Читать книгу В начале жизни школу помню я… Размышления об учителях и учительстве - Евгений Ямбург - Страница 3

Выражение «между Сциллой и Харибдой» употребляется, когда говорят о сложном положении, в котором, даже если избежишь одной неприятности, с высокой вероятностью попадешь в другую. Одиссею было проще, с ним такое произошло всего раз, а ученики пребывают в этой ситуации постоянно. Разница еще и в том, что Сцилла и Харибда выступают под иными именами. Какими? Вот они:

безрезультатность – успешность;

утилитарность – бесполезность;

запреты – вседозволенность.

В этих тисках ребенок находится постоянно. В итоге он начинает испытывать чувство глубокого унижения, которое сопровождает его на протяжении всей школьной жизни.

Раскрыть эти кричащие противоречия необходимо на конкретных примерах.

Результативность обучения, казалось бы, надежный критерий его качества. Однако нам известны многие великие двоечники. Так, например, будущего нобелевского лауреата Ивана Бунина исключили из гимназии «за неспособность». На второй год оставался философ Василий Розанов. Махровым второгодником был Антон Чехов, которому с трудом давались иностранные языки. Будущий великий режиссер Всеволод Мейерхольд сидел три года в одном классе. Он попросту обманывал отца и вместо школы ходил в цирк. Да и Пушкину не давалась математика, он не в состоянии был поделить число 33 пополам, за что заслужил насмешки от педагога и лицейских товарищей. Поэт припомнил эти обиды в ироническом ключе – в сказке 33 богатыря выходят у него парами. Дядька Черномор не в счет. Он идет сзади, замыкая колонну.

Испокон века школа нацелена на то, чтобы давать детям утилитарные знания, те, которые могут и должны пригодиться в жизни. Но практическая полезность – вещь относительная.

Шерлок Холмс, как известно, совершенно ничего не знал из области астрономии, чем поверг в изумление доктора Ватсона. Знаменитый сыщик был убежден, что Солнце вращается вокруг Земли. Холмс нисколько не смущался своей астрономической безграмотности, утверждая, что эти знания являются для него лишними. Зато прекрасно разбирался в химии и почвоведении, что помогало сыщику раскрывать самые запутанные преступления.

Молодость самонадеянна и прагматична. Подростки часто не могут взять в толк, зачем им так называемые лишние знания, которые нисколько не помогают в практической жизни.

В романе Алексея Варламова «Мысленный волк», удостоенном премии «Большая книга», есть эпизод: образованная городская девочка Уля убеждает друга Алешу в необходимости ходить в школу. А тот недоумевает: зачем, когда он максимально приспособлен к жизни в дикой природе?

– А ты отчего в школу не ходишь?

– Зачем мне? Я и так всё, что мне надо, умею и знаю. Читать умею, писать, знаю счет. Для чего мне лишнее?

– Это не лишнее, – возражала Уля, наблюдая за тем, как лихо Алеша делает рачницу, обвязывая сеткой ивовый прут и прикрепляя к центру камень с тухлой рыбой, а сама думала: «А правда, что толку, что он знал бы кучу ненужных вещей, которые знаю я?» Она вспоминала воспитанных петербургских мальчиков, с которыми бывала вместе на детских утренниках и елках: «Окажись они здесь, то пропали бы, не знали бы, как меня укрыть, а с Алешей ничего не страшно»[1].

Между тем о том, что человеку недостаточно обходиться только нужным, писал Уильям Шекспир. Он несколько раз обращался к этой мысли:

Упомянутого Шерлока Холмса несколько оправдывает то, что химия и почвоведение были ему «любы». И уж совсем не вписывается в прагматические установки сыщика его ежедневная игра на скрипке.

О презренной пользе читаем и у Пушкина в «Моцарте и Сальери»:

Но, может быть, такая позиция относится только к людям искусства? А вот и нет. Отец Александр Мень говорил и писал о том, что каждый человек может быть творцом – творцом собственной души. Он верил, что каждый человек отвечает за свои поступки и решения, которые формируют его судьбу. Эта идея тесно связана с его богословскими взглядами, где особое внимание уделяется свободной воле и ответственности человека перед Богом.