Читать книгу Хозяйка огня. Книга третья - Евгений Сергеевич Кудрин - Страница 4

Гласило горящее в темноте табло на центральном транспортном узле, где воедино сходились вакуумные магистральные тоннели. Табло стало для местных символом города и этой закатной эпохи, как в своё время Биг-Бен для Лондона или кремлёвские часы-куранты для Москвы. Джелина смотрела на это табло, опустив голову на прозрачное окно в вагоне монорельса, который быстро мчал её и ещё двух горняков в северный малообжитый район. Она смотрела на быстро мелькающие сливающиеся воедино огни ламп сопровождения слева от путей в углу тоннеля. Вагон стремительно спускался, а через некоторое время послышался нарастающий шум огромных лопастей. Это предупреждало о том, что они поедут вдоль вентиляционных тоннелей, и скоро будет её остановка. Но ещё оставалось время, и она достала чёрную книжку, открыла на закладке и продолжила читать под монотонный скрежет вагона:

2000.03.20. Мы писали сочинение по литературе. Для меня это оказался самый трудный урок, ведь темой я выбрала роман русского писателя «Евгений Онегин».

Джелина улыбнулась, достала ручку из корешка дневника и на полях сделала пометку напротив записи: «С чего бы вдруг? Если я расписала эту целую тетрадку!».

Поезд остановился. Горняки недоумевающе проводили пассажирку взглядом. Одна она вышла из вагона на нижнюю платформу. Двери быстро захлопнулись за спиной, и поезд тут же тронулся с места, поднимая воздух, который растрепал её золотистые волосы.

Это была новая ветка монорельса ещё необустроенная и необжитая. Такое место как раз подходило Джелине, чтобы быть вдали от людей, не ловить их любопытные, а зачастую тревожные взгляды. Она спустилась с платформы по каменной лестнице и оказалась в узком проходе, уходившем налево. Она пошла по нему и вскоре остановилась у двери, которая открылась при её приближении.

Выдолбленная в скале ниша с низким потолком стала домом для Джелины последние два месяца. Помещение не предназначалось для жилья, но специально для неё его оборудовали и подключили к нейронной системе. Её комнату разделяла перегородка из удивительного полимерного материала. Он не только освещал, но также обогревал жилище.

Для подгорного город был освещён на славу. Прожектора гасли лишь при ремонте, а когда сутки переваливали за половину, то свет приглушали и наступали искусственные сумерки. Но даже так день здесь вовсе не ощущался. На поверхность выходили только ночью или в предрассветные часы, чтобы любоваться звёздами и синевой неба, которая теперь уже вовсе не синяя. Не ощущалась и ночь, так как постоянное освещение не давало заснуть. А ведь сутки стали намного длиннее, ведь пять часов добавилось ко времени оборота Земли.

Джелина не знала кто она и откуда, не помнила ничего из прошлого, даже собственного имени, но хорошо понимала, что должна была. Она изучала историю своей эпохи, думала, что события хоть как-то будут связаны с её памятью, найдут отклик в сознании, но это не помогло. Медики «города под горой» разводили руками. Она была совершенно здорова, без видимых травм головы, как будто новорождённый ребёнок, но с опытом двадцатипятилетней. Именно поэтому она покинула людей, которые никак уже не могли помочь, чтобы в уединении попытаться восстановить память. Она читала дневник, одновременно записывая новые заметки, пока чернила в ручке не кончились. Сохранившись по непонятной причине больше тысячи лет, они стали антиквариатом, от которого люди отказались уже давным-давно.

Нет, память не вернулась. Она как лёд растаяла и испарилась, оставив лишь белый след от солей и минералов. Но этот след помог пустому от воспоминаний рассудку определиться, собраться, избавиться от смятения, охватившего душу. И всё это она записала, опять, так как уже делала много раз, мысли, чувства, события:

4047.01.03. Я не поверила в то, что на верху ничего нет и там опасно. Мне нужно было видеть это. Всё, что я помнила о двадцатом веке, не отождествляя себя с ним, противоречило словам Рассела. Но он показал мне, выведя ночью на поверхность. Огромный бетонный блок сначала опустился до уровня ног, а потом снова поднялся, доставляя нас на открытый воздух. Рассел дал мне дыхательную маску. Ветра, как ни странно для такой высоты, не было. Я стояла на плоской круглой бетонной плите и смотрела на звёзды, которые казались гораздо ярче и ближе чем раньше. Рассел объяснил, что из-за истончения атмосферы свет практически беспрепятственно падает на поверхность. Мне было не по себе, но ещё больше я огорчилась, когда в предрассветном сумраке увидела безжизненную пустыню на востоке, испещрённую кратерами от вулканических бомб, залитую лавовыми потоками. Находиться под открытым небом становилось небезопасно и с первыми лучами Солнца мы вновь скрылись под землёй.

