Читать книгу Шифр фрейлины - Евгений Сухов - Страница 2

В двенадцатый год правления ацтекского императора Монтесумы Второго в ночном небе Теночтитлана, столицы государства, вдруг появилось огромное светящееся тело. Прочертив широкую сверкающую дугу, помалу сужавшуюся к головной части ярко-красным цветом, загадочный круг устремился к самому центру небосвода. В городе сделалось так светло, как случается лишь во время лесного пожара.

Огненный свет пропал только с рассветом, а ближе к полудню неожиданно вспыхнул храм главного божества, и его не смогли потушить даже к заходу следующего дня.

К утру воды озера без особых причин поднялись и затопили город. Три дня вода стояла на улицах, плескаясь у подножий храмов, и большая часть жителей ушла в горы, а остальные пережидали непогоду на крышах своих домов. Затем вода спала столь же неожиданно, как и возникла. А еще через сутки по небу с запада на восток пролетела комета, разбрасывая в почерневшее небо искры, словно раскаленные уголья.

Дурные знаки следовали один за другим, пугая жителей. И чтобы умилостивить кровожадных богов, главным жрецом храма бога войны было решено провести большое жертвоприношение прямо на ступенях святилища…

* * *

Подгоняемый дурными предчувствиями, на третий день после появления светящегося тела, в темный душный вечер, император пришел к древней ведунье Чтилане и попросил поведать о своей судьбе.

Старая ведьма долго что-то колдовала среди разложенных горшков с потрохами ящериц и птиц, а потом неодобрительно закачала головой:

– Через семь месяцев с моря к границам государства на больших плотах прибудет Пернатый змей Кетцалькоатль. Змей расстался со своим народом, чтобы установить в твоем городе свой новый порядок, где тебе уже не будет места, – посмотрев в глаза императора, уверенно проговорила она.

Сглотнув, Монтесума спросил:

– А куда же денусь я? Что будет со мной?

Старая колдунья, явно сочувствуя императору, с горечью произнесла:

– Ты погибнешь, Монтесума… А следом за тобой исчезнет и вся твоя империя.

Удрученный услышанным предзнаменованием и переполненный невеселыми мыслями император вернулся во дворец. Всю следующую неделю он не выезжал в город, не показывался на балконе перед народом, как бывало прежде, не прогуливался в парке. Из ближнего окружения он допускал к себе только своего брата, наследника Куитлаука, и главного жреца храма бога войны Хуакана, с которыми подолгу беседовал о судьбе империи и даже зачитывал собственные стихи, полные печали.

Единственной отрадой для императора оставался огромный зверинец – какого не было ни у одного венценосца, правившего до него – вмещавший тысячи четвероногих и птиц. Поздней ночью Монтесума подходил к клеткам и смотрел на животных. Звери, собранные с обширного континента, помещались в огромных вольерах и просторных клетках, за которыми присматривали около трехсот слуг.

По соседству в отдельном помещении, выложенном гранитными глыбами, помещался террариум, где в огромных банках размещались различные ядовитые змеи. Через небольшую перегородку располагались большущие гремучие змеи, украшенные перьями. Остановившись у высокого вольера, едва ли не в половину человеческого роста, император через прозрачные толстые стекла наблюдал за крупной гремучей змеей. С переплетающимся красивым узором, она выглядела необыкновенно красиво. Неожиданно развернув упругое мускулистое тело, змея поднялась на хвосте, уставившись немигающим взором на Монтесуму.

Это была самая крупная гремучая змея из всех существующих на Земле, едва ли не в два человеческих роста. Прежде чем ее удалось пленить, она сумела ужалить трех слуг, которые вскоре в страшных муках скончались. Еще четверо погибли в тот момент, когда пресмыкающееся пересаживали в большой застекленный вольер, где она могла бы достойно встретить свою старость. Так что за свое пленение она взяла приличную дань.

Перед ним была царица змей, и когда она стучала погремушкой, размещенной на конце хвоста, то невольно затихали все змеи, находящиеся по соседству в вольерах, как если бы желали услышать, о чем хочет поведать повелительница.

