Читать книгу Поехали! - Евгения Кретова - Страница 2

– «Караван», говорит «Мангуст-5». Согласно разнарядке нахожусь у сектора номер девятнадцать, правый борт, секция семь. Готов к захвату и стыковке, – доложил Андрей и откинулся в кресле, краем глаза отслеживая показания приборов и изредка бросая взгляд на хорошо видимые на левом обзорном экране две недвижимые пока швартовочные мехруки.

Мимо проплыл Егор, устроился в соседнем кресле, пристегнулся.

– В отпуск хочу, – печально сообщил он.

– Ты два месяца назад в отпуске был, – не отрываясь от монитора, напомнил Андрей.

Егор фыркнул, небрежно махнул рукой.

– Какой же это отпуск? – равнодушно проговорил он. – Две недели. И те на станции. Я на тренажёры до сих пор смотреть не могу. Опять же, привет Кориолису. У меня левое ухо постоянно закладывает. Как посплю, так и закладывает. Хоть не спи вообще.

– Там хоть какое-то подобие силы тяжести, – Андрей пожал плечами, – мы вот с Мишей те две недели в невесомости болтались.

– «Караван» «Мангусту-5». Вас понял. Через две минуты начинаю процедуру швартовки. По окончании приготовьтесь принять грузовой модуль.

Андрей в задумчивости поскрёб левую щёку.

– Миш, ты что думаешь по этому поводу? – спросил он.

Михаил, габаритами здорово напоминавший лесного тёзку, перестал возиться с интерфейсом грузового отсека.

– Про Егорушку нашего думаю, что он нахал, – по-доброму веско пробасил он, – а про грузовой модуль я сам не понял. Платформа что, не нужна?

– Сам ты, Миша, нахал, – нисколько не обиделся Егор и добавил, обращаясь уже к Андрею, – а правда, командир, уточнить бы надо. Может, они там на «Караване» перепутали чего?

Корабль мягко качнуло. Раз, другой. Швартовочные мехруки держали «Мангуста» крепко и уверенно.

– «Караван» «Мангусту-5», – голос с чуть заметной хрипотцой показался Андрею знакомым. И манера говорить, слегка растягивая гласные, тоже была знакома, – приготовиться к стыковке с грузовым модулем.

– Ковярзин, ты, что ли? – с некоторым сомнением поинтересовался Андрей.

Секунду или две на «Караване» молчали, потом всё тот же голос без особого, впрочем, энтузиазма ответил:

– Ну я. У вас проблемы, «Мангуст»?

– Слушай, Ковярзин, – заговорил Андрей и даже чуть подался вперёд, словно стараясь оказаться ближе к невидимому собеседнику. – А это точно наш груз? Просто обычно на внешней платформе крепят или в грузовом отсеке. А тут целый модуль. Я уж и не припомню, когда мы в последний раз…

– Ваш, – односложно ответили с «Каравана».

– Ясно, – сказал Андрей.

– И как вы его в тот раз две недели вытерпели? – с преувеличенным сочувствием покачал головой Егор. – Это же не человек, это сухофрукт какой-то.

– Мучились страшно, – в тон ему ответил Андрей.

Миша угукнул и подхватил:

– Страшно мучились.

– Я, между прочим, всё слышу, – сказали с «Каравана».

Егор демонстративно зажал рот руками и вытаращил глаза, изображая крайнюю степень испуга.

– Начинаю стыковку модуля.

– Миша, принимай, – скомандовал Андрей.

– Принимаю, – отозвался тот, – всё в штатном режиме.

Корабль немного тряхнуло. Зашипело, потом глухо клацнули замки.

– Стыковка прошла успешно, система герметична, – доложил Михаил.

– Ковярзин, ты ещё здесь? – спросил Андрей.

– Да.

– Ковярзин, что в модуле? В честь чего такой праздник?

– Вся сопроводительная документация передана на бортовой компьютер, – сухо ответили с «Каравана». – Ознакомьтесь и подтвердите готовность к выполнению.

– Сухофрукт, – одними губами прошептал Егор.

Андрей открыл файл с сопроводиловкой, вчитался. Продовольствие, оборудование, расходные материалы, биоматериалы, выделено красным. Пункт назначения – научно-исследовательская станция «Европа-3». Статус доставки – срочно.

Хм, биоматериалы.

– Слушай, Ковярзин, – начал было Андрей, – по старой памяти, так сказать…

– Доложите о готовности.

– Да что ты за человек-то такой! – не выдержал Егор. – Тебя по-человечески просят, а ты!

Ответом его не удостоили.

Андрей вздохнул и отчеканил:

– «Караван», говорит «Мангуст-5». Груз принял, все системы в норме. Готовность к отшвартовке и выполнению задания подтверждаю.

– Начинаю процесс отшвартовки, – прозвучал голос Ковярзина, и на долю секунды Андрею показалось, что в этой дежурной короткой фразе он различил нечто большее, чем просто рабочую команду. Не то тень тоски, не то отблеск воспоминания.

Андрей тряхнул головой. Нет, показалось.

– Егор, – скомандовал он, – хватит паясничать, принимай управление.

– Есть, принять управление, командир, – с готовностью подхватил напарник, – запускаю маневровые. Отсчёт пошёл. Три, два…

Швартовочные мехруки мягко разомкнулись и неспешно принялись прижиматься к борту.

– Один, – объявил Егор.

Корабль чуть повело, и он, корректируя курс боковыми ускорителями, начал аккуратно отдаляться от грузовика.