4047.01.06. Рассел показал мне архивы. Прочитав дневник, я поняла, в какое время родилась и как прожила юность. Затем я ознакомилась с историей, которую пропустила, пока лежала в «гробу». Два тысячелетия – огромный срок. Мне потребовалось два месяца, чтобы понять, что же случилось с нашей страной и планетой. Мне…

4047.01.25. Не знаю с чего начать, хочу, но не знаю. Возможно, нужно сказать, что сейчас последний день месяца. Ах, да. Он добр ко мне, Рассел добр. И часто заходит сам, хотя может послать электронно-механического друга или подчинённого, чтобы доставить мне продукты. Кстати, тут проблемы с ними. Мне, как неприспособленной генетически и технически, требуется особая пища, хотя в двадцатом веке – это назвали бы детским питанием. И можно забыть про хлеб или молоко, теперь я питаюсь смесями и чем-то похожим на фрукты. Однажды Рассел принёс мне настоящий помидор из оранжереи, но он оказался ещё зелёным. Современные люди никогда не видели спелых фруктов или овощей, но как-то выжили, изменив рацион.

Рассел нравится мне, не могу считать это чем-то большим. Но мне кажется, что он хочет так считать. Нужно быть к нему мягче, ведь это он нашёл меня там, на глубине. Раньше мысль об этом меня пугала, но теперь нет. Я, наконец, понимаю, что должна сделать. Это место, оно не для меня. Тут одиноко среди чужих людей, уже совсем других.

Дальше записано много беспорядочных мыслей, кое-где они вычеркнуты.

4047.02.03. В архивах мне попались голографические записи времён Космической войны. Весь следующий день я приходила в себя, осознав, насколько жестокими были люди.

4047.02.06. Я снова посетила архивы, в них, оказывается, работает мужчина. Он странный и не назвал себя, но сказал, чем занимается. Он историк и записывает все события, что произошли в городе, собирает документы. Как я поняла, к нему не часто заходили в гости и мне он крайне удивился, но помог до конца разобраться, как пользоваться виртуальным интерфейсом. Чудо техника, она понимала что нужно, читала мои мысли.

4047.02.07. В архивах на этот раз мне попались древние кадры на первых в истории людей цифровых носителях. Большая часть из них уже давно размагнитились, но всё сохранилось в виртуальной памяти этого комплекса. Я до сих пор не могу поверить, что он наполовину живой. Сегодня я увидела себя на одной из записей рядом с другими, такими же, как я, соратниками. Они были похожи на меня, так же держались. Я будто перенеслась в то время, стояла среди них, так как система сразу определила меня участником события и поместила в виртуальный мир, поставила рядом с теми людьми.

Первые две недели после пробуждения, а это четырнадцать дней по двадцать девять часов по старому стилю, Джелина провела в лазарете, где медики проверяли состояние пациентки, пролежавшей столько времени в анабиозе. Их удивлял тот факт, что при действующих губительных факторах она вовсе не постарела, её организм нисколько не пострадал, даже долговременная и кратковременная функции памяти, с которой точно что-то было не так, оказались в норме.

– Часы странные. Сколько времени они показывают? – спрашивала Джелина у сестры, лёжа на больничной кровати, а над выходом напротив моргали зелёные цифры, только вот показывали они пять часов и шестьдесят две минуты.

– Ах, да. Вы же не знаете. Теперь мы живём по другому календарю и десятеричной системе счисления времени.

– А чем старая система не устраивала?

– Мир изменился. Сутки теперь дольше и постоянно увеличиваются. Десять часов по сто минут и один неполный час в пятьдесят одну минуту с небольшим. Сейчас это ровно триста дней в году, – сестра подошла к кровати, переподключила датчики и высказала неутешительное для пациентки предположение. – Сдаётся мне, что доктор захочет вас ещё осмотреть. Уж очень разнятся ваши показания.

