Читать книгу Капкан для медвежатника - Евгений Сухов - Страница 5

–  Проезжай, черт, проезжай! – ткнул Мамая городовой. – Неча здесь отсвечивать!

–  Чиво? – очнулся Мамай, ни черта еще не понимавший, где он и что с ним произошло.

–  Проезжай, говорю, чаплашка хренова, – прикрикнул на него городовой и усмехнулся: – Что, перебрал небось вчера, даже до дому сил не хватило доехать?

–  Аха, – Мамай кивнул и скривился от боли, остро резанувшей затылок. Похоже, крепко ему досталось.

–  Что, башка трещит? – понимающе произнес городовой. – Так похмелись.

–  Аха, – снова ответил Мамай и спросил: – Сыкоко щасэ выремени?

–  Четвертый час, – ответил городовой и оглянулся: из здания банка выходила целая процессия во главе с помощником полицеймейстера второй части Самойленко. – Ты это, давай, вали отсюда.

–  А чево? – спросил Мамай и посмотрел в сторону банка.

–  Не положено здесь, – ответил городовой и важно добавил: – Фартового, вишь, взяли с поличным. В управление щас повезут.

–  Какого фартового? – спросил со страхом Мамай, уже понимая, о ком идет речь. Вот шайтан! Ведь говорил же он хозяину о своих нехороших предчувствиях. Не послушал. Что ж теперь делать-то?

–  Фартового, то есть вора важного, – пояснил городовой и нахмурился: – Вали, кому сказал! Ежели в кутузку не желаешь.

Мамай, все еще глядя на людей, выходящих из банка, увидел в предрассветной дымке Родионова. Тот шел, держа руки за спиной, понурив голову. Выйдя на улицу, Савелий Николаевич поднял голову, безразлично посмотрел в сторону Мамая и снова уронил голову на грудь. Неизвестно, встретились ли они взглядами – было слишком далеко, – но Мамай понял: в этот раз хозяин вляпался крепко и по полной. И надо что-то делать. Только вот что?

* * *

Директор Департамента полиции его превосходительство действительный статский советник Степан Петрович Белецкий рвал и метал. И было с чего! Шутка ли: бесследно исчезли секретнейшие документы по совместной российско-британской разработке новой боевой техники – бронированной машины на гусеничном ходу под кодовым названием «тэнк». Специалисты и посвященные из Военного министерства и сам министр внутренних дел называли еще ее «сухопутным крейсером». Ни то ни другое название, изредка произносимое в раздраженной речи Белецкого, ничего не говорило Аристову.

Одиннадцать часов дня – время начала оперативного совещания у директора Департамента. На брегете Григория Васильевича было уже половина первого, а «разгону» Белецкого не виделось конца. Наконец, удалив из кабинета обер-полицеймейстера и обоих просто полицеймейстеров да начальника инспекторского отдела, директор Департамента полиции Министерства внутренних дел Степан Петрович Белецкий остался с тремя подчиненными. А именно, с начальником сыскного отделения департамента полиции бригадным генералом Григорием Васильевичем Аристовым, главой московской охранки полковником Пал Палычем Заварзиным и начальником политического сыска генерал-майором Дмитрием Сергеевичем Померанцевым, ведающим Московским губернским жандармским управлением. Почему присутствовал и был оставлен для продолжения беседы жандармский генерал Померанцев? Да потому, что дело об исчезновении секретных документов касательно новой военной техники попахивало политикой и государственной изменой. А вдруг сообщник этого Родионова надумает продать похищенные бумаги, скажем, резиденту германской разведки? Это ли не измена державе?!

–  Итак, господа, вопрос у меня остался один: как найти пропавшие документы? – Белецкий обвел присутствующих своими большими, навыкате, глазами, остановив свой взгляд на Аристове. – Что скажете, Григорий Васильевич?

–  Будем искать, ваше превосходительство, – неопределенно ответил начальник московского сыска, что вызвало у директора Департамента полиции дополнительную хмурость.

–  Вы мне объясните толком, что значит, «будем искать»? – раздраженно переспросил Белецкий. – Разумеете, вы будете искать! Еще как будете! Все-таки на государевой службе! Меня интересует другое: как искать? Какие действия вы намерены предпринять для розыска? И что уже предпринято на данный момент? Если вообще что-либо предпринято, черт вас побери!

Сплошная неопределенность.

