Читать книгу Один против всех - Евгений Сухов - Страница 4

Начальником «Мостранспорта» оказался мужчина лет сорока. Полноватое лицо со слегка отвислыми щеками делало его похожим на хомяка, даже манеры напоминали повадки мелкого грызуна: он без конца выставлял на обозрение крупные передние зубы, изрядно подпорченные кариесом, что-то без конца жевал и шмыгал носом.

– Представления не имею, куда они девались. Мне самому интересно знать это. Они исчезли и все, как будто бы их просто не существовало.

– Расскажите, пожалуйста, с самого начала.

* * *

«Москвич» был неброского вида, правое крыло немного поцарапано и небрежно затерто шпаклевкой. Глядя на покореженный кузов, можно было сказать, что он не однажды проехал вокруг земного шара, проваливаясь колесами в каждую встречающуюся колдобину на его долгом пути. Однако такое впечатление было обманчиво, двигатель у легковушки был сильный, форсированный, и над его механическим дыханием трудилась парочка опытнейших автослесарей.

В распоряжении Осянина Петра Павловича находился целый парк автомобилей, среди которых три шестисотых «Мерседеса», четыре «Вольво» и «Ландкрузер», но главное преимущество «Москвича» заключалось в том, что тот был стар, и даже у самого неразборчивого угонщика не поднимется рука на подобную развалину. А во-вторых, отечественная машина неприметна, и потому вряд ли кто из обывателей догадается, что в ее чреве на стареньких чехлах может сиживать едва ли не самая богатая задница Юго-Западного округа.

На окраину Москвы без обычного сопровождения и телохранителей Осянин отправлялся по четвергам к своей любовнице, двадцатипятилетней актрисе одного из московских театров. Женщиной она была возвышенной и предпочитала ужин при свечах, и чтобы соответствовать статусу романтического любовника, он всякий раз являлся с бутылкой французского коньяка и ананасом.

День следовал по накатанному сценарию. Кроме экзотического фрукта, ставшего за два года знакомства таким обыкновенным, Петр Павлович купил две коробки шоколадных конфет, дорогое нижнее белье, упаковал подарки в пакет и положил его рядом с собой на сиденье. Настроение было прекрасным, мысль о предстоящем свидании переполняла его духовно. Для начала Осянин попросит актрису надеть прозрачную комбинацию, после чего уговорит ее исполнить для него стриптиз под колыхание пламени свечей, причем прямо на праздничном столе. Натура она страстная и вряд ли откажется от такого представления.

Последующее действо уместилось в интервал полутора секунд.

Внезапно с второстепенной дороги вырулила девяносто девятая модель «Жигулей», вытесняя несерьезный «Москвич», стараясь вырваться вперед. Осянин крутанул руль вправо, пытаясь уйти от удара, но, заметив надвигающийся на капот бетонный столб, выправил движение и краем бампера зацепил боковину «девятки».

«Жигули» остановились метрах в ста впереди, из машины вышел парень лет двадцати пяти, с хмурым видом осмотрел продавленный бок дверцы, что-то крикнул в сторону притормозившего «Москвича» и, сев за руль, поехал назад.

Осянин остановился и стал ждать. Дверцы «девятки» распахнулись почти одновременно, и из салона вышло четверо крепких мужчин.

– Ты, чертило! У тебя что, глаза на жопе?! Куда ты прешь?!

Петр Павлович продолжал сидеть в машине.

– Послушайте, я был на главной дороге…

– Вытащите этого пидора на белый свет, а то не вижу, с кем разговариваю, – спокойно и вместе с тем очень весомо произнес плечистый человек лет тридцати пяти.

Сразу было заметно, что в компании он за старшего. Три его спутника мгновенно исполнили приказ: ухватив Осянина за шкирку, они выволокли его из салона прямо на осеннюю грязь.

– Что вы себе позволяете? – попытался сопротивляться хозяин «Москвича». – Вы хоть знаете, кто я?

– Послушай, крыса, мне совершенно плевать, кто ты, – продолжал говорить плечистый. Голос у него был низкий с небольшой хрипотцой, но с теми интонациями власти, какие встречаются только у людей, осознающих, что каждое их слово будет услышано. – Мне плевать, сторож ты или генеральный директор, ты разбил мою машину, она стоит денег, которые ты должен мне вернуть.

