Читать книгу Соперники. Любовно-производственный роман - Евгений Николаевич Шимин - Страница 5

Андрей Панкратов, привыкший во всем добиваться совершенства, и к армейской службе отнесся серьезно. Большинство его однополчан считали три года службы потерянным временем, вычеркнутым из жизни, поэтому просто тянули армейскую лямку. Были и служаки, стремившиеся стать командирскими любимчиками, чтобы заполучить больше лычек на погоны, добиться теплого местечка. Андрей перед командирами не лебезил, соблюдал субординацию, но постепенно достиг и сержантского звания, и должности командира расчета, лучшего в полку.

Ему повезло: попал служить в ракетные войска – элитные в то время. Зенитно-ракетный полк особого назначения входил в состав Московского округа противовоздушной обороны. Войскам округа поручалась охрана столичного неба от нападения вероятного противника, под которым, естественно, подразумевались США. Базировавшиеся на Скандинавском полуострове американские бомбардировщики В-52 за 14 минут могли долететь до Москвы. Поэтому полк, поднятый по тревоге, за десять минут должен быть готов к отражению авиационного налета. Расчеты и на станции наведения ракет, и в батареях несли боевое дежурство круглосуточно.

Зенитно-ракетный полк особого назначения, в котором служил Панкратов, был оснащен системой С-25. Станция наведения располагалась в подземном бункере, а ракеты системы «земля-воздух» – на стационарных стартовых площадках, разбросанных по хвойному лесу. То и дело в полку проводились учения, весь личный состав поднимали по тревоге, в ходе которой отрабатывались нормативы времени приведения полка в полную боевую готовность, механизмы взаимодействия станции и батарей.

Панкратова, как имевшего диплом техника, определили служить на станцию наведения. Подразделение «С» должно поймать цель и навести на нее ракету. В подземном бункере была совершенная по тем временам техника, ни с чем подобным на гражданке (в техникуме и на заводской практике) Андрею сталкиваться не доводилось. И новобранец упорно взялся за ее освоение.

В сержантскую школу Андрей не попал, начинал служить рядовым номером расчета, но вскоре потеснил командира (знания и квалификацию, как говорится, не спрячешь – в армейских условиях, может быть, особенно). На погонах появилась первая лычка, потом вторая, третья, наконец, одна широкая. На втором году службы Андрей Панкратов – уже старший сержант.

Армейские будни состояли не из одних лишь учений и боевых дежурств. Давалось солдату и личное время, которое Андрей посвящал письмам домой (родителям и Анюте) и чтению книг из небогатой полковой библиотеки. Военный городок стоял в лесу, до ближайшего подмосковного города – тридцать километров, поэтому в увольнение солдаты ходили пешком до ближайшего села Камнево. Из развлечений в селе были кино и танцы после вечернего сеанса. А еще – местные девицы весьма легкого поведения. Двое сослуживцев Андрея все увольнительное время проводили в деревенском доме, обслуживая мать и ее дочь. Вернувшись, в красках описывали свои любовные похождения.

А еще в Камневе гнали очень злой самогон, в который, по рассказам, подмешивали настой табака-самосада. За это кошмарное зелье солдаты расплачивались обмундированием со своего плеча. Нередко, упившись вдрабадан, воины не могли стоять на ногах, за ними приходилось отправлять полковую лошадь по кличке Мустанг. Это была старая кляча, которую держали в полку лишь благодаря прихоти заместителя командира по тылу подполковника Зуева. Поговаривали, что он начинал службу в кавалерийском полку и с тех пор хранил любовь к лошадям. Занять Мустанга было нечем, разве что увозить из Камнева перепившихся солдат.

Андрей в увольнение не ходил, но в селе один раз побывать пришлось. Ему, начальнику караула, Зуев приказал запрячь Мустанга и доставить из Камнева двух перепившихся солдат первого года службы. Сыны Востока не привыкли к убойной силе здешнего самогона и отрубились. Пришлось Андрею укладывать их поперек телеги и доставить в санчасть. Откачав, двух бедолаг (за грубое нарушение воинской дисциплины) отправили на полковую гауптвахту.

А Андрея вызвал к себе заместитель командира полка по политической части майор Лунин. Предложил выступить на полковом собрании в клубе с осуждением поведения солдат в увольнении.

– Это поведение несовместимо с высоким званием военнослужащего Советской Армии, – с пафосом заявил замполит. Он вообще любил пафосные речи. Без конца разглагольствовал о высоком моральном облике офицерского состава, требовал от солдат брать пример со своих начальников.

Андрей от выступления на полковом собрании уклонился:

– Что я скажу? В селе Камнево для увольняемых нет никаких развлечений: ни кино, ни музеев, ни театра. Условия такие…

– Ошибся я в вас, Панкратов. Не принципиальный вы человек. Хотел рекомендовать вас в партию – теперь воздержусь.

– Не созрел я еще для партии, – согласился Андрей.

А майор Лунин вскоре сам погорел и, что самое смешное, из-за морального облика. Возвращался от любовницы в крепком подпитии, его остановил патруль. Майор вступил в пререкания. Его задержали. Делу дали ход. Лунина перевели в другую часть с понижением в должности.

Перед отъездом он решил попрощаться с личным составом полка на утреннем разводе.

– До свидания, товарищи!

В ответ – молчание. Майор повторил – опять молчание. Видимо, Лунин изрядно всем надоел. Не выдержав явной обструкции, бывший замполит скрылся в штабе. Неловкую ситуацию разрядил командир части полковник Сулимов:

– Командирам подразделений приказываю обучить личный состав этому строевому приему – прощанию с отбывающим офицером.

А увольнительные вскоре отменили. И не жертвы потребления самогона стали тому причиной. Полку предстоял выезд на полигон. Отобранные расчеты командиры подразделений гоняли на тренировки днем и ночью.

