Читать книгу Воля императора. Двойник - Евгений Шалашов, Олег Ковальчук - Страница 7

Интересная складывается ситуация.

Хоть это и не мой мир, мне очень нравится то, что я увидел за эти дни. Я твёрдо решил, что приложу все силы, чтобы использовать преимущества, которые даёт знание будущего, чтобы повлиять на страну в положительном ключе… Но ведь пока даже не представлял, как буду это делать, а тут вдруг раз и подмени наследника на пару лет. Осторожнее надо быть с желаниями…

Промелькнули и сомнения в голове. Всё же я снова Марину нашёл, да и мама… А дело вероятнее всего рисковое, плюс тайну нужно сохранять.

Российская Империя, прекратившая свое существование задолго до рождения моего деда, Советский Союз, что распался до моего рождения… Я знал о прошлом своей страны из исторических сводок. И как историк я прекрасно знал, как легко этими сводками манипулировали в разные эпохи… Но вопрос не в этом.

Хочу ли я стать частью всего этого? Более того, хочу ли я принять участие в этом всём?

Судя по статистическим данным, страна находится на подъеме, а судя по тому, как одет на улицах народ – благодать видна невооруженным глазом. Я даже не встретил ни одного бомжа. И это прекрасно, да и не бегу от ответственности. Просто меня коробит вид этих серьезных мужчин, во главе с Кутеповым. Неужто я не заслужил чуть больше отдыха?

Я тяжело вздохнул и посмотрел на министра.

– Как понимаю, если я откажусь, то из этой квартиры просто не выйду? – хмуро поинтересовался я. Спросил не серьёзно, скорее с целью разведать обстановку.

– Ну что вы, зачем же квартиру-то пачкать? – картинно всплеснул руками генерал. – Отдам команду, вас отвезут куда-нибудь поближе к Неве, утопят, а следующей весной труп – или, что там после раков останется? и отыщут.

Меня сразу же укололо то самое чувство. Похоже Высокопревосходительство говорит неправду. Или он так шутит? Я ведь пока ещё не узнал ничего такого, из-за чего спецслужбы были бы вынуждены тратить время и средства. А они всегда действовали рационально.

– Ну-ка, ну-ка, – взгоношился вдруг генерал и пристально посмотрев на меня, сказал: – А у кита хвост большой. А лошади кушают овес и сено. – Я с удивлением воззрился на Кутепова, изрекавшего банальные вещи, а тот вдруг сказал: – А Волга впадает в Черное море, а жирафы ходят по Невскому проспекту…

Укол был слабенький, но все-таки он был.

Кутепов бросил взгляд куда-то мне за спину.

– А этого в досье не было, господа хорошие, – с недоброй усмешкой произнёс он. – Пора мне аналитиков увольнять подчистую. Вернусь – первым делом займусь чисткой кадров, к чертовой бабушке всех, – мужчина взмахнул рукой, будто в ней была зажата шашка. Похоже, никто из присутствующих не понял в чём дело, а министр продолжил. – А ведь в карточке указано, что способности к магии нулевые. А они такой дар проморгали…

– Какую способность? – спросил кто-то позади меня.

– Дар? – невозмутимо поинтересовался я.

– Я ведь почти сразу угадал. Неправду чувствуете? – спросил он внимательно глядя на меня. – Да вы не бойтесь, Павел Алексеевич, здесь все свои.

– Чувствую, когда неправду говорят, – подтвердил я, решив не ходить вокруг да около.

– Эх, не будь вы так нужны сейчас для иного дела, взял бы я вас к себе. Дознаватель, умеющий отличать правду от вымысла дорогого стоит. – он погрозил пальцем кому-то за моей спиной. – После университета вам какой чин положен, если на госслужбу пойдете? Кажется, коллежского секретаря? А я бы вам сразу титулярного советника дал. А не судьба…

Я задумчиво почесал нос. Вроде полиграф ведь изобрели к этому времени. Чего он так переполошился? Безусловно, меня сверхспособности некоторых местных тоже впечатлили, та же матушка способная воду кипятить. Но здесь ведь и прогресс вперёд летит. Двадцатый век на дворе, скоро в космос пора летать, а здесь магию на первый план выставляют.

