голову знанием и пониманием. А вот со слабостью я прокололся. Чуть-чуть. – И у меня действительно много вопросов, мудрый Теокл. Очнувшись от затянувшегося сна, я никак не могу унять беспокойства…

Мы преодолели несколько ступеней, ступив под своды храма Гермеса. Почему его, а не Аполлона, который как бы покровитель врачевателей? Традиции: Гермес благоволил семье, да и помогли выжить мне именно его жрецы.

До остальных богов тоже дойдёт очередь, но всему своё время: вряд ли они будут в обиде.

– Ты хочешь пойти на врагов с мечом?

Я мотнул головой. Даже как-то слишком резко, пожалуй:

– Нет. Я слишком слаб. Мало чего умею, мало на что способен. И вспоминая события даже последнего дня, когда меня оттащили из храма на самую окраину города, обсуждая, не притопить ли меня в канаве на радость какому-то господину… – Я не мог не приоткрыть правду хотя бы отчасти, ведь жрецу, как и его коллегам, нужны были мои мотивы. Там они помогали слабоумному мальцу, оставшемуся сиротой – это благое дело само по себе. Я же сейчас прошедший представление лоб, которого, до кучи, ни один из богов не признал достойным служения ему. Рассчитывать на доброту человеческую? Увольте: я изначально шёл сюда с конкретными предложениями, с которыми можно было и к Сатане обратиться, не то, что ко жрецам. – Потому сейчас я хочу просто выжить и крепко встать на ноги.

Старик не без удивления, с промелькнувшими во взгляде льдинками на меня покосился. Пораздумывал немного, теребя аккуратно подстриженную, но уже начавшую отрастать бороду, после чего поджал губы:

– Ты запомнил тех, кто нёс тебя, юный Клеон? Имена, внешность, хотя бы голоса?..

– Лишь голоса, прозорливый Теокл. Но не дело рубить сорную траву, не задевая при этом корней. И… – Я как бы задумался на секунду. – … я хочу сам решить эти свои проблемы. Мне нужно лишь время.

Жрец покачал головой:

– Богатства твоей семьи, Клеон, многим не дают покоя. Когда-то мы вмешались, чтобы дать тебе шанс. Не прогадали, и милостью богов твоя хворь сошла на нет. – Очень точно, вот только боги не те, о которых ты, дедуля, подумал. – Но это теперь лишь значит, что жаждущие протянут свои руки с удвоенной силой. Тем более, что, как ты говоришь, им удалось даже подкупить служек храма…

– Слуги эти вполне могут происходить из семей моих недругов. – Выдал я одну из обитающих в голове теорий, могущей подпортить врагам нервишки. Ну и пусть жрец лучше думает о кандидатах на роль подкупленных, чем о странностях со мной. – Но речь не о том, мудрейший Теокл. Я долго думал в ту ночь над тем, как можно поступить, чтобы не просто выжить, отдав недругам всё, что они хотят, но выйти из положения с достоинством. Боги исцелили меня, так для того ли, чтобы я извивался в грязи, точно дождевой червь?..

Теокл деловито покивал, оглаживая бороду. К этому моменту мы уже прошли в одну из главных зал храма Гермеса, и впереди замаячил алтарь, пробудивший во мне не такие уж и приятные, и что самое главное – свежие воспоминания. Формой он был точь-в-точь как тот, на котором успело поваляться моё бренное и мёртвое тело. И мне надо было как раз-таки к нему – дары-то я не жрецам принёс, а всамделишному богу, который их не постесняется принять… надеюсь.

Потому что иначе меня поднимут на копья и сбросят с храма-горы, аки ту ещё скотину.

– Не смертным пытаться понять их мысли и прозреть их планы, юный Клеон. Но я готов услышать твои измышления после того, как ты совершишь то, за чем сюда и прибыл. – Мягким и плавным жестом старик указал на алтарь, и я, ещё раз окинув залу взглядом, прижал к себе корзину и зашагал вперёд.

Хочется – не хочется, страшно – не страшно, а дело сделать надо.

Когда до алтаря осталось с пяток метров, на его матово-белой поверхности вспыхнуло не менее белоснежное пламя, появление которого попыталось заставить меня дёрнуться, но я подавил в себе этот порыв. Это тело не раз видело сий процесс, и бояться тут нечего: «своих» Олимпийцы не сжигают, и уж тем более не когда те преподносят им дары в благодарность за исцеление.

Остановившись в шаге от алтаря, я чинно встал на колени и на вытянутых руках протянул пламени полную снеди корзину. Смотрел в пол, отчётливо зачитывая выдуманную и заученную мою богам благодарность – как я счастлив и благодарен, как они велики и прочая, прочая. Мысли старался держать девственно чистыми, или же прокручивать там всё ту же благодарность.

