Читать книгу Спаун. Возвращение - Евгений Павлов - Страница 21

– Вот и все. Теперь можно подышать воздухом свободы, подумать о завтрашнем дне!

Фернок погладил себя по животу.

– Ну и свинтус ты, Джон! Мог бы не трепать мне нервы и соглашаться, не раздумывая! – хихикал он.

За годы отсидки у Фернока сильно поседели волосы, то же самое можно было сказать и о его двухнедельной щетине.

Но во всем остальном он не изменился…

– Эсмонд, вот вы и на свободе. Моя часть договора выполнена, дело за вами!

Джон Вэйн был лаконичен.

– Я готов, но не сейчас, рано пока еще…

Фернок явно что-то обдумывал, растягивал слова.

– Дай-ка, Джон, мне денек, я кое-кого проведаю, а завтра отзвонюсь!

– Договорились!

– Джон, последний вопрос, и по-чесноку: ты на меня обиды не держишь?

– Нет.

– Ну и славно, проехали! – улыбнулся освобожденный.

К этой встрече Фернок готовился долго, почти десять лет.

И теперь после освобождения, он всецело погрузился в осуществление своего плана…

“Мой приговор будет безжалостен, ибо предательство не заслуживает жалости! Он заплатит за каждый день психушки! Око за око, зуб за зуб!”

Какие только проклятия не гремели в голове бывшего заключенного, пока он добирался до дома обидчика…

Жилое здание на Кавендиш-стрит, третий этаж, квартира Джозефа Хью.

Звонок.

– Кто еще там?

На пороге появился сам хозяин, полноватый, с короткой бородкой мужчина лет сорока – сорока пяти.

– Эсмонд?

Он, казалось, не поверил своим глазам, но уж дар речи потерял точно!

– Ба, сам Хью Джозеф! Никак ты не узнал меня?

Фернок вскинул руки, будто намереваясь обнять хозяина.

– Да-да, это именно я – твой друг Эсмонд!

Джозеф отпрянул от его объятий, как от проказы.

– Значит, ты не забыл того, кого обрек на десять лет психушки? Кого сдал заживо гнить среди полутрупов? И это в благодарность за все то, что я сделал для тебя? Значит, помнишь?

Фернок был белее мела.

– Эсмонд, прости меня! Прости, если сможешь…

Бывший подчиненный был настолько перепуган, что даже прикрыл лицо руками.

– Видит Бог, я не хотел тебя предавать, меня заставили…

Джозефа колотило, и нешуточно.

– Ты же знаешь, как Фрост поступал с непослушными…

Он в первый раз поднял глаза на Фернока.

– Прошу, хотя бы ради моей семьи…

– Ради семьи, говоришь? – усмехнулся гость. – Умеешь же ты давить на жалость, в этом деле тебе равных нет!

Одной из черт характера бывшего лейтенанта полиции была его отходчивость.

Так случилось и на этот раз.

– Как бы я сейчас ни хотел тебя отметелить по первое число, а то и сделать что покруче, понимаю, что ты в этом деле пешка, тебя просто заставили…

– Да-да, заставили! – охотно подтвердил Хью.

– И ты, как собака, сразу встал на задние лапки? Ради семьи, говоришь, не хочешь умирать? Что ж, это благородно и даже где-то сентиментально!

Ферноку почему-то стало немного жаль этого перепуганного человечка.

– Ради семьи можно и предать, и унизиться! Это не самый великий грех в твоей ситуации…

Со стороны могло показаться, что на лестничной площадке как ни в чем не бывало беседуют два давнишних приятеля, если бы не…

– Ну, ладно, черт с тобой, живи! Живи, как собака, раз так привык! – Фернок внимательно посмотрел в глаза Джозефа. – Но сейчас ты, как собака, встанешь передо мной на колени! И я тебя не трону, и твоя семья не потеряет кормильца. Ну, как, идет?

Тот, не говоря ни слова, встал на колени перед Ферноком.

– А теперь оближи ботинки!

Джозеф как-то обреченно взглянул на гостя.

– Спасибо, что помог мне сэкономить на чистильщике! Ладно, вставай, нечего брюки марать, твое прощение засчитано! – казалось, Фернок даже повеселел. – Все обсудили? Удачи, и береги семью! Но… Но не дай Бог еще раз повстречаться со мной! Адью!

Первым, кто встретил Джона, был, конечно же, Фредерик. Верный дворецкий заметно постарел за эти годы. Морщины на его лице стали еще рельефнее, а глаза, казалось, еще больше потускнели. Но добрый английский юмор и его характерная улыбка никуда не делись, он был бодрячком.

