Читать книгу Возвращение Грифона - Евгений Щепетнов, Евгений Владимирович Щепетнов - Страница 7

Дышать было трудно. Меня что-то сжимало со всех сторон, как будто я был придавлен тяжелой стеной. Темно и жутко. Меня начала охватывать паника, но я заставил себя успокоиться – надо определиться, что со мной. Во-первых, кто я и где. Итак – я Сидоров Иван Петрович. И я попал в милицию. И они меня били и решили, что убили. Скорее всего – закопали. Я в могиле. Что делать?

Прежде всего – никакой паники. Когда лежал возле могилы, слышал, что они копали ее неглубоко, а значит, есть шанс. Значит, нужно сосредоточиться и попробовать откопаться. На голове мешок, но руки свободны, зажаты подо мной. Тихонько стараюсь передвинуть их вперед-назад – получается! Осыпаю, утрамбовываю грунт, а он песчаный, где-то под соснами закопали, в лесу.

Добрался руками до лица, осыпал с него песок, вдохнул воздух. Он где-то проходил, где-то есть нора, иначе я бы давно задохнулся. Впрочем, задохнулся ли? При моей регенерации можно ожидать и гораздо более странных событий…

Уперся руками в пол могилы, напрягся изо всей силы, стараясь поднять лежащую на мне толщу лесной супеси. Слава богу, они меня не утопили и не расчленили – тогда бы шансов никаких. А так – у меня полопались сосуды на лице, затрещали сухожилия, но я, как огромный червь, приподнял землю и вырвался наверх, жадно хватая ртом прохладный лесной воздух, напоенный запахом хвои и лесных трав. Остро пахло раздавленной клубникой, видимо, когда убийцы топтались на поляне, они подавили ягоды.

Последним усилием вытолкал себя наверх и застрял в яме – ноги присыпаны землей, а верхняя половина туловища на краю ямы. Сил не хватило выбраться полностью… упал. Спасибо этим уродам – поленились закопать меня как следует. Впрочем, поленились ли? Они были уверены, что наверняка убили. Найти меня все равно найдут, вернее мой труп – так свалят на кого-нибудь, может, на того же отчима погибшей девочки. Я же ему морду разбил. Вот, мол, он и отомстил, и за себя, и за девочку. А может, еще найдут подходящий объект, на который можно навесить дело. Лихо они тут работают, очень лихо. Таких тварей нужно не то что сажать – просто расстреливать! Такие «правоохранители» хуже бандитов.

Полежал на краю ямы, освежился, в голове прояснилось. И тут же почувствовал, что мне трудно дышать. Как будто что-то мешало, стискивало сердце, не давало расправиться груди.

Напрягся, окончательно выдернул себя из ямы и встал на колени, ощупывая тело. На груди руки наткнулись на что-то холодное и острое – наклонил голову, сфокусировал глаза, продираясь взглядом через опухшие, разбитые брови, и в предутреннем сумраке увидел торчащий из груди металлический стержень. Конец стержня был цилиндрическим, со следами ударов молотка. Пощупал спину – с трудом изогнувшись и закашлявшись – стержень елозил по ребрам при каждом вздохе и причинял боль. Сзади стержень был расплющен в форме лопаточки. Определил – фомка или маленький ломик.

Встал на ноги и, пошатываясь, подошел к ближайшей сосне. Потом снова опустился на колени, на подушку из сосновых иголок, примерился, взяв ломик ближе к груди, и рванул изо всей силы, выдергивая его из тела. С первого раза не получилось – упал на бок, меня затошнило от боли, но я сдержался. В груди сразу захлюпало, заклокотало, видать, кровь хлынула в порванные легкие. Стал кашлять, и на губах появилась кровь.

Утерся, собрался с силами и еще раз рванул железку. Она с противным скрежетом по кости выскользнула из меня и упала на землю – как и я, мертвым железом. Я потерял сознание.

Сколько был без сознания – неизвестно. Только, скорее всего, недолго – солнце еще не встало, вероятно, было около четырех утра. Предутренний сумрак, запах свежей земли и крови.