Вот чего более всего не принимала живая и деятельная натура директора Департамента полиции. Да и не вырос бы он, малоросский мещанин (в Министерстве внутренних дел поговаривали, что Степан Петрович Белецкий вообще происхождением купеческий сын) и простой губернский канцелярист до чина статского генерала и не стал бы настоящим специалистом по части политического сыска, ежели бы имел иной характер.

Плотный, с густой курчавой бородой и усами, загнутыми вверх, Белецкий имел обманчиво добродушный вид, а седина человека, которому крепко за сорок, говорила, что Степан Петрович из породы радетелей, то есть людей ответственных и душой болеющих за порученное дело. Такой ежели вцепится, – то уже ни за что не отпустит...

–  Может, потрясти этого Родионова как следует? – предложил глава Жандармского управления полиции генерал Дмитрий Сергеевич Померанцев. – Глядишь, и перестанет запираться. Незабвенной памяти генерал-аншеф Татищев и старик Шешковский знали, что делать с такими несговорчивыми субчиками, как этот Родионов.

–  Это точно! – поддакнул начальник Охранного отделения Департамента полиции полковник Пал Палыч Заварзин. Он был единственным здесь столбовым дворянином и среди выходцев из разночинной публики (перед тем как получить личное, а затем и потомственное дворянство, дед графа Аристова, к примеру, пел псалмы в приходской церкви села Мокрая Выпь) чувствовал себя немного не в своей тарелке. И дабы считаться в сей компании своим, часто вел себя проще, чем следовало бы. – В старые времена вздернули бы этого вора на дыбу, да костерок под ним разложили, – родную мать бы выдал. Алексей Данилович Татищев такого рода дознанием не побрезговал бы...

Историю про генерал-полицеймейстера Алексея Даниловича Татищева в Департаменте знали все. Ну, или почти все. Кроме того, в Инспекторском отделении Департамента полиции служил родственник знаменитого петербургского генерал-полицеймейстера Валериан Аркадьевич Татищев, который сыскным талантом не обладал, что, однако, не мешало ему мечтать о карьере сыщика и слать рапорты директору Департамента полиции Белецкому о переводе его в Сыскное отделение.

История про Алексея Татищева начиналась с того, что худо-бедно, но он был Рюриковичем. И родственником всем потомкам князей смоленских, то бишь князьям Всеволожским, Еропкиным, Козловским, Дашковым, Мамоновым, Карповым и прочим. Потому как вел род свой от самого великого князя Рюрика и потомков его Владимира Святителя и Владимира Мономаха.

Правда, со временем княжеское титло отпало, что, однако, нисколько не умалило благородство и высочайшую степень происхождения. А она была следующей:

–  у великого князя Владимира Святителя был внук, великий князь Владимир Всеволодович Мономах;

–  у Владимира Мономаха был сын – великий князь Мстислав Владимирович Смоленский;

–  у Мстислава Смоленского был правнук – князь Святослав;

–  у князя Святослава, в свою очередь, был внук князь Дмитрий Глебович.

А у князя Дмитрия Глебовича имелся правнук, служивший наместником новгородским. Звали его Василий Юрьевич. И когда княжил на Руси в начале века пятнадцатого великий князь Василий Дмитриевич, раскрыл Василий Юрьевич, наместник новгородский, заговор в Новгороде и споймал всех преступников-воров, коих в те времена звали татями. Тогда-то, прознав про таковое радение, дал великий князь наместнику полицейское прозвище – Тать-ищ, иначе, ищущий татей, которое у сыновей и внуков Василия Юрьевича трансформировалось в родовую фамилию Татищевы.

К чему сия родословная?

Да к тому, что камергерами при императорском дворе просто так, без надлежащего происхождения не становятся...

А уж до чего расторопен был Алексей Татищев, сын казанского помещика Данилы Михайловича! С малых лет понял Алеша, что ежели «дома жить – чина не нажить». И будучи недорослем, отправился в Москву служить государю и престолу. И стал любимым денщиком государя императора Петра Алексеевича.

Природная расторопность и способность угадывать на лету желания престолодержателей пригодились Алексею Даниловичу и после Петра Великого.

При Анне Иоанновне он получил придворный чин камергера.

При Елизавете Петровне сделался кавалером Александровского ордена, а в одна тысяча семьсот сорок пятом году был высочайше назначен генерал-полицеймейстером Санкт-Петербурга с производством в чин генерал-поручика.

