Читать книгу Наперегонки с бананами. Сборник рассказов - Евгений Николаевич Татарский - Страница 5

Над селом с прозаическим названием Солдатское медленно плыло в небесной синеве яркое, но уже не жгучее солнце. От центральной усадьбы (в которой уже много лет как жили одни только тараканы-киноманы, до смерти преданные наиважнейшему из искусств), расходилось паутинкой несколько улочек, вдоль которых примостились домики сельских жителей с их огородами. Невдалеке уныло смотрело на мир серыми глазами-окнами здание школы, а еще через два дома – избушка сельской амбулатории, где коротал свои деньки молодой, только после института, доктор Олег Валентинович.

Вокруг села, куда ни глянь раскинулись бескрайние поля (местами заброшенные, естественно), на которых селюки выращивали свои нехитрые растения вроде капусты или картохи. Хитрые же растения, как и положено, выращивались в палисадниках, да так, чтобы с дороги видно не было. Дружба дружбой, как известно, а конопля врозь. Жизнь она такая.

Посреди полей, то там, то тут торчали стога сена и бродили коровы. У кого-то во дворе брехали собаки, кто-то топил баньку, а кто-то гнал самогон. В общем, в Солдатском царили тишь да благодать. Мирная сельская идиллия как она есть.

Да, но идиллия-то есть, а вот ни развития, ни развлечений-то в селе нет. Ну, почти что нет. Водка и строгание детишек не в счет. Есть, конечно, сельский кинотеатр (тот, что в центральной усадьбе был открыт еще строителями социализма), но по распоряжению администрации он начинал работать, только если одновременно появлялось как минимум пятеро желающих посмотреть кино. И тараканы не в счет. Так что, если уж откровенно, то отворяло свои ворота сие культмассовое заведение не часто. Очень не часто. Даже не каждое воскресенье.

Вот и куда податься жаждущему культурного обогащения человеку в таком месте? Вот куда? Правильный ответ – в город. И это единственно правильный ответ. Туда, где жизнь бьет ключом. То по лбу бьет, то по карману, а то и по паспорту. Но, все же бьет, а не убаюкивает, все же захватывает тебя в свой мир и, наглядно демонстрируя различные яркие примеры, дает возможность выбора.

Ладно еще, если человек родился в глуши, и с молоком матери впитал такие ингредиенты как запах навоза, позвякивание пыльных банок в погребе, клозет на улице и мычание коров. Тогда хоть как-то можно понять его желание почивать в селе. Привычка, знаете ли, страшная вещь. Ведь и в самом деле находятся такие молодые люди, кто, не имея других моделей перед глазами, никогда не пробовав жить хоть как-то иначе, банально боясь перемен, опустив глаза, хвалят свое болото. И планируют в будущем быть похороненным на местном кладбище. Да еще и живут без каких-либо душевных метаний. Что ж, каждому свое. В конце концов, так проще, наверное. Да и не всем же давать свое имя университетам и городам.

Но если ты приехал из города, если привык, что жизнь куда-то движется, если ты хочешь стать в этой жизни кем-то, развить свой потенциал, то в селе у тебя есть два пути – или спивайся или беги из него к чертовой бабушке пока еще не поздно.

А Олегу Валентиновичу вот сбежать было никак нельзя, ибо он был прикован к своей сельской амбулатории на три года согласно договору. Сам подписывал, винить некого. Но, не имея возможности уехать из села раньше времени и, в то же время, не горя желанием здесь спиться, он, как говорил великий Ленин, пошел другим путем. Не испытывая тяги и потребности убивать время, копошась в земле, он нашел спасение из затягивающей мозг трясины в книгах. Он читал все подряд, читал помногу, и это его хоть как-то уберегало от медленного погружения в апатичный парабиоз. Но дни до окончания своего пребывания в селе он считать все же не забывал…

Вот и в этот день он лежал на кровати и читал книжку.

Ничто не предвещало беды.

Но тут в гости к сельскому доктору Валентиновичу взял да и заглянул учитель сельской же школы, военрук, и просто хороший человек, Петрович. И зашел он не просто выпить-закусить, как бывало, а по делу, причем, весьма мужскому и деликатному.

Короче говоря, позвал он доктора с собой на рыбалку, мол, вдвоем рыбку таскать куда интереснее.

Ну, доктор, ни разу до этого подобным не забавлявшийся, возьми да и согласись. А что? Все же хоть какая-то встряска. Денек был погожий, осенний. Затянувшийся до неприличия дождик, ливший уже невесть сколько, вчера, наконец, угомонился, и теперь на небе вновь сияло теплое сентябрьское солнце. Грех, короче говоря, в такой-то денек дома сидеть. Тем более что воскресенье. Но, согласиться-то он согласился, дурное дело не хитрое, а вот где снасти рыболовные взять? Не из капельниц же их мастерить, в самом-то деле. Это же не чертики и не рыбки даже. Удочки, они, знаете ли, прибор еще тот, их из чего попало не сварганишь, рыбы тоже не дураки.

