Читать книгу Записки участкового - Евгений Владимирович Шипицын - Страница 2

-Ваша фамилия, имя, отчество, адрес проживания?– уверенно и с расстановкой, при этом стараясь быть вежливым и внимательным, к чужим – проблемам, говорил Дмитрий Сергеевич.

Женщина громко вдохнула, как будто пыталась набраться смелости, начала рассказ:

– Меня зовут Егоркина Мария Петровна, я около полугода приехала в поселок Петровский, в котором у меня живет моя мать Гафарова Прасковья Захаровна. С матерью мы жили хорошо, до тех пор, пока к нам не пришел ее сожитель Степкин Михаил Петрович. Он так мужик ничего, но только пьет и постоянно ко мне пристает. Сегодня между мной и матерью произошел скандал, после которого мать выгнала меня из дома. Вот вроде и все.

– Хорошо,– сказал Дмитрий,– то есть, нет, совсем не хорошо, ой извините, я сегодня только первый раз к Вам приехал из города, новенький участковый, или, как там у вас говорят-то в поселке? Ну да ладно. Так, а я чем могу помочь, я вроде не суд и не администрация поселения, жильем не распоряжаюсь,– Недоумевал Опарин, что она пришла, такие воспоминания прервала, как тогда было хорошо, а сейчас, ужас, был бы девкой, плакал бы от горя, но нельзя, я же мужик, к тому же представитель закона. Тут его взгляд упал на Егоркину. Она сидела, полностью скрестив ноги и руки, при этом, Дмитрий вспомнил, что в ходе рассказа не жестикулировала, получается, что это положение она заняла сразу, как пришла и села, то есть оно не наиграно, а получилось произвольно. Здесь Опарин насторожился, ведь он хорошо помнил уроки психолога, из этого явно видно, что обратившаяся к участковому, что-то скрывает.– Ну так, что?

– Выгоните сожителя, и мы снова с матерью заживем как раньше, сказала посетительница.

-Выгнать, это несложно, а как я его выгоню, за что, он прописан у вас? И вообще, кто я такой, чтобы решать такие вопросы, кому и где жить?

-Ну как кто, вы же участковый, вы все и решаете.

«Да,– задумался Дмитрий,– ничего себе, а, ну да, я ведь и правда участковый, в маленьком поселке, кто, если не я, наведет порядок в этом захолустье, в этой дыре»,– Все поехали смотреть, где вы живете.

Они вышли и вдвоем направились к стоящей во дворе опорного пункта автомашине марки «Нива». Новая, цвета мурена, "ВАЗ 2121 нива"– «коротыш», блестела и сияла своей красотой. На обоих ее боках красовалась белая лента с надписью «участковый уполномоченный полиции». "Новая, спасибо нашему президенту и его программе по развитию службы участковых, а то так и ездили бы на старых допотопных рухлядях, типа «УАЗ, «Козлик» или «Батон»",– подумал Дима, открывая ключом дверь автомашины. Проехали около двух улиц, и свернув направо, еще пару дворов, женщина сказала: «Здесь!».

Остановившись, Опарин вышел из автомашины, поправил на себе, новую полицейскую форму, которую он буквально перед назначением в поселок получил на складе, можно сказать «еще даже муха не сидела», направился вслед за женщиной. Пройдя через покосившуюся калитку из дерева, черного цвета от старости и ветхости, попал во двор, поросший травой. Во дворе слева был жилой дом, небольшой, но судя по толщине бревен, добротный, перед ним было что-то типа огорода, где в заросшем бурьяном куске земли временами проглядывали кусты картошки. Справа– хозяйственная постройка, и то это очень громко сказано, сарай, это если льстить, а так стояло нечто сколоченное из пары досок и столбов, перекошенное и черное, аналогично калитке. "Да– подумал Опарин, не зря говорят, что калитка-это лицо двора и хозяина дома". Уже предвкушая вид и запах Степкина, который уже около месяца управляет всем этим хозяйством.

Войдя в дом, Дмитрий ощутил резкий запах аммиака, это первый признак антисанитарии и бомжатника. К его удивлению, первый, кто его встретил, была маленькая девочка, лет 3, которая стояла в длинной майке, грязно-желтого цвета, босиком, и было ясно, что кроме майки другой одежды у девочки нет. Следом за девочкой в коридор вышли еще две девчушки, на вид около 7-10 лет. Они уже одеты поприличнее, чем первая. Одна из них в школьной форме, видно только, что пришла из школы, вторая – в домашнем.

-А вам кого?– спросила девочка, что постарше, которая была в школьной форме.

