Читать книгу Морские люди. Пираты медного века - Евгений Саржин - Страница 15

Последние багряные лучи, еще пробивавшиеся сквозь рощу на холме, погасли. Последыша окутал полусвет сумерек, подогревавшийся красноватым свечением углей от костра. Он свернулся на земле, стараясь заставить тело не дрожать. И он знал, что дело не в ночной прохладе, нет, не только в ней. Подтянув колени к груди, юноша вспоминал то, что видел и слышал этой ночью. Стертые руки жгли, тело по-прежнему ныло, но сейчас он не замечал этого, вновь и вновь спрашивая себя – что же это за люди? И что это за земля?

Еще луну назад он не мог бы представить себе такой жизни и в худшем сне – но шесть дней прошло, как его втолкнули на плот заморских людей, и вот он здесь, на тверди за морем, сжавшийся и дрожащий, терзаемый памятью о пережитом.

Хотя начиналось все не так и страшно. Тогда, осознав, что сбежать не получится, он стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где оказался. Плот чужаков был совсем не похож на знакомые ему долбленки людей Земли – его сделали из связанных стеблей какого-то растения, толстые охапки плотно прилегали одна к другой, придерживавшиеся лентами из скрученных жил и кожи. Широкий – почти пять его шагов – плот посередине разделялся на две части сооружением из обструганных ветвей. Осторожно подойдя, Последыш увидел четыре тяжелых сосуда с каменными крышками, вымощенное скрепленными глиной камнями пространство, золу, связку сухих веток и плетеную корзину. Плот качнуло на прибрежной волне, и он услышал резкий оклик справа – оглянувшись, увидел уже знакомого ему мужчину, стоявшего на носу с длинным веслом или багром в руке. Нос плота, из тех же связанных и переплетенных стволов, резко загибался вверх более чем на половину его роста. К нему крепились два малых обструганных деревца, от которых отходили продольные ветви – они шли вдоль всего сооружения, на высоте пары локтей от воды, опираясь на торчавшие снизу деревянные раструбы. Юноша задался вопросом, как все это держится. Но гребцы, сидевшие у воды и упиравшие ноги в закрепленные каким-то образом камни, опирались плечами на эти ветви. Это позволяло им не падать в воду, и они уже начинали работать веслами.

Человека с багром звали Скел – так, по крайней мере, Последыш понял имя, которое тот произнес, когда плот покинул прибрежные воды. Сейчас берег тянулся по левую руку, далеко настолько, что показавшаяся на береговой кромке фигурка человека была уже плохо различима. Острый страх вдруг опять сжал его сердце – он на плоту с чужаками, и его уносит все дальше от берега, от всего, что знакомо. Юноша дернулся к краю плота, движимый одним желанием – броситься в воду и плыть назад. Но мгновение спустя взял себя в руки. Увиденное было слишком ясным – во-первых, вместе с ним дернулся и Скел – тот явно не собирался позволить ему уйти, что уже раз показал. Во-вторых, до берега было довольно далеко – он невеликий пловец, мог бы и не доплыть. В-третьих… куда ему, собственно, возвращаться? И Последыш уселся на еще почти сухие стебли, скрестив ноги.

Долго ему так сидеть не позволили. Положивший свое весло-багор, Скел сделал три шага навстречу юноше, нагнулся, и взял другое весло – уже заметно меньше. Показав его, он что-то спросил, и сделал жест, точно греб. Последыш кивнул головой, надеясь, что правильно понял, и что этот жест значит для чужаков то же, что и для жителей Земли. И получил в руки весло.

Ему уже случалось грести несколько раз, но только сейчас он убедился, что не знает о гребле ничего. Ставший теперь на задней части плота Скел взял в руки свое весло, с широким нижним краем и погрузил его в воду. Он выкрикивал какое-то слово, и все сидевшие на веслах мужчины погружали их в воду, потом доставали и ждали некоторое время. Скел опять выкрикивал слово, и все повторялось.

