Читать книгу Красный Жук - Евгений Викторович Сурмин - Страница 4

Выйдя во двор – уже в составе отделения – Иван обратил внимание, что на улице совсем темень. Хорошо ещё, что мощный прожектор освещал плац у крыльца. Курсантов поделили на восемь отделений, и сейчас они стояли обособленными группами, дожидаясь инструкторов. В каждое отделение попало по десять или одиннадцать человек. Как Иван успел подсчитать, вместе с ним в пятом отделении было десять бойцов.

– Ну чё, братухи, носы повесили, сейчас пробежимся немного, аппетит нагуляем, разогреемся. Меня, кстати, Егором зовут, можно Жало, – сказал улыбчивый парень, чем-то напоминающий Ивану артиста Качалова.

«Ага, держи карман шире», – подумал Иван.

– Сомневаюсь. Очень сомневаюсь.

Все с интересом посмотрели на своего нового командира, ожидая продолжения.

– Не бзди, командир. А, братухи, как ловко нас! Постояли два часа и всё, гниль сама себя проявила.

– Эт ты об чём, Егор? – спросил невысокий младший сержант, устраивая ревизию содержимому своего ранца.

– Ну дела, а ты не понял? Так чего ж в столовку не утёк?

– Приказу такого не было, – набычился невысокий, оторвавшись от своего ранца.

– Вот поэтому ты здесь стоишь, а те, кому приказ по боку, уверен, уже лыжи взад вертают, понял мою мысль, братуха?

– А тут, пожалуй, Братуха прав, – народ заулыбался, понимая, что по крайней мере на период обучения Жало стал Братухой. – Их не оставят.

Ивану нож понравился, удобный, хваткий, сам ложился в руку, наполняя уверенностью. Повертев его в руке и ловко вогнав в ножны, Иван посмотрел на Белова:

– Ты ведь что-то знаешь про это место, не пора ли и нам рассказать?

– Про место не знаю, а вот с людьми сводила дорожка.

– Это где же?

– А в Карелии, в составе 9-й армии.

– Финская, значит. Служили вместе, разведка? – Иван вцепился взглядом в лицо Белова, пытаясь уловить реакцию на так интересовавший его вопрос.

– Если бы всё так просто было, Иван. Тебя ведь Иваном зовут?

– Да, Иван Жуков, комсомолец, 64-я стрелковая дивизия, – представился сержант.

– Так вот, парни, тутошнее начальство имеет свой особый взгляд на боевую подготовку. И уж поверьте мне, он вам не понравится.

Белов предостерегающе поднял руку, останавливая готовые сорваться с языка вопросы курсантов.

– В ноябре 39-го в составе 163-й СД я попал в Карелию, наша дивизия входила в состав Особого корпуса. В начале декабря 39-го года было принято решение создать отдельный батальон для борьбы с финскими лыжниками. Я туда попал одним из первых, так как имею взрослый разряд по лыжам. Там я и познакомился с «призраками». Необычная экипировка, маскхалаты, отсутствие знаков различия, позывные. Даже лица они старались не показывать. Эти вот шапочки раскатываются на всё лицо, остаются только две дырки для глаз, ещё убедитесь. Так вот, от батальона осталась рота, остальные просто не выдержали нагрузок, они там просто бешеные. Я лыжник, спортсмен, брал призы по Ленинграду, а до койки еле доползал. Но стреляли из всего. Мосинка, СВТ, ТТ, Наган, Дегтярь. Даже трофейный автомат «Суоми» освоил. Пробовал снайперку и пулемёт, но немного, так, в целях ознакомления. Рукопашный бой, ножевой, принципы маскировки, основы минного дела. Только вот финны не стали ждать, когда мы придём. Об этом в газетах не писали. Как дали нам, 163-ю окружили у местечка Соумуссали, как-то так. Хрен запомнишь, не то что выговоришь. А 44-ю вообще на дороге рассекли на части. Вот мы с середины декабря без продыху метались между ними. У финнов по сути сплошного фронта не было, «призраки» вырезали всех, до кого могли дотянуться, и мы на подхвате. Ну а потом обеспечивали прорыв: сначала 163-й, потом остаткам 44-й, кто ещё оставался в котлах.

