Читать книгу Статус ВЕГА утрачен… - Евгения Орлова - Страница 8

Выхожу в холл общежития, одновременно одергивая рукава парадной белой рубашки и борясь с отчаянным желанием удавиться галстуком насмерть. Галстук, кстати, у меня в сумке лежит. Руки сегодня меня не слушаются, и завязать его нормально не получилось. Надо будет сейчас Тэми об этом попросить. Я видел как-то, что она его Рону завязывала, еще одному КВИПу из нашей смены, славящемуся просто феноменальной неуклюжестью при прохождении тестировочной трассы. У нас даже есть некое крылатое выражение, которое всегда кричится по громкой связи, когда он гоняет своих Гномов: Плаксу, Балбеску и Забияку. Звучит оно так: «Внимание, Рон на трассе!!!» и вызывает дикий переполох как среди людей, так и среди всего движущегося, что обитает на станции. Обычно в такие моменты то, что в состоянии передвигаться самостоятельно, хватает все, что только попадается на глаза или анализаторы, и оттаскивает от трассы на безопасное расстояние. От греха подальше…

Сквозь стеклянные огромные двери общежития в холл заглядывает утреннее солнце. Сейчас на мощеной бордовым булыжником площади перед этим зданием до неуютного малолюдно и тихо. Вернувшиеся с завершившейся смены КВИПы и другие работники станции уже приняли душ, позавтракали и легли спать. А те, кто заступили, еще только принимают дела, поэтому от здания станции напротив пока не слышно привычного гула кондиционеров, грохота, издаваемого роботами на трассе или ремонте, и прочих сигналов жизнедеятельности довольно крупного ремонтно-диагностического центра.

Встреча с Тэми вне работы невольно вызывает у меня легкую щекотку под ложечкой и желание вытереть вспотевшие руки о штаны. И дело совсем не в симпатии, как могло бы показаться, к ней, как к женщине. Хотя я признаю, что Тэми с ее экзотической для здешних мест внешностью намного красивее, чем моя фигуристая, волнующая до глубины мысли и желания Падма.

Просто я уже давно сопоставил факты и понял, что даже мимолетное появление ее на периферии моих действий или жизни вне работы оказывает, в лучшем случае, эффект неуправляемого тайфуна. В худшем – все варианты, планы и выверенные возможности мгновенно сгорают в эпицентре некоего нейтронного взрыва. Однако, в результате этого незамедлительно открываются совершенно неожиданные альтернативные пути.

Я вообще не склонен к фатализму, но даже то, что сейчас, как дурак, нервно топчусь у входа в пятнадцатиэтажное здание общежития для сотрудников КВИП-цента, которое, правда, заселено лишь на четверть, – результат моей встречи с Тэми. Хотя мы с ней на тот момент еще даже знакомы не были.

Мне было семнадцать. Мы отмечали окончание предпоследнего учебного года в пентхаусе родителей Дерека. На самом деле нам предстояло учиться еще недели полторы, но мы решили, что это будет генеральная репетиция вечеринки, знаменующей начало каникул. Помню, в квартире яблоку негде было упасть. Народу собралось человек сорок, а может даже больше. Считать тогда всем было лень. Главное, что алкоголя пока еще хватало.

Наша первая кустарная запись потенциального хита и победителя музыкальных чатов стояла на повторе третий час подряд, и меня уже начинало тошнить от того, что наши с Дереком голоса сливались в неком чересчур пронзительном соло. Видимо у соседей оказалось просто бесконечное терпение. Ну или тяжелая степень глухоты.

В нашей рок-группе «Сволшир» состояло пятеро парней. Я, Дерек Отл, Майкл Скодди, Пит Экан и Томас Адамс. Мы были круты настолько, что одноклассницы сами лезли к нам в штаны и покупали выпивку. Собственно говоря, отмечали даже не столько начало финишного года, сколько то, что «Сволшир» позвали на прослушивание в какой-то чахлый ночной клуб. Но тогда для нас это было невероятное достижение.

