Читать книгу Последнее обновление - Евгения Цанова - Страница 5

По пути домой Анита молчала. Страйки деликатно держался чуть позади ― тренировал навыки полета и изучал мир за пределами дома. Никто из встречных не обращал на стрекозу ни малейшего внимания, и это было единственным, что сейчас могло порадовать Аниту ― задуманная маскировка помощника работала отлично.

Мысли в голове метались, то и дело налетая на препятствия, как Страйки в первые минуты после активации. Что делать? Пойти на прием к Бернарду и рассказать обо всём? «В Менторате с этой Николь разберутся, и я опять стану цельной, обрету полный контроль над своим телом и жизнью», ― размышляла Анита. Понимание, что ее проблема не уникальна и имеет решение, утешала, но одновременно вызывала тревогу. В голове засели слова Криса: «И то, и другое ― я. В единстве ― гармония». Анита знала брата и понимала, что за его шутливым пафосом часто скрывалось нечто большее.

Предстояло решить: отдаться в распоряжение Системы и Ментората, и позволить ампутировать ту неведомую часть своей личности, которую представляла собой Николь, или… Или что? Какова альтернатива?

«Да, Крису хорошо говорить, но у меня-то нет ни гармонии, ни контакта с этой другой частью. Я даже не чувствую, что это я! Как будто мое тело захватил чужой человек», ― в отчаянии думала Анита.

В любом случае, колебаться времени не было. Её уровень счастья и так заметно снизился после того, как она узнала о существовании Николь. Ещё буквально несколько дней таких показателей, и решать уже ничего не придется ― не миновать внеочередного приёма у Бернарда и глубокого менталскана.

Однако по непонятной ей самой причине Анита не чувствовала себя готовой к тому, что Николь исчезнет навсегда. Несколько дней наблюдая за двойником, Анита пыталась представить, каково это ― быть той, другой. Вчера она попробовала конфеты, которые покупала Николь и прятала в дальнем углу одного из кухонных шкафов, куда Анита обычно не заглядывала. Сначала вкус показался отвратительным, больше всего хотелось немедленно выплюнуть приторную гадость. Но она всё же заставила себя прожевать и проглотить, а после сидела с закрытыми глазами, прислушиваясь к ощущениям. Сердце отчаянно билось. Новый вкус разбудил беспорядочные видения, странные образы. Вот она куда-то бежит, вокруг огромные фигуры. Анита знает, что за ней гонятся и вот-вот схватят, надо бежать быстрее. Детские голоса поют веселую песню. Падение, боль… Что это, воспоминания? О реальности или о виденном во сне? Может быть, о чём-то из реальности Николь?

Сладкий вкус стал невыносимым, Анита бросилась в ванную, и ее долго рвало.

Нет, она по-прежнему не представляла, что происходит в голове у Николь, что та чувствует и чем живет, но уже не могла относиться к ней просто как к нежелательной помехе. Николь была сейфом, скрывавшим что-то важное. Тайну самой Аниты.

***

Вернувшись домой, Анита поделилась сомнениями со Страйки.

– Давай порассуждаем, ― с готовностью откликнулся помощник, ― если воспринимать Николь как одну из сторон твоей личности, то позволив ее стереть, ты уничтожишь часть себя. Если считать, что она отдельный человек, то ее ликвидацию можно считать аналогом убийства. Однако убийство может быть оправдано, если оно необходимо для спасения, например, твоей собственной жизни.

– Значит, я могу совершить частичное самоубийство или убийство, причём непонятно, что именно. Либо жить дальше, позволяя постороннему человеку арендовать мою жизнь и моё тело и не имея никакого контроля над тем, что он в нём вытворяет. Она же вообще вне зоны ментального анализа и контроля! А вдруг она, например, несчастна, как досистемный человек? А что если она покончит с собой? Ведь тогда она убьёт и меня. Отличный у меня выбор, нечего сказать. Спасибо за помощь! ― саркастично сказала Анита, совсем разнервничавшись.

– Не за что, это всего лишь моя функция ― помогать тебе, ― скромно ответил Страйки, не заметив подвоха. ― Вопрос в том, насколько в действительности вторая личность опасна для тебя.

– А как это определить?

Страйки приземлился на шею Аниты в районе седьмого позвонка и принялся делать легкий вибромассаж. Анита сначала хотела возмутиться непрошенным вторжением в ее личные границы, но с удивлением почувствовала, что манипуляции Страйки помогают, и немного расслабилась.

– Можно попробовать наладить контакт с Николь, проверить ее адекватность, выяснить, готова ли она сотрудничать. Давай ты запишешь ей сообщение, а я его передам, ― предложил Страйки, не прерывая массаж.

Познакомиться с Николь? То есть ― со скрытой частью ее самой? Идея выглядела странной, но разве это не то, чего на самом деле хотела Анита?

– Ты гений! ― воскликнула она. Стало немного легче от того, что решение, надо ли избавиться от Николь, можно отложить.

– Думаю, есть все основания согласиться, ― покладисто заметил помощник. ― Но я, как-никак, создан тобой, поэтому твои умственные способности тоже заслуживают высокой оценки.

– Есть ещё одна проблема. Как быть с моим уровнем счастья, пока я тут… знакомлюсь сама с собой и решаю, что делать дальше?

– Вынужден попросить у тебя прощения.

– За что?

– За поспешность в определении уровня твоего интеллекта. Ты что, не обратила внимания на слова Криса о возможности обмануть фелицитомер?

– Так, давай там вообще без оценок! Перед тобой такую задачу не ставили. Твоё дело ― наблюдать, накапливать информацию и анализировать. Я тебя сделала именно для этого. Запомнил ― и молодец, выполнил задачу. Только как воспользоваться этим? Вряд ли в сети можно найти объявления типа «Научу симулировать счастье, недорого».

– Ты права, поиск надо проводить более тонко. И поскольку из нас двоих именно я, похоже, обладаю более высоким интеллектуальным потенциалом, готов взять проведение этого исследования на себя.

Анита сдержала порыв вновь огрызнуться в ответ на неуместную реплику Страйки, понимая, что бессмысленно пререкаться с созданным ею самой устройством. Вместо этого она как можно более спокойно сказала:

– Вперёд! Ищи, а я пока поработаю. В конце концов, кто-то в этом доме должен заниматься тем, что приносит деньги. А то одна стихи читает, другой мой потенциал оценивает…

Спустя пару часов безуспешных попыток сосредоточиться на чертежах, Анита с завистью посмотрела на Страйки, который всё это время неподвижно сидел на столе. «Вот у кого нет никаких проблем с концентрацией», ― подумала Анита, а вслух поинтересовалась:

– Ну что, как успехи?

Страйки встрепенулся и доложил:

– Сложно сказать с уверенностью, но возможно, я нашёл того, кто нам нужен. В сером сегменте сети есть форум, где обсуждают разные любопытные вопросы. Например, как подготовиться к менталскану, если хочешь получить то или иное предписание, можно ли отсрочить получение предписания и так далее. В основном складывается впечатление, что участники не особо представляют, о чем идёт речь, рассуждают на уровне предположений и суеверий, рассказывают о своих экспериментах. Вроде того, как совершение разных обрядов, музыка и запахи влияют на показатели ментальной карты. Ничего особенно заслуживающего доверия. Но один тип ― его ник «Перевертыш» ― производит впечатление человека, который знает больше, чем другие. Несколько раз он отпускал критические высказывания о фелицитомерах, отзываясь о них как о примитивных приборах, которые завязаны на простейшие физиологические реакции, а также об упрощенной процедуре регулярного менталскана. Это совпадает с рассказом Криса. В другой ветке он назвал себя мастером игры на струнах души. Остальные участники сочли это поэтической метафорой и высмеяли Перевертыша, но в сочетании с прочими его высказываниями, а также с рассказом Криса, полагаю, что у этих слов есть конкретный смысл.

– Ему можно написать лично?

– Без проблем. Я зарегистрировался на форуме и теперь могу отправлять другим участникам частные сообщения.

– А какой у тебя ник? ― заинтересовалась Анита.

– Гений-летун. Так что пишем?

Анита отметила про себя, что стоит, пожалуй, подумать, как добавить в настройки стрекозы что-то, напоминающее скромность. Затем ненадолго задумалась и предложила:

– Давай напишем: «Критическое снижение уровня. Нужна помощь. Готова оплатить. Срочно».