А Андрей всё смотрел в обзорные экраны, где медленно и величественно уходила вверх и влево махина длинномера, похожая сейчас на гигантский железнодорожный состав, собранный местами из матовых, местами непроницаемо чёрных, а местами ослепительно белых даже в скудных лучах далёкого Солнца цистерн.

Угол обзора изменился, и теперь километровый грузовик уже напоминал огромную, парящую в пустоте гусеницу со множеством лапок.

Длинномер, грузовой транспортник серии «Караван», один из двадцати безостановочно курсирующих в пределах Солнечной системы. На данный момент – вершина научно-технической мысли человечества. Корабль, родившийся в космосе, принадлежащий космосу, немыслимый вне его.

Это благодаря им, «Караванам», человечество осторожно и с оглядкой, но всё же дотянулось почти до пояса Койпера. И пусть колонии как постоянно действующие и работающие поселения были пока только на Луне и на Марсе, зато станции, по большей части научно-исследовательские, прочно окопались на всех планетах и некоторых спутниках.

Для их снабжения в точках максимально приближённых к пересечениям орбит «Караванов» были построены дрейфующие ремонтно-эксплуатационные базы, силами нескольких, обычно пяти-десяти челноков, обеспечивавшие транспортировку грузов с длинномера до места назначения и обратно.

Андрей отработал на одной из внутренних РЭБ четыре года чистого времени. Пилотировал точно такой же грузовой, а иногда и грузопассажирский корабль. Встречал и провожал «Караваны», мотался между внутренними планетами. Полгода работы в космосе, полгода реабилитации на Земле. С этим всё строго.

А потом попросился в дальнее внеземелье.

Зачем? – спрашивали его. Кто с недоумением, кто с живым интересом, а кто и с откровенным осуждением. Деньги? Да, хорошие, но не сумасшедшие. Слава? Престиж? Но за пределами Земли давно уже работают тысячи. На всех славы не напасёшься.

Андрей обычно не отвечал. Так, пожимал неопределённо плечами. Дескать, как хотите, так и думайте. Да он и не знал, что нужно ответить.

Просто чувствовал потребность быть там, на высоте.

Космос никогда не был для него пустым. Это была не пустота, нет. Это была высота. Говорят, высота привораживает. Высота в миллионы километров привораживала в миллионы раз сильнее.

И всё-таки, подумалось Андрею, они ненормальные. Все они. И те, кто обрекает себя на многие месяцы, а иногда и годы добровольного заточения в замкнутом, насквозь искусственном пространстве колоний и станций. И те, кто носится в безжизненном сумраке на крошечных судёнышках, силясь связать эти островки человечества. И он, Андрей Колотов, и неугомонный балагур Егор, и флегматичный добродушный увалень Михаил, и даже до икоты нудный и до тошноты педантичный Ковярзин, и тысячи, тысячи других. Все они мазаны одним миром.

И никуда от этого не денешься, потому что высота привораживает.

А обыватели? Обыватели в космос не летают. Туризм не в счёт.

А ещё он понял, что его опять накрыло. Понял и поморщился, как от несильной, но не отпускающей боли. Это был нехороший знак. Суеверным Андрей не был на Земле, не стал им и за её пределами, но к предчувствиям привык прислушиваться и знал – накатывает обычно накануне какой-нибудь внештатной ситуации. Или, проще говоря, накануне больших неприятностей.

– Ну, почему так-то? – возмущался Егор. – Нет, командир, ты скажи, почему так?

Андрей вздрогнул и очнулся. Рассеянно глянул на фыркающего Егора, спросил:

– Что ещё?

– Да вот, – тот ткнул пальцем куда-то в пространство, – Никифорову и Соломатову опять повезло. Забрали с «Каравана» ремкомплекты для базы и теперь, значит, неспешно пыхтят домой.

– И? – не понял Андрей.

– Что и? Командир, – не унимался напарник, – это же не смена, это же прогулка прям какая-то. Завтра причалят, разгрузятся и на боковую!

– Егор, – Андрей снова поморщился, но теперь скорее по привычке, – хватит, а? Тебе заняться нечем? Ну так иди отдохни, через три часа сменишь меня. Или Мише помоги. Он, в отличие от тебя, делом занят, правда, Миш?

– Точно, – прогудел тот.

– Вот, – сказал Андрей, – видишь?

– И очень интересным делом, – задумчиво продолжил Михаил, – уже минут десять стараюсь понять, почему в модуле падает давление и температура.

Андрей и Егор одновременно развернулись в креслах:

– Что?!

– Покажи, – потребовал Андрей, отстегнувшись и подплывая к панели приборов стыковочного узла.

Михаил показал.

– Причина?

Михаил пожал плечами.

– Не знаю. Зумер не верещит. Пока не верещит, – поправился он, – но там точно что-то неладно.

Андрею показалось, что у него в голове радостно запрыгал на одной ножке кто-то маленький и мерзкий, кривляясь и гнусаво напевая: «Накаркал! Накаркал!»

– Я чего спросить хотел, – встрял Егор, толкаясь рядом, – нам модуль с СЖО пристыковали. А зачем там СЖО? Он же грузовой. Аппаратура там всякая, наверное, продовольствие…

– Биоматериалы, – вспомнил Андрей сопроводиловку и похолодел, – там ценные биоматериалы для станции. Поэтому и статус доставки «срочно», поэтому и система жизнеобеспечения.

– О, – невесело протянул Егор, – ну мы попали. Может, на «Караван» сообщить?

– И что нам это даст? Груз приняли. Ответственность на нас. Миша, предложения есть?

Михаил только вздохнул.

– Командир, ну какие предложения? Груз, судя по всему, э… деликатный. Требует соблюдения определённых условий. Если точнее, температуры, давления и состава атмосферы аналогичных земным. Надо входить в модуль и разбираться на месте. Другого выхода я сейчас не вижу.