– Вы были не правы, я ехал…

– Сучонок, он еще думает спорить! – весело заговорил молодой высокий парень величиной с колодезный журавель. – Может быть, его мордой о капот приложить? – очень мило поинтересовался он у плечистого. – У меня такое ощущение, что он чего-то недопонимает.

– Пока это преждевременно, вижу, что парень он понятливый и сейчас сам нам выложит деньги, чтобы в дальнейшем мы не напрягали его своими визитами.

Осянин поднялся, отряхнул с колен налипшую грязь и упавшим голосом произнес, стараясь не смотреть в лицо плечистому:

– Сколько вы хотите?

– А сколько, ты думаешь, будет стоить эта машина? – усмехнулся тот, сцепив в замок пальцы. – Хочу тебе объяснить, что она совершенно новая, посмотри на спидометр.

Петр Павлович невольно вытянул голову, спидометр показывал почти две тысячи километров.

– Да, новая.

– Ну вот, видишь, кажется, мы начинаем понимать друг друга. Я тебе отдаю эту машину, а ты мне купишь новую.

– Откуда у меня такие деньги?!

– Крысенок, у меня нет времени с тобой разговаривать, я слишком занятой человек. Если я сказал, что ты виноват, значит, так оно и есть, лучше бы по сторонам смотрел, чем фуфлом своим торговать.

На людей, стоящих у обочины, почти никто не обращал внимания. Лишь иной раз водители бросали в сторону собравшихся любопытные взгляды, но уже в следующую секунду, увлеченные дорогой, следовали дальше.

– Я не дам ни копейки!

– А вот это напрасно, – укорил плечистый и, будто потеряв интерес к собеседнику, направился к своей машине. – Отберите у него права, – произнес он, взявшись за ручку дверцы. – Гном, дай ему координаты, куда следует доставить деньги. Отдашь деньги, получишь права. – И, подбирая полы кожаного пальто, опустился на заднее сиденье «Жигулей».

Двое стоявших парней жестко ухватили Осянина за локти, а колодезный журавель, сунув руку во внутренний карман его пальто, извлек техпаспорт и водительское удостоверение.

– Подъедешь на Луговую улицу, двадцать пять. Скажешь, по какому делу, тебя проводят. Не советую звать ментов, если ты разумный человек. Где ты живешь, мы теперь знаем, и такой подвиг выйдет тебе боком.

Петр Павлович освободился от объятий и зло бросил удаляющейся троице:

– Ладно, мы еще поговорим.

Гном еще раз взглянул на разодранную боковину «девятки», показал палец Осянину, продолжавшему стоять на обочине, и, согнувшись пополам, устроился на заднем сиденье рядом с плечистым.

Настроение было дрянь. Петр Павлович сел за руль, руки немного подрагивали. Несколько раз он поворачивал ключ зажигания, но мотор лишь сердито урчал и никак не желал заводиться. Наконец привычно и очень мелодично заработали клапана, и, отпустив сцепление, Осянин вырулил на левую полосу. В опасной близости, протестующе прогудев клаксоном, промчался большегрузный «КамАЗ». «Москвич» остановился. Нет, надо успокоиться.

Мимо проносились машины, до стоявшего на обочине автомобиля никому не было дела. Впереди – ярко-голубая полоса неба. Осянин с тоской подумал о том, что всего этого могло бы не быть. Из сумки торчало горлышко коньячной бутылки, Петр Павлович с трудом преодолел искушение швырнуть дорогое французское питье куда-нибудь в кусты.

Просидев в салоне с полчаса, он окончательно успокоился, плавным движением повернул ключ стартера, а когда машина завелась, неторопливо, как того требовали дорожные указатели, поехал.

Вечер не удался. Даже секс, который обычно заводил его, прошел без огонька. Так, похотливо полапали друг друга, как малые дети, и, повернувшись каждый в свою сторону, скоро уснули. Правда, на какое-то время его сумел расшевелить стриптиз, который подруга исполняла под заводную латиноамериканскую мелодию. В порыве чувств Осянин даже сунул ладонь под комбинашку, но это было все, на что он был способен в тот вечер.

