Читать книгу Изменить одиночеству (сборник) - Евгения Михайлова - Страница 3

За двадцать лет многое изменилось в жизни Антипова. Неизменной осталась лишь одна привычка. Или потребность. Он выходит из дома и смотрит по сторонам в любое время суток. Он ищет взглядом Лену. Каждый день, много раз на дню. Если увидит ее, надвинет бейсболку на лоб поглубже и пойдет в другую сторону или мимо с безразличным, холодным выражением лица. В последний месяц он с ней не здоровается.

Он идет или один, или с собакой – агрессивным ротвейлером Ральфом, бейсболка в любое время года скрывает раннюю лысину. Он держит голову по обыкновению заносчиво. Взгляд – в никуда, подбородок – вверх. Походка, отработанная десятилетиями, с подростковых времен, должна демонстрировать суть альфа-самца. Плечи чуть назад, сильные бедра картинно вперед, ноги в обтягивающих джинсах ступают легко и небрежно. Расступитесь, бабы, ваша беда идет. Плейбой, прожигатель жизни, смертельный номер для серой публики. И вроде бы не было осечек, по крайней мере с первым впечатлением. А тут такой облом. Злая и нахальная дамочка с рыжим хромым волком вдруг звонко произнесла после того, как Ральф их обрычал:

– Убери ты своего урода. И вообще, смотреть нужно за агрессивной собакой, а не выгуливать торжественно свои дряхлеющие яйца.

Антипов впервые в жизни утратил защитную реакцию и не огрызнулся, не отшутился. Он поймал сочувственный взгляд своего Ральфа, и они быстро пошли домой, как будто оба потерпели поражение в драке.

Как назло, дамочка была очень даже ничего, она недавно появилась в районе, и Антипов все собирался познакомиться поближе. Но после этой встречи он понял, что возненавидел ее на всю жизнь. Он очень злопамятный. А то, что произошло с ним сейчас, изменило в момент отношение к себе. Он даже по квартире не смог пройти обычной небрежной походкой. Да, яйца мешали. Да, наверное, дряхлеющие. Антипов двадцать лет скучно женат. Скоро станет дедушкой. Что может быть убийственнее для альфа-самца, чем добропорядочная семейная жизнь?

Он вдруг подумал о том, что его всегда называли только по фамилии, даже в школе, даже в постели. В этом было какое-то всеобщее уважение, признание силы. И только Лена и жена Тамара называли его по имени – Андрей. Но как по-разному у двух женщин звучало это имя. «Андрей», – выдыхала потрясенная и трепещущая Лена, и он таял от ее семнадцатилетней сладости, купался в глубокой синеве ее глаз. «Андрей», – произносила Тамара, и Антипов чувствовал себя то мальчишкой, которому сейчас дадут очередное распоряжение, то провинившимся мужем-подкаблучником, которому нужно безропотно выслушать суровую мораль.

Как сложилась бы жизнь Антипова, если бы он двадцать лет назад не влюбился в девочку из соседнего дома? Он ведь для всех в той истории главный виновник.

Он тогда только начал работать, успешно закончив юридический факультет. И ему прочили блистательную карьеру адвоката: говорили, что дар публициста, психолога и драматурга сочетался в его выступлениях с актерским мастерством. Он выиграл два серьезных дела. К нему выстроилась очередь клиентов. И он был уже женат на Тамаре. Тамара тоже закончила юридический, сейчас у нее абстрактно-лицемерное занятие – «общественный деятель». Она вписывается в политически важные акции не без пользы для семейного бюджета. Стала амбициозной, категоричной и уверенной в собственной непогрешимости. А двадцать лет назад она была искренней и влюбленной женщиной, которая встретила свой идеал мужчины.

Их дочка Катя была смешным и прелестным ребенком, а стала некрасивой и не очень умной девушкой, которая выскочила замуж за первого встречного. Не надеялась, что позовет кто-то еще. Зять Антипова – Слава, худой и неприветливый тип с вечным насморком, – не любил Катю. Он вообще никого не любил, кроме себя. И женился на дочери неплохого адвоката, чтобы избавить себя от труда зарабатывать. Слава говорил о своих мечтах – заниматься только «творчеством», а вынужден был бегать по мелким заданиям газет и журналов после журфака. А это творчество… Антипов как-то заглянул на его страничку «Прозы. ру». Тут-то и пропали его последние иллюзии по поводу зятя. Пальцы надо отрубать таким графоманам, чтобы не засоряли мир розовыми слюнями романтических бредней, фальшивых и косноязычных до ужаса. По жизни Слава был меркантильным и изворотливым сукиным сыном, в нем не было нежности и жалости ни для Кати, ни для их будущего ребенка.