– Понятно, – процедил Андрей, потом уточнил, – скафандры?

– Вряд ли, – пожал плечами Михаил, – перепад пока незначительный, а разгерметизация нам не грозит. Тут не в узле дело.

– На базу сообщить? – спросил Егор.

Андрей секунду прикидывал последствия, потом отрицательно покачал головой.

– Нет, попробуем сами.

– А если люк модуля только наружу открывается? – не унимался Егор.

Тут уж Андрей не выдержал.

– А смысл? Кто его там изнутри открывать станет? Контейнеры с оборудованием? Незадекларированный киборг? Фигня неведомая? Всё, хватит. Миша, давай.

Михаил по очереди ослабил фиксаторы, пробормотал что-то под нос и с усилением потянул за рукоять.

Люк, чуть скрипнув уплотнителями, тем не менее плавно и легко отошёл в сторону. Все одновременно подались вперёд и одновременно же облегчённо выдохнули.

– Вот, я же говорил, – довольный собой и техникой напомнил Михаил, – Входим в модуль?

– Входим.

С люком модуля пришлось повозиться. То ли его тоже последний раз открывали далеко не вчера, то ли начинала сказываться разница в давлении двух аппаратов.

Наконец Михаил упёрся ногами в ближний поручень и толкнул себя внутрь, буквально выдавив преграду. Андрей почувствовал, как по ёршику волос пробежал едва уловимый тёплый ветерок. Почти сразу система корабля загудела чуть громче и натужнее, выравнивая давление и корректируя состав атмосферы.

– Что там, Миш? Да говори уже, что там? – Егор ёрзал, силясь разглядеть внутренности «прицепа», но богатырская фигура Михаила занимала почти всё пространство перехода и разглядеть хоть что-то было совершенно невозможно.

– Темно, – голос прозвучал глухо, как будто издалека, – темно и прохладно.

– Ясно, вылазь оттуда, – скомандовал Андрей, отлетая назад. В носу неприятно засвербело, и он негромко чихнул.

– Будь здоров, – вежливо пожелал Михаил.

– Да будешь тут, – буркнул Андрей, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Фонарь дай. Посмотрю, что там за биоматериалы такие ценные, что ради них целый модуль с СЖО пригнали.

– Ага, а вдруг там зараза какая? – выпучив глаза, страшным голосом предупредил Егор.

Андрей только отмахнулся, как от назойливой мухи. Оттолкнулся рукой от стены и аккуратно ввинтился в пространство перехода.

Внутри модуля действительно было прохладно. Прохладно, темно и очень тесно. Контейнеры разной формы и величины занимали практически всё свободное место, громоздясь друг на друга и создавая видимость отсутствия хаоса только благодаря очень грамотно организованному расположению и креплению.

Андрей медленно провёл лучом фонаря слева направо, вглядываясь и вчитываясь в надписи и условные обозначения. Так, здесь, судя по маркировке, находилось новое оборудование для станции. Чуть правее, собранные в аккуратную пирамиду, расположились контейнеры с продовольствием.

Значение некоторых символов Андрей не помнил, другие вообще видел впервые. На то он и передовой край науки. Понимать надо.

А ещё на нескольких контейнерах предохраняющий материал был как будто помят и надорван. Словно кто-то настойчиво, но безуспешно пытался их вскрыть.

Модуль был значительно меньше корабля и не предназначался для постоянного пребывания человека, а значит, местная СЖО отвечала только за терморегуляцию, давление и газовый состав. Хорошо, накинем для верности фильтры вредных примесей.

И тем не менее что-то в мерном гудении аппаратуры вызывало… Нет, не беспокойство. Скорее, недоумение.

– И как я найду здесь эти драгоценные биоматериалы? – сам себя спросил Андрей и сам же себе ответил: – Никак.

И опять ему почудился этот звук. Андрей прислушался. Недоумённо поднял брови.

Весь его многолетний опыт вкупе с логикой на пару твердили, что такого звука в грузовом модуле быть не может. Не должно быть!

Извернувшись, чтобы не стукаться о торчащие углы, он медленно проплыл дальше в сторону загрузочно-разгрузочного узла, покрутил лучом фонаря и не поверил своим глазам.

В носу снова защекотало, но в этот раз значительно сильнее. Стало труднее дышать.

– Чёрт.

Это был небольшой контейнер. Одна стенка, выполненная из прозрачного пластика со множеством отверстий. Взгляду предстало двадцать – Андрей несколько раз пересчитал – разделённых перегородками отделений, расположенных в два ряда друг над другом. И в каждом отделении лежали и мирно спали кошки. Кошки?

– Командир, – Егор всё-таки не утерпел и сунулся вслед, – ты там где? Ты там живой вообще?

Андрей собрался что-то ответить, но рядом неожиданно всхлипнули.

Ребёнок!

Сердце ударило в грудную клетку так, словно собиралось первым рвануться на помощь.

– Егор! – крикнул он. – Сюда! Быстрее!

Тот оказался рядом в мгновение ока. Окинул пристальным взглядом Андрея, спросил встревоженно и серьёзно:

– Что случилось?

– Там. Помогай, – коротко бросил Андрей и, упёршись руками и ногами, принялся раздвигать баррикады упакованной аппаратуры, силясь как можно скорее освободить пространство там, где только что уловил еле заметное движение.

– О! – ахнул Егор. – А вот и неведомая фигня!

Андрей оттолкнул глупо улыбающегося напарника, сунул голову в образовавшийся проём и обомлел.

На него в упор, не мигая, смотрели два испуганных почти человеческих глаза.