Вспоминая недавние события, Белов непроизвольно менялся внешне, лоскутами сошло выражение городского интеллигента, к лицу прилила кровь, заблестели глаза. Сам он напрягся, перенеся вес тела на толчковую ногу, рука сама легла на нож. Глядя на своего командира, курсанты уже не сомневались, что он убивал и снова убьёт врага не задумываясь. Сказать такому Белову «не бзди» решился бы или очень смелый человек, или очень глупый.

– От той роты половина легла там. Но вот что я вам скажу: меньше месяца мы успели проучиться, но когда сталкивались с финнами, то херачили их в одни ворота. И если кто думает, что сейчас будет лёгкая трёхкилометровая прогулка, не надейтесь. Десятку только в путь.

– Командир, а мож сразу полтинник? – попытался пошутить Братуха, но, судя по кислым лицам товарищей, шутка не удалась.

Старт прошёл как-то буднично. Ни речей, ни даже секундомера. Все бегут за здоровым лбом с мерцающей звездой на спине, первый круг не обгоняют, потом за ради бога. Чтоб не забивали головы, звезда – просто мелкие осколки зеркала, посаженные на клей. У каждого отделения было своё предположение о дальности марш-броска, исходя из которого они и выбрали темп.

Отделение Ивана, сразу настроившись на длинную дистанцию, заняло место в хвосте бегущих. Километра через три они получили косвенное подтверждение своим догадкам. На обочине стояла полуторка с красным крестом на дверце. Бегущий рядом в том же темпе младший инструктор пояснил, что да, санитарная машина: «А что вы хотели, ногу кто подвернёт, или ещё что. Бывали случаи». Наверное, не они одни сделали нехитрый вывод, что раз скорая посередине, то бежать им ещё столько же, и прибавили ходу. До второго автомобиля с таким же красным крестом.

Первый десятикилометровый круг они прошли относительно легко и даже почти не удивились присутствию третьего санитарного автомобиля на плацу. Сказалась и хорошая физическая подготовка курсантов, и ровная утоптанная дорога. Да и вес экипировки был легче обычного, отсутствие плащ-палатки, противогаза и гранат делало его существенно меньше. В середине пути выяснилась ещё одна интересная деталь: во фляжках вместо воды был кислый яблочный сок, замечательно утоляющий жажду.

Иван пристроился сбоку от Белова и зашагал рядом.

– Прав ты оказался, командир! Садюги, ну ничё, в таком темпе и двадцать выдержим. Дорога-то, а, как по бульвару шагаем.

– Плохо. Очень плохо, – выдохнул Игорь.

Иван аж сбился с шага, и ему пришлось догонять командира.

– Чего плохо-то? Или ты хочешь первым дойти?

– Первым? – обжёг он Ивана взглядом, – тут хоть бы просто дойти. Сок.

– Чего сок? Кислый.

– Кислый фруктовый сок, во-первых, хорошо утоляет так называемую мнимую жажду, когда пересыхает носоглотка, во-вторых, богат калием, позволяет восполнить запасы организма, ушедшие с потом.

Белов зло посмотрел на Ивана.

– Сказать, откуда я это знаю, или сам догадаешься?

– Призраки?

– Точно, бля, если предполагается отмахать пешкодрапом или на лыжах с десяток часов, бери сок и шоколад.

– Так, парни! Я видел, кто-то паёк смотрел! Там шоколад есть?

– Есть, командир!

– Отделение, слушай команду! Шоколад не жрём, сок экономим! Настраивайтесь на пятьдесят километров!

«Минимум», – добавил Белов про себя.

На втором круге отделение стало обгонять одиночек, плохо подготовленных физически или отдавших слишком много сил на старте. Переговариваться или подкалывать отстающих сил уже не было. Организм выходил на экстремальный режим функционирования. Движения стали более скупыми, наклонились головы, подошвы минимально отрывались от земли. Ближе к середине круга по ходу движения курсантов в небо ушла сигнальная ракета. А через несколько минут мимо них проехал санитарный грузовик, с воем и моргающим красным прожектором на крыше кабины.

Братухе, казалось, молчать было труднее, чем бежать, не воспользоваться таким поводом он просто не мог.

– Тащ инструктор, а эт чего, братуху повезли?

– Правильно мыслишь, курсант, все мы тут братья по оружию. А по существу вопроса, раз скорая да с сиреной, что-то серьёзное. В госпиталь повезли. Первый.