Я выполз на веранду, находящуюся на высоте пятого этажа, чувствуя, как мысли вяло шевелятся в моей голове, и с третьего раза закурил какую-то на редкость вонючую сигарету. На заднем фоне, поверх нашей песни плескались смех, крики, топот танцующих, влажные звуки поцелуев, переходящие постепенно в жаркое пыхтение, ознаменовывающее быстрый перепих абы где. Школьная дива, Шарлотта Нойрон, полвечера воротившая нос от влюбленного в нее с третьего класса Пита, который все таскал ей пиво в пластиковых стаканчиках, теперь демонстративно блевала в урну с прахом всеми уже забытого Дерековского предка. Урной с изображением каких-то кривых лаковых роз сизых расцветок было принято гордиться и демонстрировать гостям по всякому удобному и не очень случаю.

– Дурдом… – появившийся рядом черноволосый лохматый Дерек с хищным волчьим лицом отобрал у меня зажигалку и закурил несколько демонстративный из-за длины косяк.

– Может стоит забрать у Шарлотты урну? – равнодушно поинтересовался я, выдыхая дым в настающий рассвет, – и отволочь ее в ванную?

– Пусть Пит сам разбирается, – Дерек шумно шмыгнул носом и прикрыл глаза, – а насчет моего предка не переживай. Отец пять лет назад, вешая на стену свою очередную коллекционную шпагу, случайно снес эту вечно плохо закрытую вазу с камина. С тех самых пор там живет сигаретный пепел из забегаловки на Сент-Авеню.

Мы рассмеялись. Дерек жестом предложил мне косяк, но я отрицательно покачал головой.

– Как хочешь, – он довольно пожал плечами, и снова затянулся, – ты, кстати, сказал своему отцу, что не пойдешь учиться на финансиста? И что тебя ждет сцена?

– Нет еще, – я равнодушно сплюнул вниз и почесал бровь большим пальцем, – ему не до этого. Отец и так по жизни только себя любимого слушает, а мне только приказы отдает и контролирует исполнение. Ему мои желания по барабану. А тут он себе очередную шалаву завел…

– Симпатичная хоть?

– Да черт ее знает, я в красоте ходячих силиконовых хранилищ не разбираюсь… – неловко сбиваю пепел с сигареты, дергая щекой, – она ему в рот смотрит, а он и рад стараться. Видимо у меня очередная мачеха наклевывается…

– Это какая уже по счету? – Дерек морщит лоб, диковато поглядывая на меня из-под кустистых бровей, – шестая?

– Восьмая… – закатываю глаза. Из комнаты поверх наконец-то сменившейся композиции разносится вопль двоюродной сестры Дерека Лианы: «Отпустите меня, я ссать хочу!»

– Мда… Печально…

– Да я уже привык. Это все равно ненадолго. Полгода, год максимум… – выбрасываю сигаретный бычок. Слюна горчит как-то особенно тягостно, – кстати, а что нам этот клуб обещал за выступления?

– По бутылке виски на человека.

– А почему не деньгами? – смотрю на поднимающееся в легком тумане солнце. И тут…

Я не слышу, что говорит мне Дерек. От открывшегося зрелища у меня воздух застрял в глотке и предательски дрогнули колени.

Словно древние титаны, тянущие на своих бронированных плечах рассвет, нехотя вливающийся в наш мир густым маревом, из туманной дымки выныривают медленно идущие человекообразные роботы- ГНОМы. Их поступь, что должна была попирать землю, заставляя ту стонать, звучала лишь призрачным эхом чуть слышно шелестящих отлаженных механизмов. Так древние короли возвращались с поля брани, опьяненные внутренней силой и новыми знаниями о жизни и тем, что за гранью. Сердце мое будто перестало помещаться в ребрах. Перед этими гигантами, двигающимися словно чужой сон, хотелось склониться в почтенном поклоне. Ничего прекрасней, как мне казалось, я в своей жизни не видел. Но уже через несколько секунд, я понял, что поспешил.

