Читать книгу Хранитель старого моста. Не все скелеты стоит извлекать - Евгений Семенов - Страница 9

Благодаря лестнице соседки, я смог попасть в дом. В дом, где не ступала моя нога уже более восемнадцати лет. Ощущение грусти переплелось с чувством радости осознания этого момента. На улице уже было слегка темно и в сени, через пыльное окно практически не пробивался свет. Я на ощупь нашел ручку двери и открыл. Дверь была тугая.

С замиранием сердца шагнул на кухню. Она была довольно большой. Прямо и чуть-чуть левее стояла огромная русская печка, на ней стояли кастрюли и чугунки, покрытые толстым слоем пыли, слева стоял рукомойник. Я приподнял вверх металлический клапан. Воды не было. Он негромко звякнул. Это был звук из детства. Он был металлический. Сейчас, даже если у кого-то на даче я и встречал на улице такую вещь, то она была пластмассовой. Справа стоял стол, огромный непокрытый скатертью. Он был бурого цвета, покрыт, как и все, слоем пыли. Я немного постоял, решая, снимать ботинки или нет. Решил, что пока не стоит, и зашёл в комнату. Комната тоже была большой. В ней находилось лежанка, две кровати, шкаф и сервант. В серванте, правда, на полках были книги, вместо посуды.

Здесь всё напоминало мне о том времени, когда мои мысли не были забиты работой, и обеспечением семьи. Здесь прошло моё детство, бОльшая его часть.

Я снова вернулся на кухню и прошёл в комнату за печкой. Это была моя комната. Небольшая кровать, стол перед окном и шкаф. На столе расположился старый светильник. Тут я подумал, что ещё не включал свет и хожу в практически полной темноте. Я огляделся, около входной двери под потолком висел счётчик электричества. Пробок не было. Они были выкручены. Я стал оглядываться по сторонам, вряд ли их убрали далеко. Но нигде на видном месте их не было. Тут я пожалел, что не подумал взять с собой фонарик. Справа от двери стоял шкаф для кухонной посуды. Открыв дверцу, я пробежал взглядом по полкам, пробок не было. На уровне пояса, шкаф имел два выдвижных ящика, в одном из которых я и обнаружил выключенные пробки. Они даже не были автоматическими, они были фарфоровыми одноразовыми, как предохранители на автомобиле, если перегорел, покупай новый, или ставь жучка, на свой страх и риск.

Я вкрутил пробки, но свет не заработал. Тогда щелкнул выключатель рядом с дверью. Наконец-то, мои труды увенчались успехом. Дом, точнее кухня засветилась желтым цветом. Сразу же запахло горелой пылью, которая лежала на лампочке. Я снова вернулся в свою комнату. Справа от входа на уровне груди, (почему раньше так высоко их устанавливали?), располагался выключатель. Я на него нажал. Над окном загорелся маленький красный огонёк. Это была лампа дневного света, и она потихоньку начала разгораться. Всё ярче и ярче, и наконец, комнату залило пронзительным белым светом. Он придавал какой-то особый шарм комнате, он напоминал мне об ушедшем времени. Я вспомнил, что делал уроки при таком свете. Кровать справа от стола была застелена. Я присел на край. На противоположной стороне висела полка с разными книгами. И на ней стоял маленький человечек из пластилина. Старичок в шляпе с полями, и кривой палкой в руке.

Интересно это я его сделал? Я не помню.

Как грустно и жалко, что мы тогда уехали. Конечно, мы прожили новую жизнь, ее часть, и может быть она была лучше, чем та, другая. Нельзя об этом судить, но возможно, уехав отсюда, мы что-то потеряли. Я потерял. Говорят, что при расставании большую часть грусти принимает остающийся человек, но сейчас я ощущал, что по возвращению грусть, боль и обида скребет именно вернувшегося, именно меня. Я уже здесь и уже нельзя ничего сделать, вернуть прошлое. То прошлое, которое я начал вспоминать.

Я еще раз оглядел комнату и увидел три выдвижных ящика в столе. Открыл верхний. Там лежали карандаши, ручки, линейки, какие-то камешки. Во втором тетради, книги. Самое интересное оказалось в третьем. Там было несколько газет, с вырезками о пропавших детях, а под всей стопкой тетрадь с толстой обложкой, перемотанная верёвкой. Сверху детским почерком было написано: «Личное». Я аккуратно развязал верёвку и открыл тетрадь.

Это оказалось не совсем тетрадь. Это была какая-то толстая одноцветная обложка от книги без надписей, а внутри отдельные листочки с рисунками и записями. Что-то похожее на личный дневник. Но не совсем мой. Тут были записки от Марины, она не признавалась мне в нем в любви, но по тексту я понял, что-то между нами были какие-то чувства.

И мы тогда уехали?

И как я это всё мог забыть?

Нужно будет пройти до всех тех домов, где жили мои друзья. Двух уже нет. Сергей, как оказалось, пропал тогда восемнадцать лет назад, Дмитрий, который не так давно погиб на стройке. Скорее всего, это не связанные друг с другом события, а вдруг.