Дотошные медики хотели обследовать Джелину ещё, но Рассел, которого к тому времени приставили к ней, настоял на выписке. Между собой врачи стали называть Джелину Древней, поскольку анализ крови подтвердил, что она действительно из века, в котором ещё можно было свободно дышать открытым воздухом.

Конструкции и размеры «города под горой» восхищали. Зайдя в восточные ворота на равнинах, можно протии Кордильеры насквозь, и выйти уже на западное побережье Тихого океана. Вот только побережья уже никакого не увидишь. Океанов теперь нет, нет озёр и рек. Водная стихия умерла, как умерла земля, и почти иссяк воздух. Подобный катаклизм во времена Джелины, попросту стёр бы людей с лица земли. Да и сейчас они на грани. Многие ресурсы иссякли или уже подходят к концу, кроме геотермальной энергии и минералов, которые ещё можно добыть в окрестностях города или на глубине. Радиация Солнца, повышенная из-за ослабленного электромагнитного поля, не даёт работать днём и осваивать отдалённые месторождения. Связь с другими городами на планете отсутствует, а забытые колонии в Солнечной системе на спутниках газовых гигантов настолько заняты собственным выживанием, что уже даже никто не знает, существуют ли они до сих пор.

Когда Древнюю выписали, Рассел показал ей город. Они побывали практически во всех значимых местах. Джелина увидела торговую площадь, хотя площадью назвать то место было сложно, а вот слово яма ей подходило куда лучше. Расположенные в несколько ярусов магазины и лавки заполняли всю карстовую полость, когда-то богатую карбонатами, которые вымыла подземная река, прорубая путь в горной массе. На монорельсе, Рассел прокатил Джелину от северной границы города на верхних ярусах, где располагались научные лаборатории, к его южным окраинным пещерам, где ещё велись работы по добыче минерального сырья. Встав у ограждения, она увидела огромные машины торпедообразной формы, дико шумящие и самостоятельно зарывающиеся в горную массу, пробуривающие новые тоннели. Люди работали тут в специальных костюмах и дыхательных масках из-за риска потерять искусственный воздушный карман с нормальным давлением. Трещины в земной коре встречались довольно часто, и уже не раз было так, что воздух уходил по ним на поверхность.

– Эти гиганты, – Рассел показывал в сторону забоя, не скрывая восхищения. – Их называют Кротами. Самому старому из них лет триста. Старше меня! Представляешь?!

– Правда?! – удивилась Джелина.

– Да! И знаешь это ведь самая тяжёлая работа, самая опасная и самая необходимая. Видишь тех горняков? – Рассел показал на покрытого чёрной пылью бригадира в защитном халате. – Они ведь не могут работать в кинетической броне. Эта пыль настолько мелкой бывает, что лучшая защита это обычная тряпка ею же пропитанная. Да и живут они недолго, их тела изнашиваются раза в три быстрее обычного.

– Ты так говоришь, как будто они машины.

– А как в ваше время говорили об этом?

– Говорили, что человек стар не по годам. Или что он быстро состарился.

В конце третьего месяца Джелина сделала новую запись

4047.03.25. И, кажется, люди как люди, но они не те, что помнятся мне раньше. Да память начинает восстанавливаться, но ещё предстоит вернуть многое из забытого. И мне кажется, что едва ли удастся спасти бо́льшую часть.

Окружающие меня люди умны и заботливы. Они как-то умудрились выжить на погибшей планете. Но всё же им трудно понять меня, ведь я жила и умерла в уже забытую эпоху. Ох, некоторые воспоминания лучше не возвращать…

Что касается сегодняшних американцев, то это теперь другой народ. Нет той тяги к экспансии, нет расовых предрассудков, человек человеку – друг, но технологический прогресс изменил их. Нехватка продовольствия вынудила отказаться от традиционного питания. В каждом из них теперь с рождения живут миллионы умных машин. Они перерабатывают энергию в необходимые элементы для организма. Люди теперь почти не спят и не едят, стали жить гораздо дольше, потребляют только минерализованную воду, время от времени вставая на подзарядку в специальные камеры. Брак для них редкое явление, но чрезвычайно святое. Нечасто кто отважится заявить о своих чувствах и завести семью в этом Богом проклятом мир. Но они надеются и поэтому всё ещё содержат оранжереи – чудесные освещённые зелёные места в этих мрачных и холодных подземельях. Там они сохранили многие сельскохозяйственные культуры, чтобы когда-нибудь выйти на поверхность и возродить её.