Находившиеся на плечах своих бронированных гигантов КВИПы громкими криками поддерживали идущего впереди ГНОМа и совсем крохотную девчонку, что стояла на его плече, вцепившись в свою малиновую шапку обеими руками. Ее снежно-белые волосы нещадно трепал ветер. А темно-карие глаза горели таким огнем, что остальное лицо просто терялось на их фоне.

– Там слишком узко! – неожиданно закричала девчонка в шапке, указывая пальцем на просвет между домами, – Мэтт не пройдет!

– Не выдумывай, Тэми! – радостно отозвался крупный накачанный парень с каким-то лисьим острым лицом, – твой Мэтт не такой толстяк, как ты думаешь. Там два таких, как он, проскочит спокойно!

– Я боюсь, он зацепит балконы! Или споткнется о машину припаркованную! – не унималась девчонка, постоянно оглядываясь на спутников.

– Не зацепит, если пойдешь посередине дороги! – отозвался другой мужик с длинной светлой бородой, напоминающий викинга, – не дрейфь! Для того, кто только месяц назад начал работать со своим ГНОМом, у тебя все отлично получается! И потом ты не одна, мы с Софьяном тебя страхуем. Да и Мэтт твой не страдает сбоями стабилизации. Пока…

– Не пугай ее! – рявкает тот, кого назвали Софьяном, – Тэми, не слушай Рона, все будет отлично! Еще пятнадцать кварталов, и мы у цели!

– Хорошо! – откликается девчонка с улыбкой, не переставая терзать свою шапку. Я вижу это так ясно потому, что голова и плечо ее робота оказываются прямо рядом с балконом, на котором мы с Дереком курим, – а вдруг он на что-то стратегически важное наступит!

И в этот момент ГНОМ неожиданно поворачивает к ней свою голову, похожую на округлую подушечку большого пальца, и свет анализаторов освещает ее ласковым голубоватым светом. И его полифоническая трель разносится над миром улыбчивой укоризной. Девчонка смотрит в наручный компьютер и невольно хихикает…

– Что там?

– Он говорит, что на верхних веках у меня по двести двадцать семь ресниц. Это на четыреста пятьдесят четыре больше, чем у него. И соответственно, я в четыреста пятьдесят четыре раза красивее… И что я его уже достала своими волнениями, и он все прекрасно перед собой видит…

КВИПы разражаются хохотом, а девушка порывисто обнимает лицо ГНОМа, явно стараясь не задеть голубые полосы анализаторов.

Они скрылись за поворотом, а я все стоял, оглушенный увиденным. На балкон, пошатываясь, вышла Ингрит из параллельного класса и повисла на моей руке. А перед моим внутренним взором встала картина скользящих утренних лучей по плечу явно с любовью начищенного ГНОМа. Мягкий свет анализаторов, обращенных на девчонку в странной малиновой шапке с двумя детскими бесячими помпончиками, еще несколько минут назад невольно коснулся и меня. И кожа, запомнившая это, теплела какими-то неясными солнечными воспоминаниями, полными покоя и уюта. Мне хотелось закрыть глаза и нырнут в этот голубоватый свет с головой, так чтобы ощущение от этого электронного взгляда проникло в меня и успокоило то тягучее удушливое чувство где-то за грудиной, в котором я привык жить с раннего детства. И от этого стало так хорошо, что начало мерзко пощипывать глаза. Я словно нырнул в невесомость. Оторвался от людей, что меня окружали, от бесконечных нравоучений отца, который старательно диктовал мне мое будущее, не желая ничего слышать в ответ. Даже музыка, что позволяла мне проорать в этот мир свои обжигающие чувства и мысли, неожиданно показалась мне лишь ненужным шумом, опустошающим изнутри, оставляющим растерзанным и травящимся собственным сигаретным дыханием.