– Судя по всему, вы считаете свою способность несерьезной? – осторожно поинтересовался Кутепов.

– По крайней мере, не исключительной, – пожал плечами я, и добавил. – Она случайным образом проявляется, и не постоянно. Чувствую порой, что что-то не так. Вот, если бы я умел взглядом горы передвигать, или моря-океаны осушать, тогда да, можно было бы и прихвастнуть.

– С морями да с океанами не знаю, не по моему ведомству, а вот если бы вы умели мусор утилизировать, или фекалии в коллекторах уничтожать – это ко мне.

Я едва сдержал усмешку! Утилизировать мусор с помощью магии и убирать э-э дерьмо? Но меня ничего не дернуло, не ущипнуло, значит, генерал говорит правду. Правду?! Неужто он серьёзно?

– Пожалуй, не стану я пока аналитиков увольнять, – решил-таки глава МВД. – Скорее всего, некоторые способности проявляются не сразу, да и от родительского наследия многое зависит. Вот, ваша маменька, не в обиду вам сказано, хотя и обладает кое-какими способностями, но слабенькими. Наверное, вины моих специалистов немного, на лицо простой поспешный вывод. Но головомойку я им устрою.

– А вы, Александр Павлович, какие способности за собой числите? – не удержался я. Наверное, не ответит, но вдруг.

– А все такие же, обыкновенные, – усмехнулся Кутепов. – Я сразу вижу – есть у кого-нибудь магические способности, или нет. И не нужно никаких медицинских штучек, да тестов всяких. По молодости тяжко было, не понимал почему некоторые люди как свечки горят. А другие то вспыхивают, то гаснут. В то время как большинство никаким светом не осенено. Зато, когда знающие люди этот дар заметили, покоя стало недоставать. Теперь уже и без меня этим делом занимаются, а я только проверяю, если случаи интересные. У меня, как вы понимаете, и других забот полон рот.

– Вроде той магии, которая мусор уничтожает? – улыбнулся и я.

– А вы думаете, это не нужно? Да знаете ли, сколько бы дворников да прочих работников пришлось держать, если бы не магия?

Кажется, Кутепов всерьёз подивился моей недальновидности и заподозрил меня в сомнениях.

– Да боже упаси, Александр Павлович, – примирительно сказал я, поднимая ладони вверх. – Коммунальное хозяйство дело важное, а иначе бы мы в мусоре погрязли. Да, а куда мусор девается, если его с улиц убирают?

– Да пёс его знает, – равнодушно повел плечом генерал. – Ученые говорят – утилизируется как-то. Мол, закон сохранения.

Магия, двойники… Всё это очень любопытно…

– Ваше высокопревосходительство, а отчего же возникла такая надобность, чтобы из меня двойника сделать?

Я старался, чтобы вопрос прозвучал как можно невинней, но Кутепов волк стреляный. Уставившись в меня черными – какими-то даже цыганскими глазами, глава двух крупнейших силовых ведомств сказал:

– А вот здесь, милейший Павел Алексеевич, уже и наступают государственные тайны. Такие, за которые вас и на самом-то деле сотрут отовсюду. В том числе и с лица земли.

Во мне ничего не ёкнуло и не звякнуло. Стало быть, не врет господин министр. Любое государство имеет такие тайны, за разглашение которых следует смерть, без суда и следствия.

Лицо Кутепова вдруг смягчилось.

– Но мне бы хотелось, чтобы вами двигал не страх, а искреннее желание помочь России. Поверьте, империя стоит перед пропастью – гражданская война, а в дальнейшем, вполне вероятный раскол страны на части.

