Читать книгу Монах. Боль победы - Евгений Щепетнов - Страница 3

Зал был заполнен процентов на семьдесят. Время обеденное, но в такие заведения люди ходят совсем даже не просто так пообедать, притом завсегдатаи трактира появлялись обычно поздним вечером. Хотя и сейчас около десятка бандитов сидели в дальнем углу и пили горячее вино.

Данеро знал, что они скоро незаметно исчезнут, отправившись на вечернюю «охоту». Лавки закрываются ближе к вечеру, и есть шанс выследить купца, идущего домой с приличной суммой денег. Потому-то торговцы частенько старались держать лавку в том же доме, где жили, – квартира наверху, торгуешь на первом этаже. Но что поделаешь, если дом стоит не в людном месте? И если от лавки до него надо ехать минимум час? Вот и случались время от времени в городе кровавые ограбления или исчезали люди.

Несколько проституток зорко поглядывали за входной дверью, чтобы броситься навстречу посетителю и перехватить его раньше, чем «коллега» по ремеслу. Доходило до жесточайших драк, однажды такая драка даже закончилась убийством. Данеро сквозь пальцы смотрел на это безобразие, если только оно не грозило его благополучию. Никаких убийств, никакого членовредительства – девку, лишившую жизни свою товарку, он приказал задушить на глазах всего «коллектива», в назидание остальным шлюхам: драться деритесь, но уничтожать станок, штампующий деньги, не моги! И ломать его нельзя – изуродованная девка не принесет дохода.

Так-то даже интересно, когда девки дерутся за клиента, – народ ради таких зрелищ бросает игру в кости и свои разговоры о том, кто кого сегодня выгодно прирезал в переулке. Но – все должно быть в меру.

Данеро каждую седмицу даже устраивал поединки шлюх: совершенно голые девки боролись на ковре посреди трактира, пытаясь положить одна другую на лопатки, а победительница потом собирала то, что ей накидали щедрые – или не очень – посетители.

Немногие знали, что из этих денег девкам достанется хорошо если треть – остальное забирал Данеро.

Честно сказать, он уже давно не испытывал необходимости в деньгах. Денег у него было столько, что он мог бы купить несколько таких трактиров со всем персоналом в придачу. В тайном укрытии у него лежало больше двух миллионов золотых. Кроме того, он втихаря скупал недвижимость – дома, землю. Но, как жадный паук, не мог удержаться, чтобы не высосать сок еще из одной жертвы, не мог остановиться, отказаться от денег, так и плывущих в руки. Но при всем том он был скромен, питался простой, здоровой пищей, не курил, не употреблял наркотики, вина выпивал не более бокала в день, и то разведенного. Любил женщин, да, – а кто их не любит? Но и это не было его страстью – любая из проституток, умелых, тренированных и частенько довольно красивых, обслужила бы его так, как он хочет. И обслуживали. По первому требованию, или скорее – кивку головы. Они боялись его до потери пульса и говорили о нем только шепотом, десять раз удостоверившись, что никто не подслушивает. За язык Данеро карал нещадно.

Внешне это был очень приятный человек лет пятидесяти – пятидесяти пяти, седоватый, с неизменно чистыми волосами, стянутыми на затылке в воинский хвост. Одевался неброско, говорил тихо, вежливо, никогда не матерился и не богохульничал. Но при всем том это был один из самых страшных людей в империи, если не во всем мире.

Как он умудрялся оставаться в живых? К тому же имея кругленький капитал? Легко. Данеро был главарем всего преступного сообщества столицы Балрона. Но самое интересное, что об этом не знал никто, кроме нескольких доверенных лиц, осуществляющих от его имени управление боевыми группами бандитов.

Все преступники платили дань – двадцать пять процентов с награбленного, наворованного, отнятого и украденного. Четкая бухгалтерия и многочисленные информаторы не позволяли мухлевать с оброком, а те, кто противился воле Данеро, исчезали, как лужи под летним жарким солнцем. Акул в море много… им тоже надо есть.

Существовало несколько «ипостасей» Данеро.

Первая – для большинства – трактирщик, в заведении которого можно хорошенько выпить и куда редко захаживают патрули городской стражи, то есть здесь безопасно. А еще можно найти доступную женщину.

Вторая – для завсегдатаев – трактирщик, скупающий награбленное, темный махинатор, но – барыга, человек не их круга. Презираемая личность. Кто уважает барыг? Никто, кроме них самих. И кто уважает сутенеров? Вообще никто. Ни клиенты, ни проститутки. Почему до сих пор башку ему не разбили? Да кто знает – говорят, кто-то за ним стоит, кому-то он платит за защиту.

И третья ипостась – это настоящая жизнь Данеро – главарь преступного мира столицы. Об этом уровне знали единицы. Три человека приближенных, главари самых крупных банд города, да еще пара-тройка доверенных лиц.

Данеро не был женат. Зачем? Женщины есть всегда, а детей он не любил – от них одни хлопоты. Власть и деньги, деньги и власть – вот что главное в мире. Ему доставляло удовольствие смотреть на посетителей трактира из-за своей стойки и думать о том, что он мог бы любого из них стереть в порошок. Сломать жизнь, уничтожить морально и физически. И не делает он это только потому, что может это сделать. А раз можешь – зачем делать на самом деле? Разве предвкушение не слаще самого удовольствия? Вот ты получил то, что хотел, а потом? Разочарование. Как с женщиной, которую ты добивался, взял ее, как хотел, а потом, застегивая штаны, разочарованно подумал: «И зачем это было? Что у нее по-другому, не такое, как у предыдущих женщин?» И остается лишь чувство досады… до следующего предвкушения, до следующей победы.

Данеро был в некотором роде эстет и, если бы он знал, что говорили по этому поводу мудрецы из параллельного мира, очень бы удивился, насколько их мысли совпадают. «Главное не цель, главное – путь к цели». И сказал бы, что они совершенно правы.

Парочка прошла туда, где было меньше всего народу. Посетители трактира, как ночные животные, не очень любили освещенные места и старались забиться в угол, где темно. Инстинкт говорил: спрячься, не показывай себя!

