Дом и остров, или Инструмент языка (сборник)

Оглавление

Евгений Водолазкин. Дом и остров, или Инструмент языка (сборник)

От автора

Мелочи академической жизни

Обслуживая графа

Vivat academia

Слово Андроникова

Тревожный звонок

Два Александра

Сумерки демократии

Omnia mea mecum porto

1810 рублей

Противопожарное

Подчеркнуто вежлив

О марксизме в египтологии

Хорошее отношение к котам

Рыбы в парадном

Отец и сын

Петербургские зонтики

Малой кровью

Вопросы литературы

Анатомия истории

Vox populi

Газовый вопрос

Местоблюститель

Русские звуки

Искусство и действительность

Без права на улыбку

Правда о Шлимане

Римские каникулы

Двойные стандарты

Пристрастие к Броделю

Дикие люди

Ошибка рецензента

Ученые – строителям

Подземный мир

Вредные привычки

Мало приятного

Сеанс с разоблачением

Легкое дыхание

Литературоведы в блокаду

Дом и остров

In memoriam

Постижение свободы

Добрый человек из Петербурга

Эпоха Лихачева

Лев Александрович

Кунсткамера в лицах

Моя бабушка и королева Елизавета (заметки к юбилею)

Протоиерей Александр Нечаев

День рождения Коли

Инструмент языка

Мы и наши слова

Перечитывая Унбегауна

Люди на своем месте

Госкомаббревиатура

Трудности русского языка

Топонимы и этнонимы

Высокая миссия невежества

Езда в незнаемое

Обсценное и необсценное

Телевидение и радио

Компьютер

Русский как иностранный

Нужна ли языку защита?

Мы между реальностью и мифом

Вопросы и ответы

О себе

О «Соловьеве И Ларионове»

О «Лавре»

О литературе

Об истории и обществе

Отрывок из книги

В дни варшавского Съезда славистов несколько его участников зашли пообедать в ресторан «Под крокодилом». С официантом общался Александр Михайлович Панченко, знавший польский язык. Десерт заказали все, кроме Дмитрия Сергеевича Лихачева. Официант переспросил, кто именно не будет заказывать десерта. Александр Михайлович ответил, что заказывать десерта не будет граф. Без особенных уточнений ответил, что называется, не указывая пальцем. Именно такой ответ Александру Михайловичу (а он редко ошибался) показался в тот день уместным. Официант принес десерты всем – кроме Дмитрия Сергеевича. В ресторане «Под крокодилом» графов определяли безошибочно.

В прежние времена сотрудники Института русской литературы (Пушкинского Дома) имели обыкновение выезжать в совхоз «Федоровское». В сентябре они собирали там турнепс. Турнепс, выражаясь шершавым языком «Википедии», – кормовая репа, растение из семейства капустных. Иногда собирали картофель, насильно введенный Екатериной. Реже – петрушку. Литературоведы стояли на грядках и связывали петрушку в пучки. От синтетических веревок на их пальцах быстро появлялись ссадины. Исследователи утешались тем, что в изучаемых ими текстах труженикам полей никогда не было легко. Впрочем, легко там не было никому.

.....

По счастью, Хайнц П. был застрахован – как и все немецкие профессора. В противном случае оплату медицинских услуг (в Германии весьма дорогих) пришлось бы требовать у университета. При этом пришлось бы доказывать, что имела место производственная травма по причине ненадлежащей организации работ в университете. Для всех принимавших участие в заседании это было бы в высшей степени обидно.

Писавшие о Генрихе Шлимане порой отмечали его «патологическую лживость». Под этим беспощадным словосочетанием понимались определенные расхождения между тем, что Шлиман рассказывал о себе, и «объективной реальностью». В этой реальности Шлиман никогда, например, не был на приеме у северо-американского президента и не видел пожара в Сан– Франциско, хотя охотно об этом упоминал. Он никогда не был директором Государственного банка в Петербурге, хотя при случае не останавливался перед тем, чтобы указать эту должность в своей подписи. Но «объективная реальность» и не была для Шлимана истинной мерой.

.....