Алексей Данилович был не первым в истории Петербурга генерал-полицеймейстером. Но именно он возвеличил эту должность и поставил ее на небывалую высоту. Он стал не только начальником полиции столицы российской империи, но и главой всех российских полицейских служб. А то, что он делал, было сродни обязанностям будущих министров внутренних дел.

Он не подчинялся ни Сенату, ни Тайной канцелярии. Он подчинялся и был подотчетен единственно лишь высочайшей власти.

Он никогда не церемонился с законопреступниками. При нем палками-длинниками из татей и душегубов, как и в стародавние времена, выбивали «подлинную» правду, а вбиванием под ногти гвоздей узнавали правду «подноготную». Чтобы отличать преступников от законопослушных граждан в повседневной жизни и удачно ловить их, ежели они сбегут из острога или каторги, Алексей Данилович предложил Сенату ввести новую форму клеймения законоослушников, совершивших тяжкие преступления, а именно: ставить на лоб букву «В», на правую щеку – «Р», и на левую – «Ъ», что значило: ВОРЪ.

–  Но, – возразил Татищеву один из сенаторов на сенатских слушаниях по поводу нового проекта клеймения преступников, – бывают случаи, что иногда невинный получает тяжкое наказание, а потом невинность его обнаруживается. Каким образом освободите вы его от сих поносительных знаков?

На что Алексей Данилович невозмутимо ответил:

–  Весьма удобным. Стоит только к слову «вор» прибавить две литеры: «не»...

Проект генерал-полицеймейстера столицы и всея Руси был одобрен Сенатом и высочайше утвержден Елизаветой Петровной. Отменен он был лишь в одна тысяча восемьсот шестьдесят третьем году Александром Освободителем.

Вскоре Алексею Даниловичу был пожалован каменный дом в Петербурге, а незадолго до смерти и высочайший чин Российской империи – генерал-аншеф. Выше были только императрица и сам Господь Бог.

Что же касается «старика Шешковского», как его за глаза называли подчиненные, то любимейшим способом добиваться правды и нужных показаний у главы Экспедиции Тайных розыскных дел был следующий. У себя в кабинете в Петропавловской крепости Степан Иванович Шешковский имел кресло с секретом. Человек, с которого надлежало снять дознание, будь то карточный шулер, поноситель «слабостей» государыни императрицы Екатерины Великой, зловредный масон или мужеложец, – сажался в означенное кресло. Неожиданно руки и тело приковывались механическими автоматическими скобами к подлокотникам, и кресло с сидящим на нем падало в тартарары, то есть в подвал, где два заплечных дел мастера начинали обработку дознаваемого батогами, плетьми, а иной раз и каленым железом. Голова же его оставалась в кабинете Шешковского. И статс-секретарь Великой государыни императрицы Екатерины Второй, увещевая голову дать нужные показания, проводил с ней морализаторские беседы, в то время как остальная часть, в первую очередь филейная, получала свое сполна.

Обычно старик Шешковский получал нужную информацию, а ежели не удавалось, то имелись в подвалах Петропавловской крепости такие закуты с разным пыточным инструментарием и дыбой, что лучше о том и не знать...

–  Родионов не расколется, – глухо сказал Григорий Васильевич Аристов. – Даже если вгонять ему иголки под ногти с целью узнать подноготную правду.

Белецкий в упор посмотрел на Аристова:

–  Вы говорите так, будто знаете его.

–  Так оно и есть, ваше превосходительство, – ответил Григорий Васильевич, посмурнев. – Имел честь познакомиться...

* * *

Следующим заходом, наделавшим много шуму в Москве и поставившим Аристова в положение щенка, тыкающегося носом в пустую миску, был подлом несгораемого шкафа новейшей конструкции на Мытном дворе. Преступник, вскрыв три хитрых замка шкафа за считаные минуты, можно сказать, прямо на людях, поживился призом в триста тысяч рублей ассигнациями, что составило бы для человека экономного несколько состояний.

Многочисленные «свидетели» этого происшествия показывали, что злоумышленник был в клетчатом выходном костюме и кепи, которые обычно носят спортсмены-циклисты, ездящие на велосипедах по Манежу. Иные говорили, что у несгораемого шкафа терся здоровенный мужик, явно из купеческого сословия, все время теребящий бороду и опасливо оглядывающийся по сторонам. Кое-кто из таких вот свидетелей рассказывал, делая круглые глаза и божась, что несгораемый шкаф вскрыл не кто иной, как цирковой карлик Шпунт, покупавший на Мытном дворе мясо (а иначе, откуда у него часом позже обнаружились деньги, чтобы заказать шикарный нумер на «Славянском базаре» с двумя певичками, оркестром, царской выпивкой и не менее царской закуской?).

