Читать книгу Мракофилия - Евгений Шорстов - Страница 2

Вопрос, который я хочу задать вам, звучит так: «Где проходит ваша грань ужаса?» В какой момент разного рода стуки и шорохи, являющиеся неотъемлемым атрибутом любого панельного дома советской застройки, из отголосков соседского быта перерастают в последствия перемещения неизвестных существ всех мастей, от барабашек и домовых до лавкрафтовских шогготов и прихвостней загадочного Душехлёба?

Всё это дело привычки. Я, как человек, перебравшийся из одного панельного монолита в другой и уже привыкший к стандартным для таких мест звукам, уже не вскакиваю в холодном поту от раздавшегося где-то за стеной глухого кашля или плача новорождённого малыша. Мозг обитателя наших панелек приспосабливается отличать звуки «чужие» от звуков «родных», так, например, я могу точно определить, в какой комнате у меня что-то упало, и двинуться туда, сжав кулаки, или вообще не сдвинуться с места, если что-то, даже очень массивное, с грохотом обрушится на пол в соседской квартире. К родным звукам мы тоже вскоре привыкаем, и тот же треск старого телевизора посреди ночи или звук воды из трубы за унитазом уж не наводят ужаса, а практически полностью игнорируются. Исходя из этого, я называю пугающие нас звуки «чужие в родном», то есть посторонний звук, доносящийся именно из нашей квартиры.

Квартира на восьмом этаже типовой девятиэтажки, в которой я и услышал «чужое в родном», досталась мне немного дешевле, чем предполагалось.

– До меня в ней проживала парочка наркоманов, – рассказывал я историю, услышанную от риэлтора, своим друзьям, – парень с девушкой. Прошлой осенью, обезумев от некачественной дряни, парень убил, изнасиловал, а затем, вы уж извините меня за столь пикантные подробности, выдрал несколько внутренних органов своей ненаглядной и оставил её мёртвую в кладовке, – я указал рукой на закрытую дверь рядом с кухней. – Людоеда забрали в психушку, где он и закончил, так сказать, свои душевные терзания. В кладовке сейчас всё чисто, только полочки пустые, вот, думаю, алтарь сделаю, буду вызывать духов.

– Ну всё теперь, – рассмеялся Артём, широкоплечий студент строительного института, что сидел от меня по левую руку, – теперь тебя призраки задушат, жди.

– Правда, как в страшилке всё, – улыбнулась наша общая подруга Анечка, – ещё бы они на пару повесились и желательно над тем местом, где ты спишь, вообще идеально было бы.

– Я бы такое кино посмотрел, – улыбнулся ей Артём.

В тот момент мне тоже было смешно, однако спустя две недели, я припомнил их слова, лёжа в тёмной комнате, и теперь о смехе не шло и речи. Странные звуки, доносившиеся со стороны кухни, заставили меня встревожиться. Болезненный спазм колючим колесом прокатился по спине, в груди заклокотало. Не могу сказать, что именно напугало меня в этих звуках, наверное, их неправильность. Они звучали, как реверсированная запись какого-то трения металлических предметов, прокрученное задом наперёд сопение, от одного только описания которого, меня вновь пробирает ледяным ужасом до самых костей.

Робко спустив ноги с дивана, я двинулся к двери. О нет, я бы ни за что не пошёл на кухню, оставьте это геройство смельчакам из рассказов в интернете. Неслышно, боясь потревожить неизвестного дебошира, я несколько прокрутил ключ в замочной скважине и чуть не вскрикнул от неожиданности, когда прямо над моей головой, в квартире сверху, кто-то стремительно протопал по комнате. В темпе я вернулся под одеяло и укутался с головой. Точный выстрел меткого Морфея отправил меня в благоговейный мир снов, больше той ночью меня ничего не беспокоило.