Я пересматривал листки. На одном была какая-то схема. Нарисована она была по-детски непропорционально. На ней можно было узнать карту нашего городка.

Откуда я это знаю? Я не помнил этот город еще двадцать четыре часа назад. А сейчас узнал очертания городка.

Мой дом был обозначен буквой «М», дом Сергея «С», по этой простой логике все остальные дома друзей названы соответствующими буквами. Рисунок был нарисован карандашом, а надписи прописаны ручкой. В нескольких местах стояли крестики, обведенные в кружок и пронумерованные. Знак в виде домика стоял в том месте, где было подписано слово «штаб». Это был наш домик в овраге. Прямо в нём стоял крестик с цифрой «1». Ещё один крестик с цифрой «2» находился на территории нашего участка около забора за домом. Я выглянул в окно. Было уже сумрачно, и я решил оставить это на завтра. Они что-то означали, значит, нужно их найти, что же там лежит?

Крестик с цифрой «3» был обведен красным, он находился посреди поля за оврагом недалеко от моста через каньон. Я начал привыкать к этому слову.

Отложив схему, я принялся рассматривать записи. Как я уже сказал, это было похоже на дневник, но только что воспринимать за дневник? Некоторые записывают свои мысли, планы, идеи. Некоторые подробно описывает события прошедших дней. В моих записях было что-то среднее между ними.

Я взял один из листков и начал читать.

,, сегодня снова пропала девочка. Она училась во втором классе. Она ушла из школы и не вернулась домой. Ее подруги говорили, что ходили собирать землянику на склоне недалеко от входа в туннель. Подошел какой-то дед, даже не подошел, а подозвал. Он стоял на деревянном мосту, перекинутом через овраг. Они подошли, хотя по склону было очень неудобно спускаться. Потом почему-то все ушли, а она осталась. И больше ее никто не видел,,

Интересно подумал я, и посмотрел на пластилинового старика, может быть он связан как-то с этим и я его знал?

Я отложил этот листок и взял следующий.

,, сегодня Дима рассказал, что слышал какие-то крики у входа в тоннель. Он побоялся ходить смотреть, он остановился на велосипеде на тропинке сверху оврага, и прислушался. Он сказал, что слышал крики мальчика и рычание пса. Он испугался и уехал. Никому ничего не сказал, и только сегодня нам рассказал. А на следующий день, мы снова узнали, что пропал ребёнок, старшеклассник,,

Я снова задумался, отложил этот листок, взял вырезки из газет.

С каждой из них на меня смотрел ребёнок, школьного возраста, самый младший мальчик учился максимум втором классе, а старший, скорее всего уже в десятом. Я насчитал, пятнадцать человек. На одной вырезке сразу трое.

,, Никаноров Александр, Ефремов Андрей, Вещевой Николай,,

Я не вспомнил никого из них, хотя судя по датам газет, они учились в школе вместе со мной.

Что-то заблокировало мне память, и по какой-то пока непонятной мне причине я не хотел это вспоминать.

Я взял ещё один листок из папки, записка от Марины.

,, Привет, Миша. Завтра мы договорились встретиться в домике в 11:00. Пойдём вдвоём пораньше, около 10:00 утра. Встретимся у спуска. Есть о чём поговорить,,

Интересно, что мы делали в то время, если встречались раньше?

Я улыбнулся. Я взял со стола пластилинового старичка. Если это я его сделал, то очень красиво. Он был сантиметров восемь высотой, стоял на деревянной подставке, которая представляла собой просто кусок доски, даже не шлифованный. В пластилиновой руке он держал деревянную кривую палку. Я не помню, чтобы любил лепить из пластилина, но даже глаза и рот были четко сделаны каким-то острым предметом. Я смотрел на него, и мне показалось, что я его видел, и поэтому слепил.

Где же я мог его видеть? Может там же у моста.

В этот момент в стекло на кухне громко постучали. Я вздрогнул. Встал с кровати и подошел к окну, это была соседка. Я вышел в коридор и открыл дверь.

– Добрый вечер, – сказал я ей.

– Здравствуйте еще раз, я правильно поняла, что кушать вы ничего не взяли.

– Ну, почти правильно. Кушать-то я взял, но какая-то собака всё утащила. Я показал рукой на разорванный пакет, лежащий у старой, свалившийся лестницы.

– Хотела вас пригласить тогда на ужин, может, конечно, поздний. Если вы не откажетесь. Так сказать принести извинения за инцидент с милицией.

Немного подумав, я решил, что в принципе, почему бы нет.

– С удовольствием. Одну минутку.

Я зашёл в дом выключил свет, накинул куртку и снова вышел.

Накинув замок, я спустился.

Вы, не будете возражать, если вашу лестницу я отдам завтра? Просто мне неудобно забираться без неё.

– Конечно.

Она пошла первой, я за ней. Невольно я засмотрелся, у неё была еще очень хорошая фигура, прямые волосы, и очень симпатичное лицо.