Зависть, обидная как смех в лицо над твоей слабостью, вдруг поднялась во мне шипящей змеей. Почему? Ну вот почему этой непонятно как держащейся на плече ГНОМа на шквальном ветру девчонке достается этот покой и ощущение силы, а мне постоянно приходится срывать голос, вопя в пустоту вокруг и получая в ответ лишь искаженное эхо своих проклятий и просьб? Это нечестно! Несправедливо! Я тоже так хочу!! Стоять на плече короля мира, проделывая с ним весь путь по еще спящему городу, смеяться от порывов ветра, на которые можно лечь животом, и чувствовать, как волосы встают дыбом от страха упасть вниз. А кстати, почему эта беловолосая недомерка не падала?

Этот вопрос несколько отрезвил меня и заставил еще раз зарыться в воспоминания. Она стояла на относительно узком плече ГНОМа, держась только за свою малиновую шапку, и ветер рвал ее белую майку и шорты до середины бедра, надетые поверх черного облепляющего ее тело, как вторая кожа, термокостюма. На ногах у нее не было никаких спецкреплений, только ботинки до колен с пластиковыми защелками, напоминающими детские роликовые коньки. И она довольно бодро переступала ногами, по гладкому блестящему от недавно нанесенного защитного масла железу, поворачиваясь к лицу своего робота. Тогда почему она не падала, если ветер едва не уносил ее глупую детскую шапку с двумя легкомысленными помпончиками.

Следующие три дня я провел в интернете. События вокруг меня сменялись однообразным калейдоскопом. Я краем глаза замечал, что вот я на уроке, вот в школьном кафетерии, поддакиваю Майклу, который взахлеб рассказывает о новой девушке на потоке, у которой просто огромные (далее фигурное изображение руками этого самого огромного), а потом сижу за стремительно остывающим ужином, на который вдруг заглянул отец и высказался по поводу того, что учеба наконец-то заинтересовала меня, если я даже за едой не отрываюсь от планшета. Вот мелькнули платиновые волосы, болтающиеся тонкими прядями почти до поясницы и имя, которое я даже не потрудился расслышать. И так по кругу…

На третий день, в пятницу, дочитав прямо на ходу по школьному коридору не знаю какую по счету статью о правилах обслуживания ГНОМов и особенностях их идентичности строения с человеком, я неожиданно для самого себя выключил планшет, подошел к автомату в коридоре и купил себе простой черный кофе. Руки у меня подрагивали, и я пил его бездумно, пялясь на свое отражение в висящем рядом с учительской зеркале. На меня смотрел тощий, длинноносый патлатый подросток с семью кольцами в правом ухе. Темно-зеленые глаза казались намного светлее, чем обычно, из-за залегших под ними сизых теней. Кольцо на нижней губе с длинным шипом под ней придавали мне угрюмый вид. Немытые крашеные в модный синий цвет волосы висели неопрятными прядями. Я помню, что мои костлявые пальцы с черными ногтями обнимали пластиковый стаканчик, стараясь согреться. В школе было уже по-летнему душно, но утраченная уверенность в том, что я собирался делать, отзывалась в моей душе воющим холодом.

Я достал телефон и не сразу решился набрать номер, хотя знал его наизусть. Он снился мне по ночам. Я находил его отголоски на ценниках и артикулах товаров в магазинах. Видел в перевертышах-координатах навигаторов, в телах математических примеров. Но из-за того, что отец отслеживал мои контакты, я почти никогда не решался набирать его. Но сейчас мне было плевать на то, что ровно через пять минут после моего разговора по этому номеру позвонит разъяренный отец и потребует полный отчет.

Раздался треск звонка на урок, и я наконец решил нажать на вызов. Гудки звучали для меня в разы громче торопящихся на урок людей. Один… Два… Четыре… К горлу подкатил липкий комок, заставляя морщиться при попытке сглотнуть… Семь…

– Кристиан? – будто не верящий в происходящее робкий голос со всего маха ударяет меня под дых, заставляя подавиться торопящимися звуками.