Похоже, что этой паре инстинкт изменил – мало того что они уселись неподалеку от окна, так девица еще скинула дождевик и осталась в зеленом шелковом платье, тесно облегающем ее упругие бедра и грудь, норовившую выскочить из лифа.

Данеро невольно вздохнул – девица была хороша! Она просто светилась молодостью, чистотой, каким-то добрым весельем, и после взгляда на нее трактир казался еще более грязным, темным и подозрительным местом.

Трактирщик задумался – девка-то высшего сорта. Может, заняться ею? Граф Турасов любит таких – невинных, свежих. Обламывать их любит. Пытать. Можно взять с него большие деньги. Очень большие. Сомнения вызывает только этот мужчина, прячущий лицо под надвинутым капюшоном, – кто он такой? Впрочем, важные персоны сюда не ходят. А с остальными справиться легко. Сравнительно легко. Все люди смертны… Все-таки вначале нужно присмотреться к посетителям.

– Как я поняла, ты привел меня сюда развлекаться, – промурлыкала Шанти, оглядываясь по сторонам. Она с удовлетворением отметила, что несколько мужчин, сидящих неподалеку, пожирают жадными взглядами ее соблазнительные полушария.

– В общем-то да… только уже жалею, что привел тебя сюда, – сознался Андрей. – Ощущение у меня нехорошее. Знаешь, я некогда воевал в горах, так вот, бывало, идешь и вдруг чувствуешь, что кто-то на тебя смотрит. И не просто смотрит – он твой враг! Он тебе хочет зла! Он сейчас в тебя выстрелит! Падаешь – и вовремя. Выстрел! И если бы ты не упал, лежать бы тебе с пробитой пулей башкой. Это непередаваемо. И не всем дано. Но я умел почувствовать. Может, потому и жив до сих пор. И вот здесь – тяжелая атмосфера. Угроза не от этих придурков с разбойничьими рожами, нет. Что-то другое. Более опасное. Как будто где-то в темноте сидит чудовище и поджидает меня, приготовившись к прыжку.

– Поэтично как! – восхитилась Шанти. – Вот так и надо излагать свои мысли! А то – крысы, мыши… пугаешь меня всякой гадостью. А тут весело. Очень интересно! А что, хорошее место – много придурков, которых можно выкинуть в окно, много еды… кстати, чего там насчет еды? Эй, милая, ну-ка, поди сюда!

Подавальщица, девица лет двадцати пяти, в ярком, облегающем ее прелести сарафане, подошла к столику и, завлекательно улыбнувшись мужчине в капюшоне, ласково спросила:

– Чего изволите? Есть хорошая оленья поджарка с крюолями, суп из осьминогов с мидиями и артусами, сладкие булочки с медом, пироги с олениной и еще много, много вкусного! И вино – хорошее, кракасийское – белое и красное. А еще, – она наклонилась пониже, – возбуждающие мушки! Если мужчина употребит их за полчаса до постели – потом с себя не скинете! Затопчет!

Шанти хихикнула и спросила по мыслесвязи:

– Не хочешь меня потоптать? А потом я тебя!

– Жестокосердная драконица! После того как ты потопчешь своей тушей… нет уж, обойдемся без топтания!

– Нет, пока обойдемся без топтания. – Шанти лучезарно улыбнулась девице. – Оленьей печени. Почти не обжаренной, чтобы кровь сочилась. Мяса без специй. Слегка обжарить. Ну и… пирогов, пряного мяса с овощами, сладостей, пива – тащи всего побольше.

Подавальщица удивленно вскинула брови, но переспрашивать не стала и пошла выполнять заказ, виляя бедрами так, что казалось, она извивается будто змея. Видимо, такой эффект создавали узоры на ее сарафане, выполненные в виде переплетенных нешироких линий. Мужчины за столиками проводили девицу взглядами, а один, когда она проходила мимо, погладил ее по заду, за что получил соблазнительную улыбку. Похоже, что девушка работала тут не только подавальщицей…

Андрей привычно, как в бытность свою вышибалой, осмотрел зал и отметил трех здоровенных парней – собратьев по ремеслу, которым он некогда промышлял в Славии. Вышибалы были не очень крупные, но такие… квадратные, что ли, – жилистые, сильные, с цепкими, внимательными глазами. Они гасили конфликты в зародыше – им достаточно было только подойти к скандалистам, и те сразу же замолкали, утихали или выходили наружу, за дверь.

Проследив за взглядами вышибал, Андрей нашел главного – мужичка лет пятидесяти, скромно стоящего за стойкой и прихлебывающего что-то похожее на сок из высокого хрустального стакана. Именно хрустального, а не стеклянного – Андрей отчетливо видел прихотливые изгибы стенок, а еще тонкую золотую гравировку в виде вычурного вензеля. Похоже, это были инициалы владельца. Такие изделия недешевы, даже если забыть, что отделка золотом стоила больших денег.

Андрей задумался – этот штрих как-то выпадал из общей картины. Он чуял здесь что-то неправильное, неестественное. Хотя… мало ли где трактирщик мог добыть этот стакан. На базаре купил, например. А то, что этот человек внимательно разглядывал его и Шанти, проявляя большой интерес, так это благодаря драконице, устроившей тут чуть ли не стриптиз. Ее грудь, выпадающая из платья, привлечет внимание и совершеннейшего импотента, что уж говорить про половозрелого, голодного до баб мужика.

Они занялись едой. Шанти с удовольствием поглощала сочные куски печени, резала ножом сочащееся кровью мясо и насмешливо поглядывала на Андрея, который механически жевал то, что ему подали, практически не разбирая вкуса.

Он думал о том, как ему создать самую могучую в мире армию и при этом не замарать рук. Почему он непременно должен был марать руки? А как иначе добыть деньги? Казна пуста. Его личные деньги кончаются. Что делать? Увеличить налоги? Бессмысленно: если при нынешней ставке собираешь ноль налогов, то увеличь налоги на четверть – и будешь собирать больше на четверть от ноля. То есть – опять ноль.

