Читать книгу Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - Евгений Родионов - Страница 14

Рим никогда не смог бы не только победить, но и более или менее продолжительное время противостоять столь могущественной морской державе, как Карфаген, не имея собственного сильного военного флота.

Утвердившееся с легкой руки Полибия (Полибий, III, 20, 7–14) и долгое время господствовавшее мнение о том, что до Пунических войн римляне вообще были едва ли знакомы с мореходным делом, довольно сильно преувеличено. В источниках есть свидетельства – впрочем, немногочисленные – их участия в боевых действиях на море задолго до столкновения с Карфагеном. Первое упоминание о римских боевых кораблях встречается у Тита Ливия (Ливий, IV, 34, 6–7) в рассказе о битве у Фиден в 426 г. до н. э., во время войны с Вейями. Правда, автор сам сильно сомневается в правдивости своих источников и предполагает, что это могло быть только несколько небольших судов, помешавших переправе противника.

Следующее косвенное упоминание о римских кораблях встречается у того же Ливия и относится к 338 г. до н. э. (Ливий, VIII, 14, 8; 14, 12). Здесь говорится о верфях, в которые были уведены боевые корабли, захваченные у жителей города Антий, а также ростры – помост, украшенный носами вражеских судов.

Дальнейшие свидетельства позволяют более точно определить характер действий римского флота. В 310 г. до н. э., во время Второй Самнитской войны (327–304 гг. до н. э.), была проведена десантная операция на побережье Кампании. Эскадра под командованием консула Публия Корнелия высадила отряд в области Помпей, который затем углубился в окрестности Нуцерии, где был разбит (Ливий, IX, 38, 2–3). Следующий эпизод, в котором принимал участие римский флот, тоже был для него неудачен. В 282 г. до н. э. эскадра из десяти кораблей была частично уничтожена, частично потоплена флотом из Тарента (Ливий, Сод., 12). Из того факта, что командовал ею дуумвир, скорее всего, следует, что римляне располагали еще одной такой эскадрой, и, таким образом, их флот в то время насчитывал два десятка кораблей. Что касается типов римских кораблей, то из сообщения Зонары следует, что это были триремы (Зонара, VIII, 2B).

Таким образом, на основании приведенных свидетельств можно заключить, что до начала Пунических войн римляне уже имели некоторый, впрочем, достаточно ограниченный, опыт ведения войны на море и располагали немногочисленным флотом. Теперь же, столкнувшись с новым противником, обладавшим едва ли не лучшим для того времени флотом в Средиземном море, им пришлось находить адекватные меры противодействия – триремы римлян явно не подходили для борьбы с пунийскими квинкверемами.

Парадоксально, но у истоков римской военной мощи стояли карфагеняне – вернее, их севшая на мель в самом начале Первой Пунической войны квинкверема, которая стала образцом для таких же кораблей их противников. Хотя рассказ Полибия об этом и выглядит несколько романтичным, отрицать его правдоподобие вряд ли обоснованно (Полибий, I, 20, 7–16).

Поскольку у нас нет вещественных данных, позволяющих судить о внешнем облике римских квинкверем эпохи Пунических войн (по крайней мере, первых двух из них), остается лишь предполагать на основании общих соображений, что их конструкция, скорее всего, в минимальной степени отличалась от своих прототипов. В то же время качество работ, особенно поначалу, было значительно ниже, и мореходные данные римских судов, несомненно, уступали карфагенским.

Основными центрами кораблестроения в Италии оставались города Великой Греции – Локры Эпизефирские, Тарент, Неаполь, Элии; при этом в процессе производства достигалась определенная кооперация: часть деталей изготавливалась в разных мастерских по утвержденным образцам, после чего их уже собирали на верфях. Очевидно, такая система во многом способствовала достижению совершенно феноменального темпа строительства, как, например, в 254 г. до н. э., когда всего за три месяца на воду было спущено двести двадцать кораблей (Полибий, I, 38, 5–6).