* * *

– Подведём итог, – с трудом выговорил Андрей, изо всех сил стараясь не шмыгать носом каждые две секунды. Он вколол себе уже третью дозу антигистаминного препарата, но помогало пока плохо, – ситуация на борту вполне подходит под определение…

– Хреново и хлопотно, – вставил свои неизменные пять копеек Егор.

Андрей поднял на напарника воспалённые красные глаза, мстительно размышляя, не наложить ли на второго пилота дисциплинарное взыскание. Чисто для профилактики. Чтобы не перебивал командира. Но так ничего и не смог придумать, поэтому только вздохнул и с видимым усилием повторил:

– Ситуация на борту внештатная. Однако прямой и непосредственной угрозы жизни и здоровью экипажа нет.

Михаил с Егором многозначительно переглянулись. Егор даже возвёл очи горе – дескать, нет так нет. Начальству виднее.

– Все системы в норме, – продолжил Андрей, – они ведь в норме, Миш?

Михаил старательно закивал.

– Однако, – продолжал Андрей, – неисправность СЖО в грузовом модуле может привести к повреждению или даже гибели, – он замялся, соображая, как бы точнее выразиться. Голова гудела громче вентиляции и совершенно не желала работать, – биологического материала в лице…

Рядом громко чавкнули.

Андрей прервался и с явным неудовольствием покосился на упомянутое лицо.

Шимпанзе, заботливо укутанный Михаилом в два полотенца, болтался рядом, крепко ухватившись пальцами левой ноги за ближайший поручень, и допивал второй пакет куриного бульона.

Примат, судя по виду и росту, подросток, очевидно, должен был проделать весь путь до Европы во сне. Вот только те, кто его отправил в это путешествие, где-то здорово просчитались, и бедное животное очнулось в темноте и холоде.

После долгих уговоров и увещеваний, перепуганного, голодного и начинающего замерзать, его перетащили на корабль, где Михаил, отпустив несколько ёмких фольклорных выражений в адрес персонала станции, принялся отогревать и откармливать неожиданного пассажира. Он же обнаружил браслет на левой руке обезьяны. На браслете было выгравировано одно слово – Жора.

– Ешь, не бойся, не обидим, – ласково прогудел Михаил, осторожно проводя огромной ладонью по жёсткой шёрстке на голове шимпанзе.

– Тебе, Миша, ветеринаром нужно было работать, а не в космосе болтаться, – насмешливо заметил Егор, наблюдая за этой трогательной сценой.

– А я и хотел, – согласился Михаил, улыбаясь чему-то своему, – просто так получилось.

– Ты вот что, ветеринар, – сказал Андрей, – модуль посмотрел? Починить сможешь?

Михаил нахмурился, ответил не сразу и словно оправдываясь:

– Нет. В таких условиях точно нет. С давлением я подшаманил малость. Но там система терморегуляции вообще того. Если бы на базе, тогда не вопрос. А так, нет. Извини, командир.

Андрей только кивнул. Михаил налетал не меньше него. Был прекрасным бортинженером. Имел за плечами богатейший, в том числе и печальный, опыт внештатных ситуаций, а однажды вообще буквально вытащил их с того света, когда на Ганимеде…

Впрочем, не до этого сейчас. Если Миша сказал нет, значит, нет.

– Есть хоть малейшая возможность переместить контейнер с кошками на корабль? – спросил Андрей, отлично зная ответ. – Может, попробовать его разобрать, а потом собрать заново?

Они битый час водили хороводы вокруг контейнера и перехода из модуля на корабль, пробуя разные варианты.

Всё было напрасно. Диаметр люков не позволял протиснуть космическую переноску со спящими кошачьими.

– Не выйдет, – заверил его бессердечный напарник, – только если сломать.

– Не надо ломать, – всерьёз обеспокоился Михаил, – животных пораните.

– Тогда так, – резюмировал Андрей, – я докладываю на базу, Сергеичу. Обсудим ситуацию. А вы… переносите. Ну, не знаю, по одной, что ли. Не бросать же их там. Температура падает?

– Минус два по Цельсию, – бодро отрапортовал Егор, бросив быстрый взгляд на показания приборов.

– Вот и приступайте, э… к эвакуации.

– Ой, чую я, добром это не кончится, – пробурчал Егор и принялся с трагическим выражением на лице открывать люк.

Эвакуация ничего не подозревающих животных заняла почти полчаса. Егор, более юркий и компактный в сравнении с Михаилом, раз за разом нырял в тёмные недра стремительно превращающегося в морозилку модуля и через минуту-другую бережно передавал бортинженеру по два безвольных пушистых тельца.

Немного поломав голову над проблемой размещения на борту новоприбывших, Андрей пришёл к выводу, что лучше всего поместить кошек в каюте. И кошкам теплее, и под ногами-руками болтаться не будут.

На законный вопрос Егора, а где же будут спать они сами, Андрей напомнил напарнику про больное ухо и пообещал дополнительные вахты, что окончательно сняло данный вопрос с повестки дня.

Егор в ответ заявил, что начальство его не ценит и вообще.

Пока они возились с кошками, которые, кстати, оказались все, как один, котами, Андрей доложил на базу текущую ситуацию. В ответ база затребовала режим видеосвязи.

Видеосвязь Андрей не любил – из-за задержки сигнала она напоминала ему диалог двух умственно отсталых, но покорно включил камеру и стал ждать.