Миг, когда пламя взрыкнуло и «лизнуло» мои руки, всё равно прошёл мимо меня, оставшись незамеченным. Вот была корзина, вот искрилось себе спокойно пламя – а вот уже корзины нет, а по телу растекаются тепло и энергия, хлещущая, казалось, через край. Где-то далеко слышится прекрасный, – не в этом смысле! – мужской смех, а я невольно поднимаю голову, всматриваясь в огонь. Он не отдавал жаром и не стремился обжечь, но вот нахождение рядом с ним словно бы мысли прочищало и тело восстанавливало – такие были ощущения.

Впрочем, принять меня Гермес всё равно не принял. Обидно: я, признаюсь честно, надеялся на то, что «возвращение» здравого рассудка в это тело преодолеет ту грань, что отделяет неприкаянного от признанного богами. Конечно, даже нынешний статус, вероятнее всего, заслуга Локи… но мечтать же не вредно?

И всё равно надо будет в следующий раз заглянуть с дарами к Аполлону, всё же именно этот бог «по медицине», так скажем.

Да и сжалиться над не по своей вине больным – вполне в его духе.

– Как ощущаешь себя, юный Клеон? – Жрец заговорил, когда я поравнялся с тем местом, где он меня дожидался. – Гермес принял твой дар и, вижу, осенил своим малым благословением. Это хороший знак! Ступай за мной, дела лучше обсуждать там, где нет лишних ушей…

И правда: уж не знаю, сколько времени я простоял перед алтарём, ибо после пламени, кажется, на мне и сломанные ноги бы заросли, не то что покраснения на коленях, соприкасающихся с гранитными плитами, но в храмовой зале прибавилось народу. Пара семей, несколько стражей и воинов, кое-кто из знати – проще было сказать, кого тут сейчас не было. Но Подолимпье было велико, так что ничего удивительного в многочисленности посетителей храмов богов не было.

Скорее странно то, что я попал сюда без очереди, никого не застав перед собой.

– Проходи, садись, Клеон. И говори, что ты надумал за ночь.

Поступив так, как было велено, – а именно устроившись на сурового вида деревянной скамье, копии той, что занял сам жрец, – я собрался с мыслями и медленно, тщательно взвешивая каждое слово, озвучил своё предложение:

– Насколько мне известно, в моём распоряжении сейчас находится не только дом семьи, но и две крупных синоции, а так же доля в гончарной мастерской Антимаха. Это, должно быть, прибыльные предприятия, но из-за своего недуга я слишком необразован, чтобы управлять ими, а слепо верить помощникам в окружении недругов семьи опасно. Избавиться от них – значит отказаться ото всего, чего добилась моя семья за поколения. Да и что помешает тем, кто посягает на моё имущество, протянуть руки к серебру? Ничего. Ваше заступничество, благочестивый Теокл, спасло мне жизнь, за что я бесконечно благодарен. Но не можете же вы защищать меня вечно? – Я покачал головой. В глазах старика промелькнуло нечто, подтверждающее мои слова. – Потому я и решился предложить вам следующее. Я передам храму Гермеса во временное владение всё, чем обладаю: синоции, долю в мастерской, дом в сердце Подолимпья. Вы, я уверен, сможете распорядиться всем так, чтобы извлечь прибыль, на которую я не буду претендовать ни в малейшей мере. Срок можно установить в десять лет – этого мне должно хватить, чтобы крепко встать на ноги и получить образование, без которого управлять всеми этими делами будет невозможно. Таково моё предложение, мудрый Теокл.

Жрец, прищурившись задумчиво, огладил бородку, проведя рукой слишком далеко – видно, носил раньше бороду подлиннее, да ещё не избавился от старых привычек. Весь его вид отражал глубочайшую задумчивость, но сразу он не отказался, что уже радовало.

Я, признаться, не знал, практикуют ли в этом мире нечто подобное, но рассчитывал на то, что таки да. Потому что жрецы владели своей недвижимостью в городе, и вполне успешно ею управляли – будучи посыльным, прошлый владелец этого тела не один десяток раз бывал в таких процветающих заведениях, да и кое-что слышал, хоть и обрывками, от которых мне достались вообще жалкие клочки. Конечно, я рисковал, связываясь со жрецами, но будем честны, что бы вы сами выбрали – параноить и одним вечером получить кинжалом в печень, или рискнуть и избавиться от мишени на спине, пусть и с перспективой спалиться в будущем?