Поначалу Последышу это даже нравилось. Работа была слаженной, время между гребками позволяло перевести дух, и уже казалось, что грести не так уж сложно. Стоит только примериться к частоте и удобнее усесться, чтобы накатывавшая сбоку небольшая волна не утащила в воду. Увы, так казалось только сначала. Прошло немало времени – гребцы так же налегали на весла по окрику – и он почувствовал разливавшуюся по плечам и спине боль. Сначала легкая, тянущая, она постепенно нарастала, и ему требовались все большие усилия, чтобы провести веслом в воде, вытянуть его и отряхнуть. Брызги почти не долетали до головы, но он ощущал, как промокли его волосы, и тонкие капли пота, одна за другой, сбегали по щекам и застревали на ресницах. Последыш украдкой поднял голову – сидевшие впереди и позади него мужчины продолжали мерные взмахи веслами, не показывая особых признаков утомления.

Плот сейчас шел вдоль земли, берег тянулся по левую руку, далекий и манящий. Юноша почувствовал, как пересохло его горло. Желание пить накрыло с необычайной силой и вдруг. Ему, как и всем, поднесли глиняную кружку и дали сделать пару глотков, перед тем, как мужчины сели за весла, но это было давно, и воды было так мало. И он тогда не задавался вопросом, где они её взяли. Юноша беспомощно оглянулся и снова услышал крик с задней части плота – только теперь он звучал немного иначе. Следя за тем, что делали его новые товарищи, он опустил весло в воду, и почувствовал резкое движение плота вбок. Качнувшись, он прислонил руку к тянущемуся над водой деревцу, и увидел, что они медленно поворачиваются. Раздался новый крик, и гребцы опустили весла в воду опять, потом опять. Поворот становился все резче, и вот, наконец, Последыш уже не видел берега, оказавшегося у него за спиной. Теперь плот шел прямо прочь от Земли.

Отдохнуть им дали чуть позже – и, распрямивший горевшие плечи, Последыш тревожно оглядывал своих невольных товарищей по путешествию. Мужчины, некоторые юные как он, другие чуть старше, они все отличались телосложением – резко развитые мышцы плеч и предплечий, сейчас взбугрившиеся после работы – и их кожа была немного смуглее, чем у него. Большинство голые – даже те, кто на суше прикрывал бедра кожаными повязками, отбросили их, приступив к гребле – но на груди белели обереги. Как правило, это были круглые или чуть вытянутые светлые камешки странной формы, но у пары – раковины. Сидя и разминая руки, они переговаривались на своем резко звучащем языке, а Скел обходил их с глиняной кружкой, давая каждому немного выпить. Последыш тоже жадно приник к нагревшейся воде, но сделать ему дали лишь пару глотков, после чего резко оттолкнули от глиняного ободка. Когда Скел протягивал кружку следующему гребцу, юноша увидел, что на светлом глиняном боку чем-то черным был нарисован знак – вытянутый символ, напоминавший не то палку, не то признак мужчины, и рядом две продольные полосы.

В течение дня мало кто обращал особое внимание на Последыша, хотя юноша иногда ловил на себе быстрые цепкие взгляды то одного, то другого. Они гребли, потом опять отдыхали, позже он видел, как двое отошедших к задней части плота мужчин вытянули странное, плетеное из тонких нитей, полотнище с привязанными к нему круглыми камнями, и, осторожно укрепив его на колышках, опустили в воду. Впрочем, юноша тут же вспомнил рассказы о жизни в соседнем поселении – его жители полагались не только на сушу, но и на море, и тоже забрасывали туда плетеные мешки, вытягивая их назад с рыбой.

Во время одного из перерывов, когда Последыш разминал дрожавшие от усталости руки, к нему подошел старший, на этот раз заменявший одного из гребцов.

– Скел, – проговорил он, ткнув пальцем себе в грудь.

– Последыш, – ответил юноша, показав на себя, разговор повторял то, о чем они говорили на Земле у костра.

– Ласса, – четко произнес Скел, – и показал пальцем на переливавшуюся под солнцем воду. Последыш молчал.