Но школьный военрук заверил напарника, что, дескать, инвентарь у него имеется, так что за этим вопрос не станет. Главное, почмокал он губами, чтобы доктор с собой ведро взял для рыбы, да побольше, потому что клев сегодня, судя по всему, будет что надо (тут военрук скривил правую половину своей физиономии, вроде как заговорщически подмигнул). Вот тут-то доктору и заподозрить бы неладное, призадуматься. Но он, со всей широтой своей загадочной русской души, помноженной на жизненную неопытность, прошляпил этот момент. И, выбрав ведро посолиднее, радуясь что в жизни наметилось хоть какое-то разнообразие, Валентинович влез в самые свои вездеходные сапоги и вышел вслед за военруком на улицу.

– Ну, а где удочки? – поинтересовался он, видя, что военрук уже при полном параде (кепка, комбез и сапоги до самого колокольчика), но при этом всего с одним обвисшим рюкзаком за спиной и без ручной ноши.

– Чем ловить-то будем?

– Удочки, удочки, – пробормотал учитель военного дела и осторожно так погладил свой рюкзак, – все, что нам нужно – здесь. Не боись, доктор, Бог не выдаст, свинья не съест. Потопали.

Ну, и потопали они. Почвакали, вернее. Потому что лившие накануне дожди размягчили почву настолько, что превратили ее в нечто, что иначе как грязюкожижей и не назвать-то никак. Да, кстати, чвакали они не где-нибудь там, а по дороге. Вот так! По самой настоящей дороге, по которой летом и зимой можно проехать на тракторе, а весной и осенью как повезет. Понятное дело, что, исходя из особенностей местности, до пункта назначения решили они добираться пешком, благоразумно оставив машину скучать в гараже.

Целью же их, как поведал военрук, было небольшое круглое озерцо, метров тридцать в диаметре, не больше. И располагалось оно в аккурат между двух сел, питаясь притоком одной невнятной речушки. Но, несмотря на свое стратегически выгодное положение, озерцо это, хотя тихое и уютненько поросшее камышами, почему-то было не самым популярным местом отдыха и промысла среди туристов и рыболовов. Да и троп натоптанных к нему не имелось. Уж и не знаю почему. Может быть, конечно, потому что в нем рыбы отродясь не было. Хотя возможны, конечно, и другие причины.

Но школьный военрук, сам в рыбной ловле разбирающийся примерно так же как и его напарник (то есть, никак), но уверенный что начинать никогда не поздно, решительно чвакал, не без усилия вытаскивая ноги из липкой коричневой жижи, в сторону намеченного им места промысла. Сидеть, как делают все местные мужики, с удочкой на берегу речки, он не имел ни малейшего желания, а рыбы жаждал много и сразу. Тем более что, как он был убежден, новичкам должно повести.

Доктор же, уже не столь окрыленный идеей половить рыбку каким был дома, помахивая ведром, чвакал рядом. Окрыленность же его сникла сразу, как только военрук поделился с ним своей задумкой, но поворачивать обратно он все-таки не стал, ибо сворачивать домой с пол пути на рыбалку это от лукавого. Задумка же у военрука была просто шик! Она была не только так же проста и гениальна, как все что придумывают русские, но еще и столь же опасна. Во всех смыслах.

В общем, военрук решил пошалить по-взрослому. Так сказать, без трусов. В переносном значении, конечно. При этом удочек, лески, крючков и прочих там катушек-червячков, что обычно используются рыболовами, у него, как и у доктора, тоже не было и в помине. Зато у него был неограниченный доступ к аммиачной селитре, которой он мог угощаться сколько душа пожелает. Поняли уже, наверное, да?

Вот-вот. Зачем, решил он, сидеть на бережку и таращиться на поплавок в ожидании пока у рыбехи совесть проснется, когда можно разобраться с этими плавучими бестиями по-мужски. Раз и навсегда показать им кто на самом деле вершина эволюции и последнее звено в пищевой цепи. Мол, человеку разумному, к которым он себя, безусловно причислял, не пристало зависеть от настроений и желаний рыбы, и если человек хочет, должен взять у природы свое.

– А на кой тогда ляд нам блага цивилизации? – завершил он изложение своей теории доктору с ведром. – Уж явно не для того чтобы какие-то там рыбы решали за нас, принесем мы сегодня домой своим женам мамонта или нет, или что у нас будет на ужин!