На следующий день Петр Павлович прибыл на работу рано, незадолго до того, как прибыла на смену утренняя охрана. Всем было известно, что раньше двенадцати он обычно не приходил, зато любил засиживаться до глубокой ночи. Поэтому появление директора в восемь часов утра на рабочем месте служащие фирмы восприняли как знаковое событие. Обычно шеф являлся утром только в том случае, когда хотел совершить какие-то перестановки. Напряжение в отделах усилилось, неприятности могли грянуть в любую минуту.

Через пятнадцать минут Осянин вызвал к себе начальника службы безопасности.

– Проходи, садись, – великодушно показал он на стул, когда тот перешагнул порог кабинета. – Я хорошо тебе платил все это время, Алик?

Начальником безопасности в «Мостранспорте» был тридцатилетний чеченец Алик Биктимиров. В своем деле слыл асом и сумел организовать работу так, что за три года его деятельности не случилось ни одного сколько-нибудь серьезного ЧП. Он собирал сведения обо всех потенциальных конкурентах: в отдельные папки заносились их привычки, тайные пристрастия, особенности характера, в общем, все, что сгодилось бы в деле; в его картотеке имелись даже данные на членов их семей.

– Не обижал, хозяин, – широко улыбнулся Алик, показав безукоризненно белые зубы.

– То, чем ты занимался – охрана офиса, моей семьи, все это хорошо, но сегодня, я думаю, пришел черед отработать свой хлеб по-настоящему. На меня наехали, причем по-крупному. Оскорбили, надавали по репе.

– Что случилось, хозяин?

– Еду я на своем стареньком «Москвиче», и тут какой-то козел со второстепенной дороги выехал и прямо на меня. Ну, я и прошелся бампером по его боковине. Так они, падлы, у меня права отобрали, сказали, чтобы я им десять тысяч баксов за машину отвалил.

– Неправильно ребята поступают, – коротко прокомментировал Биктимиров. – И что ты мне велишь делать?

Осянин открыл стол, с минуту ковырялся где-то в самой глубине, потом вытащил оттуда небольшой тугой пакет.

– Здесь вся сумма.

– Ты собираешься отдать им деньги? – Губы Алика скривились в снисходительной улыбке.

– Ни в коем случае, – покачал головой Осянин. – Возьмешь с собой пару человек и заявишься к этому фраеру. Пускай отдаст мои права. Как только вернешься, эти деньги поделите между собой. Ты, кажется, хотел в отпуск на недельку?

– Да, знаешь, усталость поднакопилась, хотелось бы съездить куда-нибудь. Может быть, к себе в горы, говорят, там налаживается потихонечку.

– Вот и отлично, завтра можешь начать отдыхать. Себе возьмешь пять тысяч. Хватит?

– Вполне, – вновь на лице Алика высветилась дежурная улыбка.

Начальник службы безопасности вообще не умел радоваться, самое большее, на что он был способен, так это едва разомкнуть губы. И наверняка, если бы Петр Павлович предложил Биктимирову миллион долларов, то реакция не сделалась бы более эмоционально окрашенной.

– Договорились. Кого ты берешь?

– Рустама, мы с ним земляки, обидится, если в долю не возьму, и Серегу. Так какая улица?

Осянин вырвал из календаря листок бумаги и размашисто написал адрес.

Алик прочитал и, сложив вчетверо, положил листок в карман.

– Все ясно. Так я пошел?

Тревога, заползшая в душу директора противным скользким гадом, не желала отпускать его.

– Постой, – попридержал Алика у самых дверей Осянин. – Я тебе хочу сказать, что с этими ребятами нужно вести себя поосмотрительнее. От них можно ожидать чего угодно.

– Ну, мы тоже далеко не паиньки, – едко усмехнулся Биктимиров и дважды постучал себя по внутреннему карману, откуда у него выпирал американский «глок-17». – Разумеется, мы к ним заявимся не с пустыми руками.

– Он же у тебя газовый.

– Пока газовый, – с улыбкой согласился Алик, – но если возникнут какие-то осложнения, придется вернуться за боевым. Но думаю, до этого дело не дойдет. У Сереги еще пушка имеется, скажу, чтобы захватил.

– Я знаю, что ты человек горячий, но в данном случае с ними надо разговаривать спокойно. Совсем не обязательно размахивать перед носом револьвером, и в то же время следует показать, что за нами стоит сила. Если что, лучше вернуться за подмогой.

– Можешь не сомневаться, все пройдет, как обычно. Это же не первое наше дело.