– И что теперь с ним? Отчислят?

– Если специально ногу сломал, отчислят. А так за что? Вылечат! Ну, или комиссуют. Доктор хороший у нас. Профессор.

– А как тут вообще служится, тащ инструктор?

– Береги дыхалку, курсант, болтаешь много, – с этим напутствием инструктор легко ушёл в отрыв, показав неуместность вопроса, и продолжил бег метрах в десяти впереди отделения.

Третий круг отделение заканчивало уже в середине бегущих, а когда до плаца оставалось буквально 500 метров, один из курсантов вскрикнул и рухнул на снег. Пришлось инструктору, так и бегущему с самого начала рядом сними, доставать ракетницу и вызывать карету скорой помощи. Ощупав ногу, санитары переломов не нашли, но курсанта всё-таки увезли, чтобы проверить на рентгене.

На эмоции сил уже не оставалось. Сделав два экономных глотка, Иван понял, что фляжка опустела уже на две трети. Наметилась тройка парней, бежавших последние километры на пределе.

– Отделение, шагом! – очередная смена движения с бега на быстрый шаг, возможность чуть восстановить дыхание, глотнуть сока.

– Иванов, Айбеков, Прудников, вы как, парни, можете дальше?

В отличие от закивавших Иванова и Прудникова, низкорослый младший сержант родом из средней Азии только прохрипел что-то нечленораздельное.

– Давай винтовку сюда. Иван, Жуков, ты как, сможешь у него каску взять?

– Смогу, – брать лишний груз не хотелось, но и бросать своего – не по-мужски, не по-советски. Да и с сержантом, что говорить, повезло им, и сам бежит хорошо, и за остальными успевает приглядывать. А потом они снова побежали, и сил на лишние мысли не осталось.

Четвёртый круг Иван запомнил плохо, бежали, шагали, снова бежали. Кажется, у Айбекова отобрали ранец, и сам он бежал, закинув руки на плечи Белова и Братухи. У самого Ивана ко второй каске добавилась вторая винтовка. Зато на старте их ждали полные фляжки клюквенного морса. Терпкий, с чуть горьковатым вкусом напиток прекрасно утолял жажду и убивал надежду на скорое окончание этого ночного марафона.

Завершив пятый круг, отделение перестало существовать как воинская единица. Дотащив Айбекова на одной злости, курсанты просто повалились на плац. Дальше, практически силком поднятые инструкторами, бойцы двигались каждый сам по себе. Казалось, они бегут не ночь, а с самого начала времён.

Иван падал, вставал, проклинал всё и снова двигался вперёд. Падал, поднимался и снова шёл, продолжая волочь за собой винтовку по снегу. Падал и снова вставал. В какой-то момент, упав, он решил не вставать, пусть отчисляют, да хоть пристрелят на месте, он не встанет.

Лежать было хорошо, никогда ещё Иван не отдыхал с таким комфортом. Снег приятно холодил не только лицо, но и шею, набившись за воротник. Рюкзак, давивший сверху, создавал чувство защищённости и комфорта. Ремень винтовки, намертво зажатый в руке, позволял с уверенностью смотреть в будущее.

Но уйти в спасительное забытье Иван не успел, неприятный хриплый голос ввинчивался прямо в мозг, вгрызаясь в него изнутри. Как деревенский мальчишка разрывает рака, добираясь до мягкого, белого мяса, сознание Ивана выковыривали из уютного панциря безразличия на грязный холодный снег под начинающим светлеть небом, не давая провалиться в такой близкий манящий сон:

– Бу-бу-бу… Боец! Вставай, боец! Мать твою, чуть-чуть осталось, боец, вставай же! Соберись! Вставай! Ну что ты разлёгся-то! До весны спать будешь? Вставай! Не хочешь идти? Хорошо, ползи! Ползи, солдат! Приказываю! Ползи!

– О! Пополз! Так, парни, поднимайте его, осторожно, смотри в винтовку как вцепился, кадровый. Давай, парни, держитесь, ещё минут 20 и станем мотопехотой.

Иван плохо запомнил, как два инструктора закинули его руки себе за плечи. Как ещё минут двадцать, сцепившись в одну шестиногую конструкцию, изображали бег на месте по палубе во время шторма. Как практически бесчувственного погрузили в одну из полуторок, выехавших с базы подбирать измученных, но не сошедших с дистанции бойцов.