В конце августа поступила команда к отправке. В кузовах «УРАЛов» разместили и личный состав, и увозимое имущество. Колонна под покровом ночи двинулась в Москву. На рассвете прибыли на Павелецкий вокзал, где уже поджидал состав из зеленого штабного и грузовых вагонов. После погрузки состав взял курс на юг.

У Андрея Панкратова в этой поездке была особая миссия. Еще в конце зимы в полк стала прибывать новая техника – зенитно-ракетные комплексы С-75. Это были подвижные комплексы, отличавшиеся маневренностью благодаря способности быстро менять стартовую позицию. Ракеты стартовали с тех же «УРАЛов». Двухтонная махина достигала дальности в 30 километров и могла поражать летящие цели на большой высоте. Костяк новой батареи сформировали из сержантов-старослужащих. Обучать их приехал сержант Колесник, недавно вернувшийся из Вьетнама, где С-75 хорошо показали себя в отражении ударов американской авиации. В число избранных попал и Панкратов. К весне обучение закончилось, и уже обучавшиеся стали готовить расчеты из числа прибывших призывников. Все лето прошло в бесконечных тренировках. По их результатам на полигон отобрали расчет Панкратова.

Стрельбы по движущимся воздушным целям проходили на полигоне Капустин Яр. Несмотря на наступившую осень, стоял невыносимый зной, нестерпимо жарко было даже в подземном бункере… Полк отстрелялся на хорошую оценку, поразив ракетами все цели. А расчет Андрея провел стрельбы на «отлично». Панкратов по прибытии в полк стал носить значок классного специалиста с цифрой «1». И впервые за службу получил краткосрочный отпуск с выездом на родину.

Путь был недальний. Автобусом до подмосковного города, потом – на электричке до столицы, оттуда – на электричке же – до областного центра, вновь – на автобус, не доезжая десяти километров до Славска – пять километров пешком до Кострова. Утром отбыл из части, а поздним вечером уже подходил к родному дому.

О своем приезде Андрей не предупредил, нагрянул неожиданно. Перед изумленными родителями предстал бравый воин в зеленом мундире со стоячим воротником, в галифе и яловых сапогах (их лишь недавно ввели для парадной формы). И другие атрибуты парадной формы налицо: на черных петлицах золотится эмблема – скрещенные жерла пушек, на черных же погонах – широкая золотистая лычка старшего сержанта, на груди – знаки классного специалиста и отличника боевой и политической подготовки. Материнские слезы, восторженные глаза отца… Расспросы, расспросы…

От ужина Андрей отказался. Сорвался, убежал. Родители понимающе вздохнули. А Андрей помчался к дому Анюты. Громко застучал в дверь. Открыла она. В легком платьице, не причесанная. Видимо, ко сну готовилась. Увидела, остолбенела от неожиданности, потом бросилась на шею, стала покрывать лицо поцелуями.

Андрей накинул на плечи девушки свой парадный мундир, и они пошли гулять по засыпающему селу. Было уже темно, лишь на площади перед сельсоветом горел одинокий фонарь. Стояла вторая половина сентября, но по-летнему теплая. Пошли на берег Тихой, уселись возле бани на скамеечку. Целовались, вполголоса разговаривали. Анюта рассказывала сельские новости. Колхоза не стало, вместо него теперь совхоз «Костровский», отец Виталия в нем директором. Виталия в селе нет, он с институтскими однокурсниками поехал на картошку в отдаленный район. Сама Анюта преподает в младших классах, поступила в пединститут на заочное отделение.

Не расставались почти до рассвета. Проводив девушку, Андрей пошел отсыпаться. Разбудила мать:

– Вставай, сынок, скоро гости придут.

– Какие гости?

– Уже всё село знает, что ты прибыл на побывку. Хотят на тебя полюбоваться.

Стол накрыли в летней половине избы. Пришли соседи, одноклассники – из тех, кто остался в селе. Волосовых среди гостей не оказалось (как же – местная знать). За большим столом не осталось свободного места. Пили, закусывали домашней снедью, хвалили Андрея за службу, за заслуги. Он хотел одеться в гражданку, но мать настояла, чтобы был при параде. Гордилась сыном.

За два года, пока Андрей был вдалеке отсюда, в селе произошли перемены. Кострово и ближайшие деревни наконец-то, на 50-м году советской власти, электрифицировали. В панкратовской избе висела большая люстра с электрическими лампочками. На комоде громоздился новый радиоприемник, питавшийся от электричества (черная тарелка проводного радио по-прежнему висела на стене). В кухне на табуретке стояла электроплитка с почерневшей спиралью. Воду грели теперь с помощью кипятильника.

Андрей отметил: и одеваться односельчане стали богаче. В колхозе были трудодни, чаще всего – с натуроплатой, а в совхозе стали получать за работу деньгами. Вот и приоделись. Мужики были в новых хлопчатобумажных костюмах-двойках, женщины – в цветастых ситцевых платьях. А еще было заметно: земляки стали крепко выпивать. Пили магазинную водку и портвейн из больших темно-зеленых бутылок. Причем, бабы почти не уступали мужикам.

Вскоре застолье пошло вразнобой. Солдат уже не был в центре внимания. Улучив момент, Андрей поманил за собой Анюту, и они тихо вышли. Вновь гуляли допоздна. В темноте окна Анютиного дома не светились. Мать оставила записку: срочно вызвали в областной центр на недельный семинар сельских библиотекарей. Оставшиеся до отъезда в часть дни и ночи Андрей провел с Анютой. Провожая, девушка плакала навзрыд. Андрей успокаивал: служить осталось меньше года, вернется – сразу поженятся.