Читать книгу Не тот муж - Евгения Мэйз - Страница 12

– Интересный ты человек, Ида, – выдала бабушка задумчиво, войдя в комнату. – Прав был этот твой Николас.

Она вошла в комнату, не постучав, но только потому, что я не потрудилась закрыть дверь. До этого я старалась закрывать ее и вообще чувствовала себя скованно в новых «владениях». Последние дни стало лучше. Я стала воспринимать домашних, как своих.

– Он не мой, а свой собственный.

Я записала последние слова урока, отложила ручку, тщательно выровняв ее вдоль края тетради, и только потом повернулась к ней.

– Тем не менее. Он был прав.

Причина этих манипуляций была одна – я справлялась со своим смущением. Разговоры о Николасе повторялись с тревожащей меня частотой. Было в тех воспоминания что-то, что уже сейчас заставляло меня тосковать.

Вот только что? Ясно, что тот день, ситуация и разговоры больше не повторятся никогда. Но я думала, о чем бы я еще могла спросить его. А бабушку все никак не отпускала эта история и при любом удобном (и неудобном, как сказал Дэн) случае она старалась вернуться к ней и попросить рассказать о внешности Николаса, как он был одет, как говорил на французском, что за марка одежды у него была (я не помнила), был он левшой или правшой и т.д, и т.п.

– Надеюсь, ты пояснишь в чем заключается моя интересность, – сказала я, растянув губы в милой улыбке. – Без привязки к этому имени.

Надо отвести бабулю от мыслей о Николасе. Его поступок впечатлил ее, а вот поведение Кости заставило скривить губы и даже фыркнуть. Хотя, как по мне плюсов у него было вровень, что и у Николаса и даже больше.

– Надо говорить «исключительность» или «особенность», – вздохнула бабушка, присев в кресло рядом со столом, за которым размещалась я. – Нет такого слова, как «интересность».

– Есть, – возразила я не без удовольствия. – Точно знаю.

Бабушка улыбнулась, поправив челку в идеальной укладке белых, как снег волос с черными прядями между ними. Некая разновидность пикирования, несомненно, нравилась нам обоим.

– Хорошо, Артемида, – согласилась она, постучав тростью по полу. – Скажу иначе: обедняет твою речь и в такой связке делает ее просторечной.

Настал мой черед кивать и соглашаться с ней. Я прислушалась и приняла эту информацию к сведению. Я старалась впитать все, что видела, слышала и даже осязала пока находилась в этой семье.

– Почему ты считаешь меня удивительной?

Я нарывалась на комплименты. Их не просто было получить от Аделаиды Георгиевны. Пока я проигрывала маме, но только в том, что касалось чувства вкуса и каких-то знаний, которые легко можно было наверстать при должном внимании, усидчивости и общении с правильными людьми.

– Ты не желала, чтобы мы покупали тебе вещи, считая, что это неправильно и чувствуя себя обязанной нам.

– Все так.

Я и сейчас испытываю некий дискомфорт, говоря об этом. Вдобавок, Марина и бабушка усложнили ситуацию – они стали брать меня с собой по магазинам. Предложение купить что-то «онлайн» воспринималось ими в штыки. Они аргументировали это тем, что «вживую» качественнее и быстрее, а еще тем, что надо потихоньку показывать меня людям и учить вести себя в обществе.

– Но от уроков и знаний ты не отказываешься, – бабушка приподняла бровь, но в темных глазах ее мелькала искра улыбки. – Вещи можно вернуть, а вот знания – нет.

– Есть универсальный товар, посредством которого измеряется стоимость других товаров, – ответила я упрямо.

– Ты о деньгах?!

Я кивнула, улыбнувшись при этом.

– Какая гадкая пошлость, Ида! – сказала она, сузив веки. – Я не хочу слышать этого и говорить об этом больше никогда!

– Хорошо, не буду. Но ты сама начала этот разговор! И, узнав тебя немного, я понимаю, что это все не просто так.

Бабушка какое-то время не отвечала ничего, постукивала тростью и делала вид что обижается на меня. Но потом она повернулась и посмотрела на меня улыбающимся взглядом.

– Тебя не проведешь! Но все-таки.

Я вздохнула, взглянув на новенькие учебные пособия для сдачи TOEFL, IELTS и Cambridge English3. У меня еще заходилось сердце при взгляде на них. В хорошем смысле этого слова.

– Через год мне исполнится восемнадцать и, чтобы не решил папа я не хочу терять связь с вами.

А еще заставлять краснеть за себя.

– Ты взрослеешь прямо на глазах, Артемида, – проговорила бабушка и накрыла мою руку своей. – Знаешь, как говорят: сын за отца не в ответе.

Я кивнула, поджала губы, чтобы они не дрожали и… Настала моя очередь выражать мысли посредством мимических жестикуляций. Всё только бы не задуматься о том при каких обстоятельствах произошло это взросление.

Кажется, еще месяц назад я бы отдала все только бы вернуться в прошлое и изменить все, а теперь даже не знаю, а сделала ли это.

Не будь этой череды обидных, странных, невыносимых и ужасных обстоятельств, я бы никогда не узнала людей, которые всегда были частью моей семьи.

– Ты не должна страдать из-за возникшего недопонимания между мной и твоими родителями.

Папа несмотря на помощь бабушки, продолжал плохо относиться к ней, предостерегать меня не верить ей и обвинять в том, что она сломала жизнь всем нам. Говорил, что Аделаида Георгиевна была против их брака с мамой настолько, что не оставляла попыток разлучить их до самого последнего, то есть пока не свела маму в могилу.