Антипов не стал выдающимся адвокатом, его семья не получила того комфорта и уровня возможностей, при котором у людей практически не бывает недостатков, скрытых за общим блеском. Не сложилось, потому что двадцать лет назад Антипов влюбился в Лену. Потому что его преступление: связь с несовершеннолетней, измена жене, несмываемое пятно на репутации, козырь для врагов, – только оно и было величайшим счастьем его жизни. Все можно искупить, исправить, из всего реально выбраться и оказаться победителем, но только при одном условии. Если прошлое оставить в прошлом. Если запретить ему тревожить выношенное, продуманное, укрепленное настоящее. Запретить ему влиять на душу, цепляться за взгляд. А этого не случилось. Лена в свои тридцать семь лет осталась той же синеглазой русалкой-мечтой, перед сиянием которой не устоял когда-то Антипов, сильный, мужественный, на самом деле очень трезвый, сдержанный и даже расчетливый во всех эмоциональных и физических проявлениях. Он пал, чтобы никогда не подняться. Сейчас об этом, наверное, не догадывается даже Лена. То есть она точно уверена, что все давно прошло. Она разговаривала с ним в последние годы, как со стариком-соседом. А ее муж – долговязый и, к сожалению, очень красивый мужик, при встрече пожимал ему руку и говорил о вчерашнем футболе. Петр, муж Лены, был ровесником Антипова. Наверное, ей нравятся мужчины, которые ей в отцы годятся.

В тот вечер Антипов, как всегда, закрылся в крошечном кабинете своей большой, шумной и бестолковой квартиры. Раскрыл настольные книги по юриспруденции и отправился в путешествие по закладкам браузера, заткнув уши наушниками с любимыми мелодиями. Только так он создавал свой мир или его видимость. По вечерам ему и звонили редко. Клиенты звонили днем, а друзья после скандала с Леной отшатнулись от него. Антипов никаких отношений не восстанавливал, новых друзей не заводил. Перестал нуждаться в общении. Он так увлекся, что не услышал голоса жены, ей пришлось стучать кулаком в запертую дверь. Тамара ненавидела его привычку закрываться изнутри.

Антипов вытащил наушники и открыл дверь с недовольным видом.

– Андрей, к тебе пришли. У них несчастье, – бросила Тамара и повернулась к нему спиной.

Он вышел в прихожую и увидел там Лену с мужем. У нее были красные заплаканные глаза, Петр не сразу смог заговорить. Губы у него побелели и дрожали.

– Извини, Андрей. Мы к тебе. Больше некуда обратиться за помощью. Беда у нас.

Антипов провел их к себе в кабинет, сунул Лене стакан с водой, подождал, пока они смогут внятно изложить, что случилось. А случилось следующее. Их сын Алеша на вечеринке, при свидетелях, убил свою подругу. Зарезал. Его арестовали. И теперь нужен адвокат.

– Какова причина убийства? – спросил Антипов. – Ревность? Обида? Или это был несчастный случай? Может, просто хотел испугать?

– Да, все это, – торопливо заговорила Лена. – Но Алеша сам не сможет объяснить, они его уже сбили. Ты возьмешься, Андрей?

– Мне нужно посмотреть дело и поговорить с Алексеем.

– Но если тебе что-то не понравится, ты же не откажешься, Андрей? – требовательно уточнила Лена.

– Я соглашусь в любом случае, кроме одного. Он не должен врать своему адвокату.

– Я скажу ему, – обрадовалась Лена.

– С завтрашнего дня займусь сбором информации. Будем на связи.

– Только скажи: какая у нас может быть надежда?

– Смягчающие обстоятельства. Состояние аффекта, неосторожное обращение с оружием, провокационное поведение жертвы… Все это теория. Пока говорить не о чем.

Антипов проводил неожиданных клиентов. Застыл в глубоком раздумье прямо у порога.

– И ты полезешь в этот кошмар? – раздался рядом недовольный голос жены. – Ты же понимаешь, что тебе тут все и припомнят. Это вообще пристрастность. Новый скандал, те же действующие лица. Хорошего сынка вырастила эта «Лолита».