– Мама… – кислород ест легкие дикой тоской, что копилась во мне последние полгода, с ее прошлого звонка. И я чую, что она плачет. Беззвучно ее слезы касаются моих щек, губ, заставляя выдыхать неуклюже и яростно громко. Реальность вокруг двоится, размывается, наплывает неровными волнами, и я не могу ничего ответить ее торопливым словам, полным слишком острых граней. Они будто режут меня, распарывая прочно вросшие стальные нити пут, что формируют защитный кокон, отгораживающий мое я от собственных страхов, мыслей и желаний. Я слышу, как она зовет меня, и сцепляю до боли зубы, втягивая в себя новую порцию воздуха.

– Мама…

– Да?

– А что, если я изменился? И не знаю… Не знаю, как…

– Жить дальше? – ее вопрос звучит пониманием. И от этого только больней. В ее светлых глазах, оставшихся в моем раннем детстве, всегда жила улыбка и что-то, что я до сих пор считаю Знанием.

Киваю, но она чувствует мой ответ.

– Шаг за шагом, Кристиан, – тихий мамин голос рисует на моем лице новые блестящие дорожки и отражается в звуке капель, падающих на резиновые носки моих кед, – шаг за шагом. Все на самом деле не так страшно. Начни с малого. И постепенно двигайся навстречу новому.

– А если я ошибусь?

– Все ошибаются, Кристиан. Жизнь состоит из ошибок и работы над ними. Но помимо этого есть еще и счастливые моменты, когда ты все сделал правильно. И вот ради них стоит идти вперед, даже когда страшно и совсем не уверен в себе.

Молчание между нами наполнено океаном невысказанных фраз. Они бушуют, пытаются перекричать друг друга, но мы будто закрываем их в себе, стараясь насладиться секундами, в которых мы рядом. Пусть не физически… Но все же…

Телефон дает предупреждающий сигнал о том, что на второй линии висит отец. И мне просто орать хочется: «ОСТАВЬ НАС В ПОКОЕ!!!»

Мама тут же сбрасывает мой вызов, и в мою голову острой спицей врезается требовательный холодный голос отца.

– Зачем ты ей звонишь? О чем вы говорили? Я жду!

– Сегодня день матери, – получилось прозвучать совершенно спокойно и ровно. Ложь привычно выскакивает из меня, хотя внутри все клокотало от желания разбить телефон о стену и заорать так, чтобы стекла в окнах задрожали. – Я поздравлял.

– Десять минут? Ты что ей венок сонетов из четырнадцати частей читал?

– Нет. Просто, когда я ей позвонил, к ней пришел посыльный с товарами из интернет-магазина и пришлось подождать, пока тот найдет все ее заказы в необъятной сумке и проведет три оплаты и два возврата.

– А перезвонить позже было нельзя? – недовольство отца можно было потрогать руками.

– Эм… – замешательство у меня изображать получалось всегда на отлично, – да как-то не подумали об этом, если честно…

– Ясно, – припечатывает отец, – по-моему с последней похвалой по поводу твоего интеллектуального роста я погорячился. Вечером поговорим.

В ухо полетели гудки. Я сунул телефон в карман рюкзака и скривился на свой окончательно остывший кофе.

«Шаг за шагом, Кристиан… Шаг за шагом…»

Мамин голос все еще звучал в моей голове, когда я решительно бросил свой еще почти полный стаканчик в урну и стремительно пошел на четвертый этаж в кабинет, где сидел инспектор по учебной части, занимающийся, помимо школьных дел, еще и помощью в выборе будущих вузов старшеклассникам и распределением на дополнительные курсы подготовки. У инспектора было непроизносимое индийское имя, и поэтому он просил обращаться к нему просто Мистер Джей, максимально упростив этим жизнь не только школьникам, но и себе.

Дверь в его кабинет оказалась открытой. Тощий, как спица, Мистер Джей с почти негроидным загорелым лицом копался в папках одного из бесчисленных стеллажей с личными делами учеников.

– Здравствуйте, к вам можно? – я решительно прошел в комнату, задавая вопрос скорее постфактум.

– Прайс? – он окинул меня цепким взглядом и указал рукой на свободный стул, – не думал тебя здесь увидеть.

– Почему? – я присел, скинув рюкзак на пол.