Самое неприятное было в том, что армия волновалась. Не хватало денег на ее содержание. Перефразируя известное высказывание Наполеона: «Народ, который отказывается кормить свою армию, будет кормить чужую», можно сказать так: если они с Антаной не накормят свою армию, то… в общем, хреново им придется. А ведь еще нужны деньги на оружейный завод, высосавший львиную долю всех его личных сокровищ и окончательно опустошивший казну. Расходы на завод уже составили более трех миллионов, а если продолжать его перестройку, строить новые прессы, создавать новые машины, эта сумма может утроиться. Где взять деньги?

Внезапно ему в голову пришла мысль – а не посоветоваться ли с «женой»? Олра очень умная женщина, и она долгое время в одиночку вела все дела своего трактира. А теперь занимается коммерцией и общается с элитой столицы Балрона. Что она посоветует? Все равно больше ничего в голову не приходило – кроме вульгарной экспроприации денег у богатых людей. Но это порочный путь. Это приведет к бунтам, мятежам и многократному увеличению сторонников Гортуса.

Его внимание привлек голос подавальщицы. Она что-то настойчиво говорила, и, очнувшись от раздумий, Андрей спросил:

– Чего? Что ты хочешь?

– Она хочет, чтобы мы с тобой прошли в кабинет хозяина и с ним побеседовали, – объяснила Шанти. – Говорит, в качестве компенсации за беспокойство за обед с нас денег не возьмут.

Андрей неопределенно пожал плечами:

– А кто хозяин?

– Вы его видели, наверное, – улыбнулась подавальщица. – Он стоял за стойкой. Невысокий такой мужчина с седыми волосами. Это наш хозяин господин Данеро. Очень, очень влиятельный человек. Поговорите с ним, пожалуйста, он будет вам очень обязан.

– Пойдем? – мысленно передала Шанти. – Сдается мне, что будет забавно.

– Ага, будет, – тоже по мыслесвязи мрачно отозвался Андрей. – Я так и знал, что тут тухлецой пахнет. Будь настороже. И это… без нужды не показывай истинную сущность. Иначе придется всех, кто видел, поубивать. А так – просто поколотим их слегка, и все.

Подавальщица провела их через весь зал, потом по длинному коридору куда-то в глубь здания и сдала с рук на руки мрачному мужику, обладающему грацией боксера-средневеса. Не говоря ни слова, тот провел их в большую комнату, в которой все дышало покоем. На стенах развешаны картины, изображающие вишни и яблони в цвету. Обои с рисунком ручной работы были выполнены в пастельных тонах, а оконные проемы заменяли пейзажные полотна, написанные так искусно, что создавалось впечатление реальности увиденного. Иллюзию усиливали шелковые занавеси, обрамляющие картины, – как будто хозяин только что их раздвинул, чтобы полюбоваться видом из окна.

Данеро сидел за овальным столом, сервированным на три персоны дорогим хрусталем, фарфором и серебром. Трактирщик жестом предложил Андрею и Шанти присесть в кресла с высокими спинками, украшенные искусной позолоченной резьбой.

Андрей прощупал хозяина заведения эмпатически, но ничего особенного не уловил – тот лучился радостью и чуть ли не мурлыкал от удовольствия, как сытый кот. Ни агрессии, ни ненависти. Настроен доброжелательно, как и подобает радушному хозяину, ждущему гостей.

Больше в комнате никого не было, хотя Андрей своим чутьем оборотня ощущал за дверью позади трактирщика присутствие нескольких человек, пахнущих агрессией и страхом, слышал их хриплое пыхтение.

– Осторожнее, – передал он мыслесвязью, – за дверью толпа уродов наготове. Чего-то задумали, твари.

– Не учи ученую, – усмехнулась Шанти и сладко потянулась так, что ее «мячики» чуть не выскочили из лифа. – Знаю. Я что, не эмпатка, что ли? А слух у меня не хуже, чем у тебя.

Андрей попытался пододвинуть кресло – оно стояло так, что до стола пришлось бы тянуться, – но ничего не вышло. Кресло было намертво приделано к полу, и сдвинуть его не представлялось возможным.

В голове Андрея что-то мелькнуло, какие-то ассоциации были связаны с этим креслом. Он напрягся, чтобы вспомнить, но, когда в мозгу возник образ электрического стула и Андрей все понял, было поздно. С потолка мгновенно, как выстрелили, обрушились две стальные клетки, с грохотом вонзившиеся в пол, из которого выскочили зацепы, тут же надежно зафиксировавшие сооружения.

Шанти вскочила с места, ее лицо исказилось, но, прежде чем она что-то сказала, Андрей предупредительно передал:

– Тихо. Сядь! Успеем. Послушаем, что эта гнида скажет. Наше приключение становится очень, очень увлекательным. Просто захватывающим. Не правда ли?

– Правда, – хихикнула Шанти. – Это не драчунов в окно выбрасывать. Наклевывается что-то поинтереснее.

Оно и наклюнулось. Данеро встал с кресла и, подойдя к клеткам, удивленно спросил своих гостей:

– А чего не кричите? Чего не возмущаетесь? Надо ведь угрожать, вопить, что найдете на меня управу, что вы важные вельможи и что все знают, куда вы пошли. И что за вас страшно отомстят, вытянув мне язык через зад. Где ваши правильные слова?

Данеро приблизился к решетке, за которой сидела Шанти, и отшатнулся – «девушка» стала хохотать, заливисто, звонко. Андрей ей вторил, и с минуту они не могли успокоиться, искоса поглядывая на ошеломленного бандита.

Он, сам того не зная, озвучил именно тот сценарий, по которому и развивались бы события. Если б с ними что-то случилось, Антана сровняла бы с землей этот поганый притон, разыскивая любимого и подружку. Видимо, трактирщик уже не раз слышал подобные угрозы и давно не придавал им значения – мало ли что наболтают жертвы в порыве гнева. Потом они обычно молили о пощаде и сулили капиталы, принимаемые бандитами с благодарностью. Затем – умирали. Без мук, просто и чисто – чик в сердце! И в море. Никаких извращений, никаких мучений. Все по-деловому, все как положено.