– Вот именно, но что-то меня тревожит. Предчувствие, что ли? Ну, сам не знаю что. Может, пробить, что за люди находятся на Луговой?

– Это совсем не нужно, – отмахнулся Алик. – Я представляю этот район. Насколько мне известно, особо серьезной публики там нет.

– С чего ты взял? – Петр Павлович несколько расслабился. Алик всегда знал о чем говорил.

– Там живут мои земляки, – неопределенно произнес Биктимиров.

– Понятно… И все равно давай назначим контрольное время. Два часа тебе на разговоры хватит?

– Вполне. Думаю, что приду даже раньше, – и, махнув на прощание рукой, вышел из кабинета.

Директор фирмы посмотрел на часы – было половина десятого. Настроение заметно улучшилось. Алик Биктимиров никогда его не подводил. Кроме своих прямых обязанностей, он выколачивал долги и умел наводить страх на нерадивых. Причем он не ломал о спину провинившегося металлические прутья, не заколачивал их живыми в гроб, а умело с жесткими интонациями вел разговоры, но в таком ключе, что у его собеседников от страха на затылке поднимались волосы.

Осянин в своем начальнике безопасности был уверен. Парень он тертый и найдет подходящие слова для обидчиков. Петр Павлович извлек из пачки сигарету и в тиши кабинета с удовольствием ее выкурил, пуская серую струйку в свежепобеленный потолок.

Последующие два часа протекали по-рабочему: Осянин успел заключить два контракта на четыре миллиона долларов по перевозке груза из Москвы в Сибирь, подписать гору приказов и распоряжений и выпить три чашки крепкого кофе.

Странно, Алик не давал о себе знать. В подобных делах он бывал чрезмерно щепетилен: даже если задерживался на пару минут, то непременно напоминал о себе телефонным звонком по мобильнику. Но минутная стрелка отсчитала уже четверть часа его незапланированного отсутствия.

Петр Павлович занервничал. Он взял со стола пачку сигарет и обнаружил, что она пуста. Оказывается, за это время он выкурил всю недельную норму. Ничего себе, решил бросить курить!

Скомкав ненужную коробку в кулаке, Осянин в раздражении швырнул ее в корзину, стоящую в самом углу. Не попал. Комок бумаги, стукнувшись о плетеный бок, отлетел в центр комнаты.

Нажав на кнопку селекторной связи, он попросил:

– Люба, позови мне Михаила.

– Сейчас, Петр Павлович, – раздался бодрый ответ беззаботной птахи.

– Кстати, где он сейчас?

– В гараже.

– Ладно, не надо, – после некоторого колебания сказал Осянин, – я передумал… Возможно, чуть попозже.

– Как скажете, Петр Павлович, – все так же охотно отозвалась секретарша. – Может, у вас еще есть какие-то распоряжения?

– Все в порядке, Любочка, – ровным голосом произнес Осянин. – Пока ничего.

Однако в высшей степени странно. Подождем еще полчаса, если за это время они не дадут о себе знать, тогда придется принимать меры.

Стрелки часов неумолимо отсчитывали канувшие в небытие минуты, и когда наконец настенные часы тревожным боем напомнили о том, что время иссякло, директор вновь нажал кнопку селектора:

– Михаил?

– Он самый, Петр Павлович, – раздался звонкий голос на другом конце. – Есть какое-то дело?

– Зайди ко мне. Еще вот что, захвати своих.

– Понял, – очень серьезно отозвался Михаил. – Что-нибудь случилось?

– Придешь, обо всем поговорим, – оборвал Осянин.

Михаил был в одной команде с Аликом Биктимировым и в его отсутствие с успехом руководил службой безопасности. Парень молодой, с гонором, но вполне надежный.

Через несколько минут в дверь робко постучали, и, дождавшись приглашения, в комнату один за другим вошло пять человек.

– Присаживайтесь, – распорядился Петр Павлович. Он старался выглядеть бодро, но выдавали ладони, пальцы без конца отстукивали какой-то непонятный ритм по самому краешку стола. – Ну, чего встал у двери, – обратился он по-дружески к парню, остановившемуся у самого порога, – места еще есть, вон свободный стул.

Обстановка директорского кабинета подавляла: стол, стулья из красного дерева, на стенах полотна европейских мастеров, разумеется, подлинники. Какая-то абстрактная мазня, но денег стоит немалых. Продумано все до мелочей, и на каждого вошедшего увиденное производило сильное впечатление.