Учитывая данные, известные для греческих кораблей той эпохи и римских более позднего периода, можно представить некоторые их конструктивные особенности. На киль судов шел клен, на шпангоуты дуб, а таран, весла, доски для обшивки и палубы делались из сосны. Что касается триремы, то в длину она могла достигать 45 м, в ширину 8 м и иметь водоизмещение до 230 т. Ее экипаж насчитывал в среднем 170 гребцов, 12 матросов и 18 солдат. Считается, что скорость таких кораблей могла доходить до 8 узлов. Впрочем, обычно работали гребцы только одного из рядов весел, пока остальные отдыхали. Скорость при этом составляла примерно 3 узла.

Для квинкверемы, надо полагать, соответствующие цифры были несколько выше: при почти тех же размерах они, по данным Полибия, относящимся к битве при Экноме, несли по 300 гребцов и 120 солдат (Полибий, I, 26, 7).

Большинство матросов и капитанов были италийскими греками или римлянами, ходившими ранее на торговых кораблях. Гребцами были наименее состоятельные римские граждане, не допускавшиеся к службе в сухопутных войсках. В непосредственном подчинении капитана были два помощника, один из которых отвечал за порядок на носу корабля, другой – на корме. Свой начальник – гортатор – был и у гребцов, которому, в свою очередь, помогали пятидесятники. Статус гребцов различался в зависимости от ряда, который они занимали. Самые сильные – траниты, орудующие самыми длинными веслами, располагались на палубе, средний ряд занимали зигиты и нижний – таламиты. Помимо них на каждом корабле находились специалисты, без которых нормальное плавание было бы невозможно: врач, плотник, флейтист, задающий ритм гребцам, смазчик трущихся кожаных деталей, перевязчик, следящий за ремнями, крепящими весла к бортам.

Преимуществу пунийских кораблей в маневренности римляне противопоставили боевые качества своей пехоты. В сравнении с тем количеством солдат, которые имели на борту греческие и, вероятно, карфагенские суда, римляне обладали несомненным превосходством. «Морская пехота» римлян состояла из гастатов и принципов, стрелков было, по-видимому, мало. Главной проблемой было доставить этих солдат с собственного корабля на борт противника, а это было не просто, поскольку надо было подойти вплотную к вражескому судну, что требовало искусного маневрирования. Ее решили, изобретя перекидной абордажный мостик – «ворон» (corvus). Ни его материальных остатков, ни изображений не обнаружено, поэтому существует множество различных вариантов его реконструкции, в большей или меньшей степени основанных на описании Полибия: «…на передней части корабля утверждался круглый столб в четыре сажени длиной и в три ладони в поперечнике, с блоком наверху. К столбу была прилажена лестница, подбитая с помощью гвоздей поперечными досками в четыре фута ширины и в шесть сажен длины. В дощатом основании лестницы было продолговатое отверстие, коим лестница и накладывалась на столб в двух саженях от начала ее; по обоим продольным краям лестницы сделаны были перила вышиною до колен. На конце столба прикреплено было нечто наподобие железного заостренного песта с кольцом наверху, так что все вместе походило на орудие хлебопека; через кольцо проходил канат, с помощью которого во время схватки судов ворон поднимался на блоке и опускался на палубу неприятельского корабля спереди и с боков, когда во избежание бокового нападения нужно было повернуть корабль в сторону. Как только вороны пробивали палубные доски и таким образом зацепляли корабли, римляне со всех сторон кидались на неприятельское судно, если сцепившиеся корабли стояли бок о бок; если же корабли сцеплялись носами, тогда воины переправлялись по самому ворону непрерывным рядом по двое. При этом шедшие во главе воины держали щиты перед собою и отражали удары, направляемые с фронта, а следующие за ними опирались краями щитов на перила и тем ограждали себя с боков» (Полибий, I, 22, 3–10).

Надо заметить, что в источниках не содержится упоминаний об использовании «ворона» после Первой Пунической войны. Вероятно, подобное сооружение пагубно сказывалось на и без того не очень высоких мореходных качествах римских кораблей, и от него впоследствии отказались.