– Ты серьёзно? – усмехнулся мне в трубку Артём, когда на следующий день я позвонил ему с просьбой приехать ко мне. – Какой-нибудь дядя Вася ночью встал в туалет сбегать, а ты уже кирпичи на новый дом собирать начал, – рассмеялся, – сходи сам, чего вдвоём-то пилить?

– Тёма, – бурчал я, потирая двумя пальцами переносицу, – просто удостовериться, что там люди живут. Я ещё вчера ваши… приколы вот эти вспомнил, про призраков там, повешенных. Всё утро живот сводит, вот загорелось мне ночью испугаться, что поделать.

В трубке послышалось недовольное кряхтение.

– Ладно, – ответил Артём, – заскочу сейчас перед парами, ты только это… – он понизил тон, – доживи до моего приезда.

– Идиот! – выругался я, сбросив звонок.

Мы встретились у подъезда, поднялись на лифте на девятый этаж, позвонили в предполагаемую квартиру надо мной и принялись ждать, но никто не торопился открывать. Спустя пару минут из соседней двери высунулась голова женщины средних лет.

– Здравствуйте, подскажите… я сосед снизу… в этой квартире кто живёт?

– Там уж полгода никто не живёт, – ответила она, поморщившись, – тёть Зоя жила, умерла.

Мы мрачно переглянулись.

– Не, не, не, – крутил я головой, – это край, пошли собирать вещи.

Спускаясь по лестнице с девятого на восьмой, мы с Артёмом заметили одну странность. Как многим известно, в типовых девятиэтажках, построенных в семидесятых годах, мусоропровод был перенесён в отдельную комнатушку за лифтовой шахтой, дверь к нему располагалась на так называемом в народе межэтажье, соответственно между этажами. В наше время эти комнаты раскуплены жильцами дома и используются ими как сарай или мини-склад. Но на этом межэтажье двери не было, вместо неё зеленела обычная подъездная стена.

Тогда-то Артём и выдвинул свою гипотезу.

– У нас лекции были, помню, там препод рассказывал, что в некоторых домах такое может быть… только вот, почему… ни хрена не записываю на парах, вот почему! Может, там трубы какие-нибудь идут, отопление, например, что-то проходит над твоей хатой, отсюда и звуки свистящие, сопящие и все остальные.

– Думаешь? – с недоверием спросил я, покосившись на стену.

– Да точно, какие-нибудь коммуникации вшиты, дома же экспериментальные делали, батареи в стены замуровывали.

– И прорабов, – отшутился я.

– В каждом советском доме в стене замурован прораб, это понятно, – улыбнулся Артём, – но не над твоей квартирой. Погоди до вечера. Я сейчас в универ, спрошу у препода про эти штуки и тебе наберу, подождёшь?

– Подожду, куда деваться, – пожал я плечами.

Сидеть дома было невыносимо. Все звуки были пугающими. Я прислушивался к каждому и в каждом слышал шёпот потусторонних сущностей, мне казалось, что через считанные секунды кто-то прохрипит за моей спиной «не оборачивайся» или наоборот «обернись». Тревожное ожидание накалило мои нервы до такой степени, что я вскрикнул и выругался, когда внезапная вибрация телефона на столе ознаменовала входящий вызов.

– В общем, – говорил Артём на фоне нескольких десятков других голосов, – я только что от него, ты не поверишь… сейчас, отойду в уголок.

«Быстрее, быстрее!» – в нетерпении думал я, нервно оглядываясь по сторонам, готовый в любую секунду выбежать из квартиры и пуститься наутёк.

– Короче, – продолжил Артём, когда голоса стихли, – это звучит как бред, но он мне даже чертежи показывал. Таких домов всего три, чтобы… ну, последнее межэтажье без двери было. В середине семидесятых… или, не важно когда, я забыл опять… конспиративные квартиры, знаешь? Свидетеля важного подержать, допустим. Так вот, приходят за человеком, а он в тайный проход лезет, сидит в этой комнатке или в лифт и уходит.

– Как в лифт? – удивился я.