– Ну с тобой и твоим распределением вроде все и так понятно, – Мистер Джей, подошел к соседнему стенду и почти не глядя вынул папку с моим именем, уселся за свой стол, уютно поерзав в мягком кресле, и раскрыл ее, – твой отец сообщил еще в начале прошлого года, что ты поступаешь на финансовый факультет в университет «Войран». Верно? Или что-то изменилось?

Несколько секунд я собирался с мыслями явно пораженный, что оказывается моя судьба была решена почти два года назад. А потом наклонился вперед.

– Мистер Джей, я могу рассчитывать на то, что наш с вами разговор останется строго между нами?

– Да, – индус понимающе кивнул и отложил мою папку в сторону, – слушаю тебя, Кристиан.

– Что мне нужно сделать, чтобы поступить в технический вуз?

– Все зависит от того, на какую специальность ты собираешься. Где-то будет достаточно и тех баллов, что у тебя есть сейчас. А для некоторых направлений придется попотеть.

– Кибернетический Водитель Интерактивного Продукта. Таких, как вы понимаете, готовят только в одном месте. В учебном центре робототехники и программирования «Марон».

Повисло молчание. Я наблюдал, как Мистер Джей странно шевелит нижней губой.

– Отец в курсе твоего желания? – наконец осторожно спросил он, внимательно заглядывая мне в лицо.

– Нет.

– Угу… – индус кивнул сам себе, сцепляя пальцы в замок, – знаешь, Кристиан, моя работа порой состоит не только в том, чтобы помочь вам определиться со своим будущим, но в и том, чтобы отговаривать вас от откровенно недальновидных решений. И это как раз тот случай, когда я хочу тебя предостеречь. Чаю хочешь?

– Нет, спасибо, – я отрицательно покачал головой. Мне нравился Мистер Джей. Особенно тем, что он был способен слышать окружающих и не давить своим мнением, а просто раскладывать любую ситуацию по полочкам, как папки с личными делами учеников.

– Хорошо, КВИП, безусловно, очень благородная профессия, но сопряжена с рядом рисков. Настроение в обществе относительно КВИПов довольно нестабильно. И хотя верхушка общества и власти пока что придерживаются мнения, что они являются полноправными членами человеческого общества, позволяющими остальным не рисковать собой на довольно сложных и опасных работах, есть довольно большой процент населения почти всех стран, считающих КВИПов не совсем людьми. Ведь благодаря дополнительному позвоночнику и искусственным нервным системам в некоторых сферах КВИПы вполне логично начинают опережать простых смертных. И это естественно вызывает волну недовольства. Люди не любят тех, кто выделяется в лучшую сторону. Это было, во-первых. Во-вторых, само вживление – это довольно рискованная операция, требующая последующей адаптации к жизни в течение почти месяца, а то и двух. В-третьих, подписывая контракт с фирмой-владелицей робота, на котором работаешь и обслуживаешь, ты рискуешь попасть в самую настоящую кабалу. Ты следуешь за роботом, куда бы его не направили работать. И по окрестностям города и даже на другой континент с привязкой к новой станции обслуживания. И отказаться ты не можешь, потому что робот выполняется с техническими параметрами, подходящими именно тебе. Ну или тебе должно очень повезти, и ты найдешь человека с точно такими же характеристиками. И то не факт, что хозяева робота на это согласятся. Ты готов будешь бросить свою семью просто потому, что твой подопечный будет теперь работать на другом конце земного шара?

– Мистер Джей, у меня через несколько месяцев появится восьмая мачеха, – я с усталой улыбкой разглядывал свои тощие коленки, – а за десятиминутный разговор с матерью раз в полгода меня сегодня ждет двухчасовая лекция отца на тему моей неблагодарности и тупизны.