– Я отдаю себе во всем отчет, – ответил Антипов. – Просто, кроме прошлого, у меня есть профессия. Адвокатов не приглашают разделить радости. Их зовут, когда требуется поддержка в беде. Это работа. Давай в порядке исключения – без твоих нравоучений.

Хорошо родиться и прожить всю жизнь в старом районе Москвы. Дело Алексея Селезнева вел следователь районного ОВД Николай Кузнецов, бывший одноклассник, а затем и однокурсник Антипова. Он охотно согласился с ним пообщаться, даже выразил надежду на то, что Антипов и ему самому поможет разобраться в этой истории. Вроде парень далек от криминала, не имеет вредных привычек, все его хвалят. В кабинете Коли Кузнецова Антипова ждал очень неприятный сюрприз.

– Познакомься, старик, это наш новый эксперт, – сказал Коля. – Ирина Михайловна Новицкая.

Антипов взглянул и потерял дар речи. С нежного, миловидного лица на него смотрели насмешливые глаза хозяйки рыжего хромого волка. Этой хамки, которая сказала ему, что он выгуливает свои дряхлеющие яйца.

– Очень приятно, коллега, – протянула Ирина ему руку.

Пообщались они плодотворно, со взаимной пользой. Вышли с Ириной вместе. И только на улице она у него спросила:

– Вы на меня тогда обиделись?

– Нет, – сердито сказал Антипов. – У меня правило: не обижаться на женщин-собачниц. А у вас вообще уникальный статус – вы волчатница, получается. Как угораздило?

– Длинная история. Обязательно расскажу. А вы как в этом деле?

– По просьбе родителей обвиняемого. Я еще не на договоре. И скажу вам прямо сейчас, чтобы не возникало недоразумений в процессе работы. Двадцать лет назад меня обвиняли в растлении несовершеннолетней девушки. Этой девушкой была мать Алексея Селезнева. Тогда все обошлось миром. Девушке в процессе разбирательств исполнилось восемнадцать, она благополучно вышла замуж за другого, родила сына. Мы все теперь добрые соседи.

– Идиллия, – задумчиво протянула Ирина. – Парня хорошо знаете?

– Совсем не знаю. Здороваемся издалека.

– Непростой паренек. Если решите взять это дело, буду рада помочь. Мои телефоны у Коли. Мне приятно с вами познакомиться, Андрей. Сейчас вспомнила вас по процессам. Я чувствую настоящих профессионалов. А когда я ругаюсь с владельцами агрессивных собак, то говорю не то, что думаю.

– До встречи, – улыбнулся Антипов.

Он сразу вспомнил слова Ирины, взглянув на Алексея Селезнева. Непростой паренек – это не то слово. Парень не казался ни удрученным, ни испуганным. Он был напряжен и собран. Охотно отвечал на вопросы, топил тему в посторонних деталях. Говорил с Антиповым как со своим подчиненным, навязывая собственную версию. Да, было, как и сказала Лена, «все вместе». И провокация девушки Жанны, и случайно подвернувшийся под руку нож, которым он хотел просто «напугать». И несчастный случай: девушка такая истеричка – увидев нож, бросилась на Алешу и сама напоролась.

Во всем этом не было ни слова правды. Убийство произошло в комнате, где танцевали. Нож для разделки мяса Алексей взял на кухне. И жертва не бросалась на него. Наоборот, увидев оружие, девушка пыталась убежать. Алексей догнал ее и с такой силой ударил под лопатку, что попал в сердце.

– У тебя, конечно, могут быть собственные впечатления по поводу несчастья. Допускаю, что ты не лжешь, а просто так запомнил. Но на деле было вот так. Именно с этим материалом работают следователь и эксперт. Поэтому мы не будем сейчас с тобой путаться в деталях, которые, скорее всего, возникли в твоем воспаленном воображении. И еще, Алексей, я только знакомлюсь с делом, я не твой адвокат. И ни в каком случае ты не будешь мною руководить. Только наоборот. Постарайся понять, что это в твоих интересах. И еще один вопрос: теперь, когда твои «смягчающие обстоятельства» отпали при знакомстве с делом, что тебя может оправдать, как ты думаешь? Что ты самому себе говоришь, объясняя свой поступок?

– Вы спрашиваете, что может срок скостить? – деловито уточнил Алексей. – Так она татарка без регистрации. Если бы тогда полицию не вызвали, ее бы и не стал никто искать.