– России или империи? – поинтересовался я.

– А вы разве социалист? – нахмурился Кутепов.

Судя по всему, в моем досье указано что-то подобное.

– Да я и сам толком не знаю, не задумывался об этом, – отозвался я. Сказал, кстати, чистую правду. В том мире, откуда я пришел, существовала республика, менять ее на что-то другое и в голову бы не пришло. Числить себя монархистом могли только «ряженые» вроде казаков, да «дворяне», объявившиеся в огромном количестве. Да, ещё немногочисленные маргиналы. Здесь же монархия, поэтому мой реципиент не мог быть кем-то другим, кроме как монархистом. – Политикой я не увлекался, а монархию принимал как данность, как форму правления. Впрочем, – призадумался я, – всегда был сторонником единоначалия.

– Полагаю, это приемлемо, – хмыкнул генерал. – Что ж, готовы ли вы взять на себя такую ответственность?

– Как могу я отказать, если страна нуждается в моей помощи? – на полном серьёзе ответил я. – И тайны хранить готов.

– Да, – вспомнил вдруг Кутепов. – Вам придется разлучиться с семьей и с невестой. Надеюсь, вы отдаёте себе в этом отчёт.

Разлучиться с семьей?

Не спорю, вполне симпатичные люди мои здешние родители. И Павел Алексеевич неплох, а Ирина Львовна – так вообще прелесть. Да, сильных сыновьих чувств я к ним пока что не испытывал, но привязаться всё же успел. Резанула мысль: Я ведь их единственный сын. Как бы их всё это не подкосило.

– Может, родителей предупредить-таки? – мол, получил службу в госструктуре, отправлен в секретную командировку?

– Исключено. У меня инструкции, – покачал головой Кутепов. Какие такие инструкции для человека его уровня? Разве что от самого Николая Александровича?

Следующий вопрос я решил не озвучивать. Родителей очень жалко. Но прямой запрет на свидания с Мариной я терпеть не стану. Потом придумаю что-нибудь.

Что касаемо остального. В сущности, уход в небытие – это может быть вполне приемлемый выход. Рано или поздно родственники, близкие и знакомые заметят, что нынешний Павел Кутафьев отличается от прежнего. И как на самом-то деле объяснить, что молодой человек, несколько лет хорошо учившийся на юриста, не знает элементарных законов Российской империи? Книжки-то не всегда спасут. А здесь – раз, и нет меня. Пока буду отсутствовать, много чего изменится, да и я к этому миру больше привыкну. А потом вернусь, и вряд ли меня кто-то заподозрит в несоответствии.

– Год, или два… Главное потом ведь смогу вернуться? – спросил я. – Ну, когда всё закончится.

– Ничего не могу обещать, – глядя на меня в упор ответил напрягшийся Кутепов. – Вероятнее всего, с семьей, а также с друзьями и родственниками вам общаться больше не придётся. Не исключено, что вас поместят под негласный надзор полиции в каком-нибудь маленьком городке.

Я нахмурился. Это меняло дело. Жить под негласным надзором, это полбеды. Не думаю, что окажусь в какой-нибудь крепости, словно в Железной маске. Однако решил уточнить:

– Может ещё и ликвидируете по итогам? – хмыкнул я. Решил проверить, однако ответа не дождался.

Судя по тому, что Кутепов промолчал, не рискнув видимо сказать правду, неправду-то я почувствую. Значит и такой вариант тоже возможен.

Кутепов выразительно посмотрел на одного из своих помощников, однако я хотел продолжить разговор.

– Что-то я совсем ничего не пойму, – хмыкнул я. – Актеру, который императора играет, хотя бы деньги заплатят. А мне, судя по всему, предстоит житье арестанта, а то и вовсе никакого житья не предстоит. Странное вознаграждение вы мне обещаете. А ещё говорили, что не хотите меня силой заставлять и на испуг брать.