Трактирщик дернул за одну из бахромчатых нитей на занавеси у картины, и в комнату тут же вошли трое мужчин. Крепкие, мускулистые, похожие на солдат-наемников или же призовых бойцов. Они молча сели у стола и тоже уставились на клетки с людьми.

– Скажите мне, друзья, – начал Данеро, – как это понимать? Эти два создания сидят в клетках и смеются в голос над несчастным стариком! Я разве заслужил это? Я что, клоун? Кстати, я так и не узнал, кто этот человек. Васило, помоги ему снять капюшон. Надо же мне видеть лицо этого весельчака. Хочу познакомиться с ним.

Названный бандит встал с места, пошел к клетке с Андреем, но тот сам снял капюшон, откинув его за спину. Наступило молчание, и трактирщик наморщил лоб:

– Где-то я уже видел эту физиономию… где-то видел… тихо, молчите – хочу сам вспомнить. Где-то видел… нет, не может быть! Тьфу, демонство какое! Фу-фу-фу… – Данеро присел на стул, уперся руками в колени и, наклонившись вперед, несколько раз выпустил из груди воздух, пошлепывая губами. – Вот так встреча! Господа! Вы знаете, кого я поймал? Это же советник императрицы господин Андрей!

– А я тебе и хотел об этом сказать, – прогудел один из подручных трактирщика. – Это же тот самый победитель турнира! Хозяин, вляпались по самое не хочу. То-то он и смеялся над нами, дураками! И что будем делать?

– А что вы вообще собирались с нами делать? – спросил Андрей. – Не поясните? Просто из чистого интереса спрашиваю.

– Что-что… – задумчиво отозвался Данеро. – Девку одному важному господину за хорошие деньги – он любит попытать таких свеженьких красоток, ну а тебя в расход. Чтобы не пылил на горизонте. В море. Акулам на корм.

– Так и не поздно, хозяин! – с надеждой сказал третий бандит. – Девку продать, а этого в море! Кто дознается-то? У нас куча свидетелей, что они отсюда уходили! Посидели и ушли. На улицу. А куда – откуда мы знаем?

– Не-е-ет, – протянул Данеро, – она может сболтнуть графу, а тот потом будет меня шантажировать. Или шепнет императрице. Императрица крута на расправу – потом на этом месте тридцать лет даже расти ничего не будет, солью место засыплют. Весь наш бизнес порушат. Если в море – обоих. Хоть я и люблю деньги, но ими еще нужно воспользоваться. А это будет проблематично.

– А если их отпустить? Извиниться, дать денег? Мол, попутали, господин советник, прости бога ради! – сказал Васило, упершись глазами в пол. – Господин советник, вы как, не против?

– Он-то не против, – сухо ответил подручному Данеро, – только верить ему нельзя. Вдруг он обиделся и потом нам отомстит? Или того хуже – он поборник справедливости и решит, что нам не место на этом свете? Да на кой мне это? Нет уж, ребята. Отпускать его нельзя.

– Так что, валим его? – спросил третий бандит, мужчина лет сорока, со шрамом, пересекающим его левое надбровье и спускающимся до скулы. – Только это… девку жалко просто так валить. Попользуемся, а потом уже и завалим! Чур, я первый!

– Нет, – ласково осадил его Данеро, – у меня есть другой план. Гораздо более выгодный. Фиртан, у тебя на юге хорошие контакты? Ты же оттуда родом.

– Да, – понимающе кивнул тот. – Хочешь его Гортусу продать? Голова! Ну ты и голова, хозяин! Двух зайцев сразу убьем – и денег срубим, и поддержку будущего императора получим. А девку как заложницу подержим. Если этот чемпион заартачится – мы ее пополам порвем. Отдадим парням, они ее наизнанку вывернут. А он будет смотреть!

– Ну что, пора? Или еще послушаем дебилов? – передала Шанти. – Предвкушаю, какие у них будут рожи!

– Да вроде все что надо услышали, – пожал плечами Андрей. – Можешь начинать развлекаться. А я посмотрю. Только это… без огня, без эффектов, и побереги платье – ты в нем такая красавица! Не забрызгай мозгами. Стой! Погоди! Эту тварь оставь в живых. Мы его с собой заберем. Есть у меня насчет него одна мыслишка, рано ему умирать. Давай, пора… Стой! Этих тоже не убивай. Так, поколоти слегка, развлекись.

– Так, парни, пусть они пока посидят в клетках, а мы сейчас пойдем обсу… – Данеро умолк на полуслове. Глаза его вытаращились, как будто он увидел морского змея, спросившего, как проплыть к городской магистратуре. Ну скажите на милость, кто не ошалеет от такого зрелища?

Стальная клетка была сделана из длинных прутьев, перевитых между собой короткими. Толщина каждого прута примерно в мизинец – это сооружение точно удержало бы тигра или льва. Или слона. Данеро не любил пускать дело на самотек и предпочитал перестраховаться – он не жаловал некачественные вещи. При всей патологической жадности для себя он приобретал лишь самое дорогое и сделанное на высшем уровне. За эти клетки ему пришлось выложить кругленькую сумму. Зато он был уверен, что решетки не подведут.

В них перебывало много «клиентов» – от приглашенных в гости конкурентов до потенциальных жертв грабежа, уверенных, что хозяин приглашает их на приватный разговор из уважения к их высокому социальному статусу. Как говорил Данеро своим приближенным – люки, отправляющие «клиентов» в подвал, уже не актуальны, прошлый век. Надо работать с душой, с выдумкой, чтобы все было красиво, но при этом эффективно.

Миленькая девушка, мечта извращенца, вдруг начала раздеваться. Она сняла с себя красивое шелковое платье, повесила его на спинку кресла, оставшись совершенно обнаженной, и, не обращая внимания на вытаращивших глаза мужчин, осмотрела себя со всех сторон, огладила крепкую грудь, колыхнувшуюся под напором ее ладоней. Потом сняла сандалии, соблазнительно изгибая стройное тело. Затем взялась за прутья решетки и почти без усилия дернула их в стороны.