Ждать пришлось недолго. Ответным сообщением пришли платежные реквизиты и сумма, которую отправитель обозначил как стоимость услуги.

– Что думаешь? ― засомневалась Анита. ― Это мой месячный доход. Насколько это вообще законно, и получу ли я то, что нужно?

– Вероятность получения нужной информации оцениваю примерно в пятьдесят процентов. Поскольку у меня отсутствуют собственные средства, то решение принимать тебе. Надо также учитывать, что этот Перевертыш может сотрудничать с Менторатом и передавать туда информацию.

– Это еще зачем? ― удивилась Анита.

– Ответ очевиден, но я готов пояснить, ― заявил Страйки.

– Ах, как великодушно! Ну давай же, поясняй.

– Задачей Ментората является обеспечение стабильного уровня счастья людей. Общение на подобных форумах в сети может быть одним из методов выявления тех, кому требуется помощь.

– Но ведь это же как-то… некрасиво, что ли. Вот так, исподтишка выведывать, ― Анита задумалась в поисках подходящего слова. ― Похоже на провокацию.

Страйки поднял голову и, как показалось Аните, уставился прямо ей в лицо. Впрочем, конструкция его глаз не позволяла сказать с уверенностью, куда именно он смотрит.

– С опорой на мой жизненный опыт и доступную информацию могу констатировать, что люди склонны вводить других в заблуждение, даже если это может повредить им самим, ― наконец изрек Страйки. ― В этой ситуации использование всего спектра методов представляется вполне оправданным. Людям верить нельзя, а их счастье обеспечить надо, ― вот такая дилемма стоит перед Менторатом. Если не ошибаюсь, примерно об этом же говорил твой брат.

– Разве? ― Анита устало потерла лицо. ― Что-то не припомню такого. Впрочем, речь не об этом. Что нам делать? Рискнём? Других вариантов же всё равно нет.

– Варианты всегда есть. Вариант один: обратиться к ментору и подробно изложить всю ситуацию. Вероятный исход ― лечение с устранением Николь. Вариант два: продолжить поиски информации о возможности влияния на показатели филицитомера. Вероятный исход ― не определен…

– Ладно-ладно, поняла, кэп. В конце концов, потерять деньги ― не самое страшное. Еще заработаю и с голоду не помру. А если это информатор Ментората ― что ж, значит, тем лучше, не придется больше ничего решать.

Анита сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и перевела запрошенную сумму по реквизитам, которые переслал Страйки.

Потянулись томительные минуты. Анита нервничала, срывала раздражение на Страйки и с тревогой следила за временем, понимая, что в любой момент контроль над ее телом и разумом может захватить Николь, ― день перевалил далеко за середину. А утром опять измерять уровень счастья, и результат может оказаться плачевным.

Она принялась бестолково кружить по дому, переходя из одной комнаты в другую. Занимала себя тем, что открывала шкафы, залезала во все углы, брала в руки предметы и думала о том, чьи они: её или Николь? Кто их выбирал, что они говорят об обладателе? Большинство вещей в доме явно принадлежали ей, Аните. Она помнила, как покупала их, они отвечали её вкусу. Но повсюду находились и признаки обитания Николь. Одежду, висящую в глубине шкафа, Анита рассмотрела уже несколько дней назад, после того, как впервые увидела Николь. Это были вещи более мягких, струящихся форм, чем привыкла носить она сама. Растительные принты и абстрактные узоры, нежные цвета, длинные юбки и платья ― вот, что отличало стиль Николь от Анитиного. От одежды исходил лёгкий запах фруктов и моря, смутно знакомый и немного тревожный. От него у Аниты начинало посасывать в животе и в груди будто возникал комок.

Попадались и непрактичные вещи без конкретного назначения. Вот, например, сделанная из натурального дерева модель древнего корабля с мачтами и парусами. Она стояла на открытой полке в гостиной. Как Анита могла раньше ее не замечать? Наверняка приобретение Николь.