Начальник ремонтно-эксплуатационной базы, к которой был приписан их «Мангуст», Никифоров Игнат Сергеевич мужик был суровый, хозяйственник крепкий, пилот первоклассный, а как руководитель ещё и строгий и непробиваемый. Базу Сергеич содержал в идеальном порядке, подчинённых – в ежовых рукавицах, но грань разумного никогда не переходил, казармщину не устраивал и для своих людей при необходимости мог и почти безнадёжную спасательную операцию лично возглавить, и с неизбежной всегда и везде бюрократической машиной схлестнуться. Да так, что от той только зубья да шестерёнки летели.

Какое-то время Сергеич пристально, с некоторым разочарованием разглядывал опухшее, с почти не открывающимися слезящимися глазами лицо Андрея. При этом густые, без единого седого волоска брови начальника то взмывали в недоумении, то сходились к переносице, пока не приняли своего естественного положения – левая чуть выше правой, что придавало ему вид не то подозрительный, но то подозревающий.

– Плохо выглядишь, – сказал, наконец, начальник.

– Аллергия на кошек, – пояснил Андрей, – с детства.

Сергеич нахмурился.

– Странно. А в медбазе ничего. Ладно. Обязанности командира корабля выполнять в состоянии? Только давай без геройства. Могу временно заменить тебя. Передашь полномочия второму пилоту. Модуль проверили? Чагин что говорит по этому поводу? Да, вот ещё. Обязательно зафиксируйте и запротоколируйте все нарушения, повреждения и неполадки в модуле. И свои действия, естественно, тоже. Иначе на вас же всё и повесят. Замучаемся расхлёбывать. Всё. Давай. Конец связи.

А может, и правда, подумалось Андрею, когда Сергеич пропал с экрана, может, передать полномочия Егору. Пусть командует. А из меня… Ну какой сейчас из меня командир? Сопливый и вечно чихающий, вот какой.

– Э… Командир, – прервал ход его мыслей Егор, – тут такое дело. В общем, похоже, нашему Жорику приспичило.

До Андрея не сразу дошло, а когда дошло, стало совсем тоскливо.

Он окинул критическим взглядом болтавшуюся за его спиной троицу. Шимпанзе тихонько подвывал, вытягивая губы трубочкой и недвусмысленно держась за живот. Миша сконфуженно отводил глаза и делал вид, что необычайно занят проверкой содержимого карманов комбинезона. Егор ничем занят не был, но всем своим видом демонстрировал готовность не подчиниться приказу. Любому другому – да. Хоть в открытый космос в одних трусах. А этому – нет.

– Гады вы, – беззлобно выругался Андрей, ухватил изнывающего Жорика за руку и потащил в туалет, сопровождаемый гробовым молчанием и скорее угадываемыми, чем слышимыми вздохами облегчения.

Жорик вынырнул из санузла через десять минут, сияя и довольно покряхтывая. Появившийся следом мрачный Андрей в ответ на немые вопросы экипажа гаркнул: «Ма-алчать!», ни на кого не глядя, забрался в командирское кресло и тут же набросал график очерёдности.

* * *

Долетаю оставшиеся месяцы и переведусь на «Караван», думал Андрей, корректируя курс и вводя новые данные для автопилота. Что я, хуже Ковярзина? В самом деле, не мальчик уже туда-сюда мотаться. А на «Караване» хорошо. Почти как на Земле. Опять же, работа спокойнее, зарплата выше. Или нет? Надо будет уточнить. Ответственности меньше, это точно. И потом, у них там медотсек величиной с районную поликлинику, а у меня антигистаминные заканчиваются. Точно, долетаю и переведусь.

Всю левую часть обзорного экрана занимал выпуклый бок Юпитера.

Андрею вспомнилось, как в детстве, совсем ещё пацанёнком, он вместе с дедом часами бродил по лесу, задрав голову и высматривая на пятнистых стволах старых берёз уродливые с виду наросты – капокорень. И как каждый раз радовался, когда находил. А затем начиналось самое интересное. Нужно было карабкаться на шероховатый, чаще бурый, чем белый, ствол дерева и вручную спиливать это сокровище. Никаких электрических инструментов в этом деле дед не признавал принципиально. Говорил, хочешь взять – потрудись. Приложи усилие, докажи лесу и дереву, что кап тебе действительно нужен. Берёза поупирается, поворчит, но поймёт и отдаст.

Поверхность Юпитера, волнистая, с переливами и переплетающимися замысловатыми узорами, всегда напоминала Андрею рисунки капа. А ещё детство и деда. Подумать только, когда тот начинал летать, как раз заканчивали строительство второго «Каравана».

Андрей промокнул салфеткой глаза. Влага скапливалась, мешая видеть. Зато слышать ничего не мешало. В монотонном гуле корабля, знакомом до последней нотки, до самого редкого полутона, не было ничего подозрительного. Разве что в каюте, где досыпали своё путешествие коты, периодически кто-то начинал глухо мурявкать. Затем всё снова затихало.

А может, ну его, этот «Караван», снова подумалось Андрею, скука же смертная. Не то что у нас. Вот, даже обезьяна есть.

Жорик, к тому времени уже вполне сносно освоившийся в новой обстановке, занимался тем, что внимательнейшим образом изучал липучки, к которым крепились разные мелкие, необходимые в быту и обслуживании предметы. Отлепив очередную упаковку с салфетками и отправив её в свободное плавание, шимпанзе поочерёдно прикладывал пальцы к липнущей поверхности и каждый раз радостно охал и повизгивал, демонстрируя успехи в познании висящему рядом Михаилу и явно требуя одобрения.

– Детский сад, – проследив взгляд командира, прокомментировал Егор, – дитё и нянька.

– У тебя вахта полчаса назад закончилась, – напомнил Андрей, – отдыхай. Поспи.