Металл с жалобным стоном поддался, разойдясь, как если бы прутья были сделаны из картона, а девица, примерившись розовой гладкой ножкой, аккуратно пролезла в образовавшуюся дыру.

Секунда – и вместо нежной юной девы на полу стояла громадная черная кошка, размером с телегу!

Прыжок! – и один из бандитов, сообразивший, что надо бежать, был настигнут у двери.

Удар лапой! – и он врезается в створку головой, как будто его сбил грузовик. Андрей даже поморщился от громкого стука – в дверь словно запустили пластиковой бутылкой с водой.

Два совершенно незаметных удара – и два других бандита, потянувшихся за висевшими на поясе подобиями мачете, почему-то именуемыми здесь ножами, повалились как кегли, сбитые тяжелым шаром.

Данеро, обладавший быстрой реакцией и великолепной сообразительностью, за те секунды, что «кошка» расправлялась со своими врагами, сделал две вещи: сунул руку под столешницу – похоже, вызвал подмогу, – и второе – бросился к потайному ходу, открывшемуся за одной из стен.

Обои треснули под напором механизма, открыв сводчатый кирпичный коридор, ведущий куда-то вниз. Андрей хотел крикнуть, предупредить Шанти, но та успела перехватить негодяя прямо на пороге, зацепив его за одежду огромными когтями и отбросив к противоположной стене. Пролетев по воздуху метров десять, преступник впечатался в преграду с противным шмяком, будто огромная жаба, сполз вниз и остался недвижим, как труп.

– Эй, дорогая, аккуратнее! – заволновался Андрей. – Он мне нужен живой! Вот этих можешь терзать как хочешь, а его поаккуратнее!

Под «этими» Андрей имел в виду новых действующих лиц, которые ворвались в кабинет с оружием в руках, – пятерых одетых в кольчуги и шлемы бойцов с короткими, тяжелыми абордажными саблями в руках и двух арбалетчиков со стальными арбалетами двойного заряда.

Увидев громадную черную кошку, они на долю секунды оторопели, но к их чести – тут же бросились в атаку. Арбалетчики спустили курки, и тяжелые стальные болты полетели в «кошку».

Два из них Шанти смахнула лапой, как мошкару, а два ударили ей в грудь, и, видимо, ощутимо, потому что она утробно заревела и бросилась вперед с яростным криком:

– Шкуру портить?! Чешую царапать?! Грязные твари!

Через секунду тела арбалетчиков валялись на полу. Драконица сорвала их головы с плеч, и они покатились по разным углам, как детские мячики.

Пятеро остальных попытались напасть на нее сзади, один даже успел опустить свою саблю ей на спину, отчего по всей комнате раздался скрежет, будто ножом провели по сковороде, но это был последний удар в его жизни.

Молниеносным движением Шанти буквально переломила бойца пополам. Остальные расстались с жизнью в течение двух секунд – за ударами драконицы мог уследить только Андрей, настолько они были молниеносны. В комнате наступила тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием выживших бандитов, лежащих в бессознательном состоянии.

Андрей удовлетворенно осмотрел поле боя, потом ухватился за прутья и, дернув вверх, вырвал клетку из зацепов на полу. Выйдя наружу, подошел к распростертому на полу и прерывисто дышащему Данеро и внимательно посмотрел его ауру. У того был раздроблен плечевой сустав, переломы ключицы, трех ребер и костей ноги, а также сотрясение мозга. Андрей обернулся и погрозил кулаком «кошке», с довольным видом поглощавшей какое-то угощение с тарелки Данеро.

– Чуть не прибила паскудника! Я же тебе сказал – аккуратнее! Вот ты негодная! Развлекаться надо со смыслом! Слушать надо, что тебе говорят!

– Ну извини, извини, – ответила Шанти без всякого смущения. – Ну погорячилась. Больно уж шустро он удирал! Вот я и перестаралась. Но ведь живой же? Живой. Подлечи гада, и будет как новенький!

– Подлечу, не сомневайся! – буркнул Андрей и, вздохнув, приступил к лечению. Ему очень не хотелось этого делать, но… куда деваться. Этот человек был ему нужен. Впрочем, человек ли? Разве можно назвать таких тварей людьми?

Через пятнадцать минут черные и красные пятна в ауре бандита были сведены до едва заметного уровня, а цвет лица Данеро стал из землистого розовым, дыхание нормализовалось.

Проверив трех подручных трактирщика, Андрей остался доволен – побиты, но не сильно. Шанти била лапой с закрытыми когтями, так что они пребывали в банальном глубоком нокауте.

– Вот тут все в порядке! Что, не могла и с этим обойтись помягче? Иэххх… руконогая! Вот есть у нас пословица – «Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет». Ты не пояснишь ее? А то я все думаю – о чем она?

– Ну хватит измываться! – буркнула Шанти. – Ну погорячилась – с кем не бывает? А сам-то, сам-то…

– Ну и чего сам-то? Расскажи, где я допустил такую ошибку? – вкрадчиво спросил Андрей, грозно глядя на «кошку».

– Не хочу. Настроения нет, – сварливо ответила та, опасливо косясь глазом на «брата». – И вообще, чего ты пристал? Думай, как доставить этих гадов во дворец. Ты же для того им жизнь сохранил? Чего-то от них хочешь?

– Сиди тут и стереги. Всех, кто сюда зайдет, глуши. Можно не до смерти. Или у тебя лапа может только убивать?

– Ты бываешь таким нудным! – закатила глаза драконица. – Таким вредным! Даже вреднее меня. Куда пошел? За охранниками?

– Само собой. Вначале хотел послать гонца, да передумал. Тут всего-то пара кварталов – сам добегу. Пока дождешься… Постой-ка… надо посмотреть, куда ведет подземный ход. Не хочу вытаскивать их на глазах у посетителей трактира. Нам лишний шум ни к чему.

– А чего такого? Может, кто-то возмутится… есть повод его выбросить в окно. Веселье будет!

– Нет! Я же тебе сказал – все должно быть тихо и мирно. Пока что тихо и мирно. Мне кое-что надо обдумать.