Похоже, моя способность, сломала все планы Кутепова. Хотели видимо горы пообещать золотые, а потом оставить с носом, да ещё и в канаве хладным трупом. А тут всё пошло по иному пути.

Министр тяжело вздохнул, бросив на меня пронзительный взгляд. Кажется, не произнеся ни слова, он сказал всё. Чувствовал, что инициатива разговора от него уходит, был этому совсем не рад, но и быстрое решение принять пока не мог. Нужно ведь срочно что-то придумывать, и говорить при этом правду.

– Так вам скажу, Павел Алексеевич. Если бы с подобным предложением ко мне подошли тридцать лет назад… Сказали бы, что я могу спасти свою страну, я не задумываясь бы согласился. И пускай хоть сотню раз потом расстреляют. И знаете, каждый раз, когда мне приходилось сделать сложный выбор, я никогда не сомневался. Наверное, поэтому я нахожусь сейчас здесь и занимаю те должности, которые занимаю. И как бы высоко я не взобрался, в любой момент готов сложить голову за царя и за Российскую Империю.

А вот в этом я не сомневаюсь. Историю этого человека я знаю неплохо.

Тем временем министр продолжил:

– Награду вы получите. И очень хорошую. Операция, в которой вам возможно доведётся поучаствовать, очень важна и ставить её под угрозу из-за вашей сентиментальности, абсолютно неприемлемо. Если по итогам, ваше существование поставит под угрозу судьбу России, я без сомнений отдам приказ о вашей ликвидации, а если придётся, то сам убью вас, даже если мы к тому времени станем близкими друзьями.

Да уж. Я как-то слышал, что честностью и прямотой можно добиться куда больше, чем красивыми сказками. Но здесь… Да какого чёрта! Это работает. Своей отповедью, и откровенным обещанием, что в случае чего он собственноручно меня убьёт, убедил вернее, чем если бы золотые горы обещал. В своём ли я уме?

– Ну что вы готовы взять на себя роль спасителя России? – нетерпеливо спросил генерал. По нему было видно – уверен, что я сейчас откажусь и решительно пожелал не ждать и не рассуждать о пустом.

Спасителем России…

Год или два побыть в шкуре самого настоящего наследника престола. А может поучаствовать в событиях, о которых когда-то читал в книгах. Поработать с такими людьми как Кутепов. Подумать только! Один мой товарищ, которого я уже упоминал, руку бы пожертвовал лишь бы оказаться сейчас на моём месте, и переброситься парой фраз с этим железным человеком.

В прошлой жизни я сгинул, будучи простым добровольцем. Ума не приложу, упомянут ли моё имя когда-нибудь, но это и не имеет значения. Я ведь даже погиб спасая товарищей. Лучшая награда была бы знать, что все спаслись, пускай и ценой моей жизни. Важно другое. Кутепов говорит, что у меня есть шанс спасти Российскую Империю, и при его словах у меня внутри ничего не дёргается. Значит он правду говорит. По крайней мере верит в неё.

А Россия сейчас, судя по справочникам, великая страна во всех отношениях. Я даже представить не могу, что будет к двадцать первому веку, если никто не собьёт империю с уверенного марша в будущее. Хочу ли я участвовать во всём этом? Более того, быть в самых первых рядах?

– Александр Павлович, рассказывайте всё, – уверенно потребовал я, а министр и начальник службы охраны императора, хоть и приподнял удивлённо брови, но лишь хмыкнул. Кивнув каким-то своим мыслям, он мотнул головой и махнул рукой.

Двери за моей спиной хлопнули, а я вдруг понял, что в помещении мы одни.

– Тогда слушайте, выдам вам главную тайну. Цесаревич Александр сейчас при смерти. Более того, он уже второй год находится в коме. Врачи, как им и положено, лишь разводят руками – очнется ли Александр Владимирович, нет ли, неизвестно. А магия бессильна. Они пока даже не могут сказать – жив ли мозг? Дескать – все в руках божьих. Поэтому, ещё два года назад, когда государь-император узнал о своем смертельном диагнозе, он распорядился, чтобы подыскали двойника.