Словом, была полная путаница и опять никаких зацепок.

Но служба службой, а мадемуазель Натали в субботний вечер – это свято. Ах, до чего же сахарная барышня, сладкая. Многие светские львы на нее облизываются, но принадлежит она ему, графу Аристову. А после Натали к Пьеру Гагарину и – за игорный стол. Славно, черт возьми! К тому же хозяйка дома Анна Викторовна Гагарина прелесть как хороша. Почему бы не приударить за ней, покуда старый Пьер дремлет в своих креслах?

Аристова встретили с радостью и уважением. Фигура как-никак! Граф. Притом весьма нужный человек: мало ли, что может произойти в жизни. Тем более в России, где, как известно, умные люди от сумы да тюрьмы не зарекаются.

Поговорив с княгиней на темы весьма отвлеченные, но сулящие блаженство, причем в весьма скором времени, довольный складывающимися в его пользу обстоятельствами, Григорий Васильевич отправился в игорную залу. За одним из столов он увидел Родионова. «Кожевенный заводчик» задорно улыбался...

–  Григорий Васильевич! Ваше сиятельство, присаживайтесь к нам. У нас как раз не хватает одного человека! – весело выкрикнул Савелий Николаевич.

–  Пожалуйте, – Аристов кивнул Родионову как старому знакомому и сел за стол. – Значит, баккара?

–  Баккара, – подтвердил фальшивый «заводчик и держатель картинной галереи».

Григорий Васильевич сделал крупную ставку. Игра началась. И Аристову выпал марьяж.

–  Мне сегодня везет, – сказал он и скоро получил из рук банкомета нового туза. – Определенно везет.

Откуда Григорию Васильевичу было знать, что и банкомет, и проигрывающие кучи денег понтеры, и еще один крупный выигрыш, и еще, – все было подстроено Родионовым только для того, чтобы генерал задержался за карточным столом подольше...

* * *

–  Вы его знаете лично? – Брови действительного статского советника Белецкого поползли вверх.

–  Так точно, – ответил Аристов. – У меня служба такая. Некоторых особо опасных преступников приходится знать лично.

–  Кхм, вот оно как... Ну что ж, разумно. Тогда вам и карты в руки, – резюмировал директор Департамента полиции.

При слове «карты» Григорию Васильевичу пришла одна мысль, которую он тотчас решил реализовать:

–  Как же я буду играть без козырей, ваше превосходительство?

Брови Белецкого заняли середину лба:

–  Что вы имеете в виду?

–  То, что я понятия не имею, какие документы были похищены. А мне необходимо это знать для успешного ведения дознания. А то получается как в сказке: иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

Белецкий задумчиво прошелся по кабинету.

–  Я должен знать, что именно мне надлежит искать, – продолжал настаивать Аристов. – И, зная это, я буду хотя бы иметь предположения, в каком месте это надо искать.

Директор Департамента полиции хмыкнул, однако брови его приняли естественное положение: резон в словах начальника сыскного отделения, несомненно, был, хотя, на его взгляд, граф Аристов был излишне дерзок. Впрочем... Пусть будет хоть каким, лишь бы отыскал эти пропавшие документы.

–  Хорошо, – после некоторого раздумья изрек Белецкий. – Вы будете иметь возможность познакомиться с содержанием пропавших документов. Я сегодня же снесусь с Военным министерством, и вам разрешат ознакомиться с копиями.

–  Благодарю вас, – с легким поклоном ответил Григорий Васильевич.

–  Не за что, – ответил Белецкий и добавил: – А покуда трясите этого медвежатника, как его?

–  Родионов, – подсказал Григорий Васильевич.

–  Вот именно. – Директор Департамента вплотную подошел к Аристову. – Всех нас интересуют одни и те же вопросы: кому этот Родионов передал документы? Если его кто-то нанял для этого дела, то кто? И где эти документы находятся сейчас? Вы поняли меня, граф?

–  Понял, ваше превосходительство, – подобрался Аристов. – Как не понять.

–  Будете работать вместе с Жандармским управлением. Также вам будет помогать наше охранное отделение полковника Павла Павловича Заварзина. Словом, надо все лучшие силы бросить на отыскание пропавших документов.

Белецкий с четверть минуты помолчал, оглядывая присутствующих, а затем добавил:

–  И отыскать их.