Потолок был низким – Андрею приходилось нагибаться, чтобы не задеть макушкой свод. И скорее всего, этот подземный ход был гораздо старше самого здания – кирпичи старые-престарые, позеленевшие от времени, покрытые каким-то сероватым мхом. Освещения не было никакого, но Андрей великолепно видел в темноте, его глаза оборотня улавливали очертания коридора, круто забирающего вниз под углом почти в тридцать градусов, повороты направо и налево – коридор разветвлялся на три тоннеля, ведущих в неизвестном направлении.

Немного подумав и прикинув, в какой стороне порт, Андрей выбрал средний тоннель и ничуть не удивился, когда тот метров через сто пятьдесят выправился, стал пологим и еще через сто метров вывел в широкий канализационный тоннель, по которому городские нечистоты выливались в бухту.

Андрей пошел туда, где брезжил дневной свет, и скоро оказался за портовыми складами возле береговой линии. Тут орали чайки, хватая куски пищи, сконцентрированные в потоке дерьма, и бороздили океан акулы, занимавшиеся примерно тем же.

Вдохнув свежий морской воздух, особенно сладкий после путешествия по миру нечистот, Андрей быстрым шагом стал подниматься в гору, скользя подошвами сапог по глинистому склону, заросшему бурьяном и забросанному различным мусором вроде подозрительных костей и драных тряпок.

Сержант и остальные охранники сидели в трактире, возле камина с потрескивающими в огне дровами, и весело смеялись какой-то истории, которую им рассказывал кучер. При виде Андрея они с готовностью встали, а сержант, отсалютовав, спросил:

– Прикажете во дворец? А где госпожа Шанти? Что-то случилось?

– Пойдемте со мной. – Андрей отвел сержанта в сторонку и объяснил, что тот должен сделать. Затем последовала команда, и солдаты дружно покинули трактир, оставив на столе допитые второпях кружки.

Через двадцать минут они были у канализационного тоннеля – Андрей показал место, сидя на облучке рядом с кучером. Оставив здесь небольшую охрану, отряд во главе с Андреем и сержантом вошел в трубу и, хлюпая ногами по вонючему содержимому, двинулся вперед. Солдаты матерились сквозь зубы, сослепу наступая на трупы животных, на мусор и утопая выше щиколотки в наслоениях ила.

Путь в комнату Данеро был потруднее, чем из нее, – пришлось идти вверх по тоннелю, осклизлому и покрытому плесенью, – двое солдат все-таки грохнулись, поскользнувшись, и едва не улетели назад, как по ледяной горке. Не без приключений, но они все-таки добрались до комнаты, где скучала Шанти, уже принявшая человеческий облик и развлекавшаяся тем, что время от времени тыкала саблей в совершенно голого мужика, стоявшего в клетке. Он жалобно завывал, а на его заднице виднелись следы многочисленных уколов, от которых тонкие дорожки крови тянулись до самых пяток. Отряд застал ее как раз в тот момент, когда она спрашивала:

– И как ты хотел меня насиловать? Вот этим отростком, что ли? А ты вообще им можешь чего-нибудь? Он тебе, такой маленький, и не нужен! Дай-ка я его отрежу… – Она деловито приподняла оный предмет острым концом сабли, пропуская его между ног супостата, и сделала вид, что сейчас же кастрирует негодяя. Негодяй завывал, и под ним уже образовалась вонючая лужа – от страха тот потерял контроль над функциями организма.

Завидев Андрея, Шанти слегка разочарованно убрала саблю, бросила ее на пол и доложила:

– Приходили еще двое – вон, в углу лежат. Живые. Может, их тоже захватим?

– А этот как здесь оказался? – с интересом спросил Андрей, разглядывая трясущегося человека в клетке.

– А он очнулся. Пришлось посадить в клетку. Позабавилась немножко, уж больно наглый был. И куда чего делось-то, когда оказался без штанов…

Сержант и солдаты, удивленно переглядываясь, посмотрели на «поле боя», полюбовались веселой и довольной Шанти, красиво отставившей ножку в элегантной сандалии, а потом взялись за дело.

Их было десятеро, так что на каждого бандита пришлось минимум по два человека. С подручными Данеро Андрей приказал не церемониться, ни с живыми, ни с мертвыми, но его самого велел нести аккуратно.

Мертвых бандитов скинули в канализацию, где светились в темноте глаза крыс – сегодня у них будет пир. Живых – погрузили в карету, уложив штабелем, как дрова.

Данеро положили сверху, на трясущегося от ужаса голого бандита. Андрей лично предупредил этого человека, что если тот нагадит в карете – он сам отрежет ему голову. Бандит мелко и часто закивал, карета тронулась, поскрипывая, и, будто тяжело вздыхая под тяжелым грузом, покатила из порта по направлению к императорскому дворцу.

– Мы не собирали внеочередных сходов уже пятьсот тридцать лет. Мы собрались для того, чтобы обсудить важную проблему, назревшую практически мгновенно, на протяжении всего одного года. – Огромный черночешуйчатый дракон поднял уродливую, украшенную рогами голову и посмотрел на соплеменников.

Драконы спокойно ждали, никто не торопил, никто не кричал: «Давай! Не тяни! Ближе к делу!»

Черный усмехнулся – с одной стороны, это было хорошо: никто не нервировал, никто не теребил оратора, требуя немедленных объяснений, не призывал ускорить течение собрания, ссылаясь на дела. А с другой – раскачать драконов, заставить их принять какое-то определенное решение было задачей непростой.