Опарин немного растерялся; «Мне надо увидеть Гафарову П.З.», сказал он и, перебарывая резкий запах мочи, шагнул вперед. За его спиной, как за щитом, пряталась Егоркина. Из дальней комнаты, как огромная баржа, выплыла женщина. По ее виду было видно, что она и есть Гафарова П.З.

-Что вам от меня надо?– грубым, практически мужским голосом спросила она, всем видом пытаясь показать свое могущество и непоколебимость авторитета в данном помещении.

Дмитрий немного растерялся, отшагнув немного назад, забыв, что сзади была Егоркина, он наступил ей на ногу, но потом, набравшись смелости и переборов первый шок от всего увиденного, заявил.

-Вы выгнали свою дочь из дома? Я требую, чтобы вы немедленно с ней помирились и приняли жить к себе, а то,…– Немного подумав, добавил.– Я выгоню вашего сожителя, он ведь здесь не прописан, значит, нарушает Российское законодательство, в основании часть 1, статьи 19.15, Кодекса об Административных Правонарушениях.– Немного постояв, сделал вид очень грозного и безумно серьезного человека, выпалил Дмитрий.

Реакция последовала незамедлительно, Гафарова П.З. всем своим весом и авторитетом поперла напролом. «Да кто вы такой, чтобы мне указывать, как и с кем, мне жить?!».

Дмитрий тоже не растерялся: «Кто я, я ваш новый участковый и буду представлять закон в вашем убогом и богом забытом захолустье».

Гафарова П.З. немного отступила, притормозила свое наступление и как будто даже немного отошла назад.

-Хорошо, а как вас звать, и где мне можно с вами переговорить наедине. Мне много что есть вам рассказать.

Дима, почувствовав слабину и поняв, что агрессия повержена, а хозяйка дома, капитулировав, хочет выйти на компромисс, предложил ей проехать с ним на опорник, но при условии, что Егоркина М.П. останется в доме. Хозяйка согласилась, при этом добавив, что она ее и так не выгоняла, что та сама сбежала из дома, как гулящая кошка, но Опарин уже этого не слышал, он шел уверенной походкой к автомашине, чувствуя, что сделал доброе дело, что справедливость восторжествовала, и он справился с первой проблемой. Даже не догадываясь, что это только маленькая ниточка всего клубка, который он по воли судьбы начал разматывать.

На опорнике, который состоял из одного кабинета, пристроенного к нему гаража и сан. узла внутри, горел тусклый свет. С другой стороны опорника, располагалось служебное жилье, состоящее из трех комнат, кухни, ванны с туалетом и небольшой кладовки. В доме Дмитрий еще ни разу не был. Как он приехал, так зашел только на опорник и все. Весь опорник окружал железный забор, сваренный из армированных прутьев, высотой около двух метров. Вход во двор осуществлялся через калитку, закрытую в данный момент на замок и ворота, которые, как понял Опарин, насколько заржавели, что никак не закрывались. Пройдя в кабинет, Дима с чувством исполненного долга плюхнулся на кресло, демонстративно развернулся и, надев маску делового человека, спросил: «Так, что вы мне хотели рассказать?»

Гафарова, зайдя следом, без опаски и страха, как будто она уже бывала в данном помещении и не раз, спокойно села на стул напротив Опарина, положила руки на стол и начала рассказывать.