В комнате повисла тишина. В голове начал выстраиваться масштаб ситуации, в которой я оказался.

Кутепов, дав мне немного времени перевести дух, вытащил из кармана белоснежный платок и вытер вспотевшую лысину. Однако уже через минуту, он поднялся со стула и громко позвал:

– Дьяченко!

В приоткрывшуюся дверь сразу же влезла голова «свободного художника».

– Да, ваше высокопревосходительство?

– Сообрази нам с Павлом Александровичем кофейку, да по сто грамм коньячку. Ну, к коньяку ещё что-нибудь, сам знаешь.

– Слушаюсь, – кивнула всколоченная голова и Дьяченко исчез.

– А другие наследники? – спросил я едва слышно. И перебивать не хотелось, слишком уж поразил меня масштаб такого объявления. Но и нелогичность ситуации поражала.

Кутепов лишь неопределённо мотнул головой. Он прошелся взад-вперёд, подошел к окну, выходившему во двор-колодец, и задумчиво сказал:

– Иногда думаю – а не лучше бы, если бы вообще сменилась династия? – пробормотал он – глянув в сторону двери. – Провести, как после Смуты какой-нибудь Земский собор, да и выбрать нам нового царя. Вы как считаете?

А я никак не считал. Однако подумав, решил дипломатично подметить:

– Так я не знаю, кто кандидатуры на трон выставит. Может, хорошие люди, а может не очень. Передерутся же все, пересобачатся. Кто захочет столько власти передавать, не будучи уверенным, что сможет свой кусок оттяпать?

– Именно так, – согласился генерал. – Хуже, если только республика в России будет. Придут к власти адвокатишки какие-нибудь, вроде Сашки Керенского, или воротилы, вроде Гучкова, такая Смута начнется, никаким Мининым да Пожарским во сне не приснится.

То, что начнется смута поддерживаю целиком и полностью. Как раз в моей истории и началась смута, когда либералы, пришедшие к власти, практически предали свой народ. И, чтобы не говорили о Ленине и о большевиках, они спасли Россию от распада и разграбления. Лучше бы, конечно, вообще без революции. Но слабое место монархии в личности правителя. Был бы наш Николай чуть-чуть порешительнее, все могло бы пойти по-другому. Как, например, в этом мире: всё совсем иначе. И Николай совсем другой, как я могу судить. Будто подменили…

Я усмехнулся своим мыслям. Ишь, а я уже совсем как монархист рассуждаю. С чего это вдруг? Всегда считал, что социальная революция – вещь неизбежная и необходимая для России.

– Александр Павлович, разрешите вопрос? – спросил я и, дождавшись кивка генерала, поинтересовался. – У царевича Алексея гемофилия была, а как с Александром?

Как я помнил, мужчины гемофилией болеют, но не являются переносчиками, а женщины, напротив. Но ведь мать цесаревича – это дочь Александры Федоровны, внучки британской королевы Виктории, главной «поставщицы» смертельно опасной болезни.

– У Александра Владимировича тоже была, но слава богу, у нас уже медик был, магией обладающий. А вот при цесаревиче Алексее не повезло. Нечасто среди магических дарований имеются врачебные. Вон, у невесты у вашей есть – Марина Петровна станет отличным диагностом.

Я лишь согласно кивнул. В моем мире за такого врача-диагноста спорили бы все клиники и НИИ, не говоря о больницах. Зарплату бы в миллионы долларов предлагали.

Между тем явился Дьяченко, исполнявший, вероятно, функции денщика, а заодно и телохранителя генерала. Составив с подноса на запыленную скатерть кофейник, две чашки, рюмки с коньяком и блюдце, на котором лежали дольки лимона и кусок шоколада. Разлив кофе, он беззвучно удалился, закрыв за собой дверь.