Из 84 курсантов полностью прошли шесть десятикилометровых кругов семь человек, из пятого отделения один Белов. Четырнадцать человек сошли с дистанции по той или иной причине и были подобраны санитарными автомобилями.

И вот сейчас Иван стоит на том же плацу. Если верить часам, прошло менее суток с того момента, как он в ряду таких же молодых, уверенных в себе идиотов мечтал о скором ужине и чистой койке. А вот субъективно казалось, что всё это было в прошлой жизни.

Сознание витало где-то далеко, отдельно от тела. Им дали прийти в себя и даже напоили густым бульоном с пряностями, которые, как ни странно, принял желудок. Господи, а вчера они возмущались, что про них забыли. Сейчас же хотелось только одного: чтобы их не трогали, чтобы «инструкторы», колоду им в печёнку, не придумали новую иезуитскую гнусность.

И на этот раз желаниям Ивана не было суждено сбыться, про них не забыли, и к выстроившемся курсантам вышел начальник школы в сопровождении нескольких старших инструкторов. Прихрамывая, опираясь на трость, начальник подошёл вплотную к строю:

– Вольно. Не тянитесь. Знаю, вам сейчас трудно. Но прошу, соберитесь, выслушайте, а потом, обещаю, всем отдыхать.

Хотелось послать этого начальника вместе со всеми его курсами, но что-то заставляло Ивана напрячься и сконцентрироваться. Может быть, столь необычное для армии слово «прошу» или уже возникшее чувство локтя. Ведь и этот ещё молодой мужик с заострившимися от усталости чертами, и другие инструкторы – все бежали рядом, как бы показывая: я не прошу от тебя ничего, что не смог бы сделать сам.

Мозг, освобождённый от необходимости задействовать все свои ресурсы на поддержание работоспособности организма в этом запредельном шестнадцатичасовом марафоне, включался в аналитическую работу, обрабатывая массивы информации, накопившееся за ночь.

И уже сейчас Ивану становилось очевидно, что их осторожно провели по грани, заставив выложиться на пределе своих возможностей. Но провели, можно сказать, мастерски, стараясь по возможности уменьшить вред. А вот в его части смогли бы комбаты, не говоря уже про комполка, так пробежать наравне с бойцами? Не по необходимости, а вот так, подавая пример. Ой, вряд ли. Неожиданно для самого Ивана пришло чувство гордости. Я смог. Я выдержал.

– Итак, товарищи курсанты, вы все успешно прошли последний экзамен, и мы готовы зачислить вас. Осталось уточнить один момент. Курсы добровольные, ваши командиры не сказали? – командир кивнул, отвечая сразу на два невысказанных вопроса. – Да, я попросил не сообщать и да, мне пошли навстречу, но это так. Более того у нас существует договорённость, что всех, кто решит не принимать наше предложение, уже завтра отправим домой, и главное – в личных делах никаких отметок об отчислении стоять не будет. Это же относится к товарищам, уехавшим вчера. Времени у нас мало, а научить необходимо многому, поэтому нужны добровольцы, готовые работать на пределе и немножечко за пределами возможного. Мои требования к самоотдаче вы уже поняли. Легче не будет! Хорошо подумайте и решите, нужно ли это вам? Сможете ли? Время даю до вечера. А сегодня день отдыха, сейчас подъедут машины и отвезут вас в казарму.

Проснулся Иван рывком, открыл глаза, вспомнил, где он, вскочил с койки и растерялся. В казарме царил сумрак, по черноте за окном нельзя было понять, ещё вечер или уже наступило утро, Лишь откуда-то справа приглушённо растекался свет, указывая направление. Иван, наскоро одевшись, подгоняемый нешуточным голодом, устремился на разведку.

Вообще казарма нравилась ему уже сейчас: основательное сооружение, оборудованное, наверное, по последнему слову техники. Чего стоит одно водяное отопление и непонятные медленно вращающиеся под потолком маленькие мельничные лопасти. Опытные служаки уже оценили удобство опоясывающих помещение труб для сушки обмундирования. Конечно, дух от портянок будет стоять ядрёный, но сержант не сомневался, что большую часть учёбы они проведут вне этих стен. Убранство казармы вообще создавало впечатление апартаментов: всё выкрашено в приятные светлые тона, много ламп и, что уж совсем уму непостижимо, на стенах висели настоящие картины в рамах. Сейчас лампы не горели, и разглядеть что-либо было проблематично; впрочем, перед Иваном стояла несравнимо более важная задача – найти жратву.