Постепенно дыхание пришло в норму, в груди уже не клокотало, грудь свободно поднималась и опускалась – хорошо быть колдуном. Тебя убивают, втыкают в грудь железки, а ты как огурчик!

«Огурчик» ухмыльнулся распухшими губами и ощупал пеньки на месте передних зубов. Несколько задних тоже были сколоты и при прикосновении языком причиняли невероятную боль, просто до воя, видимо, были обнажены нервы.

Поднялся на ноги и побрел куда глаза глядят. А глядели они у меня на огни города, находившиеся где-то далеко впереди. Остро захотелось увидеть Марию, и я представил ее лицо – таким, каким запомнил его в последнюю нашу с ней ночь, – припухшие от поцелуев губы, влажный розовый язычок, неумело ласкавший меня тогда, когда я уставал, зеленые глаза, смотрящие в мои, как будто хотели рассмотреть там то, что не видно никому, даже мне.

Внезапно как будто что-то щелкнуло, зазвенело, как струна, и я увидел в пространстве багровую нить. Откуда-то я знал, что она вела меня к Марии. Просто был уверен в этом.

Нить была довольно толстой и исчезала где-то в огнях, там, куда я и собирался идти – только чуть левее. Присмотревшись, я увидел вдалеке массив леса и, создав в голове картинку, понял – вдоль этого массива течет небольшая речка, почти ручей, и подходит с тыльной стороны к участку, где стоит дом Марии. То есть, чтобы добраться до ее дома и при этом максимально избежать попадания на глаза кому-нибудь из аборигенов, нужно добраться до речки, спуститься в овражек и зайти с тыла. Все просто, все легко! На словах.

А на деле – идти было трудно. Сломанные ноги, видимо, плохо срослись, криво, я ковылял, будто какой-то инвалид, в сущности – я таким и являлся. Левая рука искривлена, в челюсти справа вмятина – сюда бил участковый этим самым ломиком. А удар, пробивший мне грудь, был, так сказать, контрольным выстрелом. Ни один человек с ломиком в груди никогда бы не выжил. Или я не человек?

Дорога к лесу заняла около часа, я наращивал скорость и в конце уже довольно шустро передвигался – как полураздавленный автомобилем краб, волочащий сломанные ноги к морскому прибою.

Ноги тряслись от слабости, суставы, перебитые негодяями и каким-то чудом восстановившиеся, скрипели, трещали и грозили лопнуть – видимо, времени, чтобы восстановиться, было все-таки недостаточно. Но мне нужно двигаться, и, сжав обломки зубов, я упорно, как человек из рассказа Джека Лондона «Любовь к жизни», тащился и тащился вперед, теряя сознание и снова пробуждаясь. Тело работало практически без моего участия, и я даже удивился, когда в конце концов оказался у забора позади дома Марии. Дошел.

В заборе маленькая калитка. Я скинул со столбика веревочное кольцо и медленно, хромая, двинулся к дому. Окна были темны, дверь закрыта, вокруг ни души. Только следы ног – вчерашние блюстители порядка натоптали на грядке с цветами, раздавив кустик ночной фиалки. Она одуряющее пахла и напоминала мне что-то из моей прежней жизни… дедушка. Дедушка! Мелькнуло смеющееся лицо, обрамленное седыми волосами – борода. Мой дед. Потом картинка ушла…

Я постучал в окно – осторожно, костяшками пальцев. Потом еще, еще… Долго никто не отвечал, потом испуганный голос из-за занавески спросил:

– Кто там?! Кто это?!

– Маша, это я, Иван.

– Ты?! – за дверью закопошились, она распахнулась, и в прихожей вспыхнул свет тусклой лампочки, показавшейся мне целым прожектором.

– Аааах! – вскрикнула Мария. – Ваня, ты?! Откуда? Что с тобой?

Я покачнулся и упал бы, если бы женщина не подхватила меня под руку. Она практически втащила мое изломанное тело в коридор и опустила на пол. Затем захлопнула входную дверь и снова посмотрела на меня, ахнув и зажав рот рукой: