Читать книгу Забытая тетрадь - Евгения Александровна Лагутинская - Страница 2

…Я открыл глаза. Солнце светило сквозь тонкие занавески, которые я повесил на маленькое чердачное окно после того, как старательно оттёр слои пыли. За долгие годы она успела образовать на стекле сплошную твёрдую корку, и отскоблить её оказалось делом непростым.

Я сел в кровати, опустил ноги на пол, налил себе из стеклянного графина в стакан холодной воды и залпом осушил его. Потом погладил кожаную обложку старой тетради, лежавшей на столике рядом с графином – одно из писательских правил гласит: всегда держи поблизости клочок бумаги, чтобы быстро записать пришедшую в голову стоящую идею. Правило я соблюдал на автомате, а о том, что мою голову уже несколько месяцев не посещали никакие годные идеи, старался не думать. Я встал, потянулся, влез в домашние удобные штаны и перешёл в кухоньку. Там налил воды в старую кофеварку, которую нашёл на местном блошином рынке, засыпал в неё молотый кофе и нажал кнопку включения. Спустя пару минут вода в кофеварке заурчала и зашипела – этот звук в последнее время стал ассоциироваться у меня с утром и помогал проснуться не хуже самого напитка. Ещё через мгновение я перелил ароматную тёмную жидкость в эмалированную белую кружку, обнаруженную в завалах первого этажа, и кинул в неё дольку лимона. Уселся за столик, накрытый клетчатой скатёркой, и уставился в окно, пытаясь осмыслить события последних дней.

С момента, как я поселился на древнем чердаке, прошёл уже месяц. За это время успел попривыкнуть к обстановке, даже обжился. Постарался привести своё новое жилище в более менее приличный вид. Вопреки моим ожиданиям, чувствовал я себя в кардинально изменившихся условиях совсем не плохо. Много гулял, познакомился с некоторыми местными, стал питаться свежими овощами, которые покупал на маленьком рынке в получасе ходьбы от дома. Рынок работал в утренние часы и только три дня в неделю, но кроме себя мне кормить было некого, так что проблем с запасами не возникало. Стоило всё не в пример дешевле, чем в магазинах центра. Я посчитал на досуге, что, если буду покупать только самое необходимое, продержаться смогу не меньше года. Правда, о том, как перезимую на своём продуваемом сквозняками чердаке, подумать толком не успел.

За домом обнаружился запущенный, но в целом неплохой сад. Яблони и сливы в нём одичали, но плоды на них висели вполне съедобные, хотя их и было мало. От нечего делать, я даже научился печь простые пироги с фруктовой начинкой. Днями обычно читал дома или на пляже, шатался по окрестностям, копался в любопытном хламе на первом этаже. Несколько раз обедал в симпатичном местном кафе, которое держала приветливая и смешливая толстушка. Вечерами, если становилось не по себе от одиночества и хотелось побыть среди людей, я брал велосипед и отправлялся в паб неподалёку. Местные рыбаки и другие трудяги, которых я угощал пивом, были достаточно доброжелательными и охотно делились со мной городскими легендами и сплетнями. Как правило, в историях этих было мало полезного: обычные страшилки из числа тех, какие дети рассказывают друг другу, сидя у костра.

Но однажды, угостив одного из соседей кружкой сидра, я узнал кое-что из истории дома, в котором поселился.

Лет пятнадцать тому назад дом радовал взгляд случайных прохожих выбеленным фасадом, яркими занавесками на больших окнах и ухоженным садиком. Хозяева – семья из четырёх человек – отличались приветливостью, свойственной людям, довольным жизнью и живущим в достатке. Жена вела хозяйство, муж содержал лодочную мастерскую на пристани в сорока минутах езды на машине от дома. Из любопытства я съездил туда, однако сейчас пристань представляла собой печальное зрелище – времена, когда ей пользовались «по делу», безвозвратно ушли. Дети, мальчик и девочка, учились в местной школе.