– Какого такого мамонта? – на всякий случай уточнил доктор. Он еще дома заметил, что военрук хотя и успел уже с утра причаститься к огненной самогонной водице, но при этом был косым не более чем всегда, так что бредить вроде бы как не должен.

– Я образно, – заверил его школьный учитель и поправил лямки рюкзака, где хранилась селитра. – Про мамонта это я так, чтобы подчеркнуть нашу мужскую долю добытчиков пищи.

– Понятно, – вздохнул доктор, привыкший добывать пищу в магазине, и не без опаски покосившись на рюкзак со взрывчаткой.

В общем, долго ли, коротко ли, но за этими высокими рассуждениями о нелегком мужском жребии, наши герои вышли за пределы села и по топкой дорожке учвакали от него уже на пару километров, когда повстречали грустного мужичка, сидящего на заборе и самозабвенно попыхивающего папироской. Ну, сидит и сидит на заборе мужик, мало ли. Может любовь у него, а может жена из дому за пьянку выгнала, может встречает кого, а может и просто так присел покурить. Мужицкая доля она такая, вариантов много. И уже хотели наши герои его миновать, мимо пробраться, но он их остановил.

– Вы лучше по этой дороге не ходите, не стоит оно того, – философски изрек мужик.

– Это почему? – удивился военрук.

– Видите, – говорит им сидящий на заборе, – во-он там, посреди дороги?

И указывает куда-то.

Ну, рыбаки наши проследили направление его мыслей и действительно узрели прямо посреди дороги нечто любопытное.

– Что это там за красный ящик лежит? – поинтересовался учитель. – Большой такой.

– Да это не ящик, – хохотнул мужик, – это крыша моего трактора. Утоп, зараза. Прямо посреди дороги утоп.

– И… что теперь? – спросил доктор. Он, в отличии от своих собеседников, вырос в совершенно другой местности и лишь второй год по распределению отрабатывал в селе, поэтому всех местных обычаев пока еще не знал. – Вытягивать будут?

Тракторист, ставший пешеходом, искренне рассмеялся.

– Вытянуть тут не получится, – вещал он сквозь смех, продолжая дымить своей самокруткой. – Дорогу-то вон как развезло. Так что, если мы даже бревна под гусеницы тягачу подложим, то, как пить дать, утопнут и бревна и, чего доброго, сам тягач. Не-е, брат, мы это уже проходили. Больше нам такого счастья не надо. Но ничего страшного, – философски заключил он, видя выражение полнейшего непонимания на лице доктора, – весной-то мы его все равно откопаем.

– Только весной? – удивился доктор. – А зимой что, так и будет здесь?

– Ну да. А куда он денется, родненький? Перезимует, – махнул рукой тракторист, – ничего ему не сделается.

И, достав новую папироску, мужичок продолжил свой внеплановый перекур все так же сидя на заборе и созерцая уже еле заметную красную крышу своего транспортного средства. Герои же наши двинулись дальше, правда, уже не по дороге, а параллельно ей, чтобы тоже, чем черт не шутит, не утонуть в ней до весны.

Вскоре они свернули с «дороги» на бездорожье, вглубь лесополосы, и тогда пошли немного быстрей. Все как-никак твердая земля под ногами, пусть и заросшая кустами да заваленная кое-где стволами деревьев, но проходимая и уже не чвакающая как болото.

По дороге военрук с упоением рассказывал о том электродетонаторе, который он буквально вчера вечером смастерил своими очумелыми ручками при помощи проводков и батареек.

– Вот увидишь как бабахнет! – многообещающе хвастался он. – Шашка должна получиться что надо!

Доктор же отвечал ему что-то в том смысле, что ждет не дождется, хотя мысленно и ругал себя, еще такого молодого, у которого вся жизнь еще впереди, что он вообще согласился участвовать в этом браконьерстве. Бабахнет она! Вот радость-то! С ума можно сойти! Но отступать было уже поздно и как-то несолидно. Не по-мужски это, отступать-то. Поэтому, отодвигая ведром лезущие в лицо ветви, доктор, нутром чувствуя что добром это не кончится, все же шаг за шагом продолжал неумолимо приближаться к месту грядущей рыбалки.

И вот они на месте. А место это и впрямь оказалось озерцом средней паршивости, маленьким, да к тому же, как и обещал военрук, густо заросшим со всех сторон камышом. И вдобавок еще чрезвычайно богатым на комаров и прочий богоугодный гнус. Райское местечко.

Ну, нашли они себе ямку в нескольких метрах от условного берега, рядом с какой-то корягой, и там расположились. Военрук снял, наконец, свой рюкзак, расстелил под ногами прямо на земле газетку, придавив ее по углам камушками чтобы ветром не сдуло, и стал извлекать на свет свои боезапасы. Доктор с гремучей смесью интереса и опасений наблюдал как на агитационную газетку какого-то кандидата в депутаты ложатся пустая бутылка из-под лимонада, детонатор с мотком проводов и, наконец, гвоздь программы – литровая банка с белым сыпучим содержимым.

