Читать книгу Терра. Легенды и были. Книга 4. Я в сказки верю до сих пор - Евгений Владимирович Чубров - Страница 2

Глава 1

С Тринакрии нужно было уезжать. Граф Рожер неспроста ввёл тут поголовную военную повинность, а участвовать в новых битвах за расширение власти графа на те эмираты, которыми всё ещё владели арабы, Нао не хотел.

Сальвато быстро оправился от травм, полученных при падении со скалы. В этом была несомненная заслуга лекаря Константина и оставленных им снадобий. Нао много думал об этом удивительном человеке и надеялся когда-нибудь снова встретиться с ним. Это укрепило его в желании вернуться в Салерно – ведь Константин собирался приехать в медицинскую школу.

Однажды утром Нао собрал семью вместе. Он взял жену и сына за руки и обратился к мальчику.

– Ты уже взрослый, сын, и тебе пора узнать правду.

– Только ничему не удивляйся… – вставила Ника.

Сальвато был заинтригован. Оказывается, он только в 12 лет стал взрослым, а не два года назад, когда в одиночку отправился к эмиру Палермо уговаривать того сдаться.

– Мы не лангобарды, – начал Нао.

– А кто? Евреи? – мальчик вытаращил глаза от нехорошего предчувствия.

– Нет, – ответила Ника. Твой отец прилетел из далёкого мира, там, на небесах.

– Из рая?

– Нет, – усмехнулся Нао. – Рай – место выдуманное, а я прибыл из реального мира, который называется Наолина.

Сальвато стоял, поражённый. Его глаза стали круглыми. Наконец, он повернулся к матери.

– А ты?

– Мои родители тоже оттуда, я родилась во время полёта. Но мои мать и отец были убиты в первый же день на Терре, а меня спасла старуха Сивилла.

– Сивилла? Разве она не выдумка из сказки?

– Совсем нет. Но она умерла на наших глазах, – сказал Нао печально. – Последняя из семи сивилл. И я многоe бы отдал, чтобы узнать о них правду, а не то, что рассказывают в сказках.

От этой порции информации глаза Сальвато стали квадратными.

– Отец, скажи, что всё это– шутка. Просто ты не хочешь признать, что ты не высокородный лангобард, сын великого Ардуйна, а просто еврей, торгаш и трус.

– Твой отец не торгаш и, тем более, не трус, – вмешалась Ника. – Он не сын Ардуйна, он – сам Ардуйн!

– Да, я выдумал себе такое имя, когда впервые оказался на Тринакрии со старшими братьями Отвилями, греком Маниаком и викингом Харальдом.

– Но всё это было очень давно! – возразил Сальвато.

– Мы, люди Наолины, стареем очень медленно, – сообщила Ника, – поэтому твоему отцу пришлось притвориться собственным сыном.

– А я?

– Мы пока не знаем, передаётся ли медленное старение от родителей к детям, живущим на Терре. Но это весьма вероятно.

Глаза Сальвато стали треугольными, но он всё равно упрямствовал.

– Я не верю! Докажите мне, что всё это правда!! Не верю!!!

– Доказательства ты получишь завтра. А теперь – всем собираться! Утром мы покидаем Чефалу.

– Тогда нужно достать лошадей! У нас есть только один конь.

– Не нужно! – отрезал Нао.

Сальвато ходил озадаченный весь остаток дня. Наконец, он подошёл к Нао.

– Отец, а как тебя звали на Наолине?

– Нао.

– Прикольно. А погибших бабушку и дедушку?

– Бабушку – Ниу, а дедушку – Кало.

– Странные имена.

* * *

Как всегда, когда нужно было собраться с мыслями, Нао отправился к берегу моря. Уже стемнело, морская поверхность серебрилась в лунном свете. Довольно сильный в этот вечер прибой наносил удары по прибрежным скалам.

Нао думал о том, что на родной планете прошло уже более двух циклов, с тех пор как он её покинул. Срок немалый, почти полвека Терры. Что происходило на родине, и вернётся ли он когда-нибудь на Наолину?

Потом он начал думать о том, что произошло с ним. До сих пор не понятая гибель Ли. Жизнь на Капри, в Неаполисе, в Салерно и в Чефалу. Сражения на Тринакрии. Удивительная встреча с Никой и рождение сына. Что их ждёт дальше?

И засевший занозой вопрос – что такое любовь на Терре – огромное счастье или смертельный недуг? Ему, несомненно, были дороги Ника и Сальвато, он готов был пожертвовать своей жизнью, если бы им угрожала опасность. Но было ли это любовью, тем чувством, которое недоступно уроженцу Наолины?

В конце концов, Нао сформулировал рабочую гипотезу. Он предположил, что любовь – это нечто очень хорошее, светлое, окрыляющее. А те беды, которые она иногда приносит, – от неумения ей пользоваться. Как от передозировки сильнодействующего препарата. Теперь эту гипотезу следовало проверить, чем он сможет заняться в Салерно, думая о своей семье и наблюдая за окружающими.

Удовлетворённый, Нао побрёл к дому. Проверка гипотезы началась практически сразу. У соседнего дома стоял молодой мужчина и пел старинную песню Тринакрии. Та гамма чувств, которую выражал его голос, поразила Нао.

В огне солома быстро догорает,

Обманщицы любовь пройдёт быстрей.

Меньше чем час любовь её пылает.

Каприз мегеры увлечёт за ней.

Ты для меня была кристально чистой,

Как в роднике прозрачная вода.

Но оказалась мутною рекою,

Болотной жижей сгнившего пруда.

Колокола звонят теперь печально,

Оплакивая мёртвую любовь.

Погасло солнце, не наступит завтра

Для сердца моего, в нем только боль.

И ночью покидают волки норы

Чтобы могилы грешников разрыть.