Идеального варианта я не видел, да и в дальнейшем едва ли дела со мной будут вести жрецы. Я не того полёта птица, и тот же Теокл согласился на этот разговор из сострадания и, возможно, интереса к чудом исцелённому слабоумному-неприкаянному…

– Знаешь, юный Клеон, мысль твоя выглядит весьма хорошо, и для общественности пристойно. Мы, опять же, будем не против получить в своё распоряжение такие активы, пусть и временно… – Я прищурился. Звучало всё это так, словно мне сейчас представят некое «но». И я не ошибся в своих предположениях. – Но есть ли у тебя деньги для платы наставникам? Есть ли знакомые, в которых ты был бы уверен? Нет? Вот и я подумал о том. И потому я выдвину встречное предложение, которое будет для тебя даже предпочтительнее и выгоднее. Мы всё так же берём на себя управление делами твоей семьи, забирая себе прибыль, но в обмен позволим учиться у наставников, умелых в вопросе втолковывания важного в головы послушников. Ты – не послушник, конечно, но такой же великовозрастный лоб, не получивший в своё время образования. Так будет честно, и ни у кого не возникнет вопросов.

Поначалу я подумал, что мне послышалось, но, видно, Теокл и правда был очень сострадательным человеком. Или тут было замешано что-то ещё: репутация жрецов, как один из вариантов. Формально-то со стороны передача им всего имущества от вчерашнего дурачка будет выглядеть ещё более нелицеприятно, чем попытки врагов семьи эту самую семью в моём лице добить и разграбить. Последний сын – да, конечно, всё так, но чёрта с два это кого-то остановило бы, не вмешайся жрецы Гермеса. Люди одинаковы в любом из миров, и с этим ничего не поделать.

Но остаётся мне теперь не так уж и много. Сам пришёл, сам предложил – будь добр прислушаться ко мнению второй стороны. Да и, признаться, так будет даже лучше, если не учитывать «временность» моей маскировки.

– Я был бы вам очень благодарен, сострадательный Теокл. – Я склонил голову совершенно искренне, безо всякой фальши. – Признаться, я и правда не слишком понимаю, чему и как мне нужно учиться. Планировал разобраться, покуда буду зарабатывать деньги…

Жрец прервал меня на полуслове:

– Серебро тебе всё равно потребуется, пусть и не на наших учителей, юный Клеон. Знатному юноше твоих лет потребно уметь обращаться с оружием хотя бы на уровне основ, а таких наставников мы в стенах храмового комплекса не держим. Нужные знания могут дать в гимнасиях, но и там не работают бесплатно. – Ожидаемо, ведь, насколько мне было известно, стража в храмах была чисто символической, да и ту выделяли извне, из числа опытнейших воинов, достойных охранять покой богов. Охранять, а не учить беспризорников. – Как ты смотришь на то, чтобы перебраться жить к нашим послушникам, поближе к храму?

Качаю головой:

– Боюсь, мудрейший Теокл, я не могу принять ещё и эту вашу милость. Мне нравится мой нынешний дом, и мне не хотелось бы становиться в чужих глазах вашим протеже. Не потому, что жречество мне чем-то не мило, но потому, что я сам не знаю, что буду делать после. Не хотелось бы бросить тень на служителей богов. – А если я однажды начну свой крёстный ход против врагов семьи, дабы обезопасить своё существование в Подолимпье, вопросы всенепременно возникнут. И пусть уж лучше их задают мне, а не жрецам, которые, в свою очередь, попытаются повлиять уже на меня. – Вы и без того много для меня сделали.

– Пустое. – Старик отмахнулся. – Хороши бы были жрецы сострадательного и светлого Гермеса, отвернись они от нуждающегося сына семьи, посвятившей своё служение их покровителю. И, раз уж мы тут закончили, пойдём. Я провожу тебя до входа, а по пути обсудим договор. Мне потребуется время, чтобы всё обсудить в стенах храма и пригласить всех нужных свидетелей сделки. Ты умеешь читать?

– Умею, пусть и не очень хорошо. – Чистая правда. Как владелец тела умел это делать откровенно плохо из-за своего недуга, так и я с горем-пополам продирался через местную письменность из-за конфликта навязанных знаний с моим личным прошлым опытом. С речью получилось само собой, а вот о буковках-циферках такого сказать было нельзя.

– Тогда завтра утром тебя навестит посыльный. Ежели не застанет тебя в доме, то оставит послание.

– Благодарю вас, мудрый Теокл…

На том и разошлись. Мне за сегодня предстояло ещё пройтись по рынку, чтобы составить «продуктовую корзину» для скорейшего приведения тела в порядок, – особенно по местным меркам, – а после можно будет взглянуть одним глазком на обитель местной армии, в которой невозможно было добиться многого, не обладая развитыми магическими цепями и прочими специфическими умениями…