Главным принципом принятия решений у драконов было: «Давайте подождем. Может быть, оно само как-то рассосется?» И как ни странно, частенько и рассасывалось, или… Вот об этом самом «или» знали немногие. Председатель Совета старейшин и его заместитель частенько действовали на свой страх и риск. Впрочем, какой риск? Что будет, если узнают, что они постоянно подправляют историю людей, устраивая заговоры и притормаживая развитие науки и техники? Хм… он частенько задумывался над этим вопросом. В Совете старейшин – может быть, и ничего, но остальные драконы…

Эти бездельники, парящие над морем и пикирующие на оленей в лесах и прериях, до сих пор пребывают в неведении по поводу того, кому они обязаны своим многотысячелетним ничегонеделанием. Попробуй им скажи, что договор не соблюдался ни одного дня. Что старейшины только и делают, что суют свою морду в людские дела. Что они уже давно живут среди людей, «очеловечились», и вообще давно предпочитают не парить над гладью моря, а жить во вполне комфортных условиях, с туалетом, водой из виадука, разнообразной вкусной едой и красивой одеждой. И не дай боже узнать всей этой массе простых драконов, что им нравится вершить людскими судьбами! Что нет большего наслаждения, чем видеть, как по твоей воле возникают и исчезают огромные государства, населенные сотнями тысяч и миллионами людей, как низвергаются или возносятся отдельные личности, через которых можно управлять этим скопищем двуногих тварей, гордо именующих себя «человек разумный».

Председатель прервал паузу, которая в человеческом обществе показалась бы странной, неприличной, и продолжил:

– У нас имеются сведения, что один или несколько драконов, не входящих в Совет, живут в человеческом обществе, вмешиваются в дела людей – притом на самом высшем уровне. Более того, рядом с этим драконом или группой драконов находится человек, владеющий знаниями, которые могут перевернуть жизнь людей, увести их от праведного пути, и, приняв эти знания, люди будут угрожать жизни и самому существованию драконьего рода. Вот тема, обсуждению которой мы и посвятим сегодня наш внеочередной сбор.

Председатель тяжело опустился на каменную плиту, возвышающуюся над полом пещеры на высоту драконьего роста, – место для произнесения речей – и, перекрыв каналы мыслесвязи, выругался про себя: сейчас бы он великолепно чувствовал себя в человеческом теле. Свободно, уютно. А вынужден пребывать в многотонной туше, носить которую отказываются его древние лапы и крылья. Давненько он уже не был в своем родовом теле. Обычно – или человеческое, или птица. И жить приятно, и летать легко.

Усмехнулся – вот бы узнали о его мыслях сородичи! Как бы они отреагировали? Заклеймили позором отступника? Честно говоря, он подозревал, а иногда и знал, что у его коллег, таких же древних монстров, как и он, со стотысячелетней жизнью, те же самые проблемы. Вот только признаться друг другу они не могут. Драконы невероятные индивидуалисты, трудно сходящиеся с другими драконами – если только не для зачатия, – а тут еще такие интимные размышления. Нет, исключено. Никто и никогда не признается, что ему надоело жить в драконьем теле и подобно дикому зверю охотиться за добычей.

Интересно было бы проследить, как проводят время остальные члены Совета, – можно поставить свою жизнь против чешуйки старой драконицы, что они болтаются где-нибудь в тепленьких местечках, возле людей, и прожигают жизнь по образу и подобию презираемых ими людишек.

Воцарившуюся в пещере тишину нарушила старая драконица, которая была старше всех в Совете, и, похоже, старше даже председателя. Она сказала:

– Ты нагнетаешь атмосферу страха. Никто и никогда не смог противиться воле драконов. Ты же утверждаешь, что вся наша жизнь висит на волоске. Вот я и думаю – для чего это тебе нужно? Что ты хочешь?

– Я что хочу? Да ты заигралась в человека, Натороканта! Тебе все время мерещатся заговоры, интриги! Я лишь хочу, чтобы все оставалось по-прежнему, как было!

– Я заигралась? – насмешливо хмыкнула старая драконица. – А не ты ли? Ты уже забыл, когда надевал свое родовое тело! Что я, не знаю, что ли? Вечно строишь козни людям и манипулируешь правителями! Тебе ли упрекать меня?

«Старая сволочь! Откуда она знает?! И что она знает?!» – подумал Даранаяс, но во всеуслышание как можно любезнее сказал:

– Давайте не будем сводить счеты, когда дело касается такого важного вопроса…

– Важного?! – снова фыркнула Натороканта. – Это для тебя важного! А мне в Островном королевстве плевать, что происходит в твоем провинциальном Балроне! Мне нет дела до него! И считаю, что нечего было тащить меня сюда! Только любовь к порядку, к традициям заставила меня прилететь на этот брошенный Богом остров, в затхлую Пещеру Совета! И ведь знала – ничего хорошего ты созвать не можешь! Я была против, когда тебя избирали. Ты не можешь сам решить даже такую простую проблему – найти какого-то там нарушителя договора и человечишку, изобретшего какую-нибудь чепуху. Не можешь сам устранить проблему, не хватает ума, и ты вытащил всех старейшин, чтобы показать свою несостоятельность как председателя! Не-е-ет… следующий выборный Совет через пятьсот лет, я буду настаивать на смене председателя. Я не вижу, чтобы ты мог и дальше эффективно возглавлять Совет. Какие-то истерики, запугивание, наведение тени на очевидные вещи. Я очень, очень разочарована в нашем председателе, старейшины.

Драконица замолчала, а Даранаяс, кипя от злости, нарочито спокойно сказал:

– Еще будут мнения? Или вы хотя бы поинтересуетесь, что именно изобрел этот человечишка, как выразилась наша самая старая старейшина? – Он специально выделил слово «старая», чтобы уколоть драконицу, намекнув, что она впала в маразм.

Но никто, даже она сама, не повелся на провокацию. Драконы молчали, и от них исходила волна равнодушия и скуки. Даранаяс сразу остыл и еще более спокойно добавил:

– Хорошо. Если Натороканта выразила всеобщее мнение, то я ставлю на голосование один вопрос: дает ли Совет полномочия председателю Даранаясу на то, чтобы по своему разумению устранить проблему с человеком, угрожающим существованию рода драконов, а также найти и покарать по своему разумению дракона, нарушившего договор о невмешательстве в дела людей без разрешения Совета старейшин. Начинаем голосование. Кто за разрешение? Один… два… пять…

– Скоро этот председатель будет ставить на голосование, раздавить ему насекомое на своем брюхе или нет! – злобно проворчала старая дракониха, но тоже подняла головной гребень в знак согласия на выдачу полномочий. Ей хотелось скорее убраться из этой дыры и залечь в благоуханную ванну во дворце монарха Островного королевства, где она играла роль не кого-то, а королевы.