– Вот это уже внятная позиция. Прощаемся. Сообщу о своем решении твоим родителям.

После свидания с Алексеем Антипов зашел к Коле Кузнецову. Тот сказал, что его хотела бы видеть эксперт Новицкая. Антипов взял телефон, позвонил из машины.

– Нужно увидеться, – сказала Ирина. – Есть кое-что, нечто важное. Не хотелось бы по телефону. Как вам потенциальный клиент?

– Мерзавец, – сухо ответил Антипов. – И убийца, скорее всего, хладнокровный.

– Не горячитесь. Мать просит проверить его на предмет психического заболевания. Вроде бы страдает с детства приступами немотивированного бешенства. Это находит подтверждение. Но я немного о другом хочу поговорить. Это вопрос вашего участия.

– Когда вы с волком выйдете вечером гулять? Я приду без Ральфа.

– Давайте часов в девять, встретимся у дома номер шесть.

У подъезда Антипова ждала Лена.

– Андрей, ну что? Ты видел Лешу? Как он?

– Чувствует себя нормально. По делу безбожно врет. Но это слишком сложная тема. Лена, можно я тебе задам вопрос, который задавал ему? За какое обстоятельство в этом преступлении можно уцепиться, так, чтобы экспертиза не опрокинула? Есть такое?

– Не поняла.

– Ну, что поможет понять Алексея? В чем провокация жертвы? Скажем, жертва была профессиональной проституткой, на глазах твоего сына отдавалась за деньги… Что-то такое, что взрывает мозг. Или она его унижала по какому-то признаку? Что, как ты думаешь?

– А, вот ты о чем. Нет, не унижала и не была проституткой. Она вообще девочкой была, когда Леша ее первый раз к нам ночевать привел. Я сама простыню стирала. Но она – татарка. Без регистрации, работала дворничихой. У нее и нет никого.

Антипов взял Лену за локоть, подвел ближе к свету фонаря. Какие у них похожие глаза, у Лены и сына. Красивые, синие, кажутся безмятежными даже при сильном возбуждении. И в их глубине блестит сплошное ледяное дно. Как он был влюблен в эту красоту и безмятежность двадцать лет назад! Как отдыхал, нежась в прохладе всегда спокойного взгляда. Все годы разлуки по соседству Антипов помнил то ощущение полной защищенности от нервной суеты всех остальных людей, их больных страстей, вечных претензий и обид. Считал, что лишь ему повезло свое главное мужское желание отдать существу столь нежному, спокойному и невинному, как сама природа.

Он отпустил Лену, молча кивнул и пошел к дому. Закрылся в кабинете, обошелся без книг, наушников и компьютера. Антипов был оглушен своим открытием. Он так летел тогда на свет единственной любви, что был не в состоянии проанализировать очевидное. Он не сделал ни одного четкого вывода, достойного мыслящего существа. Не бывает любви без волнений, не может быть страсть без потрясенной души. То, что он принял за спокойный рай бесконечной нежности, было на самом деле царством бездумия и бездушия. Прагматизм на грани слабоумия. Не повезло Антипову даже с этим. Он увидел развитие своей прекрасной Лолиты. Она созрела и утвердилась в качестве жестокого примитива, ее сын стал достойным продолжением.

Антипов так берег поэзию собственной души двадцать лет, что не искал объяснений ни тому, как появилось то заявление мамы Лены, в котором она требовала или посадить совратителя дочери, или взыскать с него сумму, на которую она тут же и купила дачу. Как юная девушка после такого стресса с оглаской и медосмотрами смогла спокойно выйти замуж за другого взрослого и обеспеченного мужчину и устраивать с ним такой же спокойный и нежный рай? В этом раю она и вырастила сына, который зарезал влюбленную в него девушку в надежде, что ее никто не будет искать. Она же татарка без регистрации. Антипов посмотрел на свою руку, которая только что держала Лену за локоть, и содрогнулся. Какой он адвокат? Он – убийца собственной жизни.

В девять вечера Антипов надвинул свою бейсболку низко на глаза и пошел навстречу женской фигуре с хромым волком на поводке. У него было полное ощущение полета в глубокое ущелье. Он чувствовал дно всем телом: кожей и костями. Он ошибался. То было еще не дно.