– Ласса, – настойчиво повторил мужчина, и ткнул пальцем на губы Последыша.

– Ласса, – повторил за ним Последыш, поняв, что чужаки пытаются научить его своему языку.

Сначала отвечая неохотно, он постепенно втянулся, странный урок, напоминавший разговоры детей со старым Кедром, отвлек его мысли от страха и ноющих мышц. Скел объяснил ему, как на языке чужаков называется весло (либо гребля), море и вода для того, чтобы пить – слова были разные, плот, небо, земля и даже рыба, которую его товарищи, наконец, вытянули, проверив в очередной раз сеть.

Пойманную рыбину, не слишком большую, чуть длиннее локтя, ударили острым резцом в основание головы, вскрыли и выпотрошили. К удивлению Последыша, внутренности не выбросили, а тщательно сложили в стороне. После чего мужчина, разделывавший рыбу, аккуратно отделил её голову, и, подойдя к краю плота, бросил в воду, повторив какие-то слова – подхваченные затем остальными. Между тем, Последыш увидел, как другой чужак, осторожно собрав внутренности рыбы, начал бросать их в воду, куда вновь опустили сеть. Еще один встал рядом с краем плота, сжимая тонкий дротик с иззубренным острием.

Жители Земли тоже иногда ловили рыбу при помощи таких вот гарпунов, но вскоре Последыш убедился, что чужаки намного искуснее их в этом. До вечера они поймали четыре рыбины, одна из которых была длиной в два с лишним локтя – эту пробили дротиком, приманив внутренностями другой, поменьше, и, после яростной борьбы, вытащили на плот. Головы рыб неизменно бросали в море с повторением каких-то слов, на что Последыш уже не обращал внимания. Он увидел, как одну рыбу, выпотрошив, разделали на куски и раздали людям сырой.

С недоумением и отвращением он наблюдал, как чужаки скручивали рыбью плоть, выжимая капли себе на язык, а потом клали мясо и медленно разжевывали. Последыш попробовал сделать так же, вкус рыбьего сока вызвал тошноту, но он все же сумел заставить себя проглотить и пахнущую морем влагу, и саму сырую рыбу. К его удивлению, через некоторое время он понял, что пить хочется уже гораздо меньше.

Между тем, трое мужчин скорчилось на четвереньках посередине качавшегося плота. Один продолжал орудовать ножом с обмотанной кожей рукоятью, разделывая рыбу. Второй, опираясь на третьего, яростно водил по толстой ветке чем-то, зажатым в руках. Последыш долго наблюдал за ними, прежде чем в воздухе задрожали тонкие струйки дыма.

Он многое увидел в тот день впервые – как ловят рыбу сетью, добывают огонь посреди воды, выжимают в горло рыбий сок. Но, когда красный свет медленно таял в небе, ему пришлось увидеть то, что его действительно напугало. Мужчины, захватившие его с собой, почти все голые и покрытые потом после дня гребли, по очереди становились на ноги и произносили непонятные слова, обращаясь к морю. Потом каждый по очереди проводил по груди ножом и стряхивал кровавые капли в морскую воду – и передавал нож следующему. Когда Последыш увидел узкое, замазанное кровью острие рядом с собой, его дыхание перехватило, и он невольно поднял руку в жесте защиты. Сидевший перед ним мужчина ухмыльнулся, показав просвет на месте нижнего клыка, и провел ножом вдоль шеи, в волосе от кожи. Он не спускал глаз с юноши – после чего протянул нож подошедшему к нему Скелу.

– Ра и-хиба! – выкрикнул тот, и Последыш увидел вязь шрамов на его груди, – и-ка тхимо, Мехви!

И Скел, оттянув кожу, обрезал кусочек плоти и швырнул его в море. Последыш поднял глаза – кровь стекала по груди мужчины, на его же лице отразилось что-то среднее между болью и восторгом. Он присел на корточки, омыл в воде нож и, потом, плеснул её на рану.

– Меге-те, Мавар, – произнес он глухо.