Анита задумчиво гладила деревянные бока корабля, чуть шершавые и теплые, водила пальцем по линиям корпуса. «На таких парусниках люди когда-то выходили в открытое море. Интересно, каково это ― отдаться стихии, позволить ветру надувать паруса, а если он стихает, то просто ждать? Мы с детства знаем, что нам гарантировано исполнение желаний, самореализация, жизнь, полная удовлетворения. А как жили люди всего двести лет назад? Как можно просыпаться утром, не зная, принесёт ли тебе наступающий день хоть каплю радости? Сознавать, что впереди лишь тяжёлый и скучный труд? Может быть, люди не особенно задумывались о счастье? Знали ли они вообще, что это такое?».

Устав кружить по дому, Анита вышла в сад. Осторожно опустилась на краешек скамейки и попыталась посмотреть на мир глазами Николь. Чем она тут занимается так подолгу? На что смотрит, о чём размышляет? «Листья деревьев. Зелёные. Создают тень над скамейкой. Удобно. Не жарко». На этом моменте мысли Аниты об окружающем её мире зашли в тупик, она почувствовала себя на редкость глупо. Рифмованные строки складываться не спешили. «Как она, интересно, это делает? Ведь всё, из чего Николь складывает стихи, есть и у меня в голове. Она видит этими же глазами, думает теми же самыми клетками мозга. Почему же у неё получается при этом нечто, о чём я не имею ни малейшего понятия?».

Анита закрыла глаза, глубоко вдохнула и прислушалась к своим ощущениям. Запах травы, цветов, ощущение тепла на щеке, там, куда пробивается луч солнца через листву, отдаленные звуки голосов, шелест и шуршание. Вокруг происходила масса всего. Ощущать это, осознавать, думать об этом было… непривычно, но, пожалуй, приятно.

Интелком передал слуховым датчикам мелодичный сигнал полученного сообщения. Обратный адрес и имя отправителя были зашифрованы. Сообщение содержало аудиофайл ― что-то вроде лекции, начитанной приятным голосом, непонятно мужским или женским, вероятнее всего ― синтетическим. Невидимый рассказчик говорил о возможности управлять своим настроением. О том, что это длительный процесс, требующий глубокой работы над собой, но научиться приводить себя в состояние умиротворения на короткий срок, необходимый для измерения уровня счастья и получения нормативного результата, может каждый с помощью специальных техник.

Голос называл такие техники «медитация» и давал четкие инструкции, как их выполнять. Стараясь не волноваться и убеждая себя в том, что всё получится, Анита, как прилежная ученица, выполняла указания. Закрыв глаза, она изо всех сил расслаблялась, пытаясь вызвать в воображении образы, о которых говорил голос, но чувствовала лишь бессилие и раздражение. «Чушь собачья, ― думала она и тут же ловила себя на том, что судорожно сжимает челюсти, так, что зубы скрипят, ― наверняка у Николь бы это получилось, а по мне так это какая-то антинаучная хрень».

Утомленная бесплодными попытками, Анита сама не заметила, как задремала и уступила место Николь.

Наутро после пробежки Анита вновь вернулась к обучению медитациям. На этот раз она чувствовала себя более свежей и отдохнувшей и инструкции воспринимала без раздражения. Сосредоточившись на дыхании, Анита постепенно погружалась в спокойное и бездумное состояние. Удалось приглушить привычный скептицизм, так, что она даже ощутила странное доверие к лектору. После слов «а теперь открой глаза» Анита немедленно схватилась за фелицитомер и облегченно выдохнула, увидев приемлемые результаты.

«Ну что же, по крайней мере, я выиграла время», ― подумала она, ощутив прилив энергии.

Затем Анита занялась видеосообщением для Николь. Это оказалось непростой задачей и заняло несколько часов. Надо было продумать все нюансы: что именно рассказать, как не слишком испугать и побудить сотрудничать или, по крайней мере, не делать того, что может навредить им обеим. После этого ― заучить своё послание, чтобы не читать его по бумажке и выглядеть более естественной. И наконец ― записать в память Страйки. Получилось далеко не с первого дубля.

Покончив с сообщением, Анита принялась штудировать архивы двухсотлетней давности, которые подобрал для нее помощник. В этот раз читала не торопясь, делая выписки и заметки. Это позволяло отвлечься от панических мыслей, представить, что она просто решает исследовательскую задачу. Анита искала ответы на вопросы о причинах возникновения второй личности и о том, как можно исправить ситуацию, не прибегая к средствам, которыми пользовался Менторат.