– Это селитра? – поинтересовался он, первый раз в жизни наблюдая взрывчатку так близко.

– Аммонал, – гордо поведал ему военрук. – Смесь аммониевой селитры и алюминиевой пыли. Сам вчера, вот этими самыми руками, полдня столовые ложки напильником стачивал. Так что за качество отвечаю головой.

– А вот этого не надо, – искренне попросил доктор. – На черта мне твоя качественно оторванная голова. Куда я ее дену?

– Чего-чего? – не понял военрук.

– Да ничего. Давай, говорю, собирай уже свою шашку. Только осторожнее, прошу…

Глядя, как военрук упоенно возится с проводами, доктору вдруг вспомнилась одна из повестей братьев Стругацких, которую он читал еще в институте. В той книге люди придумали убивать себя довольно-таки оригинальным образом: они вынимали одну деталь из радиоприемника и вставляли вместо нее какой-то вакуумный тубусоид, который называли «слегом», затем, включив радио, ложились в теплую ванну и, наглотавшись противомоскитных таблеток, ловили кайф. По сюжету ощущения у них при этом были настолько захватывающими, что сложно было бороться с искушением вновь и вновь вставлять «слег» в приемник и ложиться в ванну, чем люди, собственно, и занимались, вплоть до смерти от нервного истощения. Загвоздка была в том, что «слег» этот был копеечной деталью, которую любой человек мог купить в магазине в любом количестве, поэтому остановить этот вид зависимости и волну связанных с ней смертей можно было лишь изменив мировоззрение людей, а никак не облавами и арестами курьеров, как было раньше, с наркотиками. Вот и теперь, думал доктор, любой оболтус может купить ингредиенты для бомбы и благодаря размещенным кем-то инструкциям в Интернете, сделать самопал. И облавами тут тоже ничего толком не изменить. Ведь и отдельные ингредиенты и провода и батарейки и даже Интернет со своими зачастую деструктивными сайтами (которые почему-то общедоступны!) легальны и доступны каждому. Вот и творится черт знает что. И будет так до тех пор, пока мировоззрение людей не разовьется настолько, что они больше просто не захотят делать взрывчатку. То есть, пока его не разовьют…

Из этих мыслей о счастливом и справедливом будущем человечества военрук вывел его вопросом:

– Как думаешь, полную бутыль напихивать или ну его нафиг?

Доктор, округлив глаза и еще цепляясь краем сознания за высшие материи, пару секунд молчал, а потом высказал предположение что нафиг они вообще тут что-то взрывают. Но военрук был тверд в своих намерениях добыть, как он говорил, мамонта на ужин, и сомневался только в необходимом для этого количестве аммонала.

– Давай полную, а? – предлагал он. – Ну, что б уж рыб наверняка пробрало.

– Даже не вздумай! Насыпь на донышко, пальца на два, и будет тебе, – категорически настаивал доктор.

– Ну-у, что это? – уже чуть не обижаясь, вздыхал военрук. – На два пальца мы только лягушек насмешим. А нам же нужно рыбу глушануть. Нужно что бы до дна достало.

В общем, спор двух профанов, одинаково понимающих толк в рыбалке и во взрывном деле, окончился компромиссом, неприятном для обоих, но, тем не менее, вполне логичным. Как им казалось тогда. И военрук, скрипя сердце, вынужден был высыпать часть взрывчатки обратно в банку, оставив в лимонадной бутылке лишь половину.

– И то много, – качал головой доктор, начиная уже заметно нервничать. – Отсыпь еще.

– Да и так уже высыпал больше чем надо, – огрызался военрук, глядя на полупустую бутыль, в которую уходили провода. – И так уже не шашка, а взрывпакет получился. Пол бутылки. Смех один! Да так мы только комаров пуганем и все. Эх! Напарничка я с собой взял, блин.

– Надо было не брать, – резонно согласился с ним доктор.

– Да, надо было, – яростно кивал головой школьный учитель, разматывая провод чтобы удобнее было кидать.

Размотал. Закупорил бутыль пробкой, плотно прижавшей к горлышку уходящие вглубь провода. Проверил чтобы оголенные от изоляции концы проводов утопали в аммонале. Остался доволен. Все, вроде бы, утопает как надо, и все, кажется, получилось герметично. Должно сработать. По крайней мере, все сделано точно по инструкции, и только о том, сколько в действительности нужно класть аммонала, военрук запамятовал. Ну, или не обратил внимания когда читал, что тоже возможно, по привычке решив все делать на глаз, или, как говорят повара, по вкусу. Аммонала насыпьте по вкусу.