Путеводная лампа быстро вывела его к столу, стоящему в противоположном от входа торце казармы, за которым, вполне вольно устроившись, читал книгу парень в обычной форме с одной красной полосой.

Иван уже набрал воздуха для приветствия наставника, но ничего сказать так и не успел.

– Тс-с-с, – инструктор приложил палец к губам, – парни спят, щас как гаркнешь, перебудишь всех. Говори тихо. Ты с какого отделения?

– Иван Жуков, с пятого, товарищ инструктор, – понизив голос, ответил Иван. «А ведь на самом деле чуть не разбудил всех», – подумал он.

– Не мой, значит. Зовут меня Илья, а обращаться можешь по позывному – Лист. Сам-то Рыжий небось?

– Никак нет, Жук.

– Жук? Ну, Жук это хорошо, а то Рыжий у нас уже есть. И давай по-простому, просто Лист. Вот если ко мне на занятие попадёшь, там и покозыряешь. А теперь главный вопрос: есть хочешь, Жук?

– Так точно, Лист, как волк!

– Тогда я тебя не задерживаю. Проходи. Осторожно, дверь тугая, а там сам разберёшься, у нас самообслуживание. Тебя уже пять гавриков ждут, но они при всём желании не смогут уничтожить всё, что наши повара вам наготовили.

– Земеля, постой, я тоже жрать хочу.

Обернувшись, Иван увидел приближающегося по проходу бойца. Невысокий, плотный, в одной майке, тот улыбался Ивану, как нежданно обретённому родственнику. Парень производил впечатление основательного и надёжного человека. «С таким и в разведку можно», – думалось непроизвольно.

– Так, а ты у нас кто? – непроизвольно заулыбался и Лист.

– Нэтрэба Остап Петрович, можно просто Писарь.

– Какое отделение?

– Седьмое, товарищ командир.

– Так, Писарь, Командир у нас один, и это не я. Я инструктор, можно Лист. Жрать хочешь? Вон, топай за Жуком.

– Так точно. Жрать хочу, топаю за Жуком.

Отметив непонятное недовольство дежурного, курсанты просто мысленно пожали плечами. А войдя в соседнее помещение, и вовсе выбросили его из головы, переключив внимание на более важные и приятные вещи, такие, как, например, блюдо с пирожками.

– О, Иван проснулся!

Жуков совсем не удивился, увидев тут Белова. Единственный из пятого отделения, пробежавший всю дистанцию до конца, он и на построении выглядел заметно свежее большинства курсантов. Парни, встретившие их, уже поели и сейчас, попивая компот, делились впечатлениями от ночного марафона. Иван с Остапом, слушая в пол-уха, накинулись на еду. Простые щи и каша, но приготовленные мастером без экономии продуктов, были восхитительны. Кашу Иван доедал уже через силу – с величиной порций и он, и Писарь явно переборщили.

– Вы, парни, просто звери, как будто неделю не ели, – говоривший словно сошёл с плаката, иллюстрирующего настоящего арийца. Сероглазый блондин с волевым подбородком и правильными чертами лица, как показалось Ивану, с лёгкой снисходительностью смотрел на его попытки запихать в себя остатки каши.

– А сам, Швед, полчаса назад готов был вместе с посудой всё смолоть, – парировал Белов, обозначив «прямой» в голову, от которого блондин плавно уклонился.

– Ох и непрост ты, Белый. Разведка?

– Бери выше, Олег. Начали учить нас как раз против разведчиков и диверсантов, да не успели. Корпус в окружение попал, а потом и война кончилась

– Так ты в 9-й армии служил?

– Да. А ты?

– В 7-й. У нас тоже спецы были, говорили, что группа чуть ли не напрямую разведуправлению Генштаба подчиняется. Но они никого не учили, дотами занимались. Раз показательные устроили, показали, как можно работать кулаком, ножом, ремнём даже. А потом от нас вышло три добровольца, спортсмены, все здоровые, как быки. А от них парнишка щуплый метр с кепкой. Ох, как он их повалял, и с ленцой так, ну как бы взрослый с детьми борется.

