Читать книгу Девочка (не) Джеймса Бонда - Евгения Халь - Страница 2

Пропала. Совсем. Мамочки! От него пахнет дорогим одеколоном и опасностью. Если любви с первого взгляда не существует, то почему я приросла к полу и не могу двинуться? Он улыбается. Но в узких от природы глазах какая-то настороженность. Волчья. Инстинктивная. Ее нельзя увидеть. Только почувствовать. И от этой хищной опасности у меня сладко замирает сердце. Да и внизу тоже замирает.

Он стоит, широко расставив ноги в черных джинсах. И мне так нравится легкая кривизна его ног со стопами внутрь. Так бывает у тех, кто занимается восточными единоборствами. И еще от него пахнет сдержанной силой.

Музыка внезапно смолкла. Я осталась в тишине. Только сердце тук-тук-тук. И ноги подкашиваются.

– Аня, Ань, ну ты чё залипла? Познакомься с моим дядей, о котором я тебе столько рассказывал, – донесся откуда-то издалека голос Сашки. – Его зовут Никита Стальной.

И тут я отлипла. И в коронной своей манере говорить глупости, когда очень хочется произвести хорошее впечатление, спросила:

– Стальной? Это никнейм такой?

Никита приподнял одну бровь и молча окатил меня взглядом. Как холодной водой из ведра.

– У моего поколения, детка, никнеймов нет, – его узкие губы с трудом приоткрылись, как будто им было жаль тратить силы и слова на такую дуру, как я. – Мы как-то всё по старинке. По пачпорту, так сказать.

– Это его настоящая фамилия, – подтвердил Саша. – Просто я – Колесников, так как мама в замужестве взяла папину фамилию. А девичья у нее была Стальная. Но можно звать его просто Китом. Потому что он большой и добрый, как кит.

– Можно, – легко согласился Никита. – Но не нужно. Никита Ильич звучит лучше. Компроме, милая барышня? – и снова ледяной взгляд из-под длинных, светло-коричневых ресниц.

Полыхнуло. То ли внутри, в моем сердце, то ли на щеках. Где-то снаружи меня обожгло холодным таким огнем. Как от стальной ручки, если на морозе за нее схватиться голыми руками. Барышня! Нашел же слово! Мягкой и пушистой стать не удалось. Сошла за дуру. Ладно, пойдем другим путем: ударим интеллектом. Не один он знает три с половиной слова по-французски.

– Уи, месье, – я присела в легком реверансе и бойко продолжила по-французски, – вообще быстро ухватываю суть, даже если со стороны этого не видно.

Бинго! Его бровь, все еще приподнятая в снисходительном высокомерии, опустилась на то место, которое ей выделила природа.

– Вы говорите по-французски, – он не спросил, просто констатировал факт.

– Да она у нас вообще полиглот, Кит, – Сашка изо всех сил пытался сгладить неприятную ситуацию. – Лучшая на курсе во всем. Английский, французский, итальянский – шпарит только так.

– Несказанно рад, – губы Никиты растянулись в подобие улыбки, но глаза при этом остались холодными и внимательными. – Ну, молодежь, веселитесь. А у меня куча дел, к сожалению. Труба зовет.

– Уже уходишь? – огорчился Сашка. – Только что приехал. Ну ты что, Кит? Время детское.

– Это для вас, молодежи, детское. А я старенький. Кит дряхлый и ветхий уже. Киту нужно на горшок и в люлю. Извини, мужик, – Никита похлопал его по плечу. – Я на минуту заехал подарок тебе преподнести. Потом посидим по-семейному, вдвоем. А сейчас, я, правда, занят. Без обид, ладно, Саня? – он поднял кулак и протянул Сашке.

– Ладно, – Сашка в свою очередь сжал кулак и ударил им по кулаку Никиты.