Вновь и вновь ей попадалось мнение, что причиной расстройства может быть тяжелая психологическая травма в прошлом, вытесненная из памяти и сознания. Об этом же упоминал и Крис.

Травма, травма… Чем больше Анита об этом думала, тем больше теряла почву под ногами. Что такое травма? Сильная неприятность? Когда что-то тебя так расстраивает, что психика не может с этим справиться? Это звучало абсурдно, как, например, предположение, что причиной был сепсис или столбняк. Ничего подобного не происходило с людьми уже очень давно.

Не зная, за что зацепиться, Анита взялась перебирать в памяти интелкома свои детские фото и видео. Прямо в объектив внимательно, без улыбки смотрела аккуратная девочка. Даже играя, она, казалось, держала осанку и была сосредоточена. Темно-русые волосы собраны в гладкую прическу. Анита машинально провела рукой по голове ― она так и не изменила с тех пор имидж. На некоторых фото или видео рядом были родители или Крис. Они обнимали Аниту за плечи, улыбались, играли или разговаривали с ней. Всматриваясь в семейную идиллию, Анита почувствовала, что по коже побежал холодок. Что-то было в этой картинке неприятное, вызывающее беспокойство. Анита закрыла глаза, досчитала до десяти, а затем вновь посмотрела на изображение себя вместе с семьей, стараясь представить, будто это посторонние, незнакомые ей люди.

В расположении фигур, их взаимодействии друг с другом она не замечала ничего странного. Родители смотрели на нее ласково, на лице Криса, как всегда, было задиристое и слегка насмешливое выражение. Проблема крылась в девочке. Та держалась подчеркнуто отстраненно: ни наклона головы, ни взгляда в сторону родных. Она будто не замечала, что рядом с ней кто-то есть.

Анита встала и покрутила головой, размяла затекшие от напряжения плечи, пытаясь объяснить увиденное. «Ну да, такой я всегда и была. Не зря же мой статус ― одиночка. Это не плохо и не хорошо, просто тип личности. Я такая с детства ― самодостаточная. Но ведь Николь же другая! Постоянно с кем-то болтает, даже сама заговаривает, и вид у неё при этом такой, как будто это самое естественное дело. Да еще эта ее влюбленность», ― размышляла Анита.

Затем она перешла к более ранним архивам, относящимся к периоду, когда ей было от трех до шести лет. Просмотрев пару десятков изображений себя трехлетней, Анита почувствовала озадаченность. На них она увидела улыбчивую девчушку с ямочками на пухлых щеках и растрепанными кудряшками, увлеченно играющую с другими детьми или нежно обнимающую детскими ручками родных. Эта девочка больше напоминала Николь, а не Аниту.

В четыре года ― то же самое. И в пять она по-прежнему озорная и, похоже, общительная девочка. Вот он, переход ― в шестилетнем возрасте. Есть промежуток, что-то около двух месяцев, когда записей нет вообще, линия ее личной истории прерывается, а затем возобновляется, и вот она ― повзрослевшая, серьезная, с прямой спиной. Отдельная от всех.

«Почему же возник этот непонятный пробел, что произошло?» ― Анита закрыла глаза и попыталась вызвать детские воспоминания. Всё говорило о том, что тяга к технике и электронике была у нее всегда. Она отлично помнила, как играла с наборами детских инструментов, конструкторами, разбирала домашние приборы и изучала их устройство, как ходила на занятия по проектированию. Никаких историй, связанных, например, со стихами или чем-то подобным, при всём старании вспомнить не удавалось.

Вздохнув, Анита открыла глаза и сделала заметку: «Поговорить с Крисом или родителями о том, что произошло, когда мне было шесть лет». Немного подумав, она стерла слова «или родителями» и тут же почувствовала себя лучше. Разговаривать с родителями о детстве почему-то совсем не хотелось.

На этом она решила закончить с самокопанием и попробовать переключиться на работу. Анита старалась не думать о тех открытиях, которые ждали сегодня Николь, и о том, как та могла отреагировать на них.