Читать книгу Душа не выстрадает счастья, но может выстрадать себя - Евгений Панов - Страница 7

Пять лет трясла Сенина изобретательская лихорадка. Словно тяжелая болезнь, она завладела им целиком, не отпуская ни днем, ни ночью, ни в будни, ни в праздники. Ночные озарения, дневное оформление заявок, сидение в библиотеках, переговоры с экспертами и чиновниками, поиск партнеров и денег, заключение договоров, испытания опытных образцов, доводка, опять испытания… И вот – стоп, машина. На полном ходу дело налетело на непреодолимую преграду. По-видимому, изобретательский этап жизни завершен. Он начинался не по своей воле и не по своей завершился, но, тем не менее, завершился. Надо бы подвести итоги.

Сенин пристально оглядел свою ударную пятилетку, и у него задрожали руки: при беспристрастной оценке результат оказался плачевным. Потрачена уйма сил, времени и семейных денег, а не заработано практически ничего. Квартиры как не было, так и нет, нет и надежд, что она появится, по-прежнему приходится снимать жалкую «двушку» в заштатном городишке за совсем не жалкие деньги. Отношения с женой напряглись, ее здоровье ухудшается, сын лишен отцовского внимания. А главное-то, главное, совсем похолодел Сенин, практически ничего из данного Свыше, оформленного, запатентованного, построенного, испытанного, даже заказанного – не внедрено.

С горечью вспомнил он про загубленный картофелеуборочный комбайн. В этой машине заключались целых четыре новинки: подкапывающее устройство – раз, ботвоудаляющее – два, сортировочное – три, а четвертой новинкой был сам комбайн в целом. Макет подкапывающего устройства клубнеуборочной машины в половину натуральной величины сделали, как ни странно, на приборостроительном заводе – там нашлись умельцы. Испытали. Работает! И хорошо работает. Но приборостроительный завод – не то место, где нужно строить и испытывать сельскохозяйственную технику, категорически заявил в целом благожелательно настроенный директор. Что ж, Сенин через Областной совет ВОИР пробился на профильный завод сельхозмашин. В комиссии было 10 человек. Описательная часть, эскизы и чертежи ее устроили, а сам Павел Андреевич даже удостоился нескольких комплиментов от тех, кто видел явное преимущество его машины над прототипами.

Дошло до обсуждения итогового протокола.

– Ваше мнение, товарищи? – спрашивает председатель комиссии.

– Мнение хорошее, – говорит первый специалист. – Я – за.

– Ваше?

– Отличная штука, – говорит другой. – За.

Третий член комиссии тоже «за». Пятый – тоже. Седьмой – тоже. И все прочие – тоже «за». А вот десятый – против. Аргумент: подкапывающее устройство не справится с типичным российским грунтом. И этот десятый – сам председатель комиссии, он же – главный инженер завода, на котором проходят испытания и на котором, в случае положительного решения комиссии, должны выпускать сенинский комбайн.

– Почему не справится? – возражает Сенин. – Пожалуйста, обоснуйте.

– Я уже обосновал.

– А я уверен, что и подкапывающее устройство справится, и весь комбайн будет работать, – настаивает Павел.

– А я уверен – не будет. Предлагаю закрыть обсуждение.

Члены комиссии встают и выходят. Они явно в недоумении. А Сенин не просто в недоумении, он очень расстроен. Собирает бумаги и тоже выходит. Наваливается беспросветная тоска и усталость, как после проигранного боя на ринге.

– Не переживайте так, – слышит он женский голос, доносящийся словно сквозь слой ваты. Это та женщина, что назвала комбайн «отличной штукой». Она говорит негромко, потому что слова не предназначены для посторонних ушей. – У вас хорошая машина. Но наш главный инженер будет ее топить изо всех сил, потому что сейчас завод выпускает комбайн его конструкции. Вот телефон, обязательно позвоните человеку из Академии сельскохозяйственных наук, он вас поймет. Позвоните, я настаиваю. Успеха!

Позвонить Сенин мог только с работы. Телефонов тогда было мало, денег у Павла Андреевича – тоже. Или с почты, а туда надо было ехать. Но все-таки он позвонил. Человек из Академии сельскохозяйственных наук велел отладить конструкцию до блеска, чтобы ответить главному инженеру по существу и привезти ее к нему в Москву.

Отладил. Созвонился. Поехал. На автобусах. С громоздким макетом ехать было очень неудобно. С трудом добрался до места.

– И вот это он забраковал?! – возмутились специалисты Академии, имея в виду корыстного главного инженера. – Без испытаний?! Нет, эту штуку надо испытать и внедрять!

Но оказалось, что испытать комбайн можно было только в каком-то очень далеком совхозе, а добираться до него было крайне неудобно и к тому же недешево. И Сенин не поехал. Потом пожалел, но тогда просто не было возможности. Начальство косо смотрело на его отлучки, а он за место держался – жили бедно, денег вечно не хватало.

Неудачу с картофелеуборочным комбайном он пережил тяжело, пожалуй, тяжелее других неудач, потому что не проиграл в честной конкурентной борьбе, а был выставлен за дверь, оскорблен и унижен. Его небесные подсказчики и покровители защитить его не смогли, и, по сути, не его, а начатое ими же самими дело. Наверно, не в их власти отменить действующие на Земле свои, отличные от небесных, законы, предположил Сенин. Неужели же исправить их не могут даже Высшие Силы? Неужели же корыстные людские интересы на Земле важнее всех прочих интересов и потребностей, например, потребностей общего блага? Если так, то ситуация просто безнадежна, потому что подавляющее большинство людей руководствуется в первую очередь собственными, личными интересами.

А если так, с предельной ясностью понял Сенин, то все предложенные через меня замечательные вещи, которые, по замыслу Высших Сил, должны украсить и облегчить земную жизнь, совсем не нужны. И, что особенно грустно, не нужны очень многим – ведь они ущемляют интересы тех, кто не хочет ее облегчить и украсить. А самое печальное в том, что они не нужны тем, кто, казалось бы, обязан украшать и облегчать нашу общую жизнь просто по долгу службы, кто принимает решения, должные увеличивать общее благо. Строительным начальникам ни к чему механический каменщик, им выгоднее эксплуатировать каких-нибудь гастарбайтеров, платя тем копейки; начальникам коммунальным ни к чему многофункциональный уборочный агрегат, они за мизерную плату наймут дворниками бесправных приезжих. Именно личный корыстный интерес свято блюдет большинство чиновников, от которых зависит политика в области новых знаний и новых технологий. И если личный интерес противится их продвижению, то горе новшествам. А заодно и тем, кто хочет обогатить ими нашу не слишком красивую, щедрую и счастливую жизнь.

Высшие Силы, передававшие мне замыслы изобретений, действовали, понятно, совершенно бескорыстно, осмысливал события пятилетия Сенин. Они творили Добро, как оно видится там, «наверху». Вроде бы, мы должны с благодарностью принять их дары и поскорее использовать их себе на радость. Но на деле все получается не так. Люди не спешат делать Добро, наоборот, в нас-то и гнездится Зло.