Он не желал слушать мои замечания о том, что мама умерла от продолжительной болезни, а бабушка помогает ему, несмотря на свою злобность. Он начинал злиться и, думаю, что наличие адвоката не дало ему разораться на меня.

Когда я сказала об этом бабушке, то она разбушевалась и злилась еще несколько дней, а потом… Потом она позвонила адвокату, попросила добиться новой встречи, собралась и поехала к нему в тюрьму. Хотя, до этого отказывалась подъезжать к одноименному зданию.

Не знаю, что она сказала папе. Наверное, то же самое что и мне, но с выражениями покрепче.

«Я не одобряла ее выбор, предвидела ее судьбу, но я бы никогда не стала вредить своим детям, Ида! Никогда! Я желала им только добра! Кому бы я стала звонить? Как бы посмотрели на меня люди, если бы я стала рушить жизнь своего зятя? Внучки? Как он вообще представляет себе это? Я звоню в Минстрой и прошу… О, Боже мой, о чем?!»

Пап не перестал относиться к ней плохо, но прекратил говорить гадости в прежней очень уверенной и злой манере. Кажется, до него стало доходить что-то. Не бабушка разрушила его бизнес и лишила всего.

– Хочу предложить тебе посетить бал Королевы Шарлотты4, – произнесла бабушка, наконец раскрыв смысл своих несколько замудренных изречений.

Меж тем я любила эту «игру». Она говорила о чем-то, а я искала это после в интернете, в библиотеке, спрашивая у Марины и у Леонида Львовича. Находила и испытывала нечто сродни восторгу. Потому что в такие моменты мир становился еще глубже, многогранее и интереснее.

Однако, сейчас, я нахмурилась. Этот вопрос был с подвохом и на него не стоило давать немедленного ответа. Это я уяснила после того, как согласилась постичь науку вкуса, отправившись в знаменитый «мол» столицы.

Что это за бал такой? Почему я никогда не слышала о нем?

– Нет, бабуль, какие балы, когда папа в тюрьме? – возразила я, через секунду. – Это как-то…

Бабушка тем временем ловким движением фокусника выудила словно из ниоткуда кремового цвета брошюру, а затем вручила ее мне.

– Не по-человечески и дурно, а еще рано – это ты хотела сказать? – закончила за меня Аделаида Георгиевна и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Я приглашаю тебя на бал дебютанток только в следующем году, то есть тогда, когда твой отец уже будет на свободе.

Я очень надеялась на то, что папа будет с нами уже на Новый год. Но Артем Максимович объяснил, что этому не бывать. Дело отца неожиданно приобрело «политический» окрас. Адвокат, папа и прокурор пошли на «мировое» соглашение – его выпустят после нового года. Как только президент подпишет указ о назначении Сергея Юрьевича прокурором столицы.

«Ему совершенно не на руку отпускать его сейчас, – объяснял адвокат уже в который раз подряд. – Если он сделает это, то это станет достоянием общественности.»

Я не понимала и возражала. По моему мнению ничто не мешало случиться этому после освобождения.

«Ида, прокурор боится не твоего папу и даже не нас, а твою бабушку, – проговорила помощница адвоката Ирина. – Она попросила кое-кого помочь разобраться в этой ситуации и очень разозлилась, когда у них не получилось сделать это.»

Этот мир жил по каким-то своим законам. Бабушка пообещала, что не оставит это просто так и обязательно сделает так чтобы об этом узнали все. А отец… Он взял и согласился с неофициальным предложением пострадавшей стороны, и адвокат поддержал его в этом. Бабушка на чем свет ругала его, говоря, что он не стоит ни одной потраченной на него копейки.

– Тогда может стоит поговорить об этом поближе к балу?

– Нет, Ида, – возразила бабушка и глаза ее заблестели. – Заявки на участие подаются уже сейчас.

Я нахмурилась еще раз, взяла брошюру и пробежала по ее содержимому глазами. Изящно оформленный картон поведал о бале и прояснил, о чем так сильно переживает бабушка. Старейшее мероприятие мира проходил не где-нибудь, а в Лондоне, имело ряд обязательных требований и к ним стоило начать готовиться (или выполнять) уже сейчас.

– Соглашайся, Артемида, – сказала бабуля, улыбнувшись совершенно счастливой улыбкой. – Быть может это последний шанс повидать мир перед тем как ты с головой уйдешь в свои книжки.

Я покачала головой. Все-таки моя бабушка та еще интриганка и манипуляторша. Она не просто так сделала мне предложение уже сейчас. Аделаида Георгиевна «столбила» меня. Она совершенно точно знала, что ни я, ни мой отец не сможем отказать ей после того, как будет сделано полдела. Только не после покупки платья и туфель, не после репетиций, ее и моих блестящих глаз.

– Ба, скажи: зачем тебе это?

– Я всего лишь хочу порадовать свою внучку. Я вижу, что ты читаешь в минуты отдыха. Я, прости меня Бога ради, подглядела на кого ты подписана в этом инстаграм.

Мои брови взлетели в верх помимо воли. Кажется, я только что поняла от кого именно унаследовала привычку «подслушивать под дверью». Бабушка страдала одной из ее разновидностей.

– Хочу, чтобы ты увидела все своими глазами и уже сейчас стремилась к этой жизни. Потом ты поступишь, уйдешь с головой в учебу, станешь пропадать в университете и встретишься…

Она оборвала себя, а не успела разозлиться. Предложение ведь было не закончено и кто знает кого именно она имела в виду. Почему обязательно Костю?

– Я знаю, что такое МГИМо. Все-таки я когда-то училась и преподавала в его стенах.