Богач не оставил без внимания и своего боевого соратника Ричарда Стайлонда, который, как показалось бы внимательному наблюдателю, не очень-то и удивился внезапному появлению шефа. Обойдя кабинеты субдиректоров, он каждому пожал руку. По случаю возвращения шефа в главном офисе даже организовали шумную корпоративную вечеринку…

Навестил Джон и Остина Грина, вид и здоровье которого оставляли желать лучшего. Остин сильно сдал: лицо пожелтело, голос сел, и сам он весь как-то сморщился. Но это, впрочем, не помешало ему заискриться той лучезарной, и в то же время чуть стеснительной улыбкой, которую хорошо запомнил наш отшельник.

Хуже всего пришлось лейтенанту Своллсу, уже давно находящемуся в больнице. Диагноз был неутешителен, а дикая боль во всем организме отнимала последние силы.

– Что случилось, Генри? Мне сказали, вы лежите здесь уже не одну неделю!

Джон присел к постели больного.

– Мистер Вэйн… Как хорошо, что вы вернулись!

Своллс попытался приподняться на локтях, но это ему не удалось.

– Не беспокойтесь, Генри!

Джон поправил подушку больного.

– Я плохо вижу вас, но ваш голос, мистер Вэйн, я еще помню…

Он закашлялся, и по редким, но сильным толчкам его худого лимонного цвета тела Джон понял – ситуация действительно не из лучших.

Наконец кашель немного отпустил.

– Я сильно скучал по вам, даже не знаю, как это выразить… Простите за то, что не могу встретить вас как полагается…

– Да что случилось, Генри? Что произошло? – забеспокоился Джон.

Но новый приступ заставил Своллса подтянуть ноги к животу. Глазами больной показал на прикроватную тумбочку, и посетитель поднес к его губам стакан воды. Генри сделал пару глотков, собрался с силами и продолжил.

– Простите, мистер Вэйн. – И после небольшой паузы: – Случилось то, чего я боялся больше всего! После того, как Спаун исчез, преступники буквально сорвались с цепи. И я недолго прослужил в полиции по второму разу, всего лишь пару месяцев…

Он тяжело вздохнул.

– А затем со мной приключилась беда…

– Беда? Какая именно?

– Ну, после смерти комиссара Фроста и исчезновения Спауна многие попали под сокращение. Тех же, кто не хотел уходить, заставляли силой писать заявление по собственному желанию, а те, кто не подписывал, просто пропадали. Да-да, что вы так на меня смотрите? – Генри снова потянулся к воде. – Произошла своего рода криминальная революция, принесшая Мракану глобальные изменения, и далеко не самые хорошие! Довольными остались лишь коррумпированные чиновники…

Богач очень внимательно слушал Своллса.

– Ясно. А что с вашим здоровьем?

– Да все одно к одному! После увольнения я долго не мог прийти в себя. Работы, даже самой завалящей, найти не удавалось, ведь увольнение из полиции было тогда как волчий паспорт! – Больной как-то внутренне сжался. – Несколько лет перебивался случайными заработками, наверное, опустился. Ну, стал заливать за воротник и прилично… – и тут он снова замолчал на мгновение. – И надо же, какая нелепость: вывалился с балкона в нетрезвом виде. Бред!

По тому, как заходила ходуном грудь Своллса, Джон понял, что его друг так и не смирился с превратностями судьбы.

– Там еще какие-то болячки откопали… – Генри вконец погрустнел. – В итоге мне сказали, что необходима срочная операция, и такую сумму назвали, что я чуть не чокнулся! У меня столько и в помине не было! И одолжить не у кого. Да и не отдам я столько никогда… – он окончательно скис…

– Генри, Генри, ну что вы себя хороните раньше времени! – Джон попытался его успокоить. – У вас семья: любимая жена, прекрасная дочь! Не говорите так. Вы же знаете, что я безвозмездно дам вам любую сумму, и вы излечитесь!

– Вы так щедры, мистер Вэйн! – Своллс поднял на друга свои влажные глаза. – Но где вы пропадали все эти годы?

– Это неважно, главное, что я сейчас здесь!

– Мы все очень переживали, и так до конца и не смирились с вашим отсутствием… – пациент словно светился, и это был уже не тот болезненно-лимонный окрас безнадеги.

– Но почему вы решили уйти? Я, конечно, догадываюсь, но…

– Я ушел, Генри, потому что не смог уже сдерживать в себе весь накопленный негатив! Скажу больше, я и не собирался возвращаться в Мракан, но обстоятельства…

– Извините, мистер Вэйн, если я сделал вам больно…

– Не извиняйтесь! – Джон на секунду задумался. – Я на всю жизнь заучил одну истину: мы хотим одного, а поступаем по-другому, не всегда осознавая разницу между “хочу” и “надо”!