«Так Михаил, прекращай», – сказал я сам себе, немного смутившись своим мыслям.

Соседка Настя казалось довольно болтливой собеседницей. На столе было уже накрыто на двоих, как будто она была уверена, что я соглашусь. С другой стороны, некрасиво отказать в этой ситуации, и предполагаю большинство согласилось бы, учитывая, что я был голоден.

Ужин был очень вкусным, восхитительным, хотя такое слово больше подошло бы каким-нибудь изысканным яствам, чем картофельному пюре с мясом и салатом из огурцов. Здесь лучше бы подошло слово «сытный», «язык проглотишь», «пальчики оближешь». В общем, было всё очень даже на уровне.

– Может вина? – спросила Анастасия.

– Знаете мне как-то слегка неудобно, пришел на все готовое, да и вроде не знаю, не очень мы с вами еще знакомы.

– Ничего страшного. Познакомимся, тем более, когда-то давно мы были знакомы.

– Ну, хорошо, давайте. Я ваш должник.

Настя достала бутылку без этикетки.

– Самодельное вино? – спросил я.

– Да. Только не я делаю. Есть у нас тут один умелец. Лучше чем магазинное, правда и чуть подороже.

Она разлила красную жидкость по стаканам. И подала один мне.

– Давайте за знакомство.

Мы чокнулись. Вино и правда оказалась очень вкусным, я конечно не гурман в этом деле, но мне понравилось.

Пока кушал, я осматривался по сторонам, на стенах не было фотографий, и я не мог понять замужем Настя или нет. Потому что, если она меня позвала в каких-то других целях, а не просто отужинать, то мне, конечно, это было не нужно.

– А ты женат? – спросила она меня, опережая мой вопрос.

Я немного подумал, как ответить, чтобы не обидеть.

– Да. А ты?

– Замужем, ты имеешь в виду? Да нет, как-то не сложилось, очень долго с матерью жила, за которой ухаживала. Не до этого было.

Мне было неловко спрашивать о матери, поэтому я попробовал перевести разговор на другую тему.

– Настя, скажи мне, пожалуйста, как часто здесь дети пропадают?

Она задумалась, глядя мне в глаза. Мне стало даже неудобно. Возможно, я спросил что-то не то, но тут она ответила.

– Часто, периодами, то тихо, то опять появляются объявления. Но как-то мне кажется, люди у нас к этому привыкли. Как бы плохо это не звучало.

– Просто я видел несколько объявлений на столбах и в милиции.

Она улыбнулась: «Извини еще раз за милицию».

– Да ладно, всё, уже проехали.

– Скажи, пожалуйста, еще, а ты никогда не видела старого человека в шляпе и с кривой палкой.

Она сделала большой глоток вина, внимательно посмотрела на меня, видимо решая, что мне говорить, а что нет. Встала из-за стола.

– Подожди, я сейчас я приду.

Я в неопределённости остался сидеть за столом. Она зашла в какую-то комнату, и закрыл за собой дверь. Я прислушивался, ничего не слышно. Несколько минут ее не было, я начал ходить и рассматривать комнату. Здесь всё было скромно без изысков, на стенах висели ковры, в серванте стояла посуда.

«Как в прошлом», – подумал я.

Открылась дверь и Настя вышла из комнаты, с каким-то альбомом в руке.

Она села за стол, и я тоже сел рядом.

– Это я нашла после смерти Димы, когда разбирала его комнату. Она открыла первый лист, на нём был нарисован дом, и стала листать дальше. Каждый лист был украшен красивым рисунком.

– Это Дима рисовал? – спросил я.

– Да, очень красиво рисовал.

– Но я хотела показать тебе не красоту его рисунков, а это.

Она открыла наконец-то страницу, на которой был изображён старик с кривой палкой в шляпе. У меня похолодела спина. Он был очень похож на того пластилинового из моего дома. Значит, всё-таки я его не придумал.

– А кто это? – тихо спросил я.

– Я его никогда не видела, а Дима ничего не говорил. Я вообще нашла этот альбом уже после его смерти.

Я внимательно смотрел на рисунок. Старик стоял на краю моста, а из-за его ноги выглядывала собака. Только самый кончик морды и один глаз, но было очень похоже, что собака не из добрых. Может быть, эта собака и утащила кого-нибудь из детей, но столько собаки не живут, если одна и та же собака восемнадцать лет назад и сейчас похищала детей. Её кто-нибудь да увидел бы.

– Скажи, а здесь можно где-нибудь сделать копию этого рисунка.

– Ты можешь забрать альбом.

– Спасибо за это. А тебе, как память о брате.

– У меня есть другие его вещи.

– И у меня есть еще кое-что, – тихо сказала Настя, и положила передо мной на стол ключ, на цепочке которого как брелок висел зуб, около шести сантиметров длиной. Весь чёрный.

– Почему ты мне даёшь это? – спросил я.

Она указала на нацарапанную надпись на клыке: «Это дата, когда в вашей компании не стало кого-то из друзей, я не помню кого, но как сказал Дима, вы все были там».