Повертев головой, парень присел.

– Не хочу говорить умных предисловий, скажу конкретно – на меня наехали. – Осянин немного помолчал и добавил со значением: – Здесь такое дело, что милицию нам вызывать ни к чему, сами как-нибудь управимся.

– А что случилось, Петр Павлович? – спросил Михаил.

– Я тут выехал на своем стареньком «Москвиче», есть у меня такая прихоть разъезжать на нем раз в неделю.

Все дружно, с самыми серьезными лицами, понимающе закивали головами. Убедившись, что охрана выдержала тест на надежность, он продолжил:

– Вот еду, и вдруг какой-то баран выскочил сбоку и прямо под мой «Москвич». Я попытался увернуться, но не получилось… Поцарапал их девяносто девятую модель. Из машины вылезли три хмыря, отобрали у меня права и сказали, что, пока не принесу им деньги за новенькое авто, права не получу. Я могу, конечно, уладить с документами через управление. Но думаю, этим дело не кончится. Не дождавшись меня, они сочтут мои действия за слабость и явятся в мою контору, чтобы получить свою долю. А это, сами понимаете, будет несправедливо. Поэтому отпор им нужно давать сразу и очень серьезный. Может, кто-то думает по-другому? Я готов выслушать.

– Все верно, Петр Павлович, мы тоже так считаем, – за всех ответил Михаил. – Так мы сейчас туда едем?

– Не гони лошадей, выслушай до конца, – как можно спокойнее проговорил Осянин. – Я уже отправил к ним Алика с двумя ребятами, – и пальцы вновь предательски забарабанили по столу. – Мы условились, что они вернутся через два часа, но их нет уже более трех часов, и я опасаюсь, что их просто задержали.

– Понятно, – озабоченно сказал Михаил. – Алика нужно выручать. Если он не вернулся в срок, значит, дело действительно очень серьезное. Можно вопрос? Откровенный?

– Разумеется, мы ведь с вами одна команда, – натянуто улыбнулся Осянин.

– У них были с собой пушки?

После некоторого колебания Осянин сознался:

– Да, захватили кое-что. Газовый у Алика, у Сереги, кажется, «вальтер» был.

– Значит, мужички там подобрались и вправду очень крутые.

– Вот что я вам скажу: теперь мне права как будто уже и не нужны, не до них. Узнайте, что с Аликом и его ребятами. Надо выручать их, за это каждый из вас получит по две тысячи баксов. Только не надо меня благодарить! – выставил он вперед руки. – Пустыми туда тоже не стоит заявляться, возьмете каждый по стволу. Вещь не обременительная и в данном случае может очень даже пригодиться.

– Мы все поняли, Петр Павлович, все-таки не дети, как-нибудь разберемся, – за всех ответил Михаил.

– И прошу вас, поменьше глупостей. Прежде чем что-либо предпринять, вы должны все хорошо продумать, – продолжал наставлять своих подчиненных Осянин. – Вот адрес, – положил он на стол листок бумаги. – Сколько сейчас? Час? Я жду вас в три, ну максимум в четыре. А теперь идите. Время не ждет. Долгих прощаний не будет, все-таки не на войну идете, – у самого выхода сказал директор и, стукнув по приятельски в спину Михаила, прикрыл дверь.

Игорь Игоревич посмотрел на часы. Без пятнадцати восемь, пора собираться. В ровную аккуратную стопочку сложил разбросанные по столу бумаги. После чего набрал цифровой код на крышке сейфа и вытащил оттуда пачку стодолларовых купюр. Небрежно запихнул их во внутренний карман пиджака.

Почти каждый вечер он выезжал в казино «Феникс». Элитное заведение, где собирались исключительно банкиры и состоятельные чиновники. В этот круг Игорь Игоревич был допущен всего лишь полгода назад и очень гордился таким завоеванием. Другим на подобный скачок требуются годы, значит, начальство сумело оценить его старания. Но вряд ли кто из них подозревал, что планы молодого банкира куда более честолюбивые, чем это может показаться с первого взгляда. При встрече с ним каждого вводит в смущение его простоватый, почти крестьянский вид, но давно известно, что под кисловатой кожицей прячется сладкая мякоть.