Но время шло, и потихоньку к хозяйству подобралась та же участь, что постигла множество окрестных домов. Из восточных пригородов уходила жизнь. Она перемещалась в центр и на западные окраины – в ту сторону, куда город решил расширяться. Один за другим мелкие предприниматели начали разоряться. Пристанью перестали пользоваться для торговли, рыбаки тоже уходили в места, где могли более выгодно сбыть улов. Постепенно мастерская по ремонту лодок пришла в упадок. К тому моменту, когда семья осознала, что становится банкротом, старшему сыну пришла пора поступать в колледж. Его отъезд тоже нанёс хозяйству ущерб, однако о том, чтобы парню не учиться, и речи не шло – глава семьи относился к образованию очень серьёзно. Наконец, на семейном совете из трёх человек было принято решение перебраться на время в город, к замужней сестре хозяйки дома: там ее муж попытается найти новую работу, ведь в конце концов содержание собственной мастерской тоже какой-никакой опыт, а дом тем временем они выставят на продажу или хотя бы сдадут в аренду желающим на лето.

К сожалению, желающих купить маленький дом на приходящей во всё больший упадок восточной окраине города не нашлось. В аренду же семья не могла предоставить все помещения – выяснилось, что в закрытой мастерской осталось множество запчастей для лодок, которыми хозяин приторговывал. Да и собственную лодку ему жаль было оставлять на заброшенной пристани – он предпочел разобрать ее, корпус и мачту втащил в сарай, а всё остальное запер в доме до лучших времен. Поскольку семья ехала в чужое жилье, уезжали налегке – множество оставшихся вещей вместе с деталями от лодок и инструментами и образовали весь тот хлам, который заполнил первый этаж. Таким образом, для сдачи в аренду остался только чердак – те самые три комнатки, одна из которых была переоборудована в кухоньку, и знавшая лучшие времена ванная.

Однако я оказался не первым «польстившимся» на этот сдаваемый задёшево чердак в доме, находящемся практически в черте города. Полвека назад, когда дом принадлежал другой семье, по иронии судьбы тоже сдававшей верхние помещения, здесь жил молодой библиотекарь. Был он человеком приезжим, жизнь вёл уединённую, ни с кем из соседей дружбы не водил, поэтому мой рассказчик затруднился что-либо сказать о его характере. Всего лишь после года жизни в этом доме бедняга умудрился подцепить какую-то страшную инфлюэнцу, бушевавшую одной осенью в городе и окрестностях, и очень тихо умер прямо на своем чердаке. Посещавший больного доктор ничего не сумел сделать. Тело однажды утром нашёл мальчишка, привозивший молоко – его смутило, что хозяин не вышел забрать товар и вручить полагающиеся за труд несколько монет. Подобного за этим бедолагой никогда не водилось – видимо, свойственная библиотекарям щепетильность проявлялась и в других областях жизни.

«Отлично, – думал я, возвращаясь поздним вечером из паба. – Оказывается, на той самой постели, в которой я ночую вот уже четыре недели, умер какой-то одинокий служащий. Хозяева, милейшие люди, даже не сочли нужным предупредить! Не хватало ещё столкнуться на лестнице с неуспокоившейся душой!». Последняя мысль была скорее ироничной, чем серьёзной: привидений я не то, чтобы не боялся – я просто не верил в их существование, всегда считая истории о них плодом богатой фантазии рассказчиков.

Однако уснуть этой ночью мне не удалось. Я уже разделся, улегся в кровать (еще раз вспомнив ненароком о бедном почившем в ней библиотекаре и покривившись от этой непрошеной мысли), погасил ночник и закрыл было глаза, приготовившись спать, как вдруг явственно услышал чей-то протяжный вздох. Я весь напрягся и почувствовал, как холодная дрожь прошла по телу под одеялом, однако глаз не открыл, считая, что это всего лишь игра нетрезвого воображения под воздействием услышанной мной истории. Однако через минуту вздох повторился, и на этот раз не было сомнений в том, что он мне не померещился. Я резко сел в кровати, неверной рукой потянулся к ночнику и зажег его. Света от крошечной лампы было немного, однако его вполне хватало, чтобы наполнить столь же маленькое пространство чердачной комнатки.

Тут-то я и увидел его. Пятна теплого света проникли в угол чердака, противоположный тому, в котором стояла кровать, и выхватили щуплую фигурку скорее молодого человека, разместившегося в кресле, куда я обычно скидывал одежду. Вопреки распространенным предрассудкам, фигура не была прозрачной, сквозь нее невозможно было разглядеть стену или спинку кресла, однако что-то в ней всё же говорило о фактической бестелесности – я ни на секунду не усомнился, что передо мной именно призрак. Я невольно выпрямился на кровати. «Надо же, настоящий призрак, вот это сюжет!» – пронеслось в голове. Дух тем временем спокойно созерцал меня большими глазами, глядящими из-за стекол очков в тяжелой оправе, продолжая периодически испускать свои странные вздохи. Его лицо казалось печальным и очень усталым.