– Где? – с искренним недоумением поинтересовался Егор. – У нас в каюте кошачий приют. Забыл?

– Миш, – попросил Андрей, сдавив пальцами виски, – скажи своему подопечному, чтобы перестал бубнить. Голова и без него раскалывается.

– Да не бубним мы вообще-то, – удивлённо ответил Михаил, – мы пальцы считаем. Жорик вообще молчит.

– Тогда откуда… Коты!

Между тем в каюте забормотали громче и настойчивее, несколько раз кто-то угрожающе мяукнул и зашипел. Затем по ушам ударил резкий и хлёсткий, как пощёчина, визг, быстро перешедший в вой невообразимой тональности. К нему добавился второй, третий, четвёртый, и все они слились в чудовищную какофонию, от которой закладывало уши и сворачивались внутренности.

Раздвижная дверь вздрогнула от нескольких сильных ударов подряд.

Андрей и Егор переглянулись.

– Я посмотрю, – быстро сказал Егор, легко оттолкнулся от кресла и потянул ручку дверцы.

В следующее мгновение, получив чувствительный удар в грудь, он отлетел к противоположной стене, сильно приложившись спиной о поручень, а следом из каюты вынесся мохнатый, шевелящийся и орущий на все лады ком, ткнулся в потолок, по касательной второй раз прошёлся по Егору и завис в центре, расшвыривая вокруг себя клочки шерсти.

– Миша! – заорал Андрей, почти ничего не видя из-за выступивших слёз.

– Есть, – с полуслова понял Михаил, с трудом отодрал от себя перепуганного Жорика и бросился в кошачий ад, как на амбразуру.

Только втроём, исцарапанные и чудом не лишившиеся глаз, сумели они раскидать сцепившихся намертво и рвущих друг друга котов. Хватали за всё, что попадалось под руку, не обращая внимания на дикие вопли и удары когтистых лап, и отбрасывали в сторону.

Воздух на корабле стал серым.

– Миша – противогазы, Егор – пылесос. Быстро! – отрывисто бросил Андрей, натягивая футболку почти до глаз. – Вентиляцию на максимум.

– Они же спать должны, – успевал возмущаться Егор.

– Они в контейнере спали. Контейнер в модуле остался, – пояснил Михаил, передавая им противогазы. – Жорик, сюда. Надо надеть шапочку.

Конечно, у Андрея было определённое представление о том, как может выглядеть апокалипсис. Однако сейчас ему стало отчётливо ясно, как сильно он заблуждался в данном вопросе.

Пылесос взревел, приведя и без того ошалелых котов в полное неистовство. Если бы добрая половина животных в тот момент рассталась с жизнью по причине остановки сердца, Андрей нисколько бы не удивился.

Но коты умирать не собирались.

Инстинкт и вестибулярный аппарат наперебой советовали извернуться в падении и приземлиться, как и полагается любой уважающей себя кошке, на все четыре лапы. Беда была в том, что ни тот ни другой не могли подсказать главного – куда нужно приземляться и почему падение не заканчивается?

Коты бешено крутили хвостами, нелепо размахивали лапами, то расшепериваясь, словно в затяжном прыжке, то группируясь, как перед ударом о землю, изгибались в немыслимых позах, выпускали и прятали когти, сверкали красными глазищами и орали, орали, орали…

Егор с пылесосом наперевес, похожий на героя триллера, пробивающегося сквозь сонмище демонов, сновал по кораблю, периодически отпихивая зазевавшихся животных от раструба.

Михаил с намертво приклеившимся к нему Жориком что-то быстро и сноровисто перестраивал в системе жизнеобеспечения.

Сам же Андрей, несмотря на усиливающуюся одышку, успевал отслеживать данные по кораблю, отмахиваться от пролетавших мимо животных и составлять рапорт на базу.

Идею развесить котов прямо так, в воздухе, вне досягаемости друг друга предложил Михаил. Царапающихся и норовящих цапнуть животных совместными усилиями с превеликим трудом, но распределили в пространстве. Правда, на всех места всё равно не хватило и кому-то повезло больше, им разрешили ухватиться за поручни. Трёх самых отмороженных по настоянию Андрея запихнули в спальные мешки. Барахтаться коты не перестали, а усиленная конвекция нет-нет да и нарушала их совсем не стройные ряды, так что за положением кошачьих тел приходилось неустанно следить.

Кроме того, каждые два часа Егор врубал пылесос, и всё начиналось сызнова.

Кстати, душу он отводил тем, что после каждой такой процедуры отправлял на «Европу-3» очень эмоциональные видеообращения сугубо интимного характера.

«Европа-3» пристыженно молчала.

– Лопух, – коротко резюмировал Сергеич во время очередного сеанса связи, не без интереса рассматривая живые гирлянды за спиной Андрея, – лопух, потому что должен был предусмотреть. Впрочем, – он почесал щетину на подбородке и признался, – я тоже хорош. Да, и не вздумайте их кормить.

К концу первых суток коты утратили всякую надежду обрести твёрдую почву под ногами и уже не норовили при каждом удобном случае вцепиться в лицо. Вой сменился монотонным, не прекращающимся ни на минуту требовательным мяуканьем.

– Голодные. Есть просят, – с жалостью в голосе сказал Михаил.

К этому времени они поменяли противогазы на более удобные респираторы. Жить и общаться стало значительно легче.

– Переживут, – отреагировал Егор, – как ты себе это представляешь? И где мы им корм достанем? Опять лезть в модуль и вскрывать все контейнеры?

– Егор прав, Миша, – поддержал напарника Андрей, – мы сами едим, словно украли. Давясь и прячась. Так что с кормёжкой отбой. А вот напоить их надо.