– Швед, а когда у вас эти спецы были? – резко спросил Белов, подавшись к приятелю.

– Дай вспомнить, в середине января, да, где-то так. А что?

– А я с ними провоевал до конца декабря 39-го. Последние группы выходили из окружения уже в первых числах 40-го года, но «призраков» с нами уже не было. Кажется, они в серьёзную засаду попали, потом комдив 163-й говорил, потому и вышла дивизия относительно легко, что финны всё бросили, их ловили.

– Так ты думаешь, это одни и те же?

– Думаю, да. Ножами работали как продолжением руки, – Игорь заговорщицки подмигнул Ивану, – а знаете, товарищи курсанты, что самое главное в моём рассказе?

Белов мастерски выдержал паузу, дождавшись? когда курсанты хором выдохнут:

– Что?

– А то! Скоро мы сами сможем спросить, одна это была группа или нет. Среди инструкторов узнал я двоих, с кем в Карелии воевал.

В комнате наступила тишина, замершие курсанты переваривали сказанное Беловым.

– Твою ж мать, это же Полярный Медведь!

Все с интересом уставились на Писаря. Нет, конечно, то, что их будут учить спецы не хуже осназа, ошеломило и заинтриговало всех, но причём тут полярный медведь?

– Да всё сходится, точно вам говорю! – Остап и курсанты уставились друг на друга с взаимным непониманием. Иван протянул товарищу вовремя оказавшийся под рукой компот.

– На, земеля, выпей, успокойся и по порядку, что сходится и при чём тут полярные медведи?

Выпив стакан залпом, Писарь завис на пару секунд и выдал:

– По порядку. Я тоже в финскую не на печи сидел, с сентября 39-го в штабе 7-й армии. В начале прошлого года, если официально – «для координации действий по преодолению финского укрепрайона направляется отдельный сапёрный батальон», дословно я, конечно, не помню, но смысл такой. Сапёрный, аха. Что интересно, командованию армии эти сапёры не подчинялись и действовали автономно. Конечно, если командарм попросит – не откажешь, но официально приказы они получали из Москвы и действовали «в интересах фронта». Так вот, сам я их не видел, сами понимаете, где передовая и где Писарь. Но обсуждали их в штабе часто, и знаю совершенно точно: их командир, выходя из окружения, сильно обморозил ноги. Ему сделали операцию, ампутировали пальцы на левой ноге, но вместо госпиталя он остался на фронте. Организовал передвижной штаб в автобусе, там и долечивался. Сам я автобус не видел и не придавал значения тому, что автобус имел имя собственное – «Белый Медведь». А сейчас вспомнил, на чём нас вчера привезли. Так вот, позывной их комбата был Медведь, а на передовой непосредственно руководил кто-то с позывным Песец. Лица они, кстати, очень не любили показывать, иногда наши в штабе жаловались: высокомерные параноики! Вот так вот, товарищи курсанты.

– Да не, не может быть. Путаешь ты, он же с нами бежал, все десять кругов, как без пальцев-то. Белый, скажи!

– Если это те, то те смогут. Побегут и без пальцев. И добегут, если приказ будет! Вы как хотите, а я отсюда не уйду!

Под большим секретом от курсанта к курсанту, как лесной пожар, передавалась новость о том, что они попали в школу осназа, а их начальник в боях с финнами потерял пальцы на ноге.

До отбоя парни успели не только сходить в баню, но и обсудить свалившуюся на них информацию, сначала в своих отделениях, а потом и все вместе. Единогласно было решено оставаться – коммунисты и комсомольцы от трудностей не бегут, а преодолевают.

А перед сном отдохнувшим, чистым и довольным жизнью курсантам, которым сытный ужин и банька заслонили ужасы прошлой ночи, дежурный Лист через командиров отделений передал нехитрое напутствие:

– Сегодня вы ещё гости, которые могут уйти, завтра в шесть ноль-ноль начнётся боевая учёба, то есть и марш-броски останутся, и ещё много разного добавится, а вот спать днём вам никто не даст. Так что, бойцы, всем спать! Завтра у вас начинается новая жизнь.