Правительство города с тревогой восприняло то, что вдруг появилась неизвестная таинственная и загадочная переменная в их устоявшемся и привычном мире. Прошло некоторое времени, прежде чем городской совет решил официально познакомиться с Древней и расспросить её в зале для собраний, где голосованием принимались все важные решения и не очень важные. Встреча оказалась короткой. Джелина встала на каменном кольце в центре места, напоминающего арену с высокими каменными стенами и каменными трибунами, где рассказала свою историю, правду которую успела понять. Люди в совете – чиновники смотрели на неё со всех сторон. Их было немного, в основном они седели вдали друг от друга, молчали, прикованные взглядом к Древней. Но кто-то сидели парами и перешёптывались. Они не заполнили и десятой доли мест на трибунах, собравшись лишь малым советом. Рядом с Джелиной всё её выступление был комиссар полиции Оливер Кром. Он внимательно слушал Древнюю, а после короткого совещания с членами совета сказал:

– Ну что ж. Это крайне удобно – потерять память. С другой стороны, если всё что сказано действительно правда, а сомневаться в столь очевидных фактах нет смысла, то вы, дорогуша, находитесь в крайне затруднительном положении. С нашей же стороны будет выдан пропуск между районами города, чтобы вы самостоятельно и беспрепятственно перемещались куда пожелаете.

– Спасибо, я бы… – начала Джелина, но её прервал Кром.

– Ох, простите, пока не забыл. Для меня честь стоять рядом с легендой! И пусть вас не смущает мой скептический настрой. Работа, знаете ли, такая. И хотя многим в городе не до истории конфликтов Новейшего времени, совет всё же хорошо осведомлены о роли вашей группы в то время. Я советую ознакомиться с ней. Рассел проводит вас в городские архивы.

И Рассел показал ей не только архивы. Он показал всё, что только мог показать. Таинственная сила потянула его к этой женщине, как только он увидел её лицо через прозрачную грань мономинерала. Тогда техник не мог различить лица, но свято верил, что нашёл сокровище. А когда он увидел её пробудившуюся, то даже онемел на некоторое время, любуясь цветом её неряшливо растрёпанных локонов. И вот сейчас гуляя по променаду, вблизи от оранжерей, рассказывая Древней о городе, Рассел решился на то, на что не решался вот уже сначала пятого месяца. Но Джелина поняла, что произойдёт дальше и поспешила сказать:

– Не надо Рассел. Я знаю, как серьёзно в вашем мире – решиться на такой шаг. Ты многое сделал для меня, но я не могу просить большего. Я не хочу делать тебе больно, но должна сказать, что не испытываю к тебе того, чего ты испытываешь ко мне.

Рассел хотел было что-то сказать, но Джелина не дала ему и добавила.

– Я скоро покину город. Джон сказал, что русские, возможно, ещё смогут доставить меня на Луну.

– Что ж ты, всё-таки решилась? Хочешь пройти его путь? Думаешь, тебе это что-то даст?! Ведь он так и не вернулся! Да и кто теперь может точно сказать. История стала легендой, и нам уже не узнать, даже где он побывал, не говоря уже о том, где встретил конец, – Рассел пытался быть мягче в словах и остановился у несущей колонны в ожидании ответа.

– Пусть так. Но я просто обязана, зная наше прошлое, и какое место он занимал в моей жизни.

– Судьба… – тихо сквозь зубы процедил Рассел.

– Что прости?

– Судьба. Возможно, так и должно было случиться. Ведь не найди я тебя, то ничего бы этого не произошло. С другой стороны, почему я? Почему именно в моём тоннеле недра высвободили тебя?! – не получив ответов, Рассел добавил. – Что ж, тогда я помогу тебе.

Они ещё недолго смотрели друг на друга. Она обняла его, и они попрощались. Джелина ушла к себе и записала слова друга в дневник, а под ними добавила:

4047.05.23. Судьба, возможно именно она заставила меня отринуть смерть. В моём положении глупо не верить в неё. Так или иначе, но завтра я покину Сиэтл, отправлюсь навстречу неизвестному. Связь с русскими давно потеряна, и я не знаю, хватит ли мне сил и средств, преодолеть Тихоокеанскую низменность, чтобы попасть в Азию.