– Угу… – индус снова странно пошевелил нижней губой, прищурив большие выпуклые глаза. Потом он открыл верхний ящик своего стола, доставая какие-то брошюры, и пододвинул к себе клавиатуру древнего компьютера. – Значит так, Кристиан, если твой отец узнает, что я тебе помогаю, то я вполне рискую вылететь с работы. Так что надеюсь, он сильно ошибается на твой счет по поводу уровня интеллектуального развития. Тебе нужны высшие баллы по математике, физике, химии, анатомии…

– Анатомии? – невольно перебил его я, наблюдая как его пальцы по паучьи бегают по клавиатуре.

– Да. Я не шучу, а также программированию и физкультуре. Про физкультуру я тоже не пошутил. Чтобы выдержать на себе сцепку с роботом, твоя физическая подготовка должна быть почти как у космонавта. Ты должен быть здоров, Кристиан. Медкомиссия отсеивает почти половину абитуриентов еще перед допуском к экзаменам. А он будет перед самым Новым годом. На пять месяцев раньше, чем во все остальные вузы страны. Так что у тебя есть время, чтобы привести себя в более или менее божеский вид. И я сейчас не о твоих серьгах или волосах, которые к слову выглядят круто, – он усмехнулся, окидывая меня приятным теплым взглядом, – не удивляйся, мне нравится молодежная мода. Подойдешь к медсестре Ивэт. Я предупрежу ее, что тебе нужна медкомиссия так, чтобы твой отец не узнал об этом. Она все сделает и даст рекомендации. И по поводу спорта тоже. Далее, я выпишу тебе направление на бесплатные курсы робототехники при университете «Марон». Занятия начнутся через две недели. Ходить обязательно. Это увеличивает шанс на поступление. Конкурс на КВИПов всегда дикий. В прошлом году был тысяча двести человек на место. Причем даже изначальное поступление не гарантирует тебе, что ты КВИПом станешь и отправишься на вживление. Но плюсы в том, что тебя все равно обучают смежным направлениями деятельности так, что без работы, в любом случае, не останешься. Все решает последний экзамен после четвертого курса. Его можно сдавать в течение трех лет после окончания учебы, уже даже работая. Имей ввиду, Кристиан, что бешенная конкуренция в этом вузе – норма жизни. А уж на экзаменах идет настоящая мясорубка. Так что я бы на твоем месте еще раз подумал, стоит ли так рисковать своим будущим. Но в тоже время я желаю тебе удачи.

Он пустил на печать несколько листов, заполненных данными о необходимых оценках, баллах и навыках для поступления в «Марон» и дружелюбно улыбнулся мне крепкими желтоватыми зубами.

– Спасибо вам… – я несмело протянул руку и забрал у него распечатки.

– Не думаю, что буду сильно оригинален со своим заявлением, но я в тебя верю, Кристиан. Так что пробуй. И однажды гигантский робот, повинуясь твоим командам выйдет из ворот станции обслуживания и отправится туда, где людям не место, чтобы делать прекрасные полезные дела.

– Кристиан! – краем глаза, замечаю, как из какой-то очень дорогой машины незнакомой марки выходит Тэми, одетая в кремовую шелковистую кофточку с треугольным вырезом и черные брюки со стрелкой. – Привет. Извини, я опоздала на десять минут.

Она подходит ко мне, цокая аккуратными довольно высокими каблучками.

– Ничего страшного, – улыбаюсь. Эти извинения вызывают почему-то умиление.

– Ты готов ехать?

– Да, – с трудом удерживаюсь от странного желания поддержать ее за локоть. Мне не привычно видеть ее в столь неустойчивой обуви.

– Говорить с Лордом Киросса буду я, – Тэми по-деловому заправляет за ухо прядь волос, – твоя задача улыбаться и по моему сигналу выдавать нужную информацию о состоянии Мэй. Ты не против?

– Нет, конечно. На самом деле, можешь просто объяснить мне, что именно нужно изобразить перед ним, чтобы он дал деньги на ремонт Мэй, и я это сделаю.

– А если я скажу тебе бегать перед ним голышом? – в темных глазах Тэми вспыхивает игривое коварство.

– Мне сейчас раздеться или перед ним стриптиз устроить? – играю бровями, и она со смехом тянет меня к машине.