Читать книгу Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему - Е. В. Бульба, Евгений Викторович Бульба - Страница 8

У каждого из нас есть готовые ответы для демонстрации того, чем человек отличается от животного. Первый – интеллект и орудийная деятельность как его следствие.

Что ж, попробуем разобраться. Шимпанзе и бонобо в опытах демонстрируют интеллект, соответствующий уровню трехлетнего ребенка. Если допустить, что мы отличаемся от остальных животных только интеллектом, то шимпанзе являются людьми на том же основании, что и наши собственные двух-трехлетние дети. Если в силу неврологической патологии человек останавливается в умственном развитии на уровне трехлетнего ребенка, ему не отказывают в человечности, относятся со всем возможным состраданием и заботой. Мы воспринимаем его боль и проблемы как страдания равного существа.

Рис. 1

С орудийной деятельностью ситуация еще более любопытная. Слоны берут ветки, чтобы отмахиваться от насекомых. При этом они подгоняют сломанную ветку под себя, придерживая ее ногой, чтобы отломить хоботом удобную часть. Морские выдры используют камни как молоток (рис. 1). Сначала – чтобы откалывать моллюсков от скал и потом чтобы расколоть раковину. Зверьки выбирают удобный камень и хранят в складках шкуры между лапой и туловищем, по мере необходимости они извлекают и используют этот инструмент. Кроме того, при совмещении в неволе выдры из тех популяций, где камни не используются, быстро обучаются этому методу. Так что здесь мы имеем дело с настоящей орудийной традицией. Медведи используют камни, чтобы отогнать собак или убить тюленя. Галки способны изготавливать примитивные орудия из щепок, хвои или листьев, чтобы достать насекомых из трещин в коре. В морском аквариуме Майами цапли воровали гранулированный корм, которым потом приманивали рыбу[9].

Специально не упоминаю обезьян – они умны и анатомически близки к человеку. Гораздо больше впечатляет, когда способность использовать предметы проявляют якобы «примитивные» животные. Кстати, обезьяны в экспериментах охотно используют предметы, но в дикой природе делают это редко. Могут, но не делают. Похоже, что отсутствие орудийной деятельности не всегда говорит о низком интеллекте животного.

Мы недооцениваем сообразительность животных. Часто так происходит просто потому, что каждый вид живет в своем мире, обладая интеллектом, заточенным под вызовы среды обитания. Особенно «обидным» выглядит то, что достаточно примитивные, на наш взгляд, животные в некоторых областях оказываются способнее человека. При этом речь не идет о физических способностях – беге гепарда или навигации перелетных птиц. Например, в такой мыслительной деятельности, как пространственное запоминание, сойки, кедровки и белки фиксируют расположение тайников с пищей гораздо лучше человека, а крысы лучше выходят из лабиринта.

Могли ли мы подозревать, что будет экспериментально показано наличие логики у рыб?![10] Еще несколько лет назад словосочетание «рыбья логика» выглядело оксюмороном. Но все меняется! Способность делать вывод из непрямого сравнения нескольких величин относится к транзитивной логике. Самый простой пример: если Х>Y, а Y>Z, значит, Х>Z. Способность к транзитивной логике появляется у детей к четырем-пяти годам и свидетельствует о нормальном развитии. Наличие подобной логики доказано также в экспериментах с птицами и крысами.

Этологи Стэнфордского университета исследовали поведение хорошо известной аквариумистам рыбки астатотиляпия Бартона. Это рыбка с выраженной территориальностью. Самцы агрессивно защищают свои владения от конкурентов: если нет владений, то и потомства не видать. Исследователей заинтересовало то, что самцы умеют определять силу конкурента и уклоняются от схваток с сильными противниками. Это здравое поведение – поскольку одна особь не может занимать большой ареал, то, уступая границу «силачу», можно сдвинуть свою территорию в сторону «слабака» и, таким образом, ничего не потерять.

Начальный эксперимент был простым и впечатляющим: рыбку отгораживали стеклом и давали понаблюдать за схваткой двух других самцов, потом рыбок рассаживали в три отсека, так что «наблюдатель» оказывался посередине. В результате он большую часть времени проводил в той части своего отсека, которая граничила с проигравшим[11].

Эксперимент позволял сделать вывод о наличии примитивной логики, наблюдательности и памяти. Но самое интересное было впереди. Исследователи захотели установить, насколько далеко заходит рыбья логика. Восьми «наблюдателям» дали последовательно посмотреть поединки пяти самцов, результаты которых можно записать так: 1>2>3>4>5. При размещении «наблюдателей» между № 1 и № 5 все они безошибочно сдвигались к границе с пятым, хотя поединка между этими самцами не было. То есть рыбы не просто сделали логический вывод, но и запомнили последовательный результат четырех «матчей»! Продолжение было еще более интригующим: № 1 был чемпионом, а № 5 – аутсайдером, возможно, что «наблюдатели» просто запомнили их «роли» – они видели, как пятый проигрывал, и не видели, чтобы он побеждал. Самым интересным стало предъявление № 2 и № 4. Эти самцы не участвовали в прямой схватке – значит, результат нельзя было запомнить; оба имели по одной победе и поражению – значит, «наблюдатели» видели их как в роли победителя, так и в роли побежденного. Результат решения, кто сильнее из этих двоих, можно отнести только к чистой логике! «Наблюдатели» сделали правильный вывод, сдвигаясь к границе четвертого.