Егор выпучил глаза.

– Из трубочки?

– Да хоть из трубочки.

В конечном итоге, после долгих споров и препирательств, остановились на самом простом в исполнении варианте. Рядом с кошачьей физиономией просто выдавливали шарик воды. Коты не понимали, что от них хотят, с подозрением косились на плавающий рядом предмет и лупили по нему лапой, отчего тот разлетался на множество мелких капелек, а Егор принимался в очередной раз костерить всех подряд и жаловаться на судьбу.

За всеми хлопотами они совершенно забыли про Жору, которого, напротив, казалось, всё это начинало забавлять. Смышлёный шимпанзе не только не боялся пылесоса и носящегося с ним по кораблю архангела Егора, но и научился самостоятельно ходить в туалет и даже немного помогал Михаилу следить за котами.

Но что больше всего поразило лично Андрея, так это то, что Жора как-то незаметно для всех завёл себе питомца. Чёрный, как глубины космоса, без единого светлого пятнышка кот чем-то приглянулся Жорику, и тот буквально не выпускал его из рук. Поначалу кошак яростно шипел, царапался и изо всех сил стремился вырваться из цепких обезьяньих пальцев на свободу. Однако Жорик вполне успешно провёл воспитательную беседу: пару раз показал клыки, проухал что-то почти осмысленное, и кот затих, смиренно приняв свою участь.

У Андрея закончились препараты, и он начал постигать постулаты буддизма, в котором, как известно, жизнь – это страдание.

– Это у тебя психологическое, – авторитетно уверял его Михаил. – Подумай сам, во-первых, в тебе лекарства сейчас столько, что уже булькает. Во-вторых, ты всё время в респираторе, а значит, аллерген в организм не поступает. Точно тебе говорю, психологическое.

Егор тоже не оставался в стороне.

– Эк тебя развезло, командир, – сочувственно заметил он однажды, отмахиваясь от пролетавшего мимо рыжего кота. Кот пролетел в сантиметре от его лица, выпустил когти и яростно сверкнул глазом, обещая вернуться на следующем витке, – и как тебя только в космос пустили?

– В космосе нет кошек, – прогнусавил Андрей.

– Ага. Я тоже так раньше думал, – коротко хохотнул Егор.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались теперь уже оба. Легко и искренне. Впервые за долгое время.

К концу вторых суток их вырубило.

Вот только что всё было как обычно: Андрей сверял курс с данными навигационной системы, Егор, закончив очередную эпопею с пылесосом и высунув от избытка чувств язык, составлял новое послание на «Европу», а Михаил вместе с Жориком поили котов. А потом раз и…

Андрей открыл глаза. По привычке прислушался. Что-то было лишним. Что-то его разбудило.

Вибрация. Еле уловимая, буквально на грани восприятия, но вибрация.

– Чёрт. Миша, подъём! У нас… – он резко развернулся в кресле и замер, с недоумением всматриваясь в представшую его взору картину. Потом губы сами расползлись в улыбке.

– Я уж подумал, что они тебя сожрали.

Михаил приоткрыл один глаз и сразу его закрыл.

Бортинженер висел в воздухе, почти полностью облепленный котами. Только голова и руки оставались свободными. Вцепившись в ткань комбинезона, зверьки доверчиво жались к человеку и мурлыкали.

Проснулся Егор. Потянулся, зевнул, оценил.

– Смотри, чтобы тебя не разорвало, – предупредил он, – когда они в резонанс войдут.

– Не-а, – блаженно улыбаясь, протянул Михаил, – хорошо. Как массажное кресло, только лучше. Надо нам на базе кошек завести. Для релаксации.

– Типун тебе! – не сговариваясь, хором рявкнули Егор с Андреем.

Через два часа пришло сообщение от Сергеича.

Принимавший его Егор то начинал откровенно вполголоса материться, то нервно посмеивался, а под конец хлопнул себя по лбу и со всей ответственностью заявил, что такого бардака и безалаберности он не встречал даже в собственной управляющей компании.

– Да что там? – не выдержал Андрей, – рассказывай уже. Видишь, руки заняты.

И Егор принялся рассказывать.

За прошедшие двое суток Сергеич поставил на уши и построил по стойке смирно половину Солнечной системы. И в итоге, преодолев бастионы многочисленных инстанций, непроходимые топи бюрократической волокиты и непоколебимые оплоты борцов за чистоту мундира, сумел-таки выяснить следующее.

– Представляешь, – говорил Егор, чуть не захлёбываясь от возмущения вперемежку с пробивающимся смехом, – эти балбесы на «Европе» умудрились потерять несколько подопытных образцов.

– Погоди, не части, – остановил его Михаил, – каких образцов?

Егор воздел указательный палец к потолку и торжественно провозгласил:

– Мышей! Они там мышей изучают. Точнее, чего-то там влияние на какую-то там адаптацию, кажется, и всё такое. Не важно, ты дальше слушай. Когда спохватились, те мышки плодиться и размножаться начали чуть ли не в геометрической прогрессии. И грызть, соответственно, всё, что на зуб попадёт. Глазом моргнуть не успели, запасы продовольствия наполовину испорчены, провода погрызены и, что самое неприятное, местная система жизнеобеспечения вдруг сбоить начала. Не критично, конечно, но показательно. Понятное дело, запустили, так сказать, процедуру дератизации. Сначала подручными средствами. Попробовали травить ядом. Однако яд тот мышки харчили и добавки просили. Тогда секционно обработали станцию газом. Вывели из строя часть помещений и треть оставшегося оборудования, а мышкам хоть бы насморк!

Андрей шмыгнул носом.