– Ты только трубку не бросай, я серьёзно, это такой прикол, сейчас… – Артём снова куда-то пошёл в поисках тихого места. – Слышишь?

– Слышу, мать твою, слышу! – ругался я.

– Смотри, там надо зажать кнопки восьмого и девятого этажа, а потом сразу «стоп». Там задняя стенка отщёлкивается, прикинь?

– Куда отщёлкивается? У нас там зеркало висит.

– Ну как-то отстаёт чутка, чтобы ты её провернул и вышел. Обычные двери-то между этажами не останавливаются. А ход тайный, понял? Там вообще кошмар, как всё это держится. Бетоном заливают пол в квартире на девятом, а в твоей потолок и… понимаешь, выдалбливают проход, чтобы человек чуть что сбежал. Мне одну пару отсидеть и я приеду, только не лезь без меня никуда, слышишь?

Однако любопытство взяло верх. Когда мифический дух старой бабки из квартиры сверху превратился во вполне рационально объяснимый шум ветра, падающих кусочков бетона в тайном проходе или мышей, бегающих по нему, весь мой страх чудесным образом испарился. Дождавшись лифта, с какой-то разыгравшейся эйфорией, я зажал заветные кнопки и приготовился. Стенка с зеркалом щёлкнула и подалась на меня, мне не стоило особого труда сдвинуть её и попасть в небольшую комнатку размером в два квадратных метра, с заколоченной фанерой половиной подъездного окна и неаккуратно проделанной овальной дырой в стене по правую руку от лифта. С обратной его стороны был небольшой рычажок для открытия потайной стенки, а в углу комнатушки свисала на двух чёрных проводах, похожая на выключатель красная кнопка, по всей видимости, для вызова кабины.

Описывая свои дальнейшие действия, я проклинаю себя за глупость и безрассудство, за мнимое геройство, которое в разного рода художественных рассказах мне совсем не нравилось. Однако, подгоняемый невыносимым интересом, я включил фонарик на телефоне, защёлкнул за собой потайную стенку кабины и полез в дыру. Осколки бетона порвали мне джинсы и рукав свитера, но моя глупая прихоть тащила меня вперёд, не позволяя остановиться и уж тем более вернуться. Я полз так около минуты, пока не упёрся в тупик – зеленоватую деревянную стенку. Дыра уходила наверх, там, где-то в самом конце пути, мерцал тусклый свет.

От очередного звонка мне не стало страшно, наоборот, он приободрил меня. Мне чрезвычайно хотелось похвастаться Артёму о своей находке.

– Ты где? – кричал он в трубку, не слыша моих ответов, видимо, связь в стенах – буквально в стенах – дома была не самого лучшего качества. – Препод… ходы эти… тоже бетоном заливали, слышишь? На улице жди меня… алло!

Связь оборвалась, как и оборвалось моё любопытство, сменившись на нарастающую панику. Сделав несколько фотографий, я собирался двинуться обратно к лифту, но случайно задел ногой зеленоватую стенку, отчего та слегка приоткрылась. Удерживая телефон дрожащей рукой, я светил на полочки своей собственной кладовки. В дыре сверху что-то зашуршало. Мне показалось, что в моей голове лопнул какой-то сосуд. В глазах потемнело, телефон выпал из рук, осветив противоположную выходу стену. Я замер, скованный кандалами бурлящего ужаса, мелкая дрожь волнами била меня, тяжёлым хлыстом стегал страх, сверху послышались те самые странные, «чужие» звуки.

Чудом сдержав истошный вопль, я бросился в кладовку, позабыв о телефоне, захлопнул за собой зеленоватую стенку, ногой вышиб дверь, разломав шпингалет с обратной стороны, и припустил прочь из квартиры, вниз по лестнице.

Артёма я ждал на лавочке напротив своего дома, постоянно поглядывая на заколоченное окно, будто бы ожидая появления за ним какого-нибудь бледного расплывчатого лица старухи или светящихся красных глаз, но ничего не появилось.