Описанный эксперимент показывает не только наличие логических операций даже у эволюционно далеких от человека животных и не только то, что мы недооцениваем их способности… Эксперимент говорит и о том, что сам факт определения этих способностей уникален. Астатотиляпия оказалась удобным подопытным, а экспериментаторам хватило изобретательности и настойчивости, чтобы поставить корректный опыт. По другим рыбам у нас таких данных нет. Значит ли это, что они глупее астатотиляпий?

Создать условия эксперимента, позволяющие корректно определить интеллект подопытного, чрезвычайно сложно. Животные просто не понимают, чего мы от них хотим. Или не видят причин делать то, что от них требуют экспериментаторы. В зоопсихологии отсутствие результата чаще всего говорит о том, что экспериментаторы не смогли адекватно «договориться» с подопытными об условиях эксперимента. Животные умны в тех условиях, в которых обитают, и им совершенно непонятен смысл наших «инопланетных» сигналов. Начнем с того, что большинство животных живут в богатейшем мире хеморецепции. Лишены этого канала только птицы. У нас и других высших приматов обоняние сравнительно бедное. Запахи предоставляют большинству наших соседей по планете богатейшую информацию, о которой мы можем только мечтать. Людям логика поступков, исходящих из подобной информации, совершенно неподвластна. Не потому, что она примитивна, а потому, что экспериментаторы «слепы» к той среде, в которой оперируют животные. О том, насколько мы глупы и антропоцентричны в попытках оценить способности других существ, можно судить по тому, как люди пытались выяснить, насколько умны слоны.

На заре зоопсихологии ученые возлагали на слонов серьезные надежды: большой мозг, дрессируемость, наличие манипулятора – хобота. Слонов считали одним из претендентов на звание «самого умного» наряду с высшими обезьянами и дельфинами. Однако эксперименты разочаровали – слоны обмахивались ветками, швыряли грязью в докучливых посетителей… и все! Когда им предлагали простейший эксперимент – взять палку и достать высоко висящую еду, они демонстрировали откровенное скудоумие. «Слоновий» оптимизм поутих. Тем более что появились новые интересные претенденты – врановые, стайные хищники, а также наметились вероятные фавориты – бонобо и шимпанзе.

Скромные результаты в экспериментах тем не менее вступали в противоречие с полевыми наблюдениями, свидетельствующими о сложной эмоциональной и общественной жизни в слоновьих стадах. К примеру, слоны оказались чемпионами группового запоминания – они могут запомнить 100 членов сообщества и хранить эту информацию как минимум двенадцать лет[12].

Ситуация прояснилась нелицеприятным для человечества способом – это не слоны глупят. Это слепой кричит глухому, негодуя на непонимание.

В отличие от руки хобот слона служит не только для хватания и ощупывания, но и для обнюхивания. Зрение слона вторично, оно нужно для больших расстояний. Вблизи слон использует хобот как выносной хемолокатор для обнюхивания интересующих предметов. Так он определяет природу предмета, направление и расстояние до него. Когда слон берет палку, то перекрывает носовые ходы и рецепторные поля на кончике хобота. В нашем понимании, он попросту «слепнет». Он будет размахивать палкой, но не оценит точного положения предмета. Это аналогично тому, чтобы предложить самому экспериментатору с завязанными глазами попасть в мишень. Возможно, слон знал, чего от него хотели, и уж точно хотел доставать еду. Но экспериментаторы попросту не понимали этого!

Проблема разрешилась, когда в Вашингтонском зоопарке молодому слону Кандуле[13] предложили не только палку, но и другие предметы: ящик, доски… Оказалось, слон прекрасно все понимал – он пододвинул ящик ногой под висящие фрукты, встал на него передними ногами и достал их. Экспериментаторы прятали ящик за другими предметами и убирали его подальше, но каждый раз, когда появлялись фрукты, Кандула принимался искать ящик и пинал его к фруктам. То, что животное способно сначала изобрести решение в нестандартной ситуации, а затем уйти от цели (фруктов), ради того чтобы откуда-то принести орудие (ящик), информацию о котором оно хранит в памяти вкупе с логическим решением проблемы, говорит о высоком интеллекте – попробуйте проделать подобное с маленьким ребенком. Дальше экспериментаторы поступили «подло» (уж точно с точки зрения Кандулы) – они убрали ящик. Кандула смог поразить их снова – он начал укладывать доски стопкой, чтобы дотянуться до фруктов.