– Мне бы так.

– Дальше больше, – Егор на реплику даже внимания не обратил. – Учёные – люди упёртые. Тем более что это уже не операция по зачистке, а полномасштабная война. Вспомнили многовековой опыт человечества по борьбе с грызунами, помножили на плоды научно-технического прогресса и настрогали кучу мышеловок: от самых примитивных до высокотехнологичных. И что вы думаете?

– И что мы, Миша, думаем? – спросил Андрей заслушавшегося бортинженера.

– А ничего! – сам же и ответил Егор. – Уж не знаю, какие эксперименты они на тех мышах ставили, но на интеллекте это точно сказалось. В некоторые мышеловки попалось ровно по одной жертве, а в большинство вообще никого! Когда ситуация достигла уровня алескапут, скрепя сердце поставили в известность начальство. А пока на Земле пренебрежительно посмеивались да телепенелись, вопрос встал уже ни много ни мало, а о полном закрытии станции ввиду её недееспособности. А это катастрофа! Позор! Непоправимый удар по престижу! Несмываемое пятно на репутации!

– Мда, – протянул Андрей.

– Мда, – согласился Михаил.

Егор, в запале повествования размахивавший руками, что твоя мельница, уже раза два провернулся вокруг своей оси и теперь старательно принимал привычное положение, маневрируя меж парящих вокруг притихших котов.

– Вот тут-то, – произнёс он, загадочно щурясь, – некий умник и предложил выход на нашу голову. Вспомнил, зараза, как после снятия блокады Ленинград зачищали от несметных полчищ заполонивших город крыс. Начальство ознакомилось с предложением, подумало, пофыркало, но дало добро на исполнение. А что, дёшево и сердито. В условиях строжайшей секретности, чтобы, значит, пуще прежнего не осрамиться, насобирали в приютах самых диких котов, оформили задним числом как биоматериалы и тихонечко, без лишней огласки, отправили с оказией на ближайший «Караван».

– Абзац, – невольно вырвалось у Андрея.

– В точку, – подтвердил Егор, переводя дух.

– А Жорик? – спросил Михаил. – Жорик-то откуда взялся?

Егор выдержал паузу, улыбнулся многозначительно:

– А вот это, друг мой Миша, вообще отдельная песня. Об этом мы с вами лично начальника станции очень вежливо спросим. Короче, – закончил он, потирая руки, – там сейчас такой скандал разгорается… Размером с Красное пятно. Не, с орбиту Плутона, не меньше. Причём обвинения в нецелевом использовании оборудования и нарушении правил перевозки живых организмов – самые безобидные обвинения. Чую, и головы полетят, и погоны, и звания.

– Жалко, – печально пробасил Михаил.

– Кого? – не понял Андрей.

– Котов, разумеется, – уточнил тот, – и Жорика. Намучались они, бедолаги. Слушай, командир, – оживился он вдруг, – а найдёшь мне потом фамилию этого любителя истории, а?

– Это зачем ещё? – спросил Андрей, с подозрением рассматривая внушительные габариты бортинженера.

– Да так, – пробурчал Михаил, старательно глядя в сторону, – я тоже историей интересуюсь. Встретимся, пообщаемся.

– Только скажи хотя бы, где труп закопаешь, – поддел его Егор.

– А ну-ка стоп, – осадил обоих Андрей, – тоже мне, народные мстители нашлись. Отставить! Егор, свяжись со станцией… Да не как обычно! Передай, что садиться будем на максимально близком расстоянии. Пусть приготовят рукав. И на герметичность проверят. Вот прямо на себе пусть и проверят. Не хватало ещё…

– Есть, командир, – театрально козырнул Егор, раздвинул в стороны болтавшихся над пультом управления котов и просительно глянул на Андрея:

– А можно я больше пылесосить не буду? Ей-богу, сил уже никаких нет. Да и кошаки только-только угомонились.

Андрей махнул рукой и обернулся к бортинженеру.

– Миша, что у тебя? Сядем нормально? Сюрпризов больше не будет?

– В штатном режиме, – уверенно пообещал Михаил. – Двигатели в норме. А вот система регенерации воздуха… У меня уже дублирующая на последнем издыхании. Фильтры забиты, блок очистки от примесей вообще гудит, как паровоз. Одним словом, – Михаил вздохнул и бросил на Андрея виноватый взгляд, – сесть-то мы сядем. А вот обратно до базы без ремонта не долетим.

Андрей задумчиво почесал лоб и вдруг, неожиданно для самого себя, понял, что это его совершенно не тревожит.

– Егор, – сказал он, улыбаясь своим мыслям, – ты, кажется, в отпуск хотел? Так вот, будет тебе отпуск. И даже на целой планете. Цени заботу командования.

Егор только страдальчески закатил глаза и скорбным голосом возвестил:

– О, смертные, бойтесь своих желаний.

* * *

Неизвестно, что ожидал увидеть персонал станции «Европа-3», небольшой группой столпившийся у шлюзовой камеры телетрапа, но точно не шимпанзе, вразвалочку направляющегося им навстречу, при этом дружелюбно скалясь и небрежно придерживая левой рукой болтающегося, как шарфик, с видом полного смирения угольно-чёрного кота.

Затем из корабля донёсся громкий чих, команда «брысь», и из люка один за одним стали медленно, словно через силу, выбираться, нервно дёргая хвостами и лапами, угрюмые и молчаливые коты.

Последними перед импровизированным комитетом по встрече предстали три человека в потрёпанных, местами изодранных комбинезонах и с исцарапанными, измождёнными лицами.

Постояли, переглянулись и решительным шагом двинулись к входу в станцию.