Спустя минут десять меланхоличного взаимного созерцания, когда меня покинули первоначальная оторопь и мысли о собственном сумасшествии, я почувствовал, что такой способ ночного времяпрепровождения начинает раздражать. Понятно, что у призраков времени – целая вечность, но я-то всего лишь человек, к тому же уставший. Идея наплевать на происходящее и просто лечь спать на глазах у невежливого духа была отметена сразу как нереализуемая. Ещё пару мгновений я смотрел в грустные глаза неопределённого цвета, а потом решился.

– Ну привет, – сказал я. Призрак не изменил ни выражения лица, ни позы и вообще никак не дал понять, что слышал мои слова или уловил их смысл. Однако меня уже понесло. Нужно было, как-никак, учитывать и количество выпитого мной алкоголя, и стресс, вызванный необычностью ситуации… Словом, извечное стремление выяснять причины происходящего взяло вверх над остатками шока. – Послушай, зачем-то же ты появился. Давай, выкладывай.

Призрак снова издал свой жуткий протяжный вздох, а затем просто взял и исчез. Да-да, не растаял, не превратился в туманную дымку, повисшую в воздухе, а – исчез. Раз – и нет его, как будто и вовсе не было. Я остался сидеть на кровати до тех пор, пока за окном не занялся застенчивый рассвет. Что-то подсказывало: эта встреча с Приведением Странного Дома первая, но не последняя. Дальнейшие события в полной мере подтвердили мою правоту.

На следующий день я, что неудивительно, проснулся довольно поздно. Солнце беспардонно светило в лицо, игнорируя робкие попытки тонких занавесок уберечь мой покой. С усилием разлепив веки, я почувствовал характерную для «похмельного» утра разбитость. Подняв руки к вискам начал их массировать, одновременно пытаясь понять, какое же из воспоминаний тревожит меня, так настойчиво пытаясь пробиться к сознанию сквозь остатки сна… Такое неприятное чувство, как будто что-то мешает, сродни беспокойству из-за застрявшего в зубах кусочка мяса. Вроде и мелочь – но пока не вытащишь, не успокоишься. В попытках вернуть мозгу дееспособность я сел на кровати, вследствие чего мой взгляд упал на кресло в углу. И тут я вспомнил всё. Вечер в пабе. Неприятную историю, услышанную мной от одного из фермеров. Возвращение домой. И, конечно, его – странное существо (если это слово к нему применимо), посетившее меня ночью. От неожиданно нахлынувшего воспоминания я на секунду задержал дыхание. Потом опять подумал о том, уж не было ли это создание наваждением, посетившим меня под впечатлением от упомянутой истории… Но нет. Я слишком доверял себе, чтобы списать всё на впечатлительность. Однако призраки призраками, а день упрямо понуждал меня к действию, неумолимо нанося по моим глазам удары воинственными солнечными зайчиками.

Я встал и направился на кухню заваривать кофе. Казалось, жизнь течёт как обычно: ещё один день, ничем принципиально не отличавшийся от предыдущего. Но нет, всё уже стало не так, как раньше. Это было утро первого дня в моей жизни, когда я убедился в существовании сверхъестественного, загробной жизни, обители духов, в общем, называйте, как хотите. Присев на низкий табурет в кухне, прихлебывая обжигающий чернейший кофе из металлической кружки, я пытался распробовать на вкус это чувство. Ощущение, что моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Покончив со своим скудным дневным завтраком и отчаявшись мгновенно понять, что же мне делать теперь со своим сакральным знанием, я решил посвятить остаток дня ранее запланированным делам. А именно – дальнейшему разгребанию завалов на первом этаже в надежде найти что-нибудь, стоящее внимания, и новым попыткам заставить себя сесть за печатную машинку, дабы поработать. Счета за жильё, оплаченные не далее, как пару дней назад, печально свидетельствовали: если я не постараюсь и не выжму из себя стоящую идею для новой книги, недалёк тот день, когда мне придётся устраиваться за мизерные деньги помощником к одному из фермеров, которых я так щедро угощал выпивкой.