Их черепов пугающие горы

Тебе вместо букета подарить.¹

«Жуть!» – подумал Нао и принялся пересматривать свою гипотезу.

* * *

Утром следующего дня, нагружённые нехитрым скарбом, они втроём вышли на пустынный берег моря. Сальвато недоумевал, как они будут добираться до Салерно.

Нао вынул из кармана продолговатый чёрный предмет и начал производить с ним загадочные манипуляции.

– Это волшебная палочка? Ты колдуешь?

– Молчи, смотри и ничему не удивляйся, – шепнула ему Ника.

Когда из пучин вынырнула субмарина, испуганный мальчик спрятался за спину отца.

– Рациелла была посмелее в твоём возрасте, – усмехнулся Нао.

– Кто такая Рациелла?

– Потом расскажу.

Сальвато сжал кулаки и дал себе слово больше ничего не пугаться, даже если из моря вынырнет сама Харибда. Он смело забрался в чрево гигантской загадочной рыбы и с удивлением рассматривал её внутренности, отделанные необычным гладким материалом светлого оттенка. Всё это походило на сказку.

Через полдня субмарина поднялась на поверхность моря невдалеке от Салерно. Все трое выбрались на скалистый берег, и Нао отправил лодку на глубину, недоступную ныряльщикам. В тот же день они купили по дешёвке заброшенный домик недалеко от города, и принялись устраивать свой быт.

* * *

Вскоре Нао почувствовал, как неудержимо его тянет в медицинскую школу. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как он исчез, не прощаясь. Теперь Нао надеялся и, одновременно, опасался встретить кого-то из старых знакомых. Слишком много сложных вопросов сулила такая встреча. Но всё прошло гладко, бывших коллег Нао в школе не встретил и просто спросил, нет ли для него работы. Работа была, но самая простая, что-то вроде помощника-уборщика, но и это его устроило.

На второй день Нао завёл разговор с лекарями.

– Не будет ли Вам известно, собирается ли принцесса Сишельгайта вернуться в родной город?

– А с чего это ей возвращаться? У неё как бы муж есть. Гизульф вряд ли обрадуется, встретив Роберта. – захохотали лекари.

«Кажется, тут не больно-то жалуют Гизульфа», – звучало в интонациях и в мыслях.

– Роберт же умер!? – удивился Нао.

– Жив-живёхонек! Он опять всех обхитрил! Даже сам папа из Рима прислал герцогине соболезнование, но зря он там в Риме радовался!

– Оказался он живой! – снова захохотали лекари. – И даже сам написал в Рим, что слухи о его смерти сильно преувеличены. Вместо трагедии получился фарс.

* * *

Однажды невдалеке от медицинской школы Нао услышал тихие стоны, доносившиеся из какого-то подвала. Он хотел поспешить на помощь, но вход был заперт. Тогда он побежал к лекарям.

– Там кто-то стонет! Нужно оказать помощь!

– Не нужно. Там тюрьма. Ледяная темница. Вчера туда бросили очередного купца из Амальфи. Ему вырвали один глаз, отрубили палец, а сегодня должны отрубить второй, ну и так далее, пока пальцы не кончатся…

– Чем провинился несчастный купец? – содрогнулся Нао.

– Только тем, что приплыл из Амальфи. Гизульф не в состоянии взять этот город, и поэтому мстит его жителям, просто за то, что убийцы его отца тоже были из Амальфи.

Это не укладывалось в голове Нао. Он решил, что упустил какие-то важные события за время, проведённое на Тринакрии. Оставлять такие пробелы в мнемобанке было недопустимо, и Нао приступил к расспросам.

Оказалось, что Гизульф не ограничился преследованием ни в чём не повинных амальфитанских купцов. Он буквально развернул пиратскую охоту на близлежащих морях. В союзники его взял даже сам новый римский папа Григорий, который тоже происходил из лангобардов.

Григорий спешно собирал коалицию против норманнов Гвискара, опасаясь всё возрастающей их силы. В огромной армии папы, которого часто называли его прежним именем Гильдебрандт, были войска с севера Италии, из германских стран и даже норманнский вождь Ричард из Капуа, давний соперник Роберта.

Папа лицемерно заявил, что не намерен проливать христианскую кровь, а хочет лишь попросить Гвискара убраться с Италийского полуострова. Вслед за этим он намеревался направить армию в Византиду, потому что Бог вручил ему ответственность за всех христиан – и латинян, и православных.

Для начала папа пригласил Гвискара для беседы. Роберт был не против поговорить, он готов был подтвердить церковному иерарху своё вассальское почтение, но отдавать завоёванные за полвека территории не собирался ни богу и ни чёрту. При этом, Роберт, не слишком доверяя папе, явился с большой и хорошо вооружённой свитой. Он три дня ждал аудиенции в палатке под стенами Беневенто. Этот городишко издревле был известен как город ведьм, и у Роберта было время поразмышлять о том, почему такое странное место было выбрано для резиденции наместника бога на земле. Три дня прошло, но папа так и не появился!

Оказалось, что снова отличился Гизульф. Его корабли в лучших пиратских традициях напали на флот города Пиза. После этого в считанные дни папская коалиция раскололась – одни были за Гизульфа, другие – за пизанцев, а про Роберта все как-то забыли.

Папа, наместник Господа в мере людей, оказался в нелепейшей ситуации. Война с норманнами так и не началась, о походе в Константинополь можно было забыть, в Риме появились другие претенденты на папский трон, а за северными горами на Григория точил зуб молодой король германцев Генрих, который мечтал об императорской короне, а для этого ему нужен был более лояльный папа.

Нао тщательно занёс всё это в мнемобанк и стал ждать очередных новостей. Ждать долго не пришлось.