Сейчас он уйдет. А вместе с ним и… что? Я не знала. Просто хотела, чтобы холодные льдинки его глаз продолжали пристально изучать меня. Я – дура. Или ненормальная. Но впервые в жизни я почувствовала, что так хочу мужчину, что просто сейчас умру. Никогда такого не испытывала. Так и бы свернулась ласковой кошкой в его руках. Фу! Аня, прекрати! Гадость какая! Я мысленно дала себе две пощёчины. Это какая-то магия. Он просто взрослый и вредный дядька. Папик. Вот он кто! Слово найдено. Сейчас я его мысленно запрезираю и все закончится.

Ну же, Анька, напрягись! У него под джинсами старческие трусы. Линялые. И носки, наверняка, с дырочками. И… чёрт, не получается. Не приклеивается к нему папик.

Папик – это что-то пузатое, нелепое, с круглой мордахой и пивным брюшком. Сильно потёртое жизнью. А Кит весь как натянутая струна. Он очень высокий, под два метра, сухопарый и гибкий. Держится прямо, черные джинсы подчеркивают узкие бедра, черная шелковая футболка обтягивает широкую грудь и свободно спадает на совершенно плоский живот. Наверняка, там еще и кубики на прессе. Кожаная куртка небрежно сидит на широких плечах. И рукава топорщатся от накачанных бицепсов. Шоколадного оттенка кожа куртки натягивается на них, когда он двигается. Темно-каштановые, с легкой проседью волосы оттеняют светло-карие, почти медово-прозрачные глаза. Черты лица резкие, с высокими скулами, щеки впалые, но не от худобы, просто строение лица такое. Злой, резкий, как щелчок кнута, мужик. Матерый волчара. И взгляд волчий, вечно настороженный. Одно слово: Стальной. Всё! Теперь точно пропала. У меня даже под волосами на макушке полыхнуло, так меня внутри обдало кипятком. Так вот что мне нравится: не ласковые щенки, как Сашка, а матерые волки. Теперь я понимаю, что чувствовала Красная Шапочка.

Кит повернулся и вышел. Сейчас он уйдет, и я его больше не увижу. Его даже Сашка видит не часто. Сколько раз он мне говорил, что у его дяди, который заменил ему отца, очень ответственная работа. Какая именно я так не поняла. Сашка не уточнял. Только намекал, что это как-то связано с дипломатией, поэтому он и выбрал факультет международных отношений, чтобы не прерывать династию. Я нервно схватила со столика бокал с безалкогольным коктейлем и махнула. Во рту вспыхнул пожар. Я закашлялась и согнулась пополам.

– Черт, Аня, это же с алкоголем! – крикнул Сашка. – Ребята, ну кто зожные коктейли вместе с бухлом поставил? Просил же вас: ставьте отдельно! Нельзя Ане пить. У нее непереносимость алкоголя. Вообще почему нужно обязательно бухло тащить на вечеринку? Нельзя без этого обойтись? Сказал же вам: зожный день рождения, зожный. Да что с вами не так? Вырубай музло! Вырубай, кому сказал?

Музыка стихла. Наши однокурсники столпились вокруг меня.

– Да ладно! Там того бухла было чуть-чуть, детские коктейли, реально детские, – возмутилась Ленка, сверля меня ненавидящим взглядом.

Саша давно ей нравился. И она всё никак пережить не могла, что он не залипает на ее за дикие деньги сделанную грудь, нарощенные волосы, коровьи ресницы и вообще инстаграмный "лук".

– Вечно ты, Анька, кайф обломаешь, – прошипела Лена.

– Она не виновата, что ее организм алкоголь не выносит, – заступился за меня Сашка. – Я тоже не пью, хоть и могу. Из принципа не бухаю!

– С каких это пор ты на ЗОЖ подсел? – насмешливо протянула Лена. – Потому что Анечке нельзя, так ты тоже бросаешь?

– С тех самых пор, как тебя понесло по клубакам и бухачам, – огрызнулся Сашка.

Он так горячо меня защищал, что мне стало неловко. Навоображал себе, что я его девушка. Но между нами ещё ничего не было. Пару раз поцеловались разве что. Мама и бабушка говорят, что он мне нравится. Им виднее. Я вообще с ним встречаться не хотела. Но бабушка сказала:

– Пойди, Аннушка, развлекись. Учеба – это хорошо. Но и зубрилкам нужно замуж. А парень хороший, не наглый. Из интеллигентной семьи. И самостоятельный. Один живёт. Значит, не папенькин сынок. Вот и походи с ним по клубам. Корона не упадет. Всё лучше, чем дома киснуть.