Никто из его подданных не осмеливался посмотреть императору в глаза; лишь змея была способна на такой поступок, воспринимая Монтесуму как равного, не признавая над собой ничьей власти. Каким-то невероятным образом император вдруг осознавал, что попадает под влияние ее немигающих глаз. Получается, что змея сильнее, если сумела покорить его своей воле.

Монтесума вдруг похолодел от пришедшей мысли: «А что, если пойманная гремучая гадина – дочь Пернатого змея и он явится в его владения для того, чтобы освободить ее?»

Прозвучали сухие щелчки – именно таким образом гремучие змеи предупреждают о своем нападении, – в ту же секунду, раскрыв большую пасть, сверкнув при этом обнажившимися длинными кривыми зубами, она с силой ударила тупой мордой в стекло, заставив императора в страхе отпрянуть.

– Сегодня все змеи какие-то встревоженные, – проговорил немолодой слуга, ухаживающий за царицей змей.

– Это дурной знак, – еще более нахмурился Монтесума. – Змея лежала неподвижно в дальнем конце террариума, но стоило мне только подойти к ней, как она подползла поближе, чтобы броситься на меня.

– Великий владыка, – не смея посмотреть императору в глаза, произнес старый слуга, – эта змея отличается от всех остальных. Невозможно предугадать ее поведение. Она способна вцепиться даже в руку, которая ее кормит.

– Именно так ведут себя повелители. Они всегда непредсказуемы… Отпусти эту змею, – распорядился Монтесума.

– Великий владыка, – слуга продолжал стоять согнувшись, – я занимаюсь змеями без малого тридцать лет, но никогда не видел более породистой, чем эта. Уверяю вас, великий повелитель, это настоящая королева змей. Если мы ее отпустим, то никогда больше ее не поймаем. Такой редкий экземпляр встречается только раз в жизни, может быть, один раз в сто лет, – не желал сдаваться слуга.

– Не годится императору держать в заточении королеву, – сказал Монтесума и направился к выходу. Обернувшись у самой двери, добавил: – Я хочу увидеть, как ее отпустят. Сегодня же вечером.

– Слушаюсь, – низко поклонившись, ответил слуга.

На закате солнца, когда император уже садился в носилки, чтобы прогуляться по своему любимому саду, к нему подошел смотритель зверинца. Рядом с ним стоял высокий юноша с большой банкой в руках.

– Великий повелитель, вы хотели посмотреть, как мы отпустим владычицу всех змей.

– Да. А где прежний смотритель?

– Его больше нет, великий император, он умер два часа назад. Королева змей ужалила его в шею.

На лице Монтесумы не дрогнул даже мускул. Восемь пожертвований Пернатому змею – не так уж и мало, чтобы спасти империю. Может, после этого тот не станет тревожить его царство.

Со всех сторон дворец обступали величественные деревья, уходящие кронами высоко в небо. Дорожки парка, прямые, будто стрелы, уводили вдаль. Порой император любил прогуляться по ним, чтобы насладиться ароматом распускающихся цветов.

– Отпускай! – распорядился Монтесума. – Я хочу побыстрее увидеть, как змея уползет.

– Великий владыка, по вечерам в саду бывает много сановников, по утрам здесь часто гуляют дети. Змея может на кого-нибудь наброситься, – склонившись, возразил смотритель.

– Такая королева должна жить только в императорском саду, – немного подумав, ответил Монтесума.

Восемь жертвоприношений Пернатому змею, конечно же, хорошо, но будет лучше, если жертв окажется больше.

– Слушаюсь, великий повелитель… Отпускаю!

Юноша с банкой в руках прошел по тропе и без особого пиетета, как если бы в ней находился какой-то сор, а не королева змей, вытряхнул ее на землю.

Упав на полированные гранитные плиты, змея свернулась в клубок, затем подняла голову и осторожно осмотрелась. Некоторое время пресмыкающееся смотрело на Монтесуму, как если бы хотела навсегда запечатлеть его образ в своей махонькой головке. От немигающего взора змеи по телу императора пробежали мурашки, королева взирала на него так, как если бы обещала вернуться и наказать за свое пленение. Затем, скрутившись в тугой комок, змея прыгнула в разросшийся куст роз и, прошуршав в густой траве, исчезла.