– Итак, Совет единогласно принял решение. Если больше вопросов нет, Совет окончен. Уважаемые старейшины, запомните это решение и передайте его вашим преемникам, – произнес Даранаяс старинную формулу окончания голосования. – Старейшины могут покинуть Пещеру Совета – до следующей встречи!

Драконы медленно потянулись к выходу по длинному тоннелю, который потом будет запечатан председателем.

Через четверть часа в пещере остались только двое – Даранаяс и его приятель Хевессанор, с которым они вместе выросли и который был заместителем председателя и мог созывать Совет старейшин и ставить на нем вопросы, если председатель отсутствовал и его не могли найти. Правда, такое трудно было даже представить – но закон есть закон, положено так издревле. Совет не должен оставаться без главы ни секунды. «Не мы эти законы утверждали, не нам их отменять», – так думали драконы, самые консервативные существа в этом мире, а может, и в других мирах тоже.

Приятели выждали минут пятнадцать с того момента, пока не исчез последний дракон, затем Хевессанор радостно засмеялся:

– Ты гений интриги! Как ловко все обстряпал! Фактически ты получил полномочия на открытое вмешательство в человеческую жизнь, и ни одна сволочь не догадалась! Спасибо тому человечку, спасибо неизвестному дракону. Они нам помогли. Теперь можешь развлекаться без оглядки на Совет – разрешение у тебя есть. Может, ты сам возглавишь эту страну? А что – будешь императором. Хватит уже сидеть в тени. Хватит драконам прятаться, как крысы, по темным углам!

– Не забывай, – буркнул довольный похвалой Даранаяс, – есть еще сотни простых драконов, которые считают, что мы только и думаем, как соблюсти закон. Не нужно засвечиваться, не нужно, чтобы знали, что мы занимаемся тем, чем занимаемся, – пусть все идет так, как положено. Я и из тени сделаю все, что нам нужно. Кстати, люди слишком размножились, ты не находишь? Пора слегка уменьшить их количество. Что-то давно не было хорошей войны. На юге засел этот Гортус, надо бы ему помочь. Пусть он станет императором… в обмен на лояльность некоему обществу «Черных плащей». Вот как мы назовемся. Якобы есть такое общество людей-колдунов, и оно будет помогать ему. Будем рядом с ним, станем направлять его помыслы. Будет много, очень много крови…

– А что с тем человечком? Что с драконом-отступником?

– Сейчас сезон дождей – у меня нет желания летать в Балроне под струями воды. Отправляемся на юг, где сейчас посуше и хоть иногда выглядывает солнце, будем разговаривать с Гортусом, а как только дожди закончатся – вернемся и растопчем этого поганца с его изобретениями. А отступника найдем – как ты помнишь, он изображал мертвого императора… вот тут и таится какая-то интрига, и я хочу ее разгадать. Но потом. Сейчас главное – Гортус. Он должен идти на Балрон! Он должен взять трон. И мы должны сделать так, чтобы с ним ничего не случилось. У меня есть основания думать, что его попытаются убить. Это же напрашивается само собой – если есть дракон-отступник, участвующий в интригах, то что ему стоит полететь к Гортусу и оторвать тому голову? Я бы так и сделал.

– А кто тебе мешает оторвать голову этому человечку? – задумчиво спросил Хевессанор. – Войти во дворец… р-раз! – и готово.

– Фу! Вульгарно. И неинтересно. Притом – зачем? Пусть он делает то, что делает. Мы успеем с ним покончить и выберем момент тогда, когда он не ждет. Пусть люди как следует покрошат друг друга, уменьшат поголовье… ну а там и мы вмешаемся.

– Все интриги плетешь, – с сомнением покачал головой Хевессанор. – А как же его изобретения? Угрожающие драконам и потрясающие мир?

– Да ладно тебе смеяться. Первый раз, что ли? Никто и не вспомнит этого изобретателя, когда он исчезнет. А в то, что он способен сделать что-то, что реально может повредить драконам, – я не верю. Это было сказано так, для этих дураков. Все, давай-ка полетели. Я проголодался, а нам еще лететь и лететь, да еще под этим демоновым дождем. Брр! Ненавижу дождь! Говорят, что наши предки вышли из морской пучины, – бред, вранье и наговор! Ненавижу воду.

Драконы выползли из пещеры, уперлись в огромный круглый камень в три человеческих роста высотой и перекатили его к дыре, закупорив ее как пробкой. Потом Даранаяс выпустил долгую струю пламени, оплавившую край скалы и край камня, соединив их в единое целое. Пещера была запечатана.

Неожиданно Хевессанор спросил:

– А почему мы тогда не поддержим этого человечка? Зачем нам Гортус? Честно сказать, я слышал, что человек-то он гадкий, подонок, одним словом. Так же можем устроить бойню, уничтожив войско Гортуса!

– Во-первых, сами мы ничего уничтожать не будем – открыто. Одно дело – под прикрытием ночи сжечь домишко вместе с его хозяином, а другое – целое войско. А во-вторых, против нас играет неизвестный дракон, аура которого не походит ни на одну знакомую ауру. Это не член Совета. И мне интересно, как он будет нам противостоять! Там дракон, и тут драконы, там армия, и тут армия. И… началась резня! Это будет забавно.

– Хм… ты все забавляешься, – хмыкнул приятель, – уже десятки тысяч лет плетешь интриги и сталкиваешь людей лбами. Не надоело?

– Глупец! Это единственное, ради чего стоит жить, – интрига, власть над живыми существами! Иначе что остается? Животное существование? Жрать, пить, совокупляться подобно этим тварям, именующим себя людьми? Это не для драконов. Это удел животных. Это не для меня.

Через минуту со скалы, нависающей над бушующим морем, сорвались две большие птицы и понеслись на юг, рассекая воздух и струи дождя своими мощными крыльями. Они не отличались от других таких же птиц, но горе тому хищнику, который попытался бы встать на их пути, и горе всем, кто соберется помешать их полету…