-Раньше я жила с Егоркиным Петром, когда мы еще были молодыми. В данный поселок приехали с целью заработать денег, север, романтика, да тогда и деньги платили по сравнению со всей страной немаленькие. Так и затянуло. Егоркин работал на вырубах, я подрабатывала поваром в вахтовых поселках, так и познакомились. Потом в межсезонье стали жить вместе. Дом-то, в котором сейчас были, Петр построил. Да, хороший был мужик, но рано умер, водка-зараза, много кого сгубила, тем более в то время, когда вахтовики пили безбожно. Машку я родила, когда Петр дом еще только строить начал. Росла она практически одна, а что, отец на вырубах, я на вахтах. Родных-то у нас никого не было, да и кто поедет в глушь такую. Когда Петр умер, Машка уже в школе училась. Одни мальчики да гулянки на уме у нее были, от рук совсем отбилась. Я пыталась с ней договориться, как могла. Первую дочь-то она родила, еще школу не закончив, поэтому и оставила у меня. А сама подалась в город, якобы на учебу. Понимаю, что в поселке-то делать, только смотреть, как мужики водку хлещут, да пьяные пытаются род свой продолжить. Она этого и раньше насмотрелась. Примерно через два года привезла мне вторую свою дочку. Сказала, что устроилась на работу, а дочь мешается. Вот я и устроилась сторожем у местных богачей, на лесопилку. По ночам сторожила, а днем занималась воспитанием внучек. Да у нас так практически полпоселка живут, дети в городе работают, а родители занимаются воспитанием их детей. Примерно около пяти лет назад Машка снова приехала. Плачет, рассказывает, что жила, с каким-то мужиком, было все: и деньги, и вещи, вот только одна проблема, бил он ее жестоко. Лупасил, на чем свет стоит. На самом деле показала свое тело, все синее от побоев. Хорошо, приняла, поняла, устроила ее работать тоже сторожем, а что, мест у нас вакантных-то особо нет, каждый за работу держится. В поселке-то в основном женщины работают, мужики-то или в лесу на просеке, или в гараже водку пьют. Вот и на дежурила Машка третью дочку около трех лет назад. Как вышло сама говорит, не помнит, сидела с работягами в сторожке, пила водку, а утром проснулась уже на полу, при этом голая. Что было, кто был, не помнит. Да с мужика-то спрос невелик, сунул, вынул и ушел. Так и живем, три внучки, ни одного зятя. А Машка-то сама, добрая гулена, шляется постоянно допоздна, где лазает, я и не знаю. Да мне это и без надобности, живу сама по себе, внучек, как могу, поднимаю. А тут около двух месяцев назад, старый знакомый объявился. Раньше лучший друг Петра был. Зовут Степкин Михаил Петрович. Он раньше жил по соседству, сильно меня любил, но скрывал это. А тут объявился и все рассказал. Так как раньше я жила с его другом, он даже подойти боялся, чтобы не нарушить нашу складывающуюся семейную жизнь. А теперь, когда я уже много лет живу одна, он появился. Я знаю, что в Машке он видит меня молодую. Я знаю, сама замечаю, как он на нее смотрит. Мы с ним хоть и спим в одной кровати, но близости у нас нет. Он до сих пор относится ко мне как к любимой его друга. А на Машку частенько заглядывается. Да и Машка-распутница, частенько подает для этого повод; то юбку задерет, типа сама задралась, то лиф не наденет, дойки так и торчат, как у коровы, через майку. Он ведь тоже мужик живой, я ведь все вижу. Ревновать, нет, я не ревную, зачем и из-за чего. Он просто мужик, сами должны понимать, в хозяйстве мужские руки нужны, но ее поведение периодически выходит за рамки приличия. Я ей об этом напоминаю, а она злится и думает, что я ее прогоняю. Да не нужен мне этот Миша, просто боюсь, что Машка сама дура залетит в очередной раз, а внучек мне поднимать трех и так тяжело, а если еще будет, куда. И с этими словами, некогда грозная и свирепая женщина, опершись ладонями о лоб, заревела. Дмитрий впервые видел, как женщина, сначала излила душу, а потом по-бабски разрыдалась. При этом ее слезы были не от горя или страданий, а просто от того, что она устала, устала от этой жизни, когда старается сделать все правильно, а в итоге выходит еще и виноватой.

На какой-то момент вся спесь Опарина пропала. Он задумался, а правильно ли он поступил, того ли человека он защищал. Верно ли он осуждал, проявляя жесткость и грубость в обращении с этой в принципе по жизни несчастной женщину. Захотелось ее как-то утешить. Пусть коряво, по– неопытности, он постарался это сделать.

-Хорошо,– сказал он – пускай, вы правы, но это еще не повод, чтобы выгонять родную дочь из дома. Да, она, как я понял, у вас не ангел, но необходимо найти какой-то компромисс, обоюдное решение вопроса, которое устроит обеих. Давайте, дома сядьте, поговорите, постарайтесь решить данную проблему. Я уверен, что вы взрослая и разумная женщина, у вас все получится. А я со своей стороны постараюсь вам помочь, в рамках своей компетенции. Хорошо?

-Хорошо, ответила Гафарова, и с этими словами, медленно поднялась и направилась к выходу.

Дмитрий расслабился и посмотрел на часы, которые висели над выходом из кабинета. На часах было 23.43 часа. "Ну, вот и отработал,– подумал Опарин-Пора спать. Надо идти до жилого помещения и смотреть, что там есть". От усталости и переживание Диме ничего не хотелось делать. Он просто расслабился и закимарил в кресле. Так началась его жизнь, поселкового участкового в отдаленном поселке, у черта на куличиках. Лишь радио негромко напевало: «не летают туда самолеты и не ходят туда поезда».