Читать книгу И берег Вычегды родной (сборник) - Евгений Шашурин - Страница 14

Во все времена трудно и бедно жило северное крестьянство. Не исключением были и пятидесятые годы прошлого столетия. Не оправившись от коллективизации в тридцатых, деревня вошла в Отечественную войну, и изнурительный крестьянский труд тяжёлой ношей лёг на плечи женщин и подростков. Вернувшиеся с фронта мужики стосковались по работе на земле. Окрылённые победой над фашизмом и уверенные, что наконец-то теперь заживут хорошо, они с энтузиазмом взялись за возрождение своей многострадальной деревни.

Недоедая и недосыпая, плохо одетые и с верой не в Бога, как их предки, а в непонятное и далёкое светлое будущее, они отдавали все свои силы родной деревне, своему колхозу. Работали за трудодни[4] и рожали детей, чтобы передать им свою любовь к земле и крестьянскому труду. Детские голоса в деревне (в ту пору даже без радио) стали самой частой, любимой и популярной мелодией. Дети были объектом радости и ласки.

Семья Тарбаевых жила в деревне Михалёво (два ряда изб на правом берегу реки Устьи). Появилась эта фамилия в Устьянских сохах[5] в XVIII веке от крестьянина Севастьяна Тарбаева, обрусевшего татарина или какого другого отпрыска тюркского племени, предки которого пришли в эти места из Великого Новгорода. В деревне, кроме Тарбаевых, жили Мымрины и Илатовские. Все они в той или иной степени приходились друг другу родственниками.

У Тарбаевых было пятеро детей. Зина родилась до войны, а Коля, Лёня, Таня и Галя – в послевоенные годы. Зина, окончив школу, училась на курсах поваров в селе Черевково. Коля – в четвёртом классе, Лёня – в первом. Сестрёнки были маленькие и, когда другие находились на работе и в школе, сидели дома под присмотром бабки Надёжи – матери отца семейства.

День в семье начинался обыденно. Хозяин, Александр Александрович, работал в колхозе бригадиром, а потому уходил рано, чтобы успеть дать разнарядки работникам.

Хозяйка, Ефросинья Игнатьевна, обрядившись, будила ребят, кормила завтраком и отправляла в школу. Готовила обычно кашу-повалиху. Заваренное крутым кипятком ячменное тесто, протомлённое в русской печи, было любимым лакомством детей. Ребята ели горячую кашу с большим удовольствием, макая её в топлёное масло или запивая холодным молоком. Зимой кашу чаще ели с клюквенным киселём или мочёной брусникой.

Позавтракав, дети надевали свою нехитрую одежонку, пошитую обычно в домашних условиях. Коля носил брюки, сшитые из бывших отцовских галифе, и рубашку – из мужской нательной рубахи, покрашенную в синий цвет.

Пальтишко перешили из старого пальто сестры Зины. А на ногах – онучи[6] и лапоточки. Берёзовые лапти ребятам плёл дядька Алёшка. Коле очень нравилась обувка из берёзовой коры, да и не было другой. Видя, как ловко ладится у дяди работа, он просил и его научить плести лапти.

С удовольствием наблюдал Коля, как нарезаются из бересты неширокие, но длинные полоски, а он помогал скручивать их в рулончики и складывал в зобеньку[7] на хранение. Дядя Алёшка охотно показывал племяннику, как с помощью деревянного кочедыга из берёзового лыка[8] получается плетёная обувь.

Коля быстро оделся сам и стал помогать мотать онучи и надевать лапти младшему брату. У Лёни никак не получалось быстро и правильно наматывать портянки и завязывать верёвки-шнурки. Лёнька нервничал и, чуть не плача, тихо ругался.

Его одежда была так же проста, как и у Коли. Брюки пошиты из трофейного немецкого мешка плотной ткани серого, как пепел, цвета. Внизу на одной из штанин виднелось изображение орлиного крыла – остатки фашистского герба. Рубаха зелёного цвета, сшитая из старого сарафана бабки Надёжи.

Вместо пальто Лёня носил матросский бушлат, купленный матерью у заключённых. Он был ему велик, спускался до пят, но, подпоясавшись армейским ремнём, Лёня ходил в нём в школу и на прогулки.

Ребята оделись, захватили холщовые сумки с тетрадями и отправились в школу.

Четырёхклассная школа находилась за ручьём, в другом конце деревни, на самой окраине, даже немного в стороне.

Пока шли, собиралась большая ватага ребят и девочек, весело и шумно шагающая к школе. Затем ученики расходились по двум классам: первый и третий – в один кабинет, второй и четвёртый – в другой.

После уроков все бежали домой, чтобы поскорей сделать домашнее задание и успеть погулять с друзьями до наступления сумерек. На улице вовсю хозяйничала весна, и, насидевшись дома на печи в холодную зиму, ребята очень хотели побегать на улице.

Они допоздна играли в «попа-погоняло» и «чижика», соревнуясь в беге и умении метко бросать самодельные биты.

Лёня пришёл из школы раньше брата (четвероклассники после уроков в колхозе помогали делать торфяные горшочки для посева семян капусты на рассаду). Пообедав наскоро и немного поиграв с младшей сестрёнкой Галинкой, Лёня взял вёдра и побежал на реку по воду. Воды для хозяйства надо много, а потому они с братом договорились, кому сколько наносить.

Когда Коля пришёл, Лёнька уже натаскал воды в свои кадки, сделал домашнее задание по арифметике и правописанию. Осталось стихотворение, его учительница Анна Михайловна просила выучить к завтрашнему дню. Пока Коля давал сена корове да носил воду, Лёнька учил стих (небольшой, потому быстро осилил).

– Бабка Надёжа, – обратился он к своей престарелой бабушке, – послушай, как я читаю стихотворение…

Бабка была неграмотная и очень любила, когда кто-нибудь из внуков читал вслух книжку или рассказывал стихи.

– Танька, – повернулся к сестре, сидевшей около мирно посапывающей в люльке младшей сестрёнки, – ты тоже слушай! Через два года сама в школу пойдёшь, тебе это пригодится. Учись у братьев!

Лёнька забрался на массивную лавку у стола, чтобы бабка с сестрой могли его видеть во весь рост и хорошо слышать. Небольшого росточка, худенький, в длинной, ниже колен, мятой рубахе, он уверенно влез на скамью, встал и расправил плечики, чуть-чуть задрав наголо стриженную голову, представляя себя перед классом, и начал:

– «Песня матери»! Автор – Алексей Плещеев!

Затем выдержал паузу и выразительно продекламировал: