Читать книгу Из жизни археолога. Байки, заметки, размышления - Евгений Яровой - Страница 4

Осенью 1977 года меня срочно вызвали в дирекцию Института истории АН МССР. Необходимо было в сжатые сроки раскопать одиночный курган в Центральной Молдавии. Находился он у села Бурсучены, в стороне от современного шоссе Кишинев – Бельцы, с которым село соединялось лишь разбитой грунтовой дорогой. Весной и осенью дорогу размывало, и на этот период Бурсучены оказывались отрезанными от «большой земли». По этой причине здесь сохранилась своя традиционная жизнь, далекая от ценностей социализма и скрытая от посторонних глаз. Так продолжалось десятилетиями, пока в середине 70-х годов не решили провести сюда асфальт. Составили проект, выделили деньги, в том числе и на курган, стоявший прямо на пути строящейся трассы. Но, как это часто бывало, об археологах забыли и вспомнили только тогда, когда полотно дороги подошло вплотную к курганной насыпи. Деньги на его исследование были заложены небольшие, поэтому на раскопки отправили меня – самого молодого в те годы археолога в Академии наук Молдавии.

Этот довольно крупный курган, стоявший на возвышенности на окраине села, оказался буквально заполнен древними погребениями. Стоило снять с помощью бульдозера лишь небольшой слой насыпи, как в очередной раз появлялось перегнившее дерево, обмазанное белой глиной, – верный признак древнего захоронения. Мало того, возле него находилось забытое средневековое кладбище, частично снесенное строителями. Поэтому в отвалах вдоль строящейся дороги и возле кургана валялось множество человеческих костей, которые никто не убирал. Рабочих это нисколько не смущало, но, как я понял позднее, такое циничное отношение к останкам вызвало скрытое недовольство местных жителей.

Приезд в глухое село группы молодых бородатых мужчин не остался незамеченным. Когда мы подъехали к правлению колхоза, нас сразу же окружила толпа чумазых детей, которые смотрели на нас с любопытством посетителей зоопарка. Было понятно, что таких людей они в своей жизни еще не видели.

Да и мы со многими явлениями сельской жизни столкнулись впервые. Среди молдавского населения Бурсучен было много цыган, которые не работали, но вполне сносно жили за счет игры на многочисленных свадьбах. Однажды, отлучившись по делам с раскопок, увидел по возвращению лишь экспедиционную машину на кургане. Из закрытого тентом кузова раздавалась изумительной красоты игра на скрипке. Народная мелодия вырывалась из машины и улетала в небо, обволакивая окружающие холмы и виноградники романтическим и любовным настроением. Поистине местные цыгане были замечательными музыкантами, достойными самых престижных концертных залов. Оказалось, что они вернулись с очередной свадьбы и, закупив дорогого шампанского, приехали к нам в гости. Работа была приостановлена, но я нисколько об этом не пожалел, слушая на вершине древней насыпи рыдания и восторг старой скрипки…

Еще во время учебы мой университетский наставник Валерий Сергеевич Титов внушил мне, что при раскопках ни в коем случае нельзя выбрасывать древние кости. С тех пор я всегда по его примеру перезахоранивал костные останки, не взятые на антропологическую экспертизу. Так же поступил и в Бурсученах, дав команду собрать все разбросанные дорожниками человеческие кости.

Работавшие на кургане цыгане были настоящими виртуозами-скрипачами с хорошим чувством юмора. Бурсучены, 1977 г.

Может быть, поэтому с местным населением у нас сразу же установились добрые отношения. В селе с уважением отметили, что в местном магазине мы активно покупали полусухое шампанское изумительного качества из знаменитых не только в Молдавии винных подвалов Криково. Судя по тому, что каждая бутылка была завернута в папиросную бумагу и их доставали из картонных ящиков с английскими надписями, в Бурсучены каким-то образом попала предназначенная на экспорт партия. В селе шампанское никто не брал, считая его очень дорогим. К тому же в каждом доме был свой подвал с бочками домашнего вина. Поэтому каждый раз, посещая магазин, я ловил на себе изучающий взгляд молчаливой продавщицы. Эта достаточно молодая и модная по тем временам женщина была главным человеком в селе. И не только потому, что являлась заведующей единственным в округе магазином. Как выяснилось позднее, одновременно она руководила строго законспирированной сектой, в которую входило подавляющее большинство местных жителей. Понятно, что в силу специфики своей работы она была в курсе всех происходящих в районе событий. Не удивительно, что все наши действия находились под пристальным вниманием десятков глаз. Когда же мы приступили к раскопкам, местные жители обратили внимание не только на наши бороды и потертые джинсы, но и на тот факт, что мы не выбрасывали человеческие кости.

Через месяц после начала раскопок ко мне подошли две благообразные старушки с молчаливым старичком и обратились с неожиданной просьбой: разрешить им перезахоронить на кладбище найденные в кургане кости. Их не остановили объяснения, что погребенные здесь люди никогда не были христианами, а некоторые кости мы забираем для антропологического изучения. Старушки – божьи одуванчики – проявили поразительную настойчивость и буквально заставили меня разрешить перезахоронение. При этом попросили, чтобы я дал письменные гарантии безопасности неведомому священнику. Учитывая отношение властей к религии, мне очень не хотелось оставлять документальные следы контактов с ее представителями. Поэтому сначала я категорически отказался это делать, однако в итоге под мягким, но крайне настойчивым давлением все же подтвердил письменно свое согласие. В записке написал обтекаемые фразы, за которые меня сложно было бы обвинить в поддержке местного клерикализма. Вручая ее, честно признался, что мне не поздоровится, если записка попадет в чужие руки. Но удовлетворенные старушки истово заверили меня в своей полной надежности. При этом одна из них при мне так глубоко спрятала на себе послание, что я сразу же успокоился. Стало понятно, что она скорее умрет, чем позволит записке попасть не по адресу. В тот момент религиозный фанатизм этих щуплых, но настырных старушек вызвал у меня искреннее уважение…

Спустя несколько дней мы увидели странную для победившего социализма процессию из нескольких стариков и женщин, которые с нестройным пением направлялись к кургану. Подойдя к отдельной яме за пределами насыпи, в которую мы собирали кости из изученных захоронений, они начали складывать их в чистые холщовые мешки. При этом неожиданно раздались громкие причитания и не очень искренний плач. Мне почему-то показалось, что именно так «рыдали» профессиональные плакальщицы в Древнем Египте во время похорон. Минут через двадцать ритуал был завершен, и одинокая повозка в сопровождении по-прежнему громко «плачущих» женщин направилась в сторону кладбища.

Надо признаться, что после этой истории наш рейтинг в селе резко вырос. В тот же вечер нас пригласили на «посиделки». В одном из домов за столом в самой большой комнате – каса маре – собралось все местное руководство. Здесь были и председатель колхоза, и председатель сельсовета, и директор школы, и учителя, и прочие уважаемые в селе люди. Не было только неведомого священника, проводившего отпевание на кладбище. Видимо, он не рискнул афишировать свою личность и причастность к происходящему. Под домашнее вино и плотные крестьянские блюда шла беседа на общие темы. Но там я услышал, что мы делаем богоугодное дело. Оказывается, все похороненные люди, которые до Страшного суда увидели дневной свет и были вновь погребены, обязательно попадут в рай. Даже если и были отъявленными грешниками! За это нас постоянно благодарили, наполняя очередной стакан вина. Что ж, хоть что-то хорошее мы в своей жизни сделали.

После этого события почти каждый день к нам стали наведываться гости со щедрым угощением или же следовало приглашение на «посиделки» к соседям. Были ли они сектантами, так и осталось неизвестным. Власть же о существовании секты не подозревала. В итоге гостеприимство местных жителей стало создавать угрозу не только нашему здоровью, но и плановому завершению исследований. Тем не менее раскопки продолжались и закончились появлением нечисти на кургане.