– Я запросила все медицинские документы семьи Селезневых, чтобы принять решение о необходимости психиатрической экспертизы, – сразу приступила к делу Ирина. – Кстати, мать Елены регулярно получает помощь в стационаре от хронической депрессии. У Алексея были проблемы не только в школе, но и в детском саду из-за вспышек ярости. Видимо, потому к армии он оказался непригоден.

– Да, это выход, – безразлично произнес Антипов.

– Но мой разговор не об этом, Андрей. Я о том, что тебе нельзя брать это дело. Мои выводы останутся в материалах дела, и рано или поздно все это всплывет с большими неприятностями для тебя. Я проводила исследование крови, по анализу образцов сына и родителей – Петр Селезнев не может быть отцом Алексея. Точный вывод может дать только экспертиза ДНК, но наш бюджет такую сумму не потянет, тем более что к сути преступления отношения не имеет. Ты понимаешь, я это исследовала по собственной инициативе и не для дела. Проверяла ту информацию, которая мелькнула в разговоре с матерью. Потом сопоставила даты родов, свадьбы, сроки и прочее.

– Что говорит Петр?

– Что не знал и даже не думал о таком варианте. Обычная история для бесконфликтных семей. Хотя по материалам беременности и родов ребенок родился недоношенным и в то же время аномально крупным. Но из таких вещей не делают проблем в текучке роддомов. Отец очень крупный – вот и все объяснение. Петр, кстати, не выразил большого удивления и расстройства. Заметил лишь, что хотел бы все выяснить наверняка, спросит у жены. И если это так, разведется с ней.

– Какой удобный повод соскочить. Эти люди отлично подходят друг другу. Все трое. Жили бы – не тужили, если бы не подвернулся нож для разделки мяса. Ира, ты ждешь моей реакции. Прежде всего, я тебе очень благодарен. Да, конечно, это повод требовать моего отстранения от дела, а еще это лучший повод поднять тот компромат и свалить меня окончательно, вытеснить из профессии.

– То есть ты не сомневаешься, что отцом ребенка не может быть кто-то третий?

– Не сомневаюсь. Там не было паузы для третьего. Лена не была испорченной девушкой.

– Если честно, я не могу поверить. Неужели ты не предохранялся? Извини.

– Я предохранялся. И не только в физическом смысле. Я боролся с собой во всех отношениях. Но такая влюбленная, такая прекрасная девочка… Она говорила, что не может жить без меня. Везде ловила, поджидала. И еще она рассуждала как взрослая женщина: все знала о «безопасных» днях. Видимо, тогда это и случилось. И так все удачно совпало. Ее маме с депрессией посоветовали переехать на природу, купить дачу. В Лену влюбился Петр…

– Они тебя подловили.

– Не исключено. Но это уже не имеет значения. Я откажусь от дела и оплачу ДНК-экспертизу. Нужно ставить точки над «и».

Они ходили какое-то время по темным, холодным улицам и молчали. Ему страшно было остановиться и остаться одному. Она не могла его одного оставить со всем этим. Наконец, Ирина придержала его за рукав, посмотрела в застывшее, как будто схваченное льдом лицо и произнесла:

– Хочу напомнить: знать – лучше, чем не знать. Всегда.

– Да, – кивнул Антипов. – Это утешает. И еще ты не поздравила меня с событием. Я сегодня стал отцом.

– Молодец. Цепляйся за чувство юмора, Андрей. Все остальное сейчас помчится само собой. Можно еще совет?

– Конечно.

– Ты уцелеешь, если сразу поставишь всю семейку за границы своей жизни. Всю семейку, ты понял? Не занимай место татарки без регистрации. И прости за грубость.

– Нормально. У меня никогда не было такого друга, как ты. Спасибо хромому волку. Я справлюсь.

Антипов думал в таком напряженном режиме, как будто выпустил собственный мозг из двадцатилетнего плена. И он, конечно, не позволил, чтобы все понеслось само собой, без его участия. Он нашел для Алексея хорошего адвоката и оплатил его услуги. Получил результаты экспертизы ДНК по поводу своего отцовства. И когда показал это жене Тамаре, был полностью готов к ее решению. Она, конечно, подала на развод и потребовала квартиру полностью, как и бóльшую часть общих сбережений. К этому времени у Антипова уже была маленькая однушка в том же любимом старом районе, которую он привел почти в идеальный порядок. Туда они с Ральфом и переехали.

Петр Селезнев тоже развелся с Леной. И очень быстро женился на ее подруге. Алексея по решению суда отправили на принудительное психиатрическое лечение. К Лене вернулись спокойствие и ровно-приветливый нрав. Встречая на улице Антипова, она, как когда-то, смотрела в его глаза долгим синим взглядом. Выглядела она отлично. Только Антипову сейчас от этой синевы взгляда хотелось бежать как можно быстрее и дальше. Впереди собственного визга.

В тот вечер Антипов приехал к себе домой поздно. В очередной раз с наслаждением вдохнул воздух своей защищенной тишины и подумал: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Он работал, он отдыхал, он думал без страха наткнуться на подводные острые скалы. Он все знал.

Антипов переехал сюда накануне своего сорокадевятилетия. Прошел год. Через несколько часов у него юбилей. А он еще никому не решился дать ни свой новый домашний, ни новый мобильный телефоны. Ждал, пока все вопросы умрут от времени и ему не нужно будет на них отвечать.

Он налил себе в стакан коньяк и медленно пил его у окна. Вспомнил Тамару, Лену. Представил себе обеих в подробностях. Бывает ли еще с кем-то такое в пятьдесят лет? Он ведь не знает, что такое близкая женщина, он два раза ошибся, приняв за любовь то, что никогда любовью не было. Все, что осталось от физической близости с женщинами, между которыми он разделил свою жизнь, это его холодное недоумение, терпкое чувство отторжения и что-то похожее на брезгливость. Антипов пытался восстановить в памяти свое желание двадцатилетней давности и совершенно не понимал себя. И он поступил так, как мог поступить в его положении только адвокат. Он произнес речь в защиту себя. Хорошую речь о мужчине, который был уверен, что недостоин настоящей женской любви. Который был благодарен за любую подделку, потому что настоящее получают другие. Более смелые, более красивые, более талантливые и более удобные. И то, что Антипов считал своей порядочностью: он никогда не искал сам ничего, кроме того, что уже получил, – на самом деле трусость неполноценного человека. У него хватило сил улыбнуться своему отражению в окне: он даже не смог для себя произнести речь адвоката. Получилось обвинение прокурора.

Антипов позвонил по тому единственному номеру, который весь этот год горел в его мозгу. Он не видел Ирину Новицкую очень давно.

– Да, – ответил ее голос, в котором звенели слезы. – Я узнала тебя, Андрей. У меня несчастье. Мой Вольф умер. Да, мой волк.

– Можно я заеду за тобой? У меня сегодня юбилей.

Он привез ее в свою квартиру. Старый толстый Ральф похрапывал в прихожей.

– Знаешь, что я тебе скажу, – произнес в качестве тоста Антипов. – После всех сумасшедших событий последнего времени я помню только одно. Свое потрясение, боль-обиду, когда меня обругала прелестная женщина, из тех, которые существуют только в параллельной от меня вселенной. Они могут быть там, где не ходит размазня вроде меня. Я сегодня вынес себе приговор: я ничего не знаю о женщинах. Не знал, пока не познакомился с тобой.

– Можно очередной совет? – улыбнулась Ирина. – Не стоит торопиться казнить себя самому. Всегда есть очередь добровольцев – любителей и профессионалов. Не собиралась дарить тебе комплименты, но раз юбилей… Скажу правду. Я единственный раз в жизни выступила с инициативой помощи. Это не мой стиль, могу только отреагировать на крик о помощи. Но тут был какой-то вопиющий случай беззащитной порядочности.

– Ключевое слово – беззащитной, – горько констатировал Антипов.

– Ключевое слово – порядочность. В степени, у которой нет цены.

У Антипова дрожали пальцы, когда он коснулся ее руки. И горели уши, как у подростка на первом свидании. Неужели таким дуракам и неудачникам, таким убийцам собственной жизни небеса посылают после всего настоящий и единственный шанс? Получить то, чего не искал, не пытался заслужить и даже не ждал. Получить возможность искупить убитую половину жизни. Узнать любовь. Настоящую, полную, взрослую, красивую и умную. Ирина кивнула, глядя в его глаза. Она прочитала мысли. Да, Бог – не суд, не прокурор. Он долго прятал награду от Антипова, заставлял его путаться в ошибках, чтобы он сумел по-настоящему оценить такой дар.

– Ты сокровище, каких не бывает, – сказал Антипов.

Он вдруг почувствовал свою силу, мужественность и горячую взволнованную кровь. Такого никогда не было. Не было достойного объекта.