– Ну, за знакомство, – поднял свою рюмку генерал, принюхался, скривился, отпил глоточек и поставил ее обратно.

– Ага, – кивнул я в ответ, подняв свою рюмку и сразу же поставив ее на место, не отхлебнув и даже не понюхав.

– Хм… – хмыкнул генерал, закусывая свой глоточек ломтем лимона. – А мне докладывали, что вы неравнодушны к хорошему коньяку… Я сам-то не великий любитель выпить, но иной раз приходится.

– Если вы настаиваете, могу и выпить, – пожал я плечами. У меня отчего-то любви к горячительным напиткам никогда не было. Напротив, никогда не мог понять – а на кой чёрт люди пьют? А вот кофе я выпью с удовольствием.

– Нет, определенно следует менять агентуру, – опять загрустил Кутепов. – Они, сволочи, больше года из казны деньги получали, а даже в таких простых вещах наврали.

Ишь ты, меня полтора года разрабатывали. Значит, тот Пашка выпить был не дурак, да еще и коньячка? Бывает. Но заступаться за агентуру в университете, которые исправно «стучали» Кутепову на меня, я не стану.

– Значит, меня полтора года пасли?

– Полтора, – кивнул Кутепов, – а на заметку взяли давно, когда вы только на первый курс зачислились, – деловито сообщил Кутепов. – Наследник-то наш, тот ещё оторва, все больше по заграницам любил разъезжать. А двойника, на всякий такой случай, всегда полезно иметь. А вы, Павел Алексеевич, уж очень на наследника престола похожи. Такому как вы, никакого грима не нужно. Ну, а как государь дал приказ двойника отыскать, тут мы уже и совсем плотненько за вас взялись. Вы, наверное, могли обратить внимание, что и медицинские обследования у вас были чуточку иные, нежели у прочих студентов? Вы же копия Александра, даже группа крови совпадает – вторая положительная.

А вот это интересно. У меня-то группа крови всегда была первая, положительная, самая распространенная. Интересно, в здесь еще генетические анализы не научились брать?

– Даже грешили – а нет ли связи великого князя Владимира с вашей матушкой? Но нет, тут у вас все чисто.

– Матушка очень гордится, что приходится родственником Нарышкиным и Лопухиным, – заметил я. – От Лопухиных-то кровь бы вряд ли досталась, а вот от Нарышкиных…

– Да много ли той крови-то нарышкинской до сего дня дошло? – хмыкнул Кутепов. – И то, если не брать во внимание сплетни, что отцом императора Павла был не Петр. Скорее всего, совпадение.

– Тоже верно, – кивнул я, и набравшись храбрости, видимо коньячные пары смелости придали, снова задал свой вопрос: – А почему император не передаст престол кому-то из ближайших родственников мужского пола? Насколько помню, – прикинулся я правоведом, – император Павел издал указ, прекративший действие закона Петра и требующий, чтобы царем стал лишь представитель по мужской линии, и старший по родству.

Ближайшие родственники государя – родной брат Михаил Александрович, и кузен Кирилл Владимирович. Михаил, из-за морганистического брака с особой не царской крови, да еще и «разведенкой», царем стать не может, хотя наследников имеет. Но в феврале семнадцатого, когда Николай отрекся от престола, он передал корону брату, позабыв о своем собственном законе. А что сейчас мешает?

– Государь-император категорически не пожелал, чтобы Михаил с Кириллом, и их потомство корону получили. Может, надеется, что Александр поправится? Но если родственники царя узнают, что наследник в коме, то могут сами на престол свои права заявить. Думаю, вы понимаете, что тогда начнется.

– А Если Александр никогда не придёт в себя, – спросил вдруг я, заставив министра крякнуть.

– А это, даже я не имею полномочий обсуждать. То лишь Богу известно, да его помазанникам.