Читать книгу Пётр Великий в жизни. Том первый - Евгений Николаевич Гусляров - Страница 16

В 1671 году, во время нашего пребывания в Московии, Алексей, оплакав достойным образом покойную жену свою, вознамерился жениться во второй раз и приказал всем прославившимся своею красотою знатным девицам собраться у Артамона Сергеевича (изворотливого, как говорится в пословице, Артамона), управляющего Двором. Когда те все собрались, то царь потаённым ходом пришёл к Артамону в дом и, спрятавшись в тайнике (откуда, однако, ему была видна комната, назначенная для женщин), тщательно рассматривал не только по отношению к одной внешности, но и по отношению к духовным качествам и поведению всё это красивое, хотя и не воинственное женское войско, а когда они поодиночке проходили мимо того окошка, из которого он смотрел, то он заботливо вглядывался, сколько в каждой из них искусственной и природной красоты. В прежние времена, кроме этого осмотра, еще подвергались, чрез испытанной верности женщин, подробному исследованию физические и нравственные свойства трёх избранных самим царём из всего этого сонма, дабы на царское ложе была выбрана самая выдающаяся из всех.

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. С. 295–296

Однако получилось, что обычай этот сохранялся только для формы, и это было в особенности в случае 1670 года, когда женился царь Алексей Михайлович. Спящия красавицы на этот раз напрасно предавались воображению и ночному кокетству. Выбор царя был сделан ещё до их прибытия.

Валишевский К. Пётр Великий. С. 8.

[Этот] другой ход делу вздумал дать любимец и советник царский, начальник Посольскаго и Малороссийскаго Приказов, Артемон Сергеевич Матвеев. Человек бывалый, заслуженный, расположенный к иностранцам, он, хотя и не из знатнаго рода, сумел приблизиться и приобресть неограниченную доверенность своего государя, который называл его не иначе, как «Сергеичем», и приезжал к нему часто запросто в гости. Дом Матвеева, у Николы в Столпах, между Покровкою и Мясницкою, сложенный по преданию из стрелецких надгробных камней, был украшен картинами, часами и всякими заморскими диковинками. Царь, охотник до развлечений, любил здесь мешать дело с бездельем и тешиться комедиями, музыкою и другими забавами, которые придумывал изобретательный хозяин.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Артемон Сергеевич Матвеев, близкий сердцу царя по дружбе, был и ближним его боярином по заслугам.

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 119

Боярин – слово сарматское, испорченное. Прямо слово Боярик или Поярик, значит умная голова, или [умный] человек. Чин сей был первый в государственном правлении из самой древности; они всеобще называны Ближние Бояры и преимуществовали по старшинствам. По избрании Царя Михаила Феодоровнча, для его юности определили к нему для нужных и тайных разсуждений четырёх Бояр из надёжнейших, и оных именовали Комнатные Бояре, что непрерывно продолжалось до возраста Петра Великаго, которой ту разность учинил Действительными и просто Тайными Советниками. При Императрице Екатерине Алексеевне учинён Верховный Тайный Совет в осьми персонах, которой до вступления на престол Императрицы Анны Иоанновны продолжался, а ею оной оставлен и учинён Кабинет, состоящий в трёх, или в четырёх Министрах, одном или двух Секретарях. Число Бояр Ближних неопределённое было, кроме что у всех удельных Князей были собственные, в палате при Государе, при войсках и по городам знатным Воеводами простиралось до тритцати и более.

Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786. С. 8

В известиях того времени в первый раз упоминается о Матвееве во время первой свадьбы царя Алексея Михайловича. По случаю сего торжества Матвеев, бывший стрелецким головою, находился у конюшенных дворцовых ворот; сей чин получил он ещё при Царе Михаиле Феодоровиче. В правление Царя Алексея находился он в различных воинских службах и особенно участвовал в переговорах с Запорожским гетманом Хмельницким. Он был при взятии Смоленска и убеждениями своими отклонил поляков от упорнаго сопротивления. Из под Смоленска снова отправился к Хмельницкому, и вместе с ним и с воеводою Васильем Васильевичем Бутурлиным сражался под Каменцем-Подольским и под Львовым, а с князем Ромодановским находился на приступе города Черткова. Соединяя с неустрашимостью благоразумие, Матвеев склонил на сторону России начальника города Черткова Петра Потоцкаго. Потом посылан он был за Львов, где также увенчался успехом. В продолжение сего похода отражал Матвеев Орду Крымскаго Хана, полки Андрея Потоцкаго и почти без всякаго урона возвратился в обоз. В заключении мира с Крымским Ханом и Мурзами содействовал он непосредственно. Умные полководцы уважают полезные советы. Бутурлин и Хмельницкий принимали его советы и руководствовались ими. Великость духа испытывается злоключениями. При отступлении от Львова в ненастливую и суровую зиму, русския войска, претерпевая голод и стужу, самовольно разсеялись; брат оставлял брата, сын забывал отца; пятьдесят пушек со всеми снарядами брошены были на степи. Боярин Бутурлин в предупреждение общаго бегства, быстро двинулся вперёд с оставшимися при нём полками, а Матвееву препоручил сбережение пушек и снарядов. Малое число людей, бывших с ним, от голода и усталости изнемогали и падали; к ободрению подчинённых своих Матвеев сам впрягался под пушки и проводил оныя сперва до Белой-Церкви, а потом до Москвы.

В войну со шведами Матвеев сопровождал Государя до Риги, откуда послан был к Литовскому гетману Викентию Гонсевскому. Любовь к Отечеству предусмотрительна и дальновидна; Матвеев обладал сим качеством. Из Литвы извещал он о том, что после постигло русския войска. Хотя Хмельницкий искренно предан был России, но однажды, без сношения с Царём, вспомоществовал шведам. Отправясь к нему, Матвеев укорял его в сём самовольном поступке; с того времени Хмельницкий письменно подтвердил, что без воли царской ни с кем не вступит в союз. После нещастной битвы с Крымскими татарами под Конотопом, Матвеев, провождая все воинские тягости до Путивля, разил крымцев, поляков и сохранил всё в целости. Полки русские, ослушавшись начальников, не хотели идти за реку Семь в черкасские города; мятежники схватили воеводу князя Алексея Никитича Трубецкаго. Отваживая жизнь для соблюдения воинскаго порядка, Матвеев воскликнул к стрельцам своим: «Друзья! сохраним жизнь Царскаго Воеводы!» – сказал, бросился в толпы бунтовщиков и вырвал из рук их Трубецкаго… Посвящая жизнь Царю и Отечеству, Матвеев не мыслил о выгодах своих. Важныя и общеполезныя дела производил он в малом и тесном доме, бывшем между Мясницкою и Покровкою в приходе Николая Чудотворца, что в Столпах. Сей малый и тесный дом, украшаясь присутствием Царя и друга, казался ему прелестным. Государь часто убеждал Матвеева перестроить дом; ближний царский боярин, извиняясь недосугами, говорил: «Государь, теперь я занят твоими делами; о своих подумаю впредь; а притом я не справился и деньгами». Наконец царь вознамерился сам перестроить дом его. Матвеев воспротивился, отзываясь, что хозяйственныя его дела поправились. Он, в самом деле, заготовлял всё нужное для строения, но невольно остановился, не нашед в целой Москве камней под основание дома. В то время, кроме пожарных случаев, редко перестроивались. Роскошь, преображающая домы почти каждый год, а домашние уборы почти каждый месяц: сия роскошь ещё была неизвестна, а потому менее было работников и припасов. Поселяне редко оставляли тогда пашни для городских промыслов. Любовь народная помогла Матвееву. Услыша о нужде его, стрельцы и жители послали к нему выборных сказать, что они кланяются камнями под дом. «Друзья мои!» отвечал Матвеев: «я не возьму ваших подарков; по милости Божией и Царской я не нуждаюсь». Наконец, убедясь их просьбами, дозволил привезть камни, и сколь удивился, увидя, что те камни сняты с могил и выборные сказали ему: «Мы привезли камни с могил отцов и прародителей; продать их не хотим, а дарим тебя, нашего благодетеля». Не отпуская и не принимая камней, Матвеев тотчас поехал к царю и уведомил его о сём необычайном случае. «Прими, друг мой!» – отвечал царь: «из любви к тебе любовь народная обнажила родительския могилы. Такой подарок и для меня бы был лестен». Так говорил царь ближнему боярину своему и однажды, когда он по делам государственным отправился под Смоленск, царь писал к нему «Приезжай к нам поскорей; дети мои и я без тебя осиротели».