Эх, бабушка! Видела бы ты меня сейчас, когда я на дядю Сашки залипла. Нет, я тебе такое не расскажу. Мне стыдно. От того, что мысли мои как-то резко переместились в нижнюю часть тела, да там и остались. А сердце вообще стало в горле комом. Нет, нужно отсюда бежать. А то Сашка что-то поймет. Тем более, что алкогольный ожог начал понемногу отпускать. Я выпрямилась. Очень неприятно, когда на тебя все пялятся и мысленно называют кайфоломщицей. Наверно, в этом коктейле было очень мало алкоголя. Потому что боль в желудке стихла. Зато по венам разлилось приятное тепло. Я обязана увидеть Кита еще раз. Ну хоть краем глаза!

– Включите музыку, со мной все в порядке. Ладно, домой пойду! – я схватила свой любимый рюкзачок в форме Малыша Йоды из киносаги "Звездные войны", и пошла к двери.

– Я тебя отвезу, а вы смотрите хату не спалите, – Сашка взял со стола ключи от машины.

– Нет! – возразила я. – Сама доберусь У меня еще важные дела здесь неподалёку.

– Ань, ну что еще за дела? – нахмурился Сашка. – Бред какой-то! Куда ты пойдешь? Время за полночь. Завтра свои дела доделаешь. Одну тебя не отпущу.

Вот почему он меня так бесит? Хороший же парень, не спорю. Но иногда в своей чрезмерной опеке напоминает маму. Или папу. Хотя тут мне судить сложно. Я своего папу не помню. Он погиб, когда мне и года не было. Просто отеческая забота его иногда стоит колом в горле. Он такой приторный, как халва, политая медом. За это его и любит моя бабушка. Потому что, по ее словам: "Таких достойных молодых людей почти не осталось в этом вертепе". Жаль только, что мне, как оказалось, не нравятся достойные и молодые люди.

– Саш, мне нужно побыть одной! Понимаешь?

– Но, Аня… – растерянно начал он.

– Одной, Саша, одной! – прокричала я с лестничной клетки и выскочила на улицу, не дожидаясь лифта.

Кубарем скатилась по ступенькам и сразу же увидела Кита. Он сидел в машине с открытой дверью и разговаривал по телефону. Беседа явно была неприятной. Кит злился. Да так красиво, что я невольно залюбовалась. Слов было не разобрать, но узкие его губы презрительно кривились, а глаза искрились льдом.

Увидев меня, он кивнул. Я кивнула в ответ и обошла машину сзади, намереваясь перейти дорогу. Не знаю, что было в том коктейле, который я так лихо опрокинула, но меня вдруг качнуло вперёд. Может быть, алкоголь только сейчас начал действовать на мой абсолютно непьющий организм? Потому что лицо внезапно онемело, голова закружилась, а ноги заскользили по мокрому от осеннего дождя асфальту.

Я замерла на краю тротуара, пытаясь справиться с внезапной качкой. Земля под ногами ходила туда-сюда, как палуба корабля.

Дверь машины хлопнула, закрываясь. Взревел мотор. Кит продолжил громко спорить с кем-то по телефону и одновременно дал задний ход. Я поспешно взлетела на тротуар, и в этот момент моя нога подвернулась. Я взмахнула руками, пытаясь поймать равновесие, неловко повернулась и во весь рост растянулась на проезжей части лицом вверх. Задний бампер машины надвинулся на меня. Колеса оказались прямо перед носом. Я завизжала и зажмурилась. Всё! Сейчас меня размажет. Мама!

– Ёлки-палки, лес густой! – раздалось над ухом, и сильные мужские руки подняли меня с асфальта.

Кит усадил меня на багажник машины.

– Ты как? – он с тревогой вглядывался в мое лицо.

– Нормально… я… только… голова… кружится.

– Попробуй соединить кончики пальцев, Аня.