В его сейфе, кроме обыкновенных служебных бумаг, представляющих интерес только для узкого круга специалистов, покоилась еще папочка средней толщины, где он собирал скверный материалец на своих начальников. Не следует полагать, будто совместная деятельность связала их на вечные времена, и Игорь Игоревич не исключал, что когда-нибудь придется продать эту папочку с пользой для дела. Кроме обычных темных финансовых пятен, которые можно отыскать едва ли не в каждом втором банке – аферы с кредитами, покупка валюты по сниженному курсу, перекачивание денег через офшорные зоны и всевозможные операции, позволившие банку войти в десятку лучших, – его руководители имели низкие страстишки, о которых не принято распространяться в приличном обществе. Например, директор банка, слащавый мужчина средних лет, любил баловаться с малолетними девочками, которых ему доставляла усердная охрана. А его заместитель раз в месяц совершал вояж в Гамбург, где не вылезал из баров, переполненных гомосексуалистами. Игорь Игоревич сумел даже получить пару пикантных снимков, где любвеобильный заместитель беседовал накоротке с высоким стриженым блондином.

Он не без иронии думал о том, что у всякого человека, взобравшегося на финансовый или политический Олимп, непременно обнаруживается какая-нибудь слабость. Интересно, а у него самого, лет эдак через пять, не проявится ли тоже какая-нибудь дурная наклонность?

Игорь Игоревич выглянул в окно: служебная «БМВ» терпеливо дожидалась его у самого входа. Рядом стоял шофер, одновременно выполняющий и роль телохранителя. Можно было бы съездить к приятелям и потрепаться ни о чем (не все же время разговаривать о деньгах) или заявиться к маленькой куколке семнадцати лет, с которой познакомился неделю назад, но правила требовали, чтобы он явился в казино и за игровым столом, вместе с такими же, как и он, финансовыми магнатами, промотал пару тысяч долларов. Причем с деньгами следует расставаться без сожаления, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к заокеанским президентам, запечатленным на зеленых бумажках. Последнее у Игоря Игоревича получалось блестяще, создавалось впечатление, будто он проигрывает не тысячи «зеленых», а отдает швейцару рубль за пришитую пуговицу.

А что, если начихать на все эти условности и заявиться к Ольге! Эта мысль неожиданно развеселила его. Помнится, им когда-то вместе было очень хорошо – Ольга умела отдаваться с выдумкой, и такого разнообразия, какое он узнал с ней, не встретишь даже в знаменитой «Кама сутре». Приятно было осознавать, что у нее он был первой любовью.

Игорь Игоревич закрыл дверь кабинета и размеренным шагом направился к выходу. День закончен достойно, и можно было позволить себе такую роскошь, как неторопливость. Длинная ковровая дорожка приглушала его несколько тяжеловатую поступь.

Руководителю отдела по внешним связям нравилось в банке все: дорогой интерьер, шикарная обстановка и даже дубовый паркет, не смеющий скрипеть под тучными телами клиентов. Ощущение принадлежности к этим стенам не только накладывало отпечаток на характер, делая его жестче и бескомпромисснее, но и придавало дополнительные силы. Разве каких-то два года назад он мог бы запросто и чуть ли не пренебрежительно разговаривать с хозяином района? А чтобы отказать!.. А нынче, пожалуйста, и если бы захотел, тот еще и просидел бы в приемной четверть часа, как обыкновенный проситель.

Ах, приворожила девчонка Кулика – улыбнулся своим мыслям Игорь Игоревич. Банкир вдруг осознал: он вырос уже настолько, что может отмахнуться от просьбы такого авторитета, каким в районе являлся Стась Куликов. И вновь его посетила шальная думка, что неплохо бы навестить сейчас свою Оленьку, потеребить ее сытое тело, а когда явится Кулик, по-простому так заявить, чтобы тот не показывался в ее квартире. Расставаться с роскошным телом Ольги было по-настоящему жаль.

Банкир почти преодолел последние ступеньки парадного входа. Шофер предусмотрительно распахнул переднюю дверцу и ждал приближения шефа.

Неожиданно Игорь Игоревич дернулся, будто кто-то невидимый с размаху ударил его кулаком в грудь. Портфель отлетел далеко в сторону, грохнувшись пластмассой об угол тротуара. Неловкий рывок вправо, и уже в следующую секунду тело его опрокинулось назад, стукнувшись затылком о парадные ступени.