Милость и дружбу царскую Матвеев оправдывал делами, полезными Отечеству. По приезде шведскаго посла, знаменитаго Графа Густава Оксенстирна, известнаго в целой Европе умом и знаниями, Матвеев опроверг все его предложения и требования. Оксенстирн, не привыкший к неудачам, выехал из Москвы с великим прискорбием. Хотя предполагают, что предки наши мало сведущи были в делах европейских, но точное и подробное знание отечественнаго края доставляло им часто весьма выгодный перевес. Переговаривая с иноземными послами, они всегда соображали, будет ли то полезно для России.

Дорожа всем тем, что относится к царской чести, Матвеев, споря с чрезвычайным цесарским послом Аннибалом Франциском де Ботонием, настоял в том, чтобы в грамотах, присылаемых от цесарскаго двора, именовали Русскаго Царя не Пресветлейшим, но Величеством. Старанием его отменён также обычай, чтобы иностранные послы не сидели в присутствии Царя в шляпе.

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 119–123

В грамате римскаго Императора Карла XI о пожаловании графскаго достоинства сыну Артамона Андрею сказано, что род его предков – славный и древнейший в России, а между тем предки Артамона Матвеева совершенно неизвестны. Князь Лобанов Ростовский, в изданной им Родословной Книге, производит Артамона Матвеева от Каширскаго воеводы при Грозном – Кирилла Ивановича Матвеева, но ничем не подтверждает своих предположений. П.И. Мельникова, в исторической заметке, посвященной Авдотье Петровне Нарышкиной, считает за деда или прадеда Артамона поморскаго крестьянина Нестерко Матвеева, занимавшагося рыболовством на реке Кеми, но это указание совершенно голословно.

Щепотьев Лев. Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев как культурный политический деятель VII века. СПб. 1906. С. 24

Замечательный этот человек происходил, подобно Милославскому, из незнатной фамилии, но возвысился не придворными происками, не угодливостью любимцам, а личными своими доблестями. Он начал с военнаго ремесла; являлся исправно на службу, бился бодро, не выпрашивал наград и повышений, и приобрёл к себе уважение войска. Царь заметил его, угадал в нём способности гражданския, вызвал в Москву и после смерти знаменитаго Ордина-Нащокина, поручил ему Посольский Приказ.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 4

Артемон Сергеевич, человек простого происхождения – сын Пресвитера, но пред всеми отличавшийся своими Государственными дарованиями, достиг первого места по Государе. Он вникал в состояние Государства Московского и тщательно занимался политикою Двора Алексея Михайловича… Он знал публичные акты всех Посольств, все тайны Московского Царства, законы, обычаи, нравы. Он знал всё это, как нельзя лучше, и Государь Московский, вышеупомянутый нами, испытав не однажды его великие дарования, постановляет его, предпочтительно пред многими знаменитыми по своему рождению людьми, Дьяком своей Думы во всех делах. Артемон Сергеевич деятельно отправлял эту должность, нёс на себе всю тяжесть дел общественных и частных, решая тяжбы, принимая просьбы и иностранных Послов, всегда ненавистный знати, пред которою он отличался своим умом и деятельностью.

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли, Флорентийцу, Нунцию Апостольскому при Иоанне III, Короле Польском, найденное, переписанное с подлинника и изданное Себастьяном Чьямпи. // Журнал министерства народного просвещения. № 5. 1835. С. 70

Дьяк – греческое Диаконос, служитель церкви; и как сначала кроме церковников мало письма умеющих было, то их [при Иване Грозном] для письма в Канцеляриях употребили, а были равно как ныне писари. Потом учинили подьячих, а Дьяки стали быть яко ныне Асессоры, так сильны при сём Государе были, что Бояре без согласия их ничего делать не могли. Сей же Государь учинил Думных Дьяков, которые в Сенате яко Обер-Секретари докладывали и все определения подписывали. Сначала их было два, потом до семи умножено, и сидели с Бояры в разных приказах, иногда, и сами главными.

Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786. С. 9

Отец Матвеева был когда-то русским послом в Константинополе и в Персии, а его сын в течение Северной войны находился русским дипломатом в Париже и Вене, в Гааге и Лондоне. Он сам оказал царю существенные услуги во время приобретения Малороссии. При довольно затруднительных обстоятельствах он в качестве дипломата и полководца отстаивал Могущество и честь России. Заведуя Посольским Приказом, он был, так сказать, министром иностранных дел. Один путешественник-иностранец прямо называет его «первым царским министром». Довольно часто в доме Матвеева, украшенном различными предметами роскоши, заимствованными у Западной Европы, происходили переговоры с иностранными дипломатами. При опасности, грозившей царству со стороны Стеньки Разина, он давал царю мудрые советы. Матвеев заботился об интересах внешней торговли; заведуя Аптекарским Приказом, он постоянно находился в сношениях со многими иностранными хирургами, докторами и аптекарями, служившими в этом ведомстве. Жена Матвеева, как говорят, была иностранного происхождения. Его сын получил весьма тщательное воспитание, учился разным языкам и приобрёл такую широкую эрудицию, что даже Лейбниц с особенной похвалой отзывался о его познаниях. В обществе хирурга Сигизмунда Зоммера, многолетней практикой приобретшего в России значение и состояние, а также молдаванина Спафария, который служил в Польском Приказе и в то же время учил сына Матвеева греческому и латинскому языкам, любознательный боярин занимался естественными науками. Противники Артамона Сергеевича воспользовались этим обстоятельством в первое время царствования Феодора Алексеевича для того, чтобы погубить ненавистного боярина. Его обвинили в колдовстве, в общении со злыми духами. По случаю ссылки своей на Крайний Север Матвеев в письме к царю Фёдору говорил о написанных им исторических сочинениях, в которых трактовал о титулах и печатях русских государей, о вступлении на престол царя Михаила и проч.

Брикнер А.Г. История Петра Великого. Т. 1. C.28–29

И сей боярин с царства самого государя царя Михаила Феодоровича, всея России, в стряпчих служил; а по кончине его царской, с начала царствования государя царя Алексея Михайловича чином полковника в полку третьем произведён, который тогда назывался Петровский, в зелёных кафтанах, за Петровскими воротами, за Белым городом, в Москве. И был он, боярин, всегда безотступно при его высокопомянутом величестве в Рижском, Смоленском и в прочих всех его царских походах при войсках, и служил сорок лет, многие раны на себя приял, потом, чести палатные все прошедши целою верностию тех великих и верных служеб своих до совершенного градуса, чести же и боярства достиг, которые тогда подобны были рангам маршалов Франции. И имел он, боярин, от его царского величества за те его премногие службы безмерную на себя милость, и государственное правление всех политических дел в Посольской канцелярии ему же было поручено.

Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 373

Заслуги его столь были известны в Европе, что английскгй король, Карл II., прислал ему орден подвязки, – такой почести ни один русский не удостоился.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 113

…Дом Матвеева [одним из первых на Руси] освободился от общаго обычая; Артамон был женат на иностранке: некоей Гамильтон. Поразивши крутыя Якобинския фамилии, революционная буря разбросала тогда некоторые [их] отпрыски даже в негостеприимныя пустыни далёкой и варварской страны. Алексей оказал хороший приём этим иностранцам и Матвеев обязан был отчасти своим благорасположением союзу с одним из них. Оттуда он почерпнул и довольную культуру; он много читал, имел библиотеку, физический кабинет и маленькую химическую лабораторию.

Валишевский К. Пётр Великий. М.: «Образование». 1908. С. 9.

Боярин А.С. Матвеев имел даже иностранных овец.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 2. СПб. 1831. С. 12

Потолок залы [в московском доме Артамона Матвеева] был разрисован; на стенах висели изображения Святых, Немецкой Живописи; но всего любопытнее были разные часы с различным исчислением времени. Так: одни показывали часы астрономического дня, начиная с полудня (какие употребляются и в Германии); на других означались часы от заката солнца, по счёту Богемскому и Итальянскому, иные показывали время от восхода солнца, по счислению Вавилонскому, другие по Иудейскому, иные, наконец, начинали день с полуночи, как принято Латинской Церковью. Едва ли можно найти что-нибудь подобное в домах других Бояр. Артамон больше всех жалует иностранцев, (о прочих высоких его достоинствах говорить не стану), так, что Немцы, живущие в Москве, называют его своим отцом; превышает всех своих соотчичей умом, и опередил их просвещением. Из всех Русских Бояр и Князей, у одного его сына, вопреки народному обычаю, растут на голове волосы, и он учится у иностранцев о6хождению, языкам и разным Наукам.

Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу, в 1675 году. Журнал министерства народного просвещения. № 11. 1837. С. 368

Он образовал из своих дворовых людей оркестр и труппу актёров, и царь сам часто присутствовал на концертах и драматических представлениях, которые давались в его доме.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 4