Я послушно исполнила его просьбу.

– А теперь поочередно коснись носа сначала одной рукой, потом другой.

– Да нормально со мной всё, – вяло возразила я.

– Это я решу: нормально или нет. Выполняй! – приказал он таким тоном, что я немедленно подчинилась.

– Так, хорошо. Сотрясения вроде нет, – кивнул он. – Но колени ты разбила ужасно, – он осторожно прикоснулся к моим коленкам, торчащим из-под порванных джинсов. – Нужно в больницу, сделать рентген на всякий случай. Нельзя так костями громыхать, где не попадя.

– Пожалуйста, только не туда! – взмолилась я.

– Хорошо я тебя домой отвезу, – согласился он. – Перевяжешь, промоешь, а там видно будет.

– Мне нельзя домой в таком виде! Бабушка инфаркт получит!

– Хорошо, – тяжело вздохнул Кит. – Но родители же у тебя есть? Или только бабушка?

– Есть, но они отдельно живут. И потом, если я так домой приду, то бабушка сначала упадет в обморок, а потом позвонит родителям. Мама сразу примчится, таща отчима на прицепе, и мне весь мозг вынесет. А отчим лекцию прочитает. Нет уж! Лучше умру на тротуаре. В уголочке. Тихонечко так, как цветы умирают в полях.

– Что ты сказала? – рассмеялся он. – Тихонечко, как цветы умирают в полях?

– Это поэт так сказал. Велемир Хлебников. Извините, что давлю интеллектом, – алкоголь оказался коварнее, чем я думала, и меня неудержимо тянуло философствовать и вообще продемонстрировать ему мой крутой интеллект.

А пусть не думает, что я дурочка! Он ведь точно так и решил. Потому что у меня внешность совершено не соответствует содержанию. Я похожа на гамбургер из рекламы "Макдака", только наоборот. Гамбургер на картинке пышный и красивый. А в реальности прибитая жизнью булка с картонной котлетой внутри. А я наоборот: блондинистая дурочка с голубыми глазами и кукольной внешностью – мне все это говорят. Даже Сашка всегда смеется, что я похожа на анимэшку. А внутри меня сидит задрот в очках, как у Гарри Поттера.

– Вот бабушка мне говорит, что нельзя цитировать поэтов и писателей в беседе с незнакомыми людьми. Можно поставить человека в неловкое положение, если он не знает того, что знаю я.

Какую пургу я несу! Аня, закрой рот! Хватит!

– Ну в чем-то твоя бабушка права, конечно, – согласился Кит. – Хорошо, домой нельзя. Я понял. Тогда отнесу тебя к Саше, наверх. Там промоем твои боевые раны и прочее, – он подложил под меня руки, собираясь поднять.

– Нет! Даже не думайте! – я молитвенно сложила ладони. – Пожалуйста!

– Ах вот как, – медленно протянул он. – Видимо, я много не знаю. Ладно. Ну, тогда к подругам. Чтобы ты не померла, как цветы в полях.

– У меня нет подруг… ик! – меня вдруг одолела икота, взгляд расфокусировался и перед глазами всё поплыло.

Но самое кошмарное, что к горлу подступила тошнота. И я с ужасом поняла, что меня сейчас вырвет. Только не при нем! Пожалуйста, мать вселенная! Не при этом мужчине!

– Так не бывает, – решительно возразил Кит. – У всех девочек есть подруги.

Вселенная молитву услышала и тошнота малость начала спадать.

– С подругами нужно делиться секретиками. А я предпочитаю свои секреты держать при себе, – мне, наконец, удалось посмотреть на него прямо, преодолев временное косоглазие.

Вот не повезло мне унаследовать от папы полную непереносимость алкоголя! Говорят, что это заложено генетически, если несколько поколений подряд вообще ничего и никогда не пьют. А у папы точно не пили. Там, где он родился, это просто недопустимо.

– При себе? Правда? – Кит удивлено посмотрел на меня.

И тут случилось чудо. Сталь поплыла. Его колючий взгляд потеплел. Отчего бы